Табак и кофе, ананасы и рис были предметом его постоянных забот, и даже два десятка рыболовецких сейнеров, выходивших на лов тунца, принадлежали все той же сахарной компании.
Чтобы подчеркнуть свой патриотизм, господин Кавамура на театральное представление пожаловал в парадной самурайской одежде: в хакама и вакагину, при мече и кинжале. Рядом с молоденькой женой, одетой в европейское платье, он выглядел сердитым, уставшим от жизни павианом. На эту супружескую пару нельзя было смотреть без улыбки: очень уж они не подходили друг другу.
Ясудзиро знал, что госпожа Йоко Кавамура, дочь бывшего японского консула в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, вышла замуж не по своей воле, а по настоянию отца за его приятеля, богатого вдовца Кавамура, имевшего связи при императорском дворе.
Во время представления Ясудзиро украдкой поглядывал на губернаторскую ложу, где сидели супруги Кавамура, и размышлял о несправедливости судьбы: такая великолепная, красивая женщина вынуждена была выйти замуж за жирного урода на три десятка лет старше ее. Однажды взгляды Ясудзиро и госпожи Кавамура встретились. Ему показалось, что она смутилась и слегка покраснела.
Когда Йоко жила в Калифорнии, голливудские кинозвезды были для нее пределом мечтаний и она увлеклась театром. Теперь, после замужества, она очень скучала и, чтобы скрасить жизнь, занялась общественной деятельностью, создала самодеятельный театр. Целыми днями она носилась по острову на своем голубом «плимуте», поддерживая тесные контакты с женами резидентов. Американизированная японка, несмотря на то что большую часть жизни прожила в Штатах, была ярой патриоткой Ниппон, выполнявшей кое-когда по поручению отца деликатные задания разведывательного характера. Сейчас она делала все возможное, чтобы воины микадо, попавшие на остров, меньше тосковали по своим близким вдали от родины.
Как-то в конце мая Ясудзиро выбивал по телефону у интендантского управления бензин на полеты. Его серьезно беспокоило то, что летчики «Белой хризантемы» утрачивали профессиональные навыки, отупев от ежедневных попоек.
Конечно, при личном контакте можно было быстрее договориться, но, как на грех, его служебный автомобиль вышел из строя.
В кабинет постучался дежурный по отряду и доложил:
– Господин капитан-лейтенант, вас просит госпожа Кавамура.
Положив трубку, Ясудзиро поспешил к выходу. Жена некоронованного короля острова сидела в автомобиле, обмахиваясь веером.
Почтительно поклонившись гостье, Ясудзиро справился, чем обязан столь высокой чести.
Оказалось, что, проезжая мимо, госпожа Кавамура решила лично пригласить летчиков на завтрашнюю премьеру оперы «Чио-Чио-сан», где партию мадам Баттерфляй будет петь сама Йоко.
Покончив с деловыми разговорами, гостья не спешила отпускать Ясудзиро, задавала ему всякие пустяковые вопросы, поигрывая веером.
И Ясудзиро, осененный дерзкой идеей, решился:
– Не разрешите ли вы, Кавамура-сан, подъехать с вами до Гарапана? Мой автомобиль ремонтируют, а мне нужно попасть в штаб эскадры.
– С удовольствием, Хаттори-сан, – улыбнулась Йоко. Ее смешила застенчивость храброго мужчины.
Предупредив дежурного по отряду, что он уезжает в Гарапана, Ясудзиро неловко сел на заднее сиденье «плимута», вытирая вспотевшее лицо.
– Вам не холодно в вашей форме? – пошутила Йоко, одетая в легкое платье с короткими рукавами.
– Немного, – робко откликнулся Ясудзиро. Его очень смущала смелость этой красивой женщины, жены влиятельного человека.
Хаттори-сан, не хотите поплавать в океане? – неожиданно предложила госпожа Кавамура. – Я знаю недалеко отсюда великолепный пляж.
– О, госпожа! – еще больше смутился Ясудзиро. Уж слишком не по японским правилам все происходило. Он знал, что, принимая ее приглашение, рискует своей карьерой. Но очень уж она нравилась ему.
Йоко включила мотор и, проехав немного, свернула с шоссе на грунтовую дорогу, проложенную в джунглях. Внезапно заросли кончились, и они оказались на берегу океана.
Но Йоко непонятно почему стала вдруг нервничать, как новобранец перед первым парашютным прыжком, быстро разделась и поспешила в воду. Едва он приближался к ней, уплывала подальше. Наконец, устав, она выбралась на берег.
– Вы чем-то расстроены? – подошел к ней Ясудзиро.
– Да, но боюсь, что вы неправильно меня поймете. Вы истинный японец, а я, Хаттори-сан, получила европейское образование и долго жила в Штатах… Словом, от некоторых поступков моего мужа меня коробит… – Она покусала сорванную травинку, колеблясь, стоит ли рассказывать. Но обида и желание излить душу оказались сильнее. – Мой щедрый повелитель Кавамура-сан сделал пристройку к «веселому дому», где любит развлекаться без посторонних. – Она снова помолчала. – Позавчера вечером он напился там до такого состояния, что его привезли два «Листа лотоса» и передали мне забытое им фундоси. Мне пришлось благодарить их, извиняться за состояние мужа и расплачиваться за его грязные проделки. – Йоко подняла глаза, наполненные слозами. – Я поклялась милосердной богине Каннон, что не прощу ему этого до тех пор, пока не оставлю свое косимаки у вас.
Ясудзиро вздрогнул от ее слов. Ему почудилось прикосновение к животу холодного острия ритуального кинжала: узнай об их связи господин Кавамура, им обоим грозит смерть и бесчестье. Но разве мог он противиться желанию этой бесподобной женщины…
3
Краток миг человеческого блаженства. Не успел разгореться огонь любви между Ясудзиро и Йоко, как они вынуждены были расстаться, не успев даже проститься.
12 июня острова Сайпан, Тиниан и Гуам подверглись ударам сотен самолетов, поднявшихся с палуб американских быстроходных авианосцев. В течение двух дней сыпались бомбы на японские аэродромы, корабли, транспортные суда, артиллерийские батареи и войска в местах сосредоточения. Что мог сделать Ясудзиро Хаттори со своими недоученными летчиками против 12 американских авианосцев, курсирующих за двести миль от Сайпана? Все небо было забито американскими самолетами, извергающими огонь и смерть. Во время налетов авианосной авиации «Белая хризантема» потеряла в воздушных боях и на земле почти половину самолетов и личного состава. И жалким утешением было уничтожение четырех «скайрейдеров», два из которых «завалил» Ясудзиро.
После выхода из строя аэродрома Аслито Ясудзиро получил приказ перелететь с остатками отряда на остров Тиниан, где базировались части 1-й воздушной эскадры.
Мрачный и подавленный, бродил Ясудзиро у уцелевших «гекко». Американцы буквально задавили их своей численностью. Его охватило какое-то отупляющее равнодушие ко всему, в том числе и к собственной жизни. Смерть каким-то чудом пока обходила его, но встречи с ней можно было ждать в любой момент.
Ночь накануне перелета летчики «Белой хризантемы» провели без сна. С вечера полыхало пламя трех десятков погребальных костров, в которых кремировались останки погибших летчиков и техников. Тревожно гудели трактора и бульдозеры, заравнивая воронки на взлетной полосе. Сюда же привели и несколько сотен мобилизованных местных жителей, которые подносили землю в корзинах.
Пока шла кремация, Ясудзиро посадил оставшихся в живых летчиков отряда на грузовик и отвез их в клуб «Нанье Кохацу». Здесь они простились с жителями острова. Летчики пили ром, изготовленный из сахарного тростника, и закусывали сукияки из курицы и ароматными ананасами. Разговор шел о японском флоте, который скоро должен появиться у острова и расколошматить наглых американцев. Люди жили верой в то, что император не оставит их в беде.
Один из жителей сказал Ясудзиро, что он только что отвез на судно «Асама-мару» своих детей. Госпожа Кавамура-сан и еще несколько женщин из союза «Защита родины» взяли на себя заботу доставить их в Японию, подальше от бомб и снарядов.
«Прощай, Йоко-сан!» – подумал Ясудзиро и выпил чашку рома. Разве мог он подумать, что «Асама-мару», стоящая на рейде Тарапана, через каких-то два часа окажется на дне? С рассветом судно было торпедировано «скайрейдерами» и, разломившись надвое, затонуло вместе с пассажирами. Гибель «Асама-мару» произошла на глазах многих, в том числе и господина Кавамуры, пришедшего проводить жену.
Не успело солнце показаться из-за горизонта, как небо над островом заполнилось американскими бомбардировщиками. Нужно было быстрее уходить на Тиниан, пока наскоро подремонтированный аэродром снова не вывели из строя. Но американцы в это утро почему-то щадили Аслито.
«Уж не берегут ли они его для себя? – мелькнула мысль у Ясудзиро. – Вероятно, скоро нужно ждать высадки десанта…»
После взлета, посмотрев на пролив Тиниан, он понял, что опасался не напрасно. Вся акватория между островами была забита американскими кораблями и транспортами. Ясудзиро никогда не видел столько кораблей и судов, собранных в ограниченном пространстве пролива. Даже во время их рейда к Мидуэю, когда Ямамото собрал огромный флот, в нем насчитывалось меньше вымпелов, чем сейчас у американцев. Теперь ему стало ясно, что, если не подойдет объединенный флот, судьба Сайпана будет решена.
Произведя набор высоты, Ясудзиро довернул влево, чтобы избежать зенитного обстрела с кораблей, ведущих огонь из главных калибров по артиллерии, оборонительным сооружениям и японской пехоте, занявшей оборону и окопах и траншеях.
Над океаном вспучились гейзеры мощных подводных взрывов. Это подводные пловцы – рейнджеры проделывали проходы в рифах с помощью подрывных зарядов.
Ясудзиро, приземлившийся на Тиниане, не видел, как масса десантных кораблей с двух сторон ринулась к проходам в рифах, пробитым против деревушки Ореай.
«Где же наш объединенный флот?» – задавал себе вопрос каждый японец, наблюдавший жуткую картину высадки десанта. Поднаторевшие в этом деле американцы разыграли ее четко, как по сценарию.
С каждым часом у обреченного гарнизона Сайпана надежд на отражение десанта становилось все меньше и меньше.
Достигшая берега морская пехота под прикрытием танков завязала бой за расширение плацдарма, тесня японские подразделения в глубь острова. Все новые и новые корабли доставляли к плацдарму войска, технику и грузы.
Ясудзиро несколько раз водил свой отряд на штурмовку высадившихся войск, но каждый вылет обходился «Хризантеме» в несколько сбитых самолетов, и изменить положение она ничем не могла.
4
Дня через три после высадки десанта над Сайпаном стало просторнее. Обеспечив десантирование, корабли быстроходного авианосного соединения куда-то ушли из прибрежных вод. Но перед этим они выпустили со своих катапульт авиагруппу армейских истребителей П-47 «Тандерболт», которые приземлились на только что захваченном американцами аэродроме Аслито.
Японская авиация, базирующаяся на Тиниане, стала иметь незначительное численное превосходство. Но недолго: вскоре в воздухе снова появились «скайрейдеры».
От местных жителей Ясудзиро услышал тяжелое известие: в Филиппинском море американские авианосцы атаковали японский флот, шедший на выручку к Сайпану. В результате сражения было потоплено три японских авианосца и два танкера. Получил серьезные повреждения ряд других кораблей. Командующий 1-м оперативным флотом отошел на Окинаву. Судьба Сайпана была решена окончательно, и сопротивление защитников острова могло только продлить его агонию.
Вылетев на свободную охоту в район Аслито, Ясудзиро решил подкараулить какой-нибудь зазевавшийся «тандерболт». Эти П-47 последнее время портили им много крови, совершая внезапные налеты на их аэродром. На подходе к Аслито Ясудзиро увидел несколько мелких групп «лайтнингов».
«Давненько не встречались, – подумал он, разглядев двойные фюзеляжи и подвесные бензобаки. – Откуда-то издалека пришли», – решил Ясудзиро и нажал на кнопку передатчика, предупреждая ведомого:
– Внимание! Атакуем на посадке!
Пара «гекко», не замеченная американцами, ушла с набором высоты в сторону солнца.
5
Отупляюще-длительный перелет подходил к концу. Нужно было собраться и стряхнуть с себя навалившуюся усталость. Приближался самый ответственный этап полета – посадка на незнакомый аэродром с ограниченной длиной полосы. «А потом свалюсь на какой-нибудь чехол, – мечтал Чарлз Мэллори, – и посплю вволю, чтобы очистились мозги от надоевшего гула моторов и радиоболтовни».
– Роспуск, посадка по одному! – напомнил ведомым Роберт Харрис, летевший впереди.
Третий разворот пришлось выполнять над океаном. Выпустив шасси и закрылки, Чарлз стал готовиться к посадке. Когда до береговой черты осталось совсем немного, в наушниках послышался крик Адамса – его ведомого:
– Нас атакуют!
И сразу же по бронеспинке застучали японские снаряды. Чарлз зажмурился и инстинктивно наклонил голову. С приборной доски посыпались стекла разбитых, приборов.
Придя в себя после секундного замешательства, Чарлз почувствовал, что самолет продолжает лететь. Он оглянулся и увидел ниже правой консоли выходившего из атаки «ирвинга» с голубым драконом через весь фюзеляж.
– Садись, парень! – крикнул ему пилот с «тандерболта», который помчался вслед за «голубым драконом». – Мы этих бандитов берем на себя!
– Разиня! – Bыругался Чарлз в эфир. И было непонятно, кому он адресовал этот нелестный эпитет: себе или летчикам с «тапдерболтов», которые должны прикрыть их посадку.
– Тридцать первый! – окликнул он Адамса, крутя головой чуть ли не на сто восемьдесят градусов.
Но ведомый молчал. И небо в том месте, где он только что летел, было пустынным.
«Наверное, уже на дне», – понял Чарлз. Сам он за свою беспечность отделался легко: японец перебил тягу управления рулями поворота и разбил два прибора. Ноги летчика болтались на педалях, не чувствуя нагрузки. Но это было не так опасно. Разворачиваясь кренами, Чарлз зашел на посадку и, убрав газ, тяжело уронил «лайтнинг» на летное поле, покрытое заплатами засыпанных воронок.
«Откуда взялись эти «ирвинги»?» – думал Чарлз, подруливая к пустому капониру, на который ему указал флажком солдат с автоматом на шее. Когда выключил моторы и открыл фонарь кабины, услышал грохот недалекого боя.
– Японцы в пяти километрах севернее Аслито, – пояснил солдат. – Там живые, а мертвые кругом. Еще не успели убрать. – Он показал флажком на распластанную фигурку в хаки, лежавшую в траве метрах в двадцати от капонира.
Чарлзу сразу вспомнился удар в бронеспинку. По счастливой случайности он остался сегодня жив: слишком издали открыл огонь японец, подойди он поближе – бронеспинка могла не выдержать. Чарлз почувствовал страшную усталость, хотел было повалиться под плоскостью, но увидел, что к его самолету подъезжает джип с Робертом Харрисом.
6
Это был их последний рассвет. Чуда не произошло, хотя люди, пожалуй, никогда в своей жизни не молились богам так искренне.
Японский флот не дошел к ним на выручку.
Жалкие остатки гарнизона острова, раненые, женщины и дети, остались теперь лицом к лицу с сильным, великолепно оснащенным противником, прикрытым авиацией и главными калибрами многочисленных кораблей.
В руках японцев сохранился лишь клочок северной оконечности острова – мыс Марпи – да расположенный поблизости от него аэродром Банадеру, где заняли оборону последние солдаты, которые еще могли держать в руках оружие. Они закрепили на возвышенности «Флаг-Солнце», решив умереть под его сенью.
Американцы появились в призрачном свете зарождающегося дня. Их было много. Впереди, покачиваясь на неровностях, двигались танки. Они легко смяли жидкую цепочку японской обороны.
– Пробил наш последний час! – сказал жителям острова Macao Кавамура. Он совершенно поседел после гибели транспорта «Асама-мару». Взгляд его на секунду задержался на облаке дыма, растекающемся над Гарапана. Там в огне гибло его богатство, там, на дне Гарапанского рейда, покоилась его жена.
– Дальше отступать некуда, – заговорил стоявший рядом с Кавамура командир разгромленной пехотной дивизии, поддерживая правую, забинтованную руку. – Флот не пришел за нами. Мы дрались до конца. Теперь нам остается умереть пристойно. Помолимся!
Все, кто мог это сделать, даже тяжелораненые, со стонами обратились лицами в сторону своей далекой родины и начали молиться.
– Прощай, Япония! – воскликнул раненый генерал и, поднеся к виску левую руку с пистолетом, нажал на курок. Выстрел этот послужил сигналом к началу убийств и самоубийств.
– Прощайте, отцы и матери! Банзай! – раздавались выкрики, заглушаемые пистолетной стрельбой. Через минуту многие лежали мертвыми.
– Помогите нам! – просили раненые, кто не имел при себе оружия, с трудом поднимаясь на колени и покорно вытягивая шеи. Какой-то молодой прапорщик с забинтованной головой, весь забрызганный кровью, с тяжелым придыханием рубил головы…
Женщины и дети с ужасом в глазах наблюдали за этой сценой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Чтобы подчеркнуть свой патриотизм, господин Кавамура на театральное представление пожаловал в парадной самурайской одежде: в хакама и вакагину, при мече и кинжале. Рядом с молоденькой женой, одетой в европейское платье, он выглядел сердитым, уставшим от жизни павианом. На эту супружескую пару нельзя было смотреть без улыбки: очень уж они не подходили друг другу.
Ясудзиро знал, что госпожа Йоко Кавамура, дочь бывшего японского консула в Сан-Франциско и Лос-Анджелесе, вышла замуж не по своей воле, а по настоянию отца за его приятеля, богатого вдовца Кавамура, имевшего связи при императорском дворе.
Во время представления Ясудзиро украдкой поглядывал на губернаторскую ложу, где сидели супруги Кавамура, и размышлял о несправедливости судьбы: такая великолепная, красивая женщина вынуждена была выйти замуж за жирного урода на три десятка лет старше ее. Однажды взгляды Ясудзиро и госпожи Кавамура встретились. Ему показалось, что она смутилась и слегка покраснела.
Когда Йоко жила в Калифорнии, голливудские кинозвезды были для нее пределом мечтаний и она увлеклась театром. Теперь, после замужества, она очень скучала и, чтобы скрасить жизнь, занялась общественной деятельностью, создала самодеятельный театр. Целыми днями она носилась по острову на своем голубом «плимуте», поддерживая тесные контакты с женами резидентов. Американизированная японка, несмотря на то что большую часть жизни прожила в Штатах, была ярой патриоткой Ниппон, выполнявшей кое-когда по поручению отца деликатные задания разведывательного характера. Сейчас она делала все возможное, чтобы воины микадо, попавшие на остров, меньше тосковали по своим близким вдали от родины.
Как-то в конце мая Ясудзиро выбивал по телефону у интендантского управления бензин на полеты. Его серьезно беспокоило то, что летчики «Белой хризантемы» утрачивали профессиональные навыки, отупев от ежедневных попоек.
Конечно, при личном контакте можно было быстрее договориться, но, как на грех, его служебный автомобиль вышел из строя.
В кабинет постучался дежурный по отряду и доложил:
– Господин капитан-лейтенант, вас просит госпожа Кавамура.
Положив трубку, Ясудзиро поспешил к выходу. Жена некоронованного короля острова сидела в автомобиле, обмахиваясь веером.
Почтительно поклонившись гостье, Ясудзиро справился, чем обязан столь высокой чести.
Оказалось, что, проезжая мимо, госпожа Кавамура решила лично пригласить летчиков на завтрашнюю премьеру оперы «Чио-Чио-сан», где партию мадам Баттерфляй будет петь сама Йоко.
Покончив с деловыми разговорами, гостья не спешила отпускать Ясудзиро, задавала ему всякие пустяковые вопросы, поигрывая веером.
И Ясудзиро, осененный дерзкой идеей, решился:
– Не разрешите ли вы, Кавамура-сан, подъехать с вами до Гарапана? Мой автомобиль ремонтируют, а мне нужно попасть в штаб эскадры.
– С удовольствием, Хаттори-сан, – улыбнулась Йоко. Ее смешила застенчивость храброго мужчины.
Предупредив дежурного по отряду, что он уезжает в Гарапана, Ясудзиро неловко сел на заднее сиденье «плимута», вытирая вспотевшее лицо.
– Вам не холодно в вашей форме? – пошутила Йоко, одетая в легкое платье с короткими рукавами.
– Немного, – робко откликнулся Ясудзиро. Его очень смущала смелость этой красивой женщины, жены влиятельного человека.
Хаттори-сан, не хотите поплавать в океане? – неожиданно предложила госпожа Кавамура. – Я знаю недалеко отсюда великолепный пляж.
– О, госпожа! – еще больше смутился Ясудзиро. Уж слишком не по японским правилам все происходило. Он знал, что, принимая ее приглашение, рискует своей карьерой. Но очень уж она нравилась ему.
Йоко включила мотор и, проехав немного, свернула с шоссе на грунтовую дорогу, проложенную в джунглях. Внезапно заросли кончились, и они оказались на берегу океана.
Но Йоко непонятно почему стала вдруг нервничать, как новобранец перед первым парашютным прыжком, быстро разделась и поспешила в воду. Едва он приближался к ней, уплывала подальше. Наконец, устав, она выбралась на берег.
– Вы чем-то расстроены? – подошел к ней Ясудзиро.
– Да, но боюсь, что вы неправильно меня поймете. Вы истинный японец, а я, Хаттори-сан, получила европейское образование и долго жила в Штатах… Словом, от некоторых поступков моего мужа меня коробит… – Она покусала сорванную травинку, колеблясь, стоит ли рассказывать. Но обида и желание излить душу оказались сильнее. – Мой щедрый повелитель Кавамура-сан сделал пристройку к «веселому дому», где любит развлекаться без посторонних. – Она снова помолчала. – Позавчера вечером он напился там до такого состояния, что его привезли два «Листа лотоса» и передали мне забытое им фундоси. Мне пришлось благодарить их, извиняться за состояние мужа и расплачиваться за его грязные проделки. – Йоко подняла глаза, наполненные слозами. – Я поклялась милосердной богине Каннон, что не прощу ему этого до тех пор, пока не оставлю свое косимаки у вас.
Ясудзиро вздрогнул от ее слов. Ему почудилось прикосновение к животу холодного острия ритуального кинжала: узнай об их связи господин Кавамура, им обоим грозит смерть и бесчестье. Но разве мог он противиться желанию этой бесподобной женщины…
3
Краток миг человеческого блаженства. Не успел разгореться огонь любви между Ясудзиро и Йоко, как они вынуждены были расстаться, не успев даже проститься.
12 июня острова Сайпан, Тиниан и Гуам подверглись ударам сотен самолетов, поднявшихся с палуб американских быстроходных авианосцев. В течение двух дней сыпались бомбы на японские аэродромы, корабли, транспортные суда, артиллерийские батареи и войска в местах сосредоточения. Что мог сделать Ясудзиро Хаттори со своими недоученными летчиками против 12 американских авианосцев, курсирующих за двести миль от Сайпана? Все небо было забито американскими самолетами, извергающими огонь и смерть. Во время налетов авианосной авиации «Белая хризантема» потеряла в воздушных боях и на земле почти половину самолетов и личного состава. И жалким утешением было уничтожение четырех «скайрейдеров», два из которых «завалил» Ясудзиро.
После выхода из строя аэродрома Аслито Ясудзиро получил приказ перелететь с остатками отряда на остров Тиниан, где базировались части 1-й воздушной эскадры.
Мрачный и подавленный, бродил Ясудзиро у уцелевших «гекко». Американцы буквально задавили их своей численностью. Его охватило какое-то отупляющее равнодушие ко всему, в том числе и к собственной жизни. Смерть каким-то чудом пока обходила его, но встречи с ней можно было ждать в любой момент.
Ночь накануне перелета летчики «Белой хризантемы» провели без сна. С вечера полыхало пламя трех десятков погребальных костров, в которых кремировались останки погибших летчиков и техников. Тревожно гудели трактора и бульдозеры, заравнивая воронки на взлетной полосе. Сюда же привели и несколько сотен мобилизованных местных жителей, которые подносили землю в корзинах.
Пока шла кремация, Ясудзиро посадил оставшихся в живых летчиков отряда на грузовик и отвез их в клуб «Нанье Кохацу». Здесь они простились с жителями острова. Летчики пили ром, изготовленный из сахарного тростника, и закусывали сукияки из курицы и ароматными ананасами. Разговор шел о японском флоте, который скоро должен появиться у острова и расколошматить наглых американцев. Люди жили верой в то, что император не оставит их в беде.
Один из жителей сказал Ясудзиро, что он только что отвез на судно «Асама-мару» своих детей. Госпожа Кавамура-сан и еще несколько женщин из союза «Защита родины» взяли на себя заботу доставить их в Японию, подальше от бомб и снарядов.
«Прощай, Йоко-сан!» – подумал Ясудзиро и выпил чашку рома. Разве мог он подумать, что «Асама-мару», стоящая на рейде Тарапана, через каких-то два часа окажется на дне? С рассветом судно было торпедировано «скайрейдерами» и, разломившись надвое, затонуло вместе с пассажирами. Гибель «Асама-мару» произошла на глазах многих, в том числе и господина Кавамуры, пришедшего проводить жену.
Не успело солнце показаться из-за горизонта, как небо над островом заполнилось американскими бомбардировщиками. Нужно было быстрее уходить на Тиниан, пока наскоро подремонтированный аэродром снова не вывели из строя. Но американцы в это утро почему-то щадили Аслито.
«Уж не берегут ли они его для себя? – мелькнула мысль у Ясудзиро. – Вероятно, скоро нужно ждать высадки десанта…»
После взлета, посмотрев на пролив Тиниан, он понял, что опасался не напрасно. Вся акватория между островами была забита американскими кораблями и транспортами. Ясудзиро никогда не видел столько кораблей и судов, собранных в ограниченном пространстве пролива. Даже во время их рейда к Мидуэю, когда Ямамото собрал огромный флот, в нем насчитывалось меньше вымпелов, чем сейчас у американцев. Теперь ему стало ясно, что, если не подойдет объединенный флот, судьба Сайпана будет решена.
Произведя набор высоты, Ясудзиро довернул влево, чтобы избежать зенитного обстрела с кораблей, ведущих огонь из главных калибров по артиллерии, оборонительным сооружениям и японской пехоте, занявшей оборону и окопах и траншеях.
Над океаном вспучились гейзеры мощных подводных взрывов. Это подводные пловцы – рейнджеры проделывали проходы в рифах с помощью подрывных зарядов.
Ясудзиро, приземлившийся на Тиниане, не видел, как масса десантных кораблей с двух сторон ринулась к проходам в рифах, пробитым против деревушки Ореай.
«Где же наш объединенный флот?» – задавал себе вопрос каждый японец, наблюдавший жуткую картину высадки десанта. Поднаторевшие в этом деле американцы разыграли ее четко, как по сценарию.
С каждым часом у обреченного гарнизона Сайпана надежд на отражение десанта становилось все меньше и меньше.
Достигшая берега морская пехота под прикрытием танков завязала бой за расширение плацдарма, тесня японские подразделения в глубь острова. Все новые и новые корабли доставляли к плацдарму войска, технику и грузы.
Ясудзиро несколько раз водил свой отряд на штурмовку высадившихся войск, но каждый вылет обходился «Хризантеме» в несколько сбитых самолетов, и изменить положение она ничем не могла.
4
Дня через три после высадки десанта над Сайпаном стало просторнее. Обеспечив десантирование, корабли быстроходного авианосного соединения куда-то ушли из прибрежных вод. Но перед этим они выпустили со своих катапульт авиагруппу армейских истребителей П-47 «Тандерболт», которые приземлились на только что захваченном американцами аэродроме Аслито.
Японская авиация, базирующаяся на Тиниане, стала иметь незначительное численное превосходство. Но недолго: вскоре в воздухе снова появились «скайрейдеры».
От местных жителей Ясудзиро услышал тяжелое известие: в Филиппинском море американские авианосцы атаковали японский флот, шедший на выручку к Сайпану. В результате сражения было потоплено три японских авианосца и два танкера. Получил серьезные повреждения ряд других кораблей. Командующий 1-м оперативным флотом отошел на Окинаву. Судьба Сайпана была решена окончательно, и сопротивление защитников острова могло только продлить его агонию.
Вылетев на свободную охоту в район Аслито, Ясудзиро решил подкараулить какой-нибудь зазевавшийся «тандерболт». Эти П-47 последнее время портили им много крови, совершая внезапные налеты на их аэродром. На подходе к Аслито Ясудзиро увидел несколько мелких групп «лайтнингов».
«Давненько не встречались, – подумал он, разглядев двойные фюзеляжи и подвесные бензобаки. – Откуда-то издалека пришли», – решил Ясудзиро и нажал на кнопку передатчика, предупреждая ведомого:
– Внимание! Атакуем на посадке!
Пара «гекко», не замеченная американцами, ушла с набором высоты в сторону солнца.
5
Отупляюще-длительный перелет подходил к концу. Нужно было собраться и стряхнуть с себя навалившуюся усталость. Приближался самый ответственный этап полета – посадка на незнакомый аэродром с ограниченной длиной полосы. «А потом свалюсь на какой-нибудь чехол, – мечтал Чарлз Мэллори, – и посплю вволю, чтобы очистились мозги от надоевшего гула моторов и радиоболтовни».
– Роспуск, посадка по одному! – напомнил ведомым Роберт Харрис, летевший впереди.
Третий разворот пришлось выполнять над океаном. Выпустив шасси и закрылки, Чарлз стал готовиться к посадке. Когда до береговой черты осталось совсем немного, в наушниках послышался крик Адамса – его ведомого:
– Нас атакуют!
И сразу же по бронеспинке застучали японские снаряды. Чарлз зажмурился и инстинктивно наклонил голову. С приборной доски посыпались стекла разбитых, приборов.
Придя в себя после секундного замешательства, Чарлз почувствовал, что самолет продолжает лететь. Он оглянулся и увидел ниже правой консоли выходившего из атаки «ирвинга» с голубым драконом через весь фюзеляж.
– Садись, парень! – крикнул ему пилот с «тандерболта», который помчался вслед за «голубым драконом». – Мы этих бандитов берем на себя!
– Разиня! – Bыругался Чарлз в эфир. И было непонятно, кому он адресовал этот нелестный эпитет: себе или летчикам с «тапдерболтов», которые должны прикрыть их посадку.
– Тридцать первый! – окликнул он Адамса, крутя головой чуть ли не на сто восемьдесят градусов.
Но ведомый молчал. И небо в том месте, где он только что летел, было пустынным.
«Наверное, уже на дне», – понял Чарлз. Сам он за свою беспечность отделался легко: японец перебил тягу управления рулями поворота и разбил два прибора. Ноги летчика болтались на педалях, не чувствуя нагрузки. Но это было не так опасно. Разворачиваясь кренами, Чарлз зашел на посадку и, убрав газ, тяжело уронил «лайтнинг» на летное поле, покрытое заплатами засыпанных воронок.
«Откуда взялись эти «ирвинги»?» – думал Чарлз, подруливая к пустому капониру, на который ему указал флажком солдат с автоматом на шее. Когда выключил моторы и открыл фонарь кабины, услышал грохот недалекого боя.
– Японцы в пяти километрах севернее Аслито, – пояснил солдат. – Там живые, а мертвые кругом. Еще не успели убрать. – Он показал флажком на распластанную фигурку в хаки, лежавшую в траве метрах в двадцати от капонира.
Чарлзу сразу вспомнился удар в бронеспинку. По счастливой случайности он остался сегодня жив: слишком издали открыл огонь японец, подойди он поближе – бронеспинка могла не выдержать. Чарлз почувствовал страшную усталость, хотел было повалиться под плоскостью, но увидел, что к его самолету подъезжает джип с Робертом Харрисом.
6
Это был их последний рассвет. Чуда не произошло, хотя люди, пожалуй, никогда в своей жизни не молились богам так искренне.
Японский флот не дошел к ним на выручку.
Жалкие остатки гарнизона острова, раненые, женщины и дети, остались теперь лицом к лицу с сильным, великолепно оснащенным противником, прикрытым авиацией и главными калибрами многочисленных кораблей.
В руках японцев сохранился лишь клочок северной оконечности острова – мыс Марпи – да расположенный поблизости от него аэродром Банадеру, где заняли оборону последние солдаты, которые еще могли держать в руках оружие. Они закрепили на возвышенности «Флаг-Солнце», решив умереть под его сенью.
Американцы появились в призрачном свете зарождающегося дня. Их было много. Впереди, покачиваясь на неровностях, двигались танки. Они легко смяли жидкую цепочку японской обороны.
– Пробил наш последний час! – сказал жителям острова Macao Кавамура. Он совершенно поседел после гибели транспорта «Асама-мару». Взгляд его на секунду задержался на облаке дыма, растекающемся над Гарапана. Там в огне гибло его богатство, там, на дне Гарапанского рейда, покоилась его жена.
– Дальше отступать некуда, – заговорил стоявший рядом с Кавамура командир разгромленной пехотной дивизии, поддерживая правую, забинтованную руку. – Флот не пришел за нами. Мы дрались до конца. Теперь нам остается умереть пристойно. Помолимся!
Все, кто мог это сделать, даже тяжелораненые, со стонами обратились лицами в сторону своей далекой родины и начали молиться.
– Прощай, Япония! – воскликнул раненый генерал и, поднеся к виску левую руку с пистолетом, нажал на курок. Выстрел этот послужил сигналом к началу убийств и самоубийств.
– Прощайте, отцы и матери! Банзай! – раздавались выкрики, заглушаемые пистолетной стрельбой. Через минуту многие лежали мертвыми.
– Помогите нам! – просили раненые, кто не имел при себе оружия, с трудом поднимаясь на колени и покорно вытягивая шеи. Какой-то молодой прапорщик с забинтованной головой, весь забрызганный кровью, с тяжелым придыханием рубил головы…
Женщины и дети с ужасом в глазах наблюдали за этой сценой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33