А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Вскоре целая армия молодых сицилийцев сновала в старом замке.Первым делом хозяева принялись устраиваться. Фульвио учтиво передал Зефирине ключи от всех апартаментов, башен, подсобных помещений и подвалов. Кроме того, он отвел ей самые лучшие комнаты в замке – комнаты второго этажа с балконами, нависавшими над морем.Прямо из своей громадной кровати с балдахином, в которой она спала одна, Зефирина могла любоваться лазурными волнами.– А где ваши апартаменты, Фульвио? – спросила, превозмогая себя, Зефирина.С легкой улыбкой Фульвио ответил:– Разумеется, в башне тирана…Зефирина обиженно закусила губу. Башня Диона Сиракузского была самым удаленным от ее комнат местом.«Почему он все время дразнит меня? – размышляла она. – Я не собираюсь валяться у него в ногах… если только рана не мучит его».Зефирина наблюдала за Фульвио. Но князь, похоже, совсем поправился. Он ездил верхом, совершал долгие прогулки, на которые ни разу не пригласил Зефирину… и даже ходил купаться в море.Короче, Фульвио явно восстановил свое здоровье. Надо сказать, он баловал Зефирину нещадно, задаривая ее украшениями и платьями, которые заказывал в Палермо, Мессине, Катанье или Сиракузе. Он постоянно интересовался, довольна ли она своими апартаментами, слугами, климатом. Но по вечерам, учтиво поцеловав ей руки, исчезал из дворца.Зефирина сохла. Она вскакивала по ночам, надеясь увидеть мужа входящим к ней в спальню. Но ничего не происходило. Просыпаясь утром, она слышала фырканье только что вернувшейся в конюшню лошади Фульвио.Приходилось признать очевидное: все ночи Фульвио проводил вне замка…В довершение ко всем своим огорчениям Зефирина узнала от своих служанок, что княгиня Каролина Бигалло прибыла в свой замок в Таормине.Задыхаясь от ревности, Зефирина тем не менее старалась сохранять безразличный вид, вполне соответствовавший положению жены, которая, никогда не принадлежа мужу, оказалась обманутой. * * * Однажды вечером на ужин в палаццо прибыли сицилийские князья, соседи и друзья Фульвио.Слушая их беседу, Зефирина познакомилась с историей Сицилии. Сама того не желая, несмотря на ужасное настроение, она не смогла удержаться и приняла участие в бурных спорах.– Я где-то читала, что первыми поселенцами вашего острова были три народа: сикулы, сикамы и элимы… Это так, монсеньор?С этим вопросом Зефирина обратилась к своему соседу по столу, старому князю Франческо Пилозо, потомку нормандских королей Сицилии, Гийома I и Гийома II.– Вы правы, княгиня, но эти народы вскоре были изгнаны финикийскими мореплавателями. С приходом греков финикийцы перебрались в Карфаген, один из основанных ими городов…– А правда, что Пиндар, Эсхил и Платон приезжали пожить в Сицилию? – спросила Зефирина.– Так говорится в текстах. Тираны сиракузские даже чествовали Пиндара, и я готов в это поверить, княгиня, потому что сам Улисс, согласно «Одиссее», высадился на Сицилию прямо у порога вашего дворца… Смерть Миноса, который преследовал сбежавшего с Крита Делала, произошла тоже здесь, неподалеку. А уж если вспомнить миф об аргонавтах, его события и вовсе разворачивались на нашей горячо любимой Сицилии.– А как же владычество римлян и византийцев?..– Да, на некоторое время они покорили остров, но затем их вытеснили остготы, потом арабы в VII веке… Наконец, в 1072 году сюда пришли мои предки, норманны, во главе с Робертом Гискаром и его легендарно храбрым братом Роже…– Не при их ли мудром правлении, мессир Пилозо, Сицилия разбогатела, началось промышленное изготовление льна, были построены дворцы, замки, соборы?– Совершенно верно, мадам, – с гордостью подтвердил старый Франческо. – Во времена правления норманнов Сицилия процветала.– А разве при швабах было не то же самое?– Должен признать, что после смерти Гийома II Нормандского, когда немецкий император Генрих VI утвердил свои права и завладел островом…– В 1194 году?– Именно, мадам, начался довольно удачный период. Сын Генриха и Констанцы, великий Фридрих II Гоген-штауфен оставил по себе воспоминание как об исключительном монархе. До самой своей смерти в 1249 году он безвыездно жил на нашем острове, в окружении великолепного двора, где блистали многие художники. К несчастью, после него воцарилась анархия. Против бастарда Манфреда выступил папа Урбан IV, француз. Ее Величество призвала на помощь Карла Анжуйского, вашего короля Людовика IX (Людовика Святого)… Это был печальный период, да, простит мне Господь, если я вас обижу, анжуйской оккупации…– Увы, мессир, я знаю, что французы за время своего правления вызвали к себе всеобщую ненависть, закончившуюся знаменитым бунтом и резней, получившей название «сицилийская вечерня».– После этого события сицилийцы сами обратились за помощью к королю Педро Арагонскому, и тот прислал на остров своего второго сына Фердинанда… С этого времени наша судьба изменилась. Отделившаяся от Неаполитанского королевства Сицилия пережила долгий период нестабильности, отмеченный и жестокой враждой феодалов, и неоднократными эпидемиями черной оспы… И вот, наконец, немногим более ста лет, начиная с правления короля Мартина Арагонского, наш остров получил административную автономию и управляется вице-королем Испании.– Мессир Пилозо, как же случилось, что вы, знатные сицилийцы, соглашаетесь терпеть высокомерие и диктат каталонской аристократии? – спросила Зефирина, изящно отделяя при этом хребет от лежавшей на ее тарелке жареной рыбы.– С большим трудом терпим, мадам, гнем спину и ждем лучших времен.– Выходит, никто и не думает выступать против Карла V? – возмутилась Зефирина.Присутствующие за столом умолкли, слушая беседу Зефирины и потомка норманнов. Чтобы смягчить неловкость, вызванную последним вопросом молодой женщины, Фульвио громко расхохотался:– Берегитесь, Пилозо, жена моя – опасный противник в словесных турнирах. Я пока не знаю никого на свете, кто бы мог с нею тягаться…Повернувшись к Зефирине, Фульвио поднял свой кубок. Гости сделали то же.– Друзья мои, – сказал Фульвио, – я приготовил для вас сюрприз. Наша дива Мария Соленара, чье пение мне столько раз приходилось слышать в театре Катаньи…«Ну вот, незачем и спрашивать у Фульвио, где он проводит все вечера: оказывается, он слушает, как блеет эта коза!»Гости зааплодировали. Зефирине пришлось выслушивать бесконечные рулады этого «к несчастью» прекрасивейшего созданья с великолепными черными волосами и горящими очами, которое без стесненья вовсю строило глазки хозяину дома.А когда все присутствующие стали хором подпевать какой-то «идиотский» припев со словами о знойном солнце и о страсти, Зефирина думала, что задохнется.Фульвио бросил в сторону певицы цветок. Та поймала его на лету и поднесла к губам.Это было уже слишком!Зефирина с трудом досидела до начала весьма увлекательного выступления сицилийских «пупарос» – кукольников, чьи одетые в костюмы куклы говорили и жестикулировали на фоне крошечного замка, оживляя для зрителей старинные народные сказки. И пока гости внимательно следили за приключениями неведомых французам марионеток, Зефирина встала и вышла на террасу. Она больше не в силах была все это терпеть. К горлу подкатывало рыданье. Она сама себе была смешна. Заболеть любовью и ревностью к человеку, который потешался над ней.«А что, если найти его и умолить прекратить эту жестокую игру, если кинуться к нему в объятия… закричать «я – ваша… я люблю вас, Фульвио!»?Безжалостно теребя кружевной платок, Зефирина вдруг похолодела: она вспомнила слова, сказанные когда-то Фульвио: «Я вам откровенно скажу, донна Зефира, придет время, и я отомщу вам за каждое ваше оскорбление… В тот день, когда вы запросите пощады, когда на коленях станете молить, взывая к моему великодушию, к моей любви, вот тогда наступит мой час, и не слово прощения вам будет ответом, а моя месть. Это будет мой реванш!»Так говорил Фульвио в карете, когда Зефирина кричала ему о своей ненависти.Ослепленная яростью, она издевалась над ним, и вот теперь он мстит ей на свой лад… Но ведь последние события их так сблизили… Зачем он заставил ее поверить в свою любовь?«Cara mia… Amore mio» Дорогая моя… Любовь моя (ит.).

. Он так по-особенному произносил эти слова, понятно, только для того, чтобы еще больше посмеяться над ней, а потом отшвырнуть.Зефирина пошла в беседку, где так любила уединяться. Сюда почти не долетали голоса из гостиной.Ласковый ветерок обдувал ее плечи. Запах жимолости, смешанный с морским воздухом, вызывал у нее головокружение.Она прислонилась головой к стене беседки и дала волю долго сдерживаемым слезам.Полумесяц, плывший в ночном небе, был затянут легким облачком. Зефирина чувствовала себя такой одинокой в этом мире. Никто не любил ее, кроме Плюш и Гро Леона, никто не жалел.И вдруг она замерла. Из кустов рододендрона послышались дребезжащие звуки лютни, и звуки эти приближались. Какой музыкант осмелился подойти к ее беседке?Зефирина быстро вытерла слезы. В темноте зазвучал голос певца-сказителя. Певец с юмором рассказывал трагикомическую историю несчастного тирана, которым помыкала прекрасная чужестранка. Прислушавшись к интонации голоса, Зефирина не хотела верить своим ушам. И в этот момент легкой, пружинящей походкой, которую Зефирина узнала бы из тысячи, к беседке подошел мужчина.С сильно бьющимся сердцем Зефирина взглянула на выступившее из темноты ночи лицо, которое скрывала маска.– Фульвио… – только и смогла прошептать Зефирина.Да ей бы и не удалось произнести больше ни слова. Губы князя прильнули к ее устам. Поцелуй был властным, полным любви и безумия, и заставил Зефирину затрепетать от страсти.Притянутая точно магнитом к этому властному рту, сулившему ей жизнь, Зефирина отвечала Фульвио все более и более горячими поцелуями. А в мозгу молнией пронеслось: «Как могла она жить, не ведая такого наслаждения?!»Забыв о каком бы то ни было сопротивлении, отбросив всякую гордость, она сама отвечала на ласки, сама уступала свои губы, с жадностью касалась языка, нёба, зубов Фульвио, а ее собственный язык и губы стали горячими и влажными, точно пили из источника.На мгновение он отстранился от нее, желая увидеть эту прелестную откинутую назад голову, которую крепко сжимали его руки.– А вы делаете успехи, моя прелесть, – отметил он.Глаза Фульвио улыбались под маской. Он снова насмехался над ней. Зефирина попыталась высвободиться из его объятий. Однако он тут же крепко схватил ее.– Нет, любовь моя, больше этого не должно быть между нами…Со спокойной уверенностью Фульвио держал в объятиях свою молодую жену и не торопясь осыпал частыми поцелуями ее лицо и закрытые глаза, осушал невысохшие еще на щеках слезы.– Моя Саламандра, родная моя… Божественная моя Зефирина!Говоря так, Фульвио снял с лица маску. Как некогда незнакомец в «Золотом лагере», он провел двумя пальцами по дрожащим губам Зефирины.– Посмотри на меня, любовь моя, я тот, кто всегда любил тебя… с той ночи пожара, когда держал тебя в своих руках там, во Франции… Это был я… Я так и не смог забыть тебя… Страсть моей жизни… Мое сокровище… Отныне не надо никакой гордости в наших отношениях, только любовь.– Но зачем понадобилось заставлять меня так долго ждать? Вы хотели отомстить мне? – пролепетала Зефирина.Брови Фульвио подскочили вверх. Видно, он забыл о своих угрозах.– Ты скоро поймешь, любовь моя… Да, я собираюсь осуществить свою месть, любя тебя со всей страстью, на какую способен… нынешняя ночь будет нашей ночью, и мы проведем ее одни в целом мире, – шептал Фульвио.Его нетерпеливые руки обхватили Зефирину. И пока губы их неустанно тянулись друг к другу, Леопард поднял свою молодую жену. Опустив голову на его плечо, Зефирина позволила отнести себя к стоявшей поблизости оседланной лошади.Ей показалось, что Неизвестность и Чудо подхватили ее и понесли на своих крыльях.В душе ее звучала музыка.Фульвио любит Зефирину… Зефирина любит Фульвио.И в этот миг немыслимого счастья Зефирина с волнением подумала о Нострадамусе. Наверное, маг знал о ее любви к Фульвио…Прямо над головой Саламандры, в небе Сицилии ярко сияли звезды Большой Медведицы. Глава XXVIIIДОМИК НА ЭТНЕ Зефирина с удивлением оглядывала место, куда ее привез Фульвио.При свете факела, который Фульвио держал в руках, они поднимались по тропинке, вьющейся среди каштанов и берез, пока наконец не добрались до поляны.Маленький домик, прижатый прямо к горе, сверкал зажженными за окнами светильниками.Фульвио соскочил на землю. Воткнув факел в специальную подставку из кованого железа, он вернулся к лошади и, не давая Зефирине спуститься самой, взял ее на руки.– Где мы? – прошептала она.– На склонах Этны, любовь моя. В домике, который я приказал построить для нас с тобой, мое сокровище… В месте, далеком от людей и от всего мира… Место это такое же новое, как и наша любовь… Вот почему я не хотел ни подходить к тебе, ни дотрагиваться до тебя… ведь иначе я бы просто не выдержал.Точно дикий зверь добычу, Фульвио внес Зефирину в единственную комнату комфортабельной хижины, построенной из блоков затвердевшей лавы.Перед жарко пылавшим камином стояла просторная кровать, застеленная белоснежным покрывалом. Фульвио осторожно опустил на него Зефирину.С какой-то мучительной медлительностью князь расшнуровывал платье Зефирины, затем расслабил корсет, и из него брызнули юные упругие груди, о которых он столько грезил. Своими воспаленными губами он сразу припал к призывно торчащим розовым кончикам. Внимательно следившая за разливавшимся по всему ее телу наслаждением, Зефирина закрыла глаза. «Наконец она узнает великую тайну».Зефирина всегда чувствовала, нет, знала, что Фульвио, как опытный и утонченный любовник, будет обращаться с нею бережно. Он же, уверенный, что до него она принадлежала другим мужчинам, решил вести себя с нею так, будто ею никто не обладал. Лучшего доказательства своей любви не мог предложить этот латинянин, согласившийся примириться… с другими!Он так долго желал ее, что, когда приблизился миг обладания, Фульвио ощутил почти боль и некоторую неуверенность.И в этот миг сама Зефирина ободрила его. В своем нетерпении, наконец, принадлежать ему, она обвила его шею руками и притянула к себе. По-прежнему не открывая глаз, Зефирина чувствовала, что и живот, и грудь его содрогаются от наслаждения.Наполовину обнаженная ласковыми руками Фульвио, с юбками, отброшенными так, что открылось ее нежное, женственное лоно, Зефирина лишь вздыхала. Фульвио не мог оторвать взгляда от нее, такой красивой, томной, с влажными губами, с рассыпавшимся золотом волос, обрамляющих ее поразительное лицо. Именно к нему теперь был обращен этот вечный призыв женщины:– Иди… иди…Он не мог больше сдерживаться. Желание его было слишком сильным. Оно пьянило его, как старое вино. Ему хотелось бы не спеша подготовить ее к кульминации, осыпая поцелуями и утонченными ласками, но он не в силах был больше ждать.Не потрудившись полностью раздеться, а лишь сорвав с себя камзол и штаны, разорвав мешающие юбки Зефирины, Фульвио рывком раздвинул ее ноги бросился на нее, точно варвар.Зефирине показалось, что ей нанесли удар кинжалом. Она закричала от боли, чем просто потрясла Фульвио, а потом все смешалось, и боль, и наслаждение.Отдавшись размеренному ритму любви, Зефирина дала увести себя в неведомую страну. * * * – В следующий раз, моя прелестная дама, все будет гораздо лучше… – с нежностью произнес Фульвио.Не желая показать, как он потрясен тем, что Зефирина оказалась нетронутой, князь ласково приподнял голову жены и стал покрывать ее поцелуями.Как все влюбленные мира, чья страсть оказалась взаимной, молодожены долго не могли разнять объятий. Они то шептали друг другу нежные слова, то вдруг надолго умолкали.Потихоньку Фульвио довершил раздевание Зефирины, затем отшвырнул подальше собственную рубашку и штаны, и оба скользнули под покрывало.Прижавшись всем телом к мужу, Зефирина думала в опьянении: «Я стала настоящей женщиной… Вот, оказывается, что такое любовь, вот что значит это сказочное наслаждение… этот дар всего его существа».Легкая боль внизу живота напоминала ей, если еще в этом была какая-то необходимость, что отныне тело ее благодаря Фульвио стало совсем иным.– Я обожаю любовь, я обожаю тебя… – шептала Зефирина, подняв голову к Фульвио.Губы их снова слились. С чувственной грацией и новым для нее желанием она устремилась к мужу.Захлестывавшая радость и неодолимое желание переполняли Фульвио.Господи, как он любил свою маленькую княгиню! Он открыл в ней еще более страстную натуру, чем мог предположить.За внешними проявлениями красивой интеллектуалки в ней скрывался темперамент, куда больше привлекавший Фульвио, чем все ее рассуждения.Однако, сгорая от желания открыть ей все тайны любви, князь высвободился из объятий жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39