Утром они с Бернардом позавтракают, отведут мула к Лилиан и отправятся в Дерли. Завтра начнется ее путь домой, а, прости ее Господи, ей совсем не хочется возвращаться.
В дом вбежал Бернард.
– Клэр, ты не видела щетки Кабала?
– Она лежит около твоего вещевого мешка. – Клэр встала и подала ему щетку.
– Готов поклясться, что оставил ее около колодца.
– Ты там ее и оставил, а я решила, что ты ее забыл, и принесла сюда. Извини.
Клэр взглянула на раскрытый мешок, в котором, лежали все вещи Бернарда. Он был почти пуст. Она сразу сообразила, что отсутствует.
– А где твои реликвии? Давай я их уложу.
Бернард взял из рук Клэр щетку.
– Они у Гарта. Я не хочу брать их в Дерли, поэтому попросил Гарта пока что спрятать реликвии у себя.
Клэр сочла разумным такое решение.
– Ты вернешься в Факстон?
– Ненадолго, и лишь после того, как буду уверен, что твой отец больше за мной не охотится. – Он потер лоб. – Мне не следовало тебе это говорить. Лучше, если ты не будешь знать о моих планах после выплаты выкупа.
Обидно, что он ей не доверяет. А с другой стороны, зачем ей знать, где он и что делает? Послезавтра их пути разойдутся, чтобы не пересечься никогда.
– Ты мог бы вернуться в день моей свадьбы, – предложила она.
Он кисло улыбнулся.
– Лучше на следующий день, когда все будут приходить в себя после пиршества. – Он бросил взгляд на мешок. – Как ты думаешь, в мешок поместится все золото?
Ее вес в золоте. Его выкуп. По этой причине он забрал ее из Дассета и завтра повезет в Дерли.
– Не знаю… наверное, – еле выговорила она.
Он пожал плечами.
– Неважно. Я найду способ, как его донести. – Он подбросил вверх щетку и поймал ее. – Пойду, вычешу Кабала. Что еще мы должны сегодня сделать?
Побыть вместе. Поговорить. Посмеяться. Заняться любовью.
– Вроде больше нечего делать.
– Хорошо.
Он торопливо вышел. А ей нужно чем-то занять свои руки и ум, чтобы не думать о завтрашнем дне. Господи, она не хочет о нем думать. Она могла бы выйти во двор и поухаживать за цветами, хотя ей хочется одного – чтобы Бернард оказывал внимание не своей лошади, а ей. Клэр попалась на глаза кольчуга Бернарда, лежащая в углу. Ее явно необходимо почистить. Вот здорово! Клэр подняла тяжелую кольчатую рубашку и положила на стол, где было светлее. Вытащив из мешка Бернарда тряпку, она погрузилась в утомительную работу – надо было удалить пятна с металлических звеньев. Клэр решила начать с рукавов, поскольку их видно из-под плаща. Она старательно терла колечко за колечком, но кольчуга была слишком старая, чтобы засиять от ее усилий. Все, что она может сделать, – это немного отчистить ее. Некоторые колечки были плохо прилажены одно к другому – видно, их заменяли в разное время. Кольчуга вообще стоила больших денег, поэтому носили ее долго и обращались с ней аккуратно. Но последний оружейник, чинивший кольчугу, не очень-то постарался.
У Клэр было такое чувство, что в кольчуге не хватает звеньев. Она отбросила тряпку и разложила кольчугу на столе. Спереди и на рукавах поломанные колечки хоть и грубо, но были заменены. Шапочка оказалась целой, а вот застежки у шеи скоро придется чинить. Она перевернула кольчугу, и у нее перехватило дыхание. Дырки! Целых шесть. Небольшие, но это недопустимо. Клэр заподозрила, что звенья, отсутствующие на спине, были использованы для починки дыр на груди и рукавах. Ни один уважающий себя оружейник так не поступил бы.
В Дассете такую кольчугу признали бы непригодной, а кольца от нее использовали бы для починки других. Иногда оруженосцам давали носить старые кольчуги, чтобы они привыкали к их весу, практикуясь с мечом на ристалище. Или ее могли отдать оруженосцу, которого отправляли в крестовый поход, но поскольку он не был возведен в рыцари, то не мог рассчитывать на новую кольчугу, и довольствовался также старым шлемом, помятым щитом и жалкой клячей.
Епископ Терстан все же заменил Бернарду старую лошадь на лучшую. Клэр до сих пор слышит отцовский голос, сетующий на то, сколько потребовал у него епископ за новую лошадь.
Клэр села на скамью и закрыла лицо руками. У Бернарда были основания ненавидеть Одо Сеттона за то, что он послал его в поход плохо снаряженным и неподготовленным. Это чудо, что Бернард выжил.
Ему помогли друзья – те люди, о которых он рассказал ей за обедом. Бернард упомянул Николаса – надежного воина. Он сказал, что такого человека хорошо иметь у себя за спиной. Выходит, это не оборот речи, а так было на самом деле.
А потом отец отказал Бернарду в вознаграждении. Вполне возможно, что он также виновен в смерти родителей Бернарда.
Почему же Бернард не превратился в озлобленного и мстительного человека? Почему его действиями управляет не ненависть, а стремление к справедливости? Он пытался поговорить с ее отцом, но бесполезно. Он готов ждать возвращения Джулиуса, чтобы обсудить с ним это дело! Он устроил тщательно продуманный пожар, вместо того, чтобы просто бросить горящие факелы в сено. Да, он удерживает ее с целью получения выкупа, но он так старается, чтобы ей было хорошо и удобно, что она забыла о том, что является пленницей.
Как же ей не сделать все, что в ее силах, что бы Бернард получил от Одо Сеттона то, что заслужил?
Ну, уж если завтра она не увидит двух увесистых мешков с золотом, принесенных отцом, то поднимет такой крик и шум, что будет слышно в Йорке.
Смеркалось. Скоро появится Бернард. Клэр снова занялась кольчугой – теперь рукавом. Она изо всех сил терла колечки, пока у нее не онемели пальцы.
Вошел Бернард, ведя за собой мула.
– Что ты делаешь?
– Чищу кольчугу.
– Зачем так стараться? Она больше не заблестит.
Конечно, не заблестит, но она сохраняла ему жизнь и заслуживает того, чтобы за ней ухаживали.
– Надо же чем-то заняться, – ответила Клэр.
Когда Бернард привел и устроил в доме Кабала, Клэр успела почистить оба рукава, шапочку и застежку. Теперь кольчуга выглядела прилично, особенно прикрытая плащом.
Бернард стянул сапоги и улегся на тюфяк. Сегодня он не стал снимать одежду. Клэр отложила тряпку и легла рядом. Весь день он давал ей понять, что их близость закончилась.
Она не заплакала, так как знала, что этот день наступит. И вот он наступил. Две недели он заботился о ней, подарил ей такое блаженство, о котором можно было лишь мечтать.
Клэр вытянулась около него и, не в силах справиться с собой, подлезла под его руку и прижалась к нему. Он не оттолкнул ее, а она и этому была рада. Когда она уснула, ее голова покоилась на плече Бернарда.
Утро было ясное и наступило слишком быстро. Бернард почти не спал, стараясь не шевелиться и не разбудить Клэр.
Он знал, что она вступила с ним в близость, поскольку он ей небезразличен, однако не настолько люб, чтобы отказаться вернуться в Дассет. А у нее было множество возможностей сказать ему об этом. Одно слово – и он сжал бы ее в объятиях и не отпустил. Трус он, раз не спросил прямо, кому она отдает предпочтение: ему или Маршаллу. Он боялся, что она поднимет его на смех.
Нет, Клэр так не поступила бы. Она мягко, решительно поставила бы его на место. Он ее не стоит. Что он может ей предложить? Ни крыши над головой не имеет, ни уверенности в том, чем ее накормить, во что одеть, не говоря уже о восковых свечах и песнях трубадуров.
Он тоже знает истории, но они о войне, а женщины не любят слушать про кровь, им подавай про цветы и любовь. Благородную любовь. И на арфе он не умеет играть. А также красочно описывать, какие у Клэр глаза и волосы. Знает только, что глаза янтарные, а волосы светло-каштановые. Это не поэзия.
Придворным манерам он тоже не обучен. Мысль о том, что надо поддерживать беседу с учеными мужами и высказывать собственные суждения о политике, пугала его больше, чем полчища сарацин.
Нет ему места в ее мечтах.
Клэр шелохнулась около него и, подняв руку с его груди, откинула волосы с лица.
– Опять ясный день, – сказала она. – Но такая прекрасная погода долго не продлится.
– Почему?
– Это же Англия, – удивилась его вопросу Клэр. – Хорошо, что нет дождя, и я не появлюсь перед отцом, похожая на мокрую курицу. Сколько у нас времени до отъезда?
– Часа два.
Она села и провела ладонями по волосам.
– Что ж, значит, есть время, чтобы привести себя в порядок.
Ему-то казалось, что она выглядит божественно.
– Тогда поторопись. Мы долго спали.
Клэр встала и выглянула в окно.
– Да, действительно. – Затем бросила взгляд на свое платье. – Ты собираешься оставить мула у Лилиан?
– Да, – ответил Бернард, не понимая, почему она об этом спрашивает.
Клэр подбежала к столу и схватила ломоть хлеба. Затем взяла накидку и устремилась к двери.
– Найдешь меня у Лилиан, – крикнула она и исчезла.
Бернард, наконец, понял, что Клэр необходимо пойти к Лилиан, чтобы помыться и причесаться. Он встал и взял со стола оставшийся хлеб. Потом занялся мулом и Кабалом.
Надевая на себя узкую кольчугу, он засмеялся – Клэр постаралась, чтобы у него тоже был приличный вид. И на самом деле – кольчуга выглядела вполне сносно. Можно подумать, что они отправляются на праздник или на ярмарку, а не за выкупом.
Бернард бросил последний взгляд на особняк. Пока что он не прощался с родным домом. Он вернется, чтобы забрать реликвии. Время для этого будет.
Клэр счистила последние комочки грязи с подола шелкового изумрудного платья. Она носила его целых две недели, но, за исключением обтрепанного подола, оно выглядело неплохо.
Мама, несомненно, упала бы в обморок при ее виде. Платье сшили к свадьбе, и Клэр надела его в тот день, когда появился Бернард, а дальнейшие события стали разворачиваться слишком быстро, и она не успела его снять.
– Сойдет и так, – сказала Клэр, приглаживая юбку.
– Вы выглядите как знатная леди, – заявила Лилиан и подала ей шапочку.
Клэр надела ее поверх сетки, под которую снова спрятала волосы.
– Во всяком случае, все чистое. Спасибо, Лилиан.
На дороге раздался конский топот.
– Бернард приехал, – сказала Клэр, хотя это и так было ясно.
Лилиан раскрыла ей объятия.
– Идите сюда, дитя мое.
Клэр зажмурилась и прижалась к старушке.
– Я вернусь, – прошептала она и удивилась тому, что сказала это.
– Неужели вернетесь?
– Вы как-то говорили мне о травах, которые мне вредны, так что я должна знать, какие они, чтобы случайно их не употребить и не заболеть от этого.
Лилиан улыбалась, но на глаза у нее навернулись слезы.
– Ваша матушка знает, что это за травы.
– Конечно, но я лучше запомню, если вы их мне покажете сами.
– Как пожелаете, миледи. – Лилиан сунула руку в карман и вытащила маленький, залитый воском горшочек. – Это ваша мазь. Будьте осторожны.
Клэр со вздохом взяла мазь от синяков, приготовленную специально для нее. В душе она молила Бога, чтобы мазь ей больше не понадобилась.
Клэр с трудом сдерживала печаль и слезы. Ей осталось провести с Бернардом всего несколько часов, и она должна насладиться ими. С улыбкой на устах Клэр пошла к двери.
Бернард спешился и передал поводок мула Гарту. Они о чем-то тихо говорили.
– Ой, Бернард весь сияет! – воскликнула Лилиан.
Клэр засмеялась и преисполнилась гордостью. Солнечные лучи отражались от кольчуги, которая больше не выглядела старой по сравнению с плащом крестоносца.
С темными волосами до плеч, блестящим эфесом сабли в ножнах Бернард выглядел настоящим рыцарем.
Лилиан прощалась с Бернардом, а Клэр – с Гартом. Она набросила на плечи плащ, чтобы уберечься от дорожной пыли. И вот они снова на Кабале и едут в Дерли.
– Представляю, как ты рада вернуться домой, – сказал Бернард.
Кое в чем он прав. Она мечтает хорошенько выспаться, долго-долго понежиться в горячей, пахнущей розами воде. Она соскучилась по маме, хотя думала о ней не часто. Бедняжка, наверное, совсем извелась от беспокойства.
– Мама, должно быть, едва держится на ногах. В мое отсутствие все последние приготовления к свадьбе и турниру пали на нее.
– Какие могут быть приготовления? Заказать побольше эля и еды, поставить несколько шатров для гостей и проследить, чтобы священник был трезв во время брачной церемонии. – Бернард непонимающе дернул плечом. – Что еще надо?
Она засмеялась.
– Вот почему подобными делами занимаются женщины.
– Наверное. Вообще-то я видел только одну большую свадьбу – твоей сестры Джин. Все, что я помню, – это обилие еды и эля, шатры в поле для гостей, которые не поместились в замке, а также Эдгара, ходившего по пятам за отцом Робертом, следя, чтобы тот не напился.
– А я помню, в каком ужасе была мама оттого, что Джин выходит замуж такой молодой. А Джин была расстроена из-за своего платья, поскольку вышивка по краям рукавов ей не нравилась. Да и повар ворчал что-то по поводу нехватки белой муки. Господи, это было… одиннадцать лет назад. Вы ведь с Джин одногодки?
– Да. Как она поживает?
– Когда я видела ее в последний раз, она была довольна. У нее две дочки, которых она боготворит. Я давно не видела Джин. Ее муж и наш отец поссорились несколько лет назад, но я надеюсь, что они все-таки приедут на мою свадьбу.
– А в чем причина ссоры?
– Отец был в ярости оттого, что Джин не родила мужу сыновей, и сказал ей об этом. Тогда Уильям посоветовал отцу не соваться не в свои дела, а отец заявил, что это его дело, поскольку он не желает, чтобы его дочь из-за этого развелась и вернулась в Дассет. Тогда Уильям уведомил отца, что не доверит его заботам не только собственную жену, но даже самую паршивую собачонку.
– Все это произошло, должно быть, когда я уже уехал.
– Да, вскоре. Отец уже начал поправляться после болезни, когда произошел этот скандал.
Клэр не смогла удержаться от мысли, что отец оказал бы всем своим детям огромную услугу, если бы не поправился. Хотя это не по-христиански, но такая мысль частенько посещала ее.
– А братья? Джеффри принял постриг?
Как полагалось второму сыну, Джеффри должен был посвятить себя служению церкви. Он несколько лет учился у епископа Терстана, а затем у архиепископа Йоркского. Учиться ему очень нравилось, но стать священником он не собирался.
Клэр отрицательно покачала головой.
– Нет, он этого не хочет. Отец пытался заставить его, тогда Джеффри покинул Англию и уехал в Париж, где учится в университете. Понятия не имею, на что он живет, так как отец отказался посылать ему деньги на содержание.
– А Джулиус в Италии, – печально произнес Бернард. Было ясно, что он расстроен отсутствием старшего брата Клэр.
– Прошлой весной Джулиус поехал на ярмарку в Йорк, чтобы купить лошадей. Вернувшись домой, он объявил, что собирается совершить паломничество к итальянским святыням. Отец очень рассердился и не дал своего согласия, поскольку Джулиус – наследник Дассета, и у него есть обязанности дома, а в Италии ему нечего делать. Но Джулиус все-таки уехал, сказав, что у него нет другого выхода.
– Нет выхода?
– Вот и меня это удивило. Я заподозрила, что гробницы и усыпальницы его мало интересуют, но он не захотел ничего объяснять даже мне. Он лишь сказал, чтобы я вела себя поосмотрительнее, и если мне нужно с ним связаться, то я должна послать письмо архиепископу Йоркскому.
– Хмм.
– Очень таинственно, правда? Когда был назначен день свадьбы, я отправила посыльного с письмом к архиепископу. Одному Богу известно, получил его Джулиус или нет.
– Клэр, почему Джулиус велел тебе поостеречься?
Отец считал всех своих отпрысков неудачными: Джин не родила сыновей, Джеффри не хотел стать священником, Джулиус не желал серьезно относиться к своим обязанностям наследника, а Клэр оказалась не такой кроткой и скромной, как ее мать.
Детьми они получали шлепок или порку розгой, но до отъезда Джеффри отец не пускал в ход кулаки. Теперь жестокие побои посыпались исключительно на Клэр.
– Джулиус прекрасно знал, какой нрав у отца. Поэтому-то он и сказал, чтобы я держалась подальше, пока его гнев не утихнет. И я прикинулась больной и несколько дней пролежала в постели.
Но когда она услышала, что отец собирается лишить Джулиуса прав наследования, то вышла из укрытия. Наверное, ей не стоило защищать брата – слуги потом отнесли ее, избитую, обратно в постель. Но ее доводы все же победили отцовскую злобу, и Джулиус остался наследником Дассета.
Бернард свернул Кабала с дороги в лес. Клэр не могла понять, зачем.
– Что-то случилось?
– Вот это-то я и хочу узнать.
В лесу, подальше от дороги, они остановились. Клэр не успела ничего сказать, как Бернард приподнял ее и произнес:
– Повернись.
Она перекинула ногу и оказалась сидящей у него на колене.
Бернард нахмурился.
– Что будет, когда ты вернешься домой? Тебе придется прятаться от отца?
– Скорее всего. – Клэр была тронута его заботой.
– Мне это не нравится. Выходит, отдавая тебя отцу, я подвергаю опасности твою жизнь.
– Я знаю, что должна за все заплатить. Ничего не изменилось… вот только две недели у меня была передышка.
Бернард нахмурился еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21