А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Я прошел почти целый квартал, прежде чем понял, что проглядел место назначения. Пришлось возвращаться. Вход прямо с улицы, зеленая дверь без опознавательных признаков – только номер и звонок сбоку. Я нажал кнопку, и где-то в здании гудение известило о моем прибытии.
Несколько секунд было тихо, затем послышалась возня, и в двери со скрипом открылось окошко. За кованой решеткой показалась пара зеленых глаз с накладными ресницами и изумрудным блеском на веках. Глаза не мигая уставились на меня, как на живого динозавра.
– Я от Джо, – сказал я, и окошко захлопнулось. Когда я понял, что дверь не откроется, я позвонил еще паз. На этот раз я представился и, не получив ответа, добавил: – Я иллюзионист.
– Чего?
Полный презрения голос с акцентом кокни оказался намного моложе, чем я ожидал. Я одарил даму фирменной улыбкой Уильяма Уилсона и пояснил:
– Фокусник.
Глаза посмотрели на меня сверху вниз и не нашли ничего интересного.
– Забавно, я приняла тебя за паршивого комика, – сказал голос, и дверь открылась. – Опаздываешь.
Дверь вела в крошечный коридор, разделенный стойкой на приемную и гардероб. Пол, стены и потолок укутаны черным ковролином. Под резким неоном видны ожоги от окурков и мелкий мусор, забившийся в ворс. Гуру дизайна, конечно, поморщится, но, если приглушить свет, для подобного заведения вполне сойдет.
Глаза принадлежали крупной бледной девице, затянутой в красно-черное платье с лифом на шнуровке, который с трудом сдерживал ее грудь. Таких девиц любят щипать старикашки – здоровая, спелая, упругая. Стоит преодолеть ее тяжелый взгляд, и лучшей подушки в мире не найти. Копна золотых кудряшек забрана на затылке, щеки слегка нарумянены – пышная, сладострастная, вся какая-то викторианская. Моя бабушка назвала бы ее проституткой, а по мне, она была слишком хороша для этого места.
Девушка подняла откидную доску и вновь опустила, зайдя за стойку.
Я улыбнулся.
– Королева приемной?
Я рассчитывал вызвать симпатию – не вышло.
Не обращая на меня внимания, она включила лампу «Тиффани» на стойке и приглушила верхний свет.
– Что в чемодане?
– Реквизит.
– А кролик есть?
– Да, невидимый.
Она посмотрела на меня с отвращением, и за слоем косметики я вдруг разглядел подростка.
– Билл наверху, болтает со шлюхами.
Очевидно, она привыкла иметь дело с уродами, и я хотел сказать что-нибудь умное, дать ей понять, что я не один из них, но в голову не пришло ничего кроме:
– Наверное, мне надо пойти представиться.
Она пожала плечами, будто и не ожидала ничего другого, и кивнула на двери:
– Гримерные через бар, вверх по лестнице.
Бар оказался копией фойе, только темнее и просторнее. Свет разноцветными пятнами скакал по стенам, на крошечном танцполе гремел последний хит. Серьезного вида мужчины, явно не расположенные к танцам, пили за медными столиками. На такое веселье грех не опоздать. Они замолчали и проводили меня взглядом. Тяжелая публика. Я бы сказал, неподъемная. Я кивнул им в знак приветствия, а они продолжали смотреть, и выражения лиц у них были абсолютно одинаковые. Мне вспомнилась стая рыб, плывущих синхронными рядами в океанских глубинах. Интересно, двести пятьдесят – это с процентом Рича или без? Вечно я забываю спросить.
Билл напомнил мне старомодного швейцара: широкие плечи, короткий широкий нос, смокинг. Он стоял прислонившись к туалетному столику, сложив руки на груди и скрестив длинные ноги. Дверь в гримерку была едва приоткрыта, но в зеркале я видел отражение девушек – одна азиатка, другая блондинка в стиле Джин Харлоу. Короткие стрижки, одинаковые футболки и джинсы, и хотя блондинка пониже ростом, эти монохромные сестрички удивительно похожи. Я не ценитель балета, но на них бы, наверное, взглянул.
Билл медленно отклонился, демонстрируя свой вытянутый профиль, и сказал на неожиданно хорошем английском, так что я заподозрил в нем выпускника частной школы, который нос сломал не иначе как на охоте:
– …хорошо провели время.
Я громко ударил чемоданом по перилам, чтобы не слышать его дальнейших инструкций, и он мягко открыл дверь ногой в дорогом черном ботинке с металлическими пряжками. Наверняка и в носке была металлическая вставка.
Билл двигался плавно, неторопливо, и только лицо его живо менялось – улыбнулся, нахмурился, улыбнулся опять – по мере того, как его взгляд переходил с меня на чемодан и обратно.
– Господин Волшебник, а мы все гадаем, когда вы появитесь.
– Мы думали, вы появитесь в облаке дыма, – вставила блондинка.
– У меня еще будет такая возможность, – сказал я. Мы все рассмеялись.
Билл выпрямился с изяществом форточника.
– Знакомьтесь: Шаз, – он обнял азиатку за талию, – и Жак. – Его вторая рука обвилась вокруг блондинки, и он сжал обеих так, что они пошатнулись на высоких каблуках. Билл улыбнулся: – Чудненько. Что ж, дамы, оставим вас припудрить носики.
Он расцеловал их на континентальный манер в обе щеки. Потом прикрыл за собой дверь, вынул белый платок, рассеянно промокнул губы и, сложив его в безупречный треугольник, вернул в нагрудный карман. Протянул мне руку.
– Мистер Уильямс?
– Уилсон. – Мне не понравилось, как он стер вкус девушек со своих губ. Наверное, и меня с руки смоет. Я бы вот его точно смыл.
– Мистер Уилсон. – Он сделал ударение на фамилии. Его явно позабавило, что я удосужился его поправить. Очевидно, ему все равно, кто я и что я, а может, в его мире все имена звучат одинаково. – Девушки заняли единственную гримерку, но я могу предложить вам одну из комнат, если вам нужно переодеться или, – он улыбнулся, – поправить макияж.
– У меня что, тушь потекла? – Он метнул на меня взгляд и рассмеялся. – Комната не помешает, мне надо разобрать реквизит.
Билл проводил меня в комнатушку и встал, прислонившись к косяку. Видимо, стоять в дверях – его любимое занятие. Он смотрел, как я ставлю чемодан на кровать и расстегиваю пряжку.
– Живете в Лондоне, мистер Уилсон?
– В Илинге.
– Много путешествуете?
– По необходимости. – Когда кто-то с внешностью гангстера интересуется вашими передвижениями, советую тут же менять тему. Я выложил на кровать карты и спросил: – Как клуб? Работаете с утра до ночи?
– С ночи до утра. Хорошо хоть не в убыток. К слову, – он повернулся к двери, – принести вам что-нибудь выпить, пока я не ушел развлекать гостей?
– Не откажусь от белого вина.
– Я пришлю кого-нибудь.
Я вновь занялся чемоданом. Честно говоря, мне не нужно особо готовиться, но Билл все торчал в дверях.
– Хочу предупредить, – сказал он, и я поднял глаза – Эти парни пришли выпить и посмотреть на девочек, для большинства из них вы неожиданный бонус.
– Со мной и пиво вкуснее, и женщины краше.
Улыбка Билла смотрелась как угроза.
– Инспектора, которого провожают на пенсию, между собой зовут Фокусником. Вы тут что-то вроде милой шутки.
– Тронут.
– Просто помните, что это не детский утренник. На вашем месте я бы закончил побыстрее.
– Не волнуйтесь, я знаю свое место.
– Отлично, – сказал Билл с обходительностью представителя ООН. – Всегда лучше удостовериться, что все всё правильно понимают. Думаю, они будут готовы минут через тридцать, у вас полно времени.
– Ага, вечность длиной в полчаса.
Билл улыбнулся:
– Мы не любим заставлять гостей ждать.
Я надеялся, что вино принесет девушка из приемной, но вместо нее явился хмурый бармен. Увидев, что я лежу на кровати, он нахмурился еще больше.
– Готовлюсь психологически, – сказал я, наблюдая, как закатывается его губа, когда я не потянулся за бумажником, чтобы дать ему на чай.
Как только его шаги стихли, я взял бутылку за горлышко, вышел в коридор и постучал в гримерную.
– Да какого хрена! – крикнул в ответ женский голос.
Раздался смех, и азиатка открыла мне дверь. Я поднял бутылку:
– По глоточку вина для настроя?
Она прислонилась к косяку, выставив левое бедро, придерживая дверь правой рукой.
– Мы уже, спасибо.
Сквозь узкую щель я увидел блондинку: она сидела за туалетным столиком, сосредоточенно глядя в зеркало. На обеих длинные хлопчатобумажные платья, на лицах – толстый слой яркого макияжа. Азиатка улыбнулась и попыталась закрыть дверь. Я сунул ногу в комнату, и улыбка сползла с ее лица.
– Жак, позвони вниз, скажи, у нас тут придурок заблудился, – спокойно сказала она.
Жак оглянулась. Я примирительно поднял руки, но ногу не убрал.
– Послушайте, я к вам по делу.
– У нас полно дел, если ты не заметил, – устало сказала Жак.
– Точно. – В голосе второй появились вдруг резкие нотки. – В работе по уши.
– Одна из вас может заработать двадцатку.
– В наши дни на двадцатку не разживешься.
– Шаз, спроси, что он хочет.
Я вытянул шею, чтобы взглянуть на девушку в зеркале:
– Только бизнес.
Она не мигая смотрела в свое отражение, сосредоточенно рисуя мушку на левой скуле. Слишком сильно надавив на карандаш, она поморщилась.
– И никаких карт в рукаве?
Я улыбнулся и закатал манжеты:
– Смотрите сами.
Жак последний раз взглянула в зеркало, отложила карандаш и развернулась в кресле. Ее лицо выглядело острее, чем отражение, или, может, наша беседа начала ее раздражать.
– Шаз, впусти его наконец.
– Главное помнить, что мы не сестры милосердия и наши услуги стоят денег, – проворчала Шаз.
– Думаю, он это знает.
– Конечно, знаю.
Брюнетка отодвинулась, оставив узкую щель, в которую мне удалось проскользнуть, лишь совсем не думая о близости горячего тела под платьем.
Могу поспорить, они жили тут неделю, хотя и клялись, что приехали час назад. Стол завален косметикой, на исцарапанной поверхности лужица тонального крема, среди всевозможных банок и тюбиков – щипцы для завивки волос, бутылка вина и пара бокалов. Снятая одежда брошена на кровать. Из спортивной сумки торчал пухлый белый конверт с купюрами. Оценили их выше меня, но ведь они гвоздь программы, а я – всего лишь милая шутка.
Шаз закрыла дверь и прислонилась к обшарпанной батарее на стене, не спуская с меня глаз. Я потер кончик носа, и она, замявшись на секунду, глянула в зеркало и смахнула с ноздрей крупинки белого порошка, жадно втягивая воздух.
– Это все Билл, – смущенно сказала она и снова встала у батареи. – Так чего ты хочешь?
– Сущий пустяк.
Блондинка посмотрела на меня в зеркало, проводя по щеке кисточкой с пудрой.
– Билл-старший прислал Билла-младшего…
Азиатка бросила на нее быстрый взгляд, и я подумал, вправду ли они сестры.
Я улыбнулся:
– Очень мило.
Жак снова повернулась к зеркалу и, облизнув палец, принялась разглаживать брови.
– Может, уже скажешь, чего ты хочешь?
Я развел руки, точно звезда конферанса.
– Кто из вас, милые дамы, согласится быть моей ассистенткой?
Жак засмеялась. Шаз покачала головой, взяла у меня бутылку и выпила из горлышка.
– Совсем спятил. – Она передала бутылку Жак, и та налила себе бокал, – Билл с ума сойдет, если мы покажемся раньше времени. Весь праздник испортим.
– Он что, ваш управляющий?
Зря я это сказал, обе девушки нахмурились.
– Мы сами собой управляем, – жестко сказала Жак.
– Да я не в том смысле. Мне нужна помощь, а среди этой публики я вряд ли найду добровольца. Просто решил попробовать.
Блондинка устало глянула на меня:
– Спроси Хэтти из приемной, думаю, за полтинник она согласится.
– Ей хватит и двадцатки, – засмеялась Шаз.
Я спросил, не сестры ли они, и Шаз опять захихикала и обняла блондинку, словно позируя фотографу.
– Может, ты не заметил, но мы слегка разные. Черное дерево и слоновая кость, иногда выходит красиво.
Она взъерошила кудряшки блондинки, и я, кажется, понял их отношения.
– Ну, в Британии столько национальностей, у вас вполне может быть общая кровь.
– Только выпивка.
Жак нежно шлепнула Шаз по руке и занялась прической. Я бросил последний взгляд на смятую постель, разбросанную одежду и косметику.
– Если хотите по-быстрому смыться, вам стоит собрать вещи и оставить у двери.
Шаз красила ногти огненно-красным лаком, под цвет помады. Она подняла голову:
– Не волнуйся. Может, ты и фокусник, но исчезать мы и сами умеем.
Судя по оживленному гулу, народу внизу прибавилось. Я нашел девушку из приемной. Она представилась Конфеткой, хотя сомневаюсь, что это имя дали ей родители. Девушки оказались правы: Конфетка страшно хотела помочь – умирала от желания. Я объяснил, что от нее требуется, и пошел обратно. Билл не единственный, кому предстоит развлекать гостей.
Разноцветные огни с трудом пробивались сквозь завесы сигаретного дыма. В зале пахло алкоголем, потом и тестостероном. Их было человек двадцать. Вместо того чтобы сесть за отдельные столики по периметру, они предпочли собраться посреди зала, сбившись в тесное стадо, словно боялись повернуться друг к другу спиной.
Я подошел к бару, заказал двойной виски и стал высматривать Билла. Он разговаривал с коротышкой за центральным столом. Он стоял ко мне вполоборота, но, как заправский снайпер, почувствовал мой взгляд. Он обернулся и поднял вверх три пальца, давая понять, что скоро освободится. Я кивнул, глотнул виски, позволяя ему обжечь мне горло, и принялся изучать публику.
На первый взгляд они представляли собой образец сплоченности и единства. Но чем больше я смотрел на них, тем отчетливей проступали границы каждого кусочка этой мозаики. В их позах, осанке, движении плеч я разглядел принадлежность к разным «кланам», стиравшую возрастные границы, но проявлявшуюся в одежде и прическе.
В центре теснилась группка темных костюмов – каждое утро их обладатели втискиваются в вагоны метро, на ходу читая «Телеграф». Только вот в метро меньше стрижек под машинку и сломанных носов. Вокруг них шумная и, кажется, дружная компания, неустанно пополняющая бокалы. Эти парни и в джинсах выглядят будто в униформе. Я заметил, как они передали пару бокалов на стол парням в костюмах. Ответного жеста не последовало, но, возможно, я пропустил все действо. Дальше всех от центра сидели парни, которых я для себя окрестил Серпико. Одетые с щеголеватой небрежностью, от которой так и веяло деньгами, они даже смеялись высокомерно. Если бы, оказавшись в чужом городе, я зашел в бар и увидел такую компанию, я бы развернулся и отправился искать выпивку в другом месте.
Гвалт стоял ужасающий. Но для мужских сборищ у меня свой рецепт. Когда-то Ричард заставил меня купить боекомплект несмешных шуток у одного из своих комиков-неудачников. Терпеть не могу эти тупые пошлости: они никому не нравятся, но мужики над ними всегда дружно ржут. Я повторил их про себя и от скуки стал представлять, чем вся эта братия промышляла бы, окажись они по другую сторону баррикад.
Из парня с кружкой светлого, что сидел слева от меня, вышел бы первоклассный грабитель банков, родись он чуть пораньше: никакой утонченности, только обрез в руке и взгляд, убеждающий, что он легко им воспользуется. Его сосед, проныра с хитрой улыбкой, – несомненно, карманник. Массивный боров за спиной Биллова приятеля – ну просто идеальный громила. Я обнаружил мошенников, наркодельцов, сутенеров и взломщиков и переключился на коротышку, с которым беседовал Билл: для полицейского очень маленький, едва впишется в нормативы; около шестидесяти, серый костюм, голубая рубашка и розовый галстук под цвет глаз. Кем бы он мог быть? Никаких сомнений. Обходительный Боссом в классическом костюме с бокалом бренди многолетней выдержки, кивком головы решающий судьбу врагов своих.
Билл пробирался ко мне, пожимая чьи-то руки и плечи, улыбаясь крокодильей улыбкой в тридцать два зуба. Он похлопал меня по руке чуть выше локтя – антрополог назвал бы этот жест доминирующим – и предложил выпить.
– Спасибо, мне уже хватит.
– Тогда после шоу.
Я хотел уйти сразу после выступления, но улыбнулся в ответ:
– Может быть. Так кто у нас именинник?
– Детектив Монтгомери. Тот, с которым я только что разговаривал. Друг моего отца, в нужный момент он здорово помог. – Билл сухо улыбнулся. – Я называл его «дядя Монти». В общем, я хочу достойно проводить его на пенсию.
– Что-то рано его отправили на покой.
– Вредное производство, – со знанием дела улыбнулся Билл. Он осушил стакан и поставил его на стойку. – Банкет с официальными поздравлениями, женами, подарками и прочей ерундой уже прошел. Сегодня празднуем по полной. Так что будьте готовы. – Я кивнул, и Билл улыбнулся, довольный моей невозмутимостью. – Пора выключить музыку и представить тебя публике.
– Наверное.
Билл посмотрел на бармена, наполнявшего его стакан, и тот растерялся, не зная, что сделать в первую очередь. В конце концов он одной рукой поставил стакан на стойку, а другой выключил музыку. Билл палочкой для коктейлей молча помешивал свой бренди с содовой.
– Постарайся покороче. Минут сорок, лучше – тридцать.
Он сделал последний глоток и направился к небольшой сцене, чтобы представить меня гостям. Он не кричал «Внимание!», не стучал по бокалу вилкой, он просто встал, и в зале стало тихо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26