Итак, Тедди был человеком слова. Это означает, что Тедди пообещал кому-то – Уиллу или его таинственному знакомому – что объявление будет опубликовано. Более того, он, видимо, пообещал также, что объявление будет оплачено за счет третьей стороны. Но третья сторона определенно не стала платить. Так как же найти эту третью сторону? Придется убедить Гретхен, чтобы она наконец перестала оберегать священную память Тедди и начала раскапывать оставшуюся после него грязь.Вернувшись за свой стол, я позвонила Гретхен домой, но попала на автоответчик. Я надеялась, что Гретхен приняла снотворное и теперь сладко похрапывает. Мне ужасно не хотелось ее беспокоить, но другого выхода не было.– Гретхен, это Молли. Извини за беспокойство, но мне очень нужно с тобой поговорить. Срочно. – Я оставила номера своих телефонов – мобильного и домашнего – в надежде, что она не станет спать до завтрашнего дня.Пару часов потаращившись в письма, я поехала домой, чтобы привести себя в порядок перед обедом. Я долго стояла под горячим душем – именно там меня обычно посещают блестящие идеи, но сегодня никакое озарение на меня, увы, не снизошло.Мне очень хотелось закутаться в просторный свитер с капюшоном и фланелевые брюки, но для этого было еще недостаточно холодно, к тому же Трисия все равно заставила бы меня переодеться, поэтому я остановилась на черной кожаной юбке, соответствующем жакете и шелковой блузке с открытой шеей. Такой наряд даже придал мне бодрости, пусть несколько наигранной, но в данных обстоятельствах я и этому была рада.Кэссиди и Трисия позвонили из холла, и я велела им поберечь силы и подождать меня внизу. Присоединившись к ним, я поздравила себя с правильным выбором: обе они оделись очень изысканно. Сегодня Кэссиди щеголяла в костюме от Дольче и Габанны – облегающие черные брючки и жакет в стиле смокинга, а Трисия выбрала изящные вещицы от Прада – приталенный жакет и легкомысленную юбку. Мы все, как могли, старались настроиться на веселый лад.По большому счету, чтобы взбодриться, мне достаточно их двоих. Я еще не настолько погрузилась во мрак, чтобы вид моих подруг или просто звук их голосов по телефону не могли бы меня из него вытащить. Нью-Йорк бывает жесток, но может быть и бесконечно приятен. Нужно только правильно выбрать тех, с кем вы проводите время.И еще нужно везение, чтобы если кто-то прекрасной осенней ночью выстрелит в вас посреди Большого Яблока, это произошло как раз в тот момент, когда вы поднимете руку, останавливая такси, и пуля пробьет вам плечо, испортив кожаный пиджачок, но не попадет в сердце. 17 Во всяком случае, так мне сказали Кэссиди и Трисия, когда я пришла в себя в приемном покое скорой помощи госпиталя Святой Клары. Что-то за такое короткое время чересчур много святых и чересчур много пунктов скорой помощи. Я почти не помнила, как мне в плечо угодил грузовой состав и я рухнула на обочину. Кажется, я еще слышала крики Кэссиди и Трисии, но после этого все расплылось в тумане. Причем из цветной картинка стала черно-белой. Отдельные фрагменты, которые я могла выудить из памяти – парамедики, полицейские, но главным образом Кэссиди и Трисия – все почему-то были в черно-белом варианте. Это было странно, но в то же время действовало успокаивающе. Наверно, я еще не готова была увидеть все это в цвете.Пуля испортила мне жакет и серьезно разворотила руку, но не повредила ничего, кроме мягких тканей. Трисия немедленно позвонила пластическому хирургу, которого знала по светским кругам своих родителей, и заставила его приехать, чтобы наложить швы. Мне и раньше никогда особенно не нравились мои плечи, а теперь будет веская причина, чтобы скрывать их под одеждой.Появились два детектива, чтобы меня расспросить, но я мало что могла им сказать. Втайне я надеялась, что это будут Эдвардс и Липскомб, но пришла суровая женщина-детектив по фамилии Эндрюс и квадратный коротышка, которого звали Ортиц. Кэссиди сообщила, что "инцидент" связан с убийствами Тедди Рейнольдса и Ивонн Гамильтон, поэтому им необходимо как можно скорее связаться с детективами Эдвардсом и Липскомбом. Полицейские сказали, что обязательно проконсультируются с Эдвардсом и Липскомбом и вообще будут держать нас в курсе. Они вручили мне свои визитки и попросили звонить, если я еще что-нибудь вспомню, но я ответила – не обижайтесь, но, надеюсь, не придется.Детективы отбыли, и вот тут-то и начался настоящий допрос.– Что значит – ты хочешь поехать домой? – начала Трисия.– А ты хочешь, чтобы она осталась здесь, куда кто угодно и когда угодно может зайти и выйти? – спросила Кэссиди.– Ты что, считаешь, что тот, кто это сделал, явится в госпиталь?– Если они хотят ее убить, думаешь, им не все равно, где это произойдет?– Не могли бы вы прекратить? – вставила я. От последней реплики Кэссиди мне стало нехорошо, но как-то не хотелось терять сознание на виду у врачей. Тогда они уж точно не отпустят меня домой. А мне нужно попасть домой во что бы то ни стало. В свой дом, где я буду чувствовать себя в безопасности. В свою кровать. Где я смогу с головой закутаться в свое собственное одеяло, а в это время умные и быстрые полицейские будут охранять меня снаружи.– Я хочу домой.Не знаю, чего было больше в моем голосе – убеждения или отчаяния, но Кэссиди и Трисия перестали спорить и употребили свою энергию на то, чтобы убедить докторов меня отпустить. О'кей, может быть, заигрывание и запугивание нельзя считать благородными методами, но так или иначе они добились того, чего хотели. Я совершенно утратила чувство времени, но Трисия сказала, что мы пробыли в больнице в общей сложности около четырех часов.– Эй, вам же нужно пообедать, – сказала я, когда они с чрезвычайными предосторожностями вывели меня на улицу.– Шутишь? Мне нужно только успокоительное, – ответила Трисия.Кэссиди потрясла аптечным пакетом, который ей вручил доктор:– А какие конфетки дали нашей Молли? А захочет ли она ими поделиться?– Кажется, он называл викодин. Что-то мне не очень нравится, как он действует. – Мне приходилось делать титанические усилия, чтобы более или менее связно разговаривать, и в данную минуту это беспокоило меня больше всего.– Девочка моя, тебе не нравится, что в тебя стреляли, а не то, как действует наркотик, – поправила Кэссиди.– По-моему, она имеет право быть недовольной и тем, и другим, – высказалась Трисия.Они усадили меня в такси. Я положила голову на спинку и облизнула губы, чтобы убедиться, на месте ли они. Распухшие, потерявшие чувствительность – но они были. Движение машины удивительно успокаивало, но, может быть, это действовал викодин. Как было бы хорошо заснуть прямо здесь, на заднем сиденье, подумала я, чтобы потом кто-нибудь взял меня на руки и, как в детстве, отнес домой. Я представила, как Кэссиди и Трисия пытаются вытащить меня из машины, не говоря уже о том, чтобы куда-то нести, и этого оказалось довольно, чтобы я не заснула.Как только мы выбрались из такси, вопросы возобновились. Собираются ли они оставаться на ночь? Если да, то кто где будет спать? Поместимся ли мы все на моей кровати, или им лучше воспользоваться диваном и стульями?– Трисия, тебе нужно как следует выспаться. У тебя завтра мероприятие, – напомнила Кэссиди.– Ну да, похороны Тедди, – вздохнула Трисия.– Помоги мне поднять Молли наверх, потом можешь ехать домой, а я останусь с ней, – предложила Кэссиди. Она придержала дверь подъезда, а Трисия помогла мне войти – как дети, которые вносят в дом надувной шарик.Денни, наш маленький лысый швейцар, тоже поспешил на помощь:– Мисс Форрестер, как хорошо, что вы уже в порядке.Я с трудом удержалась от того, чтобы потрепать его по лысине. Викодин действовал уже не одурманивающе, а возбуждающе.– Прошу прощения за представление, Денни.– Все хорошо, все хорошо, я просто радуюсь, что вы в порядке, у вас посетитель.Он проговорил все это без запинки, как одну фразу, поэтому я не сразу уловила, о чем речь. Повернувшись туда, куда показывал Денни, мы увидели детектива Эдвардса, сидевшего на диванчике в расстегнутом пиджаке и с распущенным узлом галстука. Означает ли это, что он сейчас не на дежурстве? Закончив разговаривать по мобильнику, он закрыл телефон и спрятал в карман, после чего встал, поправил галстук и застегнул пиджак. Видимо, все-таки на дежурстве.– Мисс Форрестер, мисс Линч, – произнес Эдвардс, но смотрел он при этом только на меня. Или это все викодин?– Мисс Винсент, – представилась Трисия. Эдвардс кивнул, по-прежнему не сводя с меня глаз.– Детектив Эдвардс, – ответила за всех Кэссиди, – рады вас видеть. Я сказала детективам в госпитале…– Да, я знаю, – перебил он с той же мягкой властностью, с которой пару дней назад осадил Питера.Но Кэссиди было не так легко сбить с толку, поэтому она продолжала:– Давайте отведем ее наверх.Эдвардс шагнул ко мне и, подхватив под здоровую руку, повел к лифту. Кэссиди и Трисия шли за нами. Пока мы поднимались, царило неловкое молчание. У детектива Эдвардса, похоже, есть какой-то план, но ни одна из нас не догадывалась, в чем он состоит. Собирается ли он караулить нас всю ночь? Есть ли у него вопросы? Не может же он до сих пор меня подозревать, разве что решил, что я чего-то не поделила со своими сообщниками, и они решили меня убрать, чтобы спрятать концы в воду – в сущности, все то же самое, что, согласно моей теории, произошло с Ивонн, так что, собственно говоря, какая разница, но должен же он в конце концов понять, что я ни в чем не виновата? Или это все проклятый викодин?Когда мы наконец оказались в квартире, Кэссиди помогла мне переодеться в джинсы и свитер, а Трисия порхала в гостиной, взбивая подушки, заваривая чай и хватаясь то за одно, то за другое. Я слышала, как она пытается хоть что-нибудь вытащить из детектива Эдвардса, но тут ей не повезло.Кэссиди спросила меня:– Как ты думаешь, почему он здесь?– Хочет задать вопросы. Просто ждет подходящего момента.Кэссиди покачала головой:– Он о тебе беспокоится.– Прекрасно. Я тоже о нем беспокоюсь.Кэссиди чмокнула меня в щеку и слегка приобняла, стараясь не задеть раненую руку.– Сейчас мы будем по всем правилам за тобой ухаживать.Но это не входило в планы детектива Эдвардса. Кэссиди привела меня обратно в гостиную, и они с Трисией устроили меня на диване – подушки, одеяла, все, что полагается, кроме, разве что, курительной трубки и тапочек. Детектив Эдвардс стоял рядом и наблюдал за их суетой, не делая никаких замечаний. Но как только они закончили и собирались сесть рядом со мной, он произнес:– Большое вам спасибо.Кэссиди нахмурилась:– Звучит, как будто вы нас отпускаете.– Не беспокойтесь, сегодня я сам присмотрю за мисс Форрестер. Еще раз огромное спасибо.Не знаю, кто из нас троих был больше поражен. Он хочет сказать, что проведет здесь ночь? Чья это идея? Хорошая ли это идея? Это официально или как? А я к этому готова? И вообще, где мой викодин?Кэссиди тоже не была в восторге, а вот Трисия уже готова была вскочить и побежать.– По-моему, это чудесно. Лично я буду спать гораздо спокойнее, зная, что вы здесь охраняете Молли, детектив. Пойдем, Кэссиди.По улыбке – чтобы не сказать по усмешке – Трисии было понятно, что она, как наш штатный романтик, уверена, что Эдвардс явился с личным визитом, поэтому им с Кэссиди нужно поскорее убраться с дороги. Кэссиди, еще слишком хорошо помнившая, как ей пришлось вытаскивать меня из его комнаты для допросов, была настроена гораздо более скептически. Я же пока что терялась в догадках, что у него на уме, но мне ужасно хотелось выяснить. Меня очень радовало намерение подруг за мной ухаживать, однако перспектива, что эту обязанность возьмет на себя Эдвардс, просто приводила в восторг.– Со мной все будет в порядке, Кэссиди, – заверила я. – Увидимся утром перед похоронами.Кэссиди, которой ничего не оставалось сделать, как сдаться, покачала головой:– Если мы тебе понадобимся…– Я знаю.По очереди поцеловав меня, они кивками попрощались с детективом Эдвардсом и ушли. Кэссиди замешкалась на пороге, но Трисия быстренько вытолкала ее в коридор. Эдвардс прошел следом и запер за ними дверь. Вернувшись, он уставился на меня, и это продолжалось так долго, что мне стало неуютно.Хорошо было бы выступить с какой-нибудь колкостью в духе Мирны Лой Мирна Лой (1905–1993) – популярная американская киноактриса 1930-50-х гг.

, но мне вдруг захотелось плакать. Скорее всего, это был викодин – Фаза Третья. Что я натворила? В какой степени я виновата в том, что произошло? Что я сделала не так? И что теперь будет?– Почему вы отослали моего адвоката? Разве это законно? – ляпнула я, потеряв контроль одновременно и над языком, и над мозгами.– Вам давали наркотики?– Ну конечно, давали. И это значит, что мне нужно быть очень осторожной, потому что я, кажется, говорю то, что думаю, а в вашем присутствии это может быть небезопасно. – Я старалась оставаться спокойной и сосредоточенной, но меня ужасно отвлекал кончик моего носа, который потерял чувствительность.– Почему? Почему вам надо быть осторожной?Послышался странный смех – как оказалось, мой собственный.– Потому что вы стараетесь выведать мои секреты.– А у вас есть секреты?– А у какой настоящей женщины их нет?– Действительно.– Вот что, прекратите со мной соглашаться, вы напрасно думаете, что это вам поможет.– Может быть, я так сказал просто потому, что мне это понравилось.– "Понравилось" – в смысле то, что я сказала, или в смысле – я понравилась?– Для начала – то, что вы сказали.– А что я сказала?– Много чего.Я как будто наблюдала себя со стороны. То есть я понимала, что пора заткнуться, но не могла остановиться.– Вы думаете, я права насчет того, что Ивонн убила Тедди? Проблема в том, что потом кто-то убил Ивонн и пытался убить меня, и мне кажется, что это так или иначе связано с рекламным объявлением, которое должно было выйти в журнале – ну, об этих классных штучках, которые надевают на туфли, и еще мне кажется, Тедди пообещал этому парню помочь, но деньги пропали, потому что, может быть… о-о, да, вот почему Тедди и Ивонн воровали деньги у журнала, или брали на лапу, или что там еще они могли делать – но вы можете проверить их банковские счета и все такое, правда же? – Я вопросительно смотрела на него, ожидая ответа. Вот только о чем, собственно говоря, я только что у него спросила?– Мы уже проверили их финансовые документы и ничего не обнаружили.– Так они же хитрые. Были хитрые. Есть какое-то недостающее звено, понимаете, человек, который их всех связывает, и мне уже казалось, что я вот-вот его вычислю, а тут кто-то берет и стреляет в меня, и теперь мне очень трудно сосредоточиться.– Могу себе представить.– Но я все равно должна его вычислить, а вы должны мне поверить.– Понятно.– Дайте слово.– Зачем?– Если дадите слово, я открою вам свой секрет.Он подошел поближе и присел на кофейный столик, его колени соприкасались с моими, а лицо оказалось в опасной близости.– Даю слово.– У вас самые потрясающие синие глаза, которые я когда-либо видела.Потрясающие синие глаза моргнули, но удивленно или разочарованно – я не могла понять.– Это и есть ваш большой секрет?– Ага. И я не должна была вам говорить, потому что теперь я в вашей власти.– Я не смог бы вас контролировать, даже если бы захотел.– А вы хотите?Взяв мои руки в свои, он сказал:– Когда Ортиц позвонил, я чуть с ума не сошел. Я ужасно боялся, что произойдет что-то в этом роде.– Но мне казалось, вы меня подозреваете.– Я никак не мог вас раскусить. По крайней мере, я себе говорил, что именно поэтому не могу перестать о вас думать.Где-то глубоко внутри – там, куда еще не проник викодин – я почерпнула силы, чтобы наконец промолчать. Я даже задержала дыхание, чтобы подольше продержаться.– Я ничего плохого не сделала, – сказала я наконец.– Знаю. Теперь нам надо поберечь вас, пока мы не найдем того, кто сделал.– И поэтому вы сегодня здесь. Чтобы меня охранять.Его улыбка была неуверенной, и неожиданной, и ошеломляющей.– Охранять, ни отходя ни на шаг.– Значит, я не зря плачу налоги?– Увидишь.Наклонившись, он поцеловал меня – теплее, крепче и дольше, чем в первый раз. И хотя я все еще не ощущала собственного носа, но это я почувствовала. Везде. И в первый раз с того момента, как я наткнулась на Тедди, бесконечные вопросы, крутившиеся у меня в голове, куда-то исчезли, а остался только Эдвардс, его губы, его руки, его плечи, и я не сказала ни слова, когда он поднял меня и понес в спальню. Потому что это было правильно. 18 Нельзя упрекать Кэссиди за то, что она взвизгнула. Шок от того, что тебя держит на мушке детектив из убойного отдела, может быть лишь слегка смягчен тем обстоятельством, что на этом детективе нет ничего, кроме трусов. С другой стороны, нельзя обвинять детектива, у которого сработал рефлекс, когда неожиданное вторжение незваного гостя заставило его выпрыгнуть из постели.Мне не пришло в голову сказать Кайлу – ранее известному как детектив Эдвардс – что у Кэссиди есть ключ от моей квартиры и договоренность со швейцаром, согласно которой она может входить ко мне без предупреждения в любое время дня и ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31