У меня хватило ловкости не доставить ему повторного удовольствия. Собрав все силы, я стремительно продвинулся по цепи в то место, где она, подобно ожерелью, охватывала шею рептилии, проходя под передними лапами. Мои руки вцепились в цепное ожерелье. При всей изворотливости хищнику не удавалось укусить меня.
Под водой я начал колотить крокодила по глазам. Тогда он заметался, как взбесившаяся лошадь, и я едва не свалился с его спины. Мы выныривали на поверхность, вновь уходили под воду, барахтались на илистом дне, а потом опять всплывали. Я услышал скрип и треск причала, ломающегося от мощных рывков посаженного на цепь животного. Смех зрителей на берегу резко оборвался. Нога моя кровоточила, и запах крови еще больше разъярил раненого зверя. Но у меня не было никакой возможности убить его.
Поэтому, когда метания привели нас поближе к причалу, я отпустил цепь и поплыл к берегу. Никому, видимо, еще не удавалось с такой рекордной скоростью вылетать из воды. Резко подтянувшись, я забрался на причальные мостки.
Крокодил развернулся, обмотался собственной цепью и рванулся за мной, в результате чего его морда врезалась в подпорку мостков. Ударившись, он взревел от боли, вызванной томагавком, но сжал челюсти, расщепив опорные стойки. Мостки начали погружаться в воду, а он полез по ним наверх из воды. До меня донеслись испуганные крики конвойных, бросивших меня в заводь. Потом я увидел кол с закрепленной на нем цепью, и в тот момент, когда натиск животного слегка ослаб, снял петлю цепи с кола, надеясь, что крокодил, получив свободу, уплывет в Нил.
Вместо этого чудовище наполовину вылетело из воды, и взметнувшаяся цепь просвистела в воздухе, как хлыст. Не желая попасть под ее удар, я метнулся в сторону. Животное рухнуло обратно в воду, осознав свою свободу, и вдруг бросилось в атаку, но не на меня. Его обезумевшие от боли глаза выискали на берегу двух типов, следивших за нашей схваткой. Крокодил вылез из воды и в фонтане брызг, загребая лапами, с бешеной скоростью понесся на них. Испуганно заорав, они бросились обратно к форту.
На короткие дистанции крокодилы могут бегать с быстротой лошади. Вскоре, догнав одного из моих палачей, он одним мощным ударом челюстей разорвал его надвое и устремился дальше за вторым прямо к форту. Улепетывающий конвойный начал орать как резаный, предупреждая об опасности.
Мне нельзя было тратить много времени на раздумья.
Будь я проклят, если не отомщу Силано за такую подлость. Я убил бы его, если бы смог, или заставил бы мучиться от нежданной потери. Мне захотелось забрать свиток и забросить его в бездонную глубь Средиземного моря. Раненный крокодильими зубами, истекая кровью и хромая, я поднялся по дорожке, следуя по колее, проложенной мощным хвостом рептилии. Не теряя головы, я слегка помедлил у задней калитки, из которой меня недавно вынесли. Крокодил уже метался по плацу, над которым разносились людские крики. Раздался предупредительный выстрел. Войдя во двор, я незаметно прополз по затемненному краю к своему жилью. Там я схватил винтовку и выглянул из двери. Крокодил замер, сжимая в огромных челюстях тело очередной жертвы, но в него уже стреляло множество людей. Тогда прицелился и я, но не в животное, а в фонарь, висевший в конюшне на другой стороне двора, которая, в свою очередь, соседствовала со складом боеприпасов.
Я собирался взорвать этот форт.
Это был один из самых точных выстрелов в моей жизни, я затаил дыхание и спустил курок. Пуля должна была пролететь через плац, попасть в открытое окошко и сбить фонарь, не погасив при этом его фитиль. В итоге фонарь упал, и пламя начало пожирать сено. Причудливые отблески света озарили бронированную спину и острейшие зубы нильского монстра, а солдаты панически заорали: «Пожар, пожар!» Из конюшни уже неслось испуганное ржание.
Но меня никто не заметил.
Поэтому я спешно дохромал до той комнаты, где меня отравили. По дороге я захватил одну из кирок, используемых при строительстве форта.
Свиток, черт бы его побрал, успели куда-то унести.
Я глянул во двор. Языки пламени взвивались уже высоко, лошади с диким ржанием выскочили из конюшен, добавив свою лепту в общий хаос.
– Склад! Склад боеприпасов! Надо залить его водой! – донеслись до меня крики офицеров.
Перезарядив винтовку, я сделал еще один хороший выстрел, попав в того, кто пытался организовать цепочку по передаче ведер с водой из колодца форта. Когда он упал, пожарная бригада в смущении разбежалась, не понимая, что происходит. Солдаты палили наугад во всех направлениях.
Крайне взволнованная, Астиза ворвалась в комнату прямо в ночной одежде, откидывая со лба прядь распущенных волос. Она взглянула на мою окровавленную ногу, мокрый костюм, потом на пустой стол, за которым я работал над свитком.
– Итан! Что ты наделал?
– Ты бы лучше спросила, что сделал твой бывший любовничек Силано! Он попытался отравить меня и скормить крокодилу, посаженному на цепь в заводи! Не думаешь ли ты, что будешь следующей его жертвой, как только он устанет от тебя? Он хочет безраздельно владеть этой книгой, не деля ее ни с учеными, ни с Бонапартом и, уж конечно, ни с нами. Она довела его до безумия!
– Я видела, как он бежал к дозорной вышке с Бушаром. Они захлопнули дверь и заперлись там.
– Он решил переждать в безопасности, позволив солдатам прикончить меня. А может, и тебя тоже.
Крики становились все громче, и теперь пули уже летели в сторону штабного здания, где мы проводили краткое совещание.
– Мы не можем позволить ему сбежать с книгой! – сказала она.
– Тогда хорошо бы для начала попытаться найти ее.
– Почему же знания так портят людей? Видно, такова наша грешная натура!
– У меня натура несколько иная, – возразил я, беря ее за руку. – Ты со мной?
– Конечно.
– Тогда раз мы не можем завладеть свитком, то уничтожим ключ, благодаря которому можно перевести его, и не позволим Силано стать обладателем бесценных знаний. Как бы нам выбраться из этой крысиной норы?
– За той дверью находится офицерский арсенал, и там есть запасы пороха.
– Ты думаешь, нам удастся справиться с целым гарнизоном?
– Нет, мы сможем проделать дыру в задней стене.
Я улыбнулся.
– Надо же, треволнения не только усиливают твою красоту, но и обостряют твою сообразительность.
На двери арсенала висел большой замок, но мне хватило одного выстрела, чтобы сбить его. Внутри хранилось только офицерское оружие, но, хвала Тоту, там стояли и две бочки с порохом. Раскупорив одну, я насыпал пороховую дорожку до самой двери.
– Теперь нам надо сохранить для себя верхнюю колонку текста.
– Это невозможно! Эта глыба совершенно неподъемна!
Я вытащил из своей сумки положенную туда для приманки скалку и усмехнулся.
– Бен Франклин верил в мои способности.
Издательское дело всегда казалось мне грязным ремеслом, но Франклин утверждал, что оно сродни выпуску бумажных денег. Закинув винтовку за плечо, я похромал в комнату, где стоял Розеттский камень, зловеще освещенный отблесками бушевавшего во дворе пожара. Солдаты выстроились по двору, организовав цепь к реке, и передавали ведра над хвостом мертвого крокодила. Стрельба затихла.
Я достал химические тигли, в которых Силано держал краску, и обмазал ею мою скалку. Потом прижал ее к верхней части Розеттского камня и прокатил по ней, в результате все высеченные знаки покрылись красочным слоем. И так же я потом поступил с греческой колонкой.
– Разденься, пожалуйста, до пояса.
– Итан!
– Мне нужно твое тело.
– О милосердная Исида, усмири мужскую плоть! Неужели в такое время ты способен думать о каких-то плотских…
Не обращая внимания на ее протестующие крики, я разорвал блузу на ее спине.
– Извини. Но твоя кожа более гладкая.
Она обиженно прижимала к груди разорванную одежду, а я нежно поцеловал гладкую женскую спину и затем прислонил ее к камню.
Она дернулась.
– Что ты делаешь?
– Превращаю тебя в книгу.
Я развернул Астизу и взглянул на оттиск. Не идеально, конечно, часть символов плохо пропечаталась из-за прогиба спины, но все-таки на ней теперь имелся зеркальный образ высеченного на камне текста. После аналогичной операции греческая колонка текста попала уже на верхнюю часть ее ягодиц. Вид получился на редкость эротичный, но женщины и без того обладают очаровательными спинами, и мне всегда особенно нравилось, как ткань драпирует выпуклости их бедер.
Но пора закончить дело. Пока Астиза, растеряв протестующий запал, приходила в себя от потрясения, я вооружился киркой и решительно атаковал этот памятник, имея намерение лишь укоротить его на верхнюю часть. Надеясь, что ученые не проклянут меня, я метил в разделительный паз, проходивший над иероглифами. Один удар, второй, третий, и наконец базальт дал трещину. Напоследок я прицелился поточнее и со всего размаха так ударил киркой по Розеттскому камню, что его верхняя часть с письменами времен Тота и частично с иероглифами откололась и рухнула. Обломки разлетелись по земляному полу.
– Помоги мне собрать их.
– Ты окончательно сошел с ума?
– Ключевая запись есть на твоей спине. А эту мы уничтожим. Нам не под силу поднять целый камень, но его обломки мы как-нибудь дотащим до арсенала.
– А потом?
– Взорвем их вместе со стеной. И тогда Книга Тота будет непереводимой, пока мы не завладеем ею вновь.
Куски базальта оказались весьма тяжелыми, но нам удалось, с трудом пиная, перекатывая и подталкивая, перетащить их из кабинета к дальней стене арсенала. Я втиснул их между бочками с порохом, прикинув, что они помогут пробить дыру в кладке$7
Потом я сходил за свечой, поджег пороховую дорожку и, прикрыв дверь, обернулся к Астизе. Она присела у окна, выглядывая наружу. Со двора доносились крики бегающих солдат. Пожар разгорался все ярче.
– Итан! – испуганно воскликнула она.
И тут началось настоящее светопреставление.
Первым взлетел на воздух крепостной склад боеприпасов, прогремел оглушительный взрыв, и множество обломков взметнулось ввысь на сотни футов. И хотя мы находились внутри каменного здания, взрывная волна припечатала нас к полу. Спустя мгновение грохнул второй взрыв из офицерского арсенала, также породив град обломков. Куски Розеттского камня разлетелись как шрапнель. Очаровательный торс Астизы теперь останется единственной записью языка времен Тота. Я дотронулся до нее.
– Краска уже подсохла, – с улыбкой заметил я. – Теперь, Астиза, ты будешь хранительницей священного текста и тайны жизни!
– Ты бы лучше подумал, чем прикрыть эту тайну. Я не собираюсь бежать по Египту обнаженной.
Я позаимствовал офицерский плащ. Томагавк пришлось оставить на память мертвому крокодилу. Вооруженные только моей винтовкой, мы с трудом вылезли из взорванного арсенала. В грязной кладке крепостной стены зияла брешь, и мы, перебравшись через обвалившиеся камни, вышли на улицы Розетты. В конце одной из улочек сушилось на веревках белье, и поблизости в загоне темнела тележка с перепуганным, орущим ослом.
ГЛАВА 25
Бегство со скоростью запряженного в тележку осла не назовешь быстрейшим способом спасения от врагов, но оно имеет свое преимущество, поскольку выглядит настолько нелепым, что не привлекает внимания преследователей. Присвоение выстиранного белья позволило нам приодеться в более или менее приличные египетские наряды. Вот только рана на моей туго перевязанной ноге болезненно постреливала. Я надеялся, что благодаря хаосу, вызванному разъяренным крокодилом, буйством перепуганных лошадей и взрывом склада боеприпасов, мы сможем незаметно убежать из Розетты. Если хоть немного повезет, вероломный Силано будет считать, что я погиб в брюхе гигантского крокодила, по крайней мере до тех пор, пока кто-то не догадается вспороть его. Если не повезет, граф может предположить, что мы попытаемся проскользнуть мимо сторожевых кораблей на Ниле. Мне в принципе хотелось незаметно пройти мимо французов, добраться до лагеря турок, оттуда перебраться на эскадру Смита и с безопасного расстояния обсудить возможности новой сделки. Если мы потеряли книгу, то Силано лишился возможности продолжать ее дешифровку.
Вера в успех такого плана начала убывать с восходом солнца, сулившего еще более жаркий денек. Когда мы покинули пойменную долину Нила и, повернув к Абукиру, вступили на красноватые пески, до нас донесся глухой рокот, напоминавший приближающиеся громовые раскаты, хотя безоблачное голубое небо со всей ясностью дало нам понять, что мы слышим отдаленные пушечные залпы. Битва за турецкий плацдарм шла полным ходом, а следовательно – если только турки не выиграют у французов, – нам предстояла встреча с армией франков. Было 25 июля 1799 года.
– Нам нельзя поворачивать назад, – предупредила Астиза. – Силано разыщет нас.
– Во время военных действий обычно царит жуткая неразбериха. Может, проскочим окольным путем.
Мы привязали нашего осла у подножия высокой дюны, а сами забрались наверх посмотреть, что происходит на Абукирском мысу. Картина была душераздирающей. В очередной раз слабость оттоманского войска проявилась со всей очевидностью. С храбростью у воинов Мустафы было все в порядке. Но им недоставало огневой мощи и мудрой тактики. Турки выжидали в окопах, точно завороженные зайцы; французы устроили бомбардировку, а потом пустили в атаку кавалерию. Мы стали свидетелями сокрушительного поражения, видя, как стремительный натиск отрядов Иоахима Мюрата не просто прорвал первый ряд окопов турок, но захватил также и оба последующих ряда. Конница рассыпалась по всему лагерю, ее противники обратились в паническое бегство, а их палатки мгновенно полегли на землю, лишенные растяжек, разрубленных сабельными ударами. Позднее мы узнали, что Мюрат лично взял в плен турецкого главнокомандующего, сразившись с ним в рукопашном бою и получив поверхностную рану на скуле от выстрела пистолета Мустафы, но зато в ответ сабельным ударом лишил самого пашу пары пальцев на руке. Бонапарт перевязал руку храброго противника своим личным платком. В 1799 году над войнами еще витал дух рыцарства.
А в общем после прорыва линий обороны началась очередная резня. Более двух тысяч мусульманских воинов полегло на недавно захваченную ими землю, и вдвое больше утонуло, пытаясь добраться вплавь до своих кораблей. Отряды в форте на берегу залива упорно держали оборону, но усиленный обстрел вынудил их сдаться. Потеряв около тысячи солдат, три четверти из которых составляли раненые, Бонапарт разбил очередную оттоманскую армию. Именно в такой триумфальной победе он нуждался после неудачной осады Акры. Одному из своих сослуживцев он сообщил, что «редко видел такие превосходные сражения», а для парижской Директории описывал его как «одно из самых ужасных». Оба описания были справедливы. Пролитая кровь воодушевила его.
Итак, прибыв в Розетту, мы с Астизой оказались между двух огней: позади расположился возбужденный французский лагерь, а впереди победоносная французская армия грабила наших бывших союзников, погибших на поле брани. Прямо из челюстей крокодила я попал в военное окружение.
– Итан, как ты думаешь, что нам лучше сделать?
Любому мужчине, по-моему, лестно, когда женщины спрашивают об этом, находясь в центре военной операции, но я не возражал бы, чтобы иногда они выдвигали и свои собственные идеи.
– Хорошо бы, я думаю, продолжать бегство. Только неизвестно, в какую сторону лучше бежать.
Тогда она смело внесла предложение.
– Помнишь оазис Сива, где Александра Великого провозгласили сыном Зевса и Амона? Наполеон пока не завоевал его. Давай отправимся туда.
– Но ведь до него сотня миль по безводным пескам! – не в силах скрыть отчаяния, воскликнул я.
– Ну да, поэтому лучше побыстрей отправиться в путь.
Мы оба могли проститься с жизнью, превратившись в мумии, обезвоженные и высушенные жарой, но куда еще могли мы пойти? Теперь Силано наверняка убьет нас. И Наполеон тоже.
– Хотелось бы мне, чтобы украденный нами осел с ошалевшими от стрельбы глазами не выглядел таким тощим, – заметил я. – Будь у нас побольше времени, я присмотрел бы нам более крепкую животину.
Неважно. У подножия дюны нас поджидал французский патруль.
Как и следовало ожидать, Наполеон в тот вечер пребывал в хорошем расположении духа. Ничто так не успокаивало его, как победы. Во Францию будут посланы сводки с красочным и подробным описанием очередного триумфа Бонапарта. Захваченные знамена уже подготовили к отправке в Париж для демонстрации новых завоеваний молодой республики. К тому же я, раздражающий его комар, сидел, надежно связанный веревками, вытянув пожеванную алчным крокодилом ногу; моей любимой тоже скрутили руки, винтовку опять отобрали, а осла отправили обратно законному владельцу.
– Я лишь старался спасти вас от черной магии, генерал, – без особого вдохновения попытался оправдаться я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45