Я не представляю, что это такое – спать с мужчиной, которого любишь и который любит тебя.
Тильда замолчала. В душе она знала, что спать с Криспином будет восхитительно… даже если он ее и не любит.
– Но если тебе приятны поцелуи Гая, тогда, как мне кажется, и брачная ночь доставит тебе удовольствие. Когда тебя целует любящий мужчина – это чудесно, – подумав, сказала Тильда.
Милли с удивлением уставилась на нее.
– Значит, ты кого-то любила?
Тильда горестно кивнула.
– Да. Но не надо меня жалеть. Я всегда знала, что это пустые мечты… он так и не узнал о моей любви.
– Это… не Гай?
– Гай? – Тильда резко подняла голову.
Но Милли не отвела глаз.
– Да. Он с тобой все время флиртует, а ты – с ним.
Черт! Тильда быстро соображала, что ответить.
– Милли, Гай – замечательный, и я радуюсь твоему выбору, но такие мужчины не в моем вкусе. Он напоминает мне твоего брата Тома.
– Тома?! Но он совсем на него не похож!
– Это ты так считаешь, – сказала Тильда. – Тебе никогда не приходило в голову, как было бы ужасно, если бы мы все влюблялись в похожих друг на друга мужчин? Тот, кто подходит тебе, Милли, не подходит мне, и наоборот.
– Понимаю, – задумчиво произнесла Милли. – Но ведь был же кто-то, кого ты любила?
Тильда прикусила губу и кивнула.
– Это неважно, Милли. Все давным-давно прошло.
– А ты до сих пор любишь?
– Да. – Тильда сморгнула слезы. – Но поверь мне, Милли, это не Гай. А даже если бы и так, то Гай ведь любит тебя. Подумай сама – несмотря на мое богатство и на то, что я ему нравлюсь, он сделал предложение тебе. Это говорит само за себя.
– Ой, а я об этом и не подумала! – Милли улыбнулась. – Но все-таки расскажи мне про брачную ночь.
Тильда покачала головой.
– Я не скажу тебе ничего нового. Спроси кого-нибудь еще. Но не верь тому, кто скажет, что леди не пристало наслаждаться ласками мужа. – А вдруг Милли спросит свою мать? Твердым голосом Тильда произнесла: – Спроси у леди Хастингс или у леди Сейнт-Ормонд: они обе вышли замуж по любви. И твой брак тоже будет заключен по любви. – Она грустно улыбнулась: – Милли, я немного устала. Не возражаешь, если я вздремну?
– Конечно, нет. – Милли нежно поцеловала Тильду и направилась к двери. Вдруг она повернулась и сказала: – Я убедила Гая не писать папе, пока ты не поправишься. Он очень рассердится, и я решила, что так будет лучше.
С этими словами она ушла.
Когда дверь за ней закрылась, Тильда вздохнула с облегчением. Хорошо, что не придется сейчас объясняться с дядей.
По настоянию герцогини Тильда провела два дня в постели. За ней ухаживали Милли и Сара.
Мягкая в общении, леди Сейнт-Ормонд могла проявить и властность, если того требовали обстоятельства. Она отвергла все протесты Тильды, которая беспокоилась о том, что из-за ее пустяковых ран Милли осталась без компаньонки.
– Какая ерунда! Милли побудет на моем попечении, а также Серафины и Джорджи. А Крис позаботится об Анти. Он сказал мне, что хотя больших успехов во французском они не достигли, но зато преуспели в верховой езде. – Герцогиня весело улыбнулась. – Кажется, он одержим желанием иметь дочку. До сих пор его мысли занимали одни лишь сыновья и наследники. – И более серьезным тоном спросила: – Скажите, дорогая, ваши дядя с тетей очень рассердятся, узнав, что произошло? Конечно, Гай не так богат, как Криспин, и у него почти нет надежд унаследовать титул, но он неплохо обеспечен, и мне кажется, что с ним Милли будет более счастлива, чем с Крисом.
– Значит, вы не возражаете? – У Тильды вырвался вздох облегчения.
– Господи, нет! – засмеялась леди Сейнт-Ормонд. – Бедняжка Милли теряется в присутствии Криспина. Он для нее слишком взрослый! Или она слишком юна для него. Она и в вашем возрасте останется такой же. О, я говорю не о годах, а о зрелости. Она ему не подходит. Счастливый брак требует усилий, – пояснила герцогиня. – Нужны уступки с обеих сторон. – Она улыбнулась. – Но хватит говорить о серьезных делах. Как вы себя чувствуете? Вам лучше? Сможете спуститься вечером вниз? Мы по вас соскучились!
– По мне?
За всю свою жизнь она не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь по ней соскучился. У Тильды на глазах блеснули слезы. Что с ней? Почему она в таком унылом настроении? Наверное, от пережитого ужаса она превратилась в плаксу.
Вечером Сара помогла ей надеть самое красивое платье из голубого атласа. Руки, правда, были все еще перевязаны, и Тильда огорченно вздохнула – платье не произведет нужного впечатления. Но Сара ее успокоила:
– Не расстраивайтесь, миледи. Все равно вы всех затмите.
– Я? – Тильда со смехом посмотрелась в зеркало. – Там же будет Милли! Сара, не говори глупостей! Я понимаю, что неплохо выгляжу, но рядом с Милли никто на меня и не взглянет.
Она застегнула на шее нитку жемчуга и вдела в уши жемчужные серьги. Склонив голову набок, она улыбнулась при мысли, что ее могут счесть красивой. Конечно, за семь лет она изменилась в лучшую сторону, но все же слишком высокого роста и хрупкой ее не назовешь, а каштановые волосы и карие глаза – самые обычные… и руки в бинтах. Как бы их спрятать? Она поискала в ящиках комода и нашла длинный шелковый жакет ярко-красного цвета.
Она услышала негромкий стук в дверь и, решив, что это Милли, кивнула Саре.
– Его милость, миледи, – почтительно произнесла горничная.
Тильда повернулась. Это был Криспин! Он стоял с напряженным и строгим выражением лица. У нее подпрыгнуло сердце.
– Ваша милость? – с удивлением воскликнула она. Почему он здесь, а не в гостиной?
– Я пришел, чтобы проводить вас на хэбед.
Глубокий голос ласкал слух, и теплые волны пробежали у нее по спине.
С трудом сохраняя хладнокровие, он тихо добавил:
– Вы прекрасно выглядите, дорогая.
У нее удивленно приподнялись брови, губы чуть-чуть приоткрылись, и легкий румянец окрасил щеки.
– Как признанный всеми повеса, заявляю, что никогда не делаю пустых комплиментов!
Он увидел, что с лица Тильды исчезло напряженное выражение.
– Могу я спросить, почему? – осведомилась она.
Он с улыбкой подал ей руку.
– Если я это сделаю, то женщины, которым я действительно хочу сказать комплимент, мне никогда не поверят.
Она подошла к нему, положила ладонь на его руку, и глаза ее сверкнули.
– Вы циничны, сэр!
– Уж кто бы это говорил, – ответил он, стараясь не придавать значения тому, что его бросило в жар от прикосновения руки Тильды. А каково ему будет, если ее пальцы коснутся обнаженной кожи?
Тильда снова покраснела. Он, разумеется, шутит, но все же…
– Я не настолько цинична, как вам кажется, – тихо сказала она.
Он усмехнулся.
– Вам нужно доказательство того, что вы превратились в красавицу? Я вас не узнал, когда снова встретил. Разве это не доказательство? Думаю, что вы не услышали всего сказанного мной Джеймсу. Насколько припоминаю, я сказал, что вас не следовало вывозить в свет, пока вы не похорошеете и не избавитесь от застенчивости. И я оказался прав.
Как все просто, подумала Тильда. Она всего не расслышала, а услышанному придала слишком большое значение. И все потому, что уже тогда полюбила его.
А он опять заговорил:
– Гай написал вашему дяде и хочет отослать письмо, но Милли требует, чтобы он подождал, пока вы совсем не поправитесь.
– Лучше поскорее, – вздохнула Тильда. – Если дядя заподозрит, что ему не сразу сообщили, то Гаю это только навредит. Лорд Пембертон разозлится на всех.
– Думаю, что будет вполне уместно немного схитрить, – сказал Криспин.
– Что вы называете хитростью? – не поняла его Тильда.
– Ну, обман, который не предполагает прямой лжи, – объяснил Криспин. – Пембертону сообщили в письме, что вас очень сильно покусала собака, вы были прикованы к постели, а в это время Гай сделал Милли предложение. Он подумает, что вы даже не знали об этом, пока не поправились, и поймет, что вашей вины здесь нет.
Тильда усмехнулась.
– Он вправе вполне резонно предположить, что мне следовало заметить, куда ведет их общение, и положить этому конец. Я должна была напомнить Милли, что ее ждет лучшая партия!
Тильда не стала говорить Криспину, что лорду Пембертону для того, чтобы выплеснуть на нее свой гнев, не нужны никакие отговорки.
Криспин засмеялся. Его голос звучал немного хрипло.
– Согласен, но вы можете сказать, что вам в голову не пришло, что Гай совершенно забудет о приличиях и посмеет сделать предложение девушке, не спросив согласия ее отца, не говоря уже о том, что его кузен ухаживал за этой девушкой. – Криспин помолчал. – Я-то ведь этого не заметил. Я решил вложить в письмо Гая собственное письмо, в котором заверю лорда Пембертона, что я, как глава семьи Молверн, одобряю этот брак и что я не препятствовал дружеским отношениям между тремя самыми молодыми людьми на нашем семейном приеме: мисс Пембертон, моей племянницей и кузеном. Возможно, он сочтет, что вы тоже не усмотрели в этом ничего предосудительного.
Тильда была потрясена его благородством.
– Вы… очень великодушны.
Но чего ему это стоило? – подумала она. Ведь он выставляет себя полным дураком. Тильда достаточно узнала лондонский свет и понимала, что его интерес к Милли и ее присутствие на семейном приеме породят сплетни.
– Как вы считаете – послать письма уже завтра? Вы к этому готовы?
Они подошли к гостиной, и он остановился, ожидая ответа.
Она посмотрела ему в глаза, но ничего не смогла в них прочитать. Выразить ему свое сочувствие она не смела, но необходимо что-то сказать. Она робко улыбнулась.
– Лучше, не откладывая, поскорее с этим покончить.
Тильда хотела было повернуть ручку двери и войти впереди него, но крепкая ладонь взяла ее за кисть. Она не успела опомниться, как оказалась в плену его рук, теплом, уютном и надежном, освободиться из которого было невозможно. Подобно едва ощутимому прикосновению пера, его пальцы гладили ей щеку, шелковистую кожу шеи, а затем приподняли подбородок для поцелуя, от предчувствия которого сладко сжалось сердце. Тильда не помнила, как наклонила голову. Руки Криспина крепче прижали ее, он поводил по ее губам и нажал, чтобы проникнуть в рот. Она инстинктивно разомкнула губы и с радостью ощутила его язык, который ласкал ее рот теперь изнутри. У Тильды вырвался удовлетворенный вздох, и она ответила на его поцелуй.
От возбуждения модные узкие брюки так натянулись у него на бедрах, что готовы были лопнуть. А в гостиной полно родственников, которых трудно обмануть, притворясь, что ничего не произошло.
– Идите. Я… приду чуть позже, – сказал он Тильде и резко развернулся, надеясь, что она не заметила, в каком он состоянии.
Она в растерянности посмотрела ему вслед и дотронулась кончиками пальцев до губ. Этот поцелуй не походил на прежние их поцелуи. Это был страстный поцелуй, но вначале Криспин так нежно касался ее рта, словно просил о благосклонности… Нет! Это невозможно! Тильда тряхнула головой, чтобы отбросить несвоевременные мысли. Сейчас ей предстоит увидеть его семью, которая не должна догадаться, что между ней и Криспином произошло что-то неприличное. Леди Уинтер будет во всеоружии, чтобы защититься от любопытных, хотя и добрых, взглядов.
Поэтому она открыла дверь с улыбкой на устах. Ее приветствовали радостные возгласы. Тильда смогла спокойно ответить на вопрос герцогини о том, куда подевался Криспин, который должен был привести ее на обед.
До обеда Тильде удалось держаться непринужденно. Когда появился Криспин, то выглядел он вполне хладнокровно. К огромному облегчению Тильды, за обедом ее соседями оказались лорд Джон и лорд Хастингс, а не Криспин.
Разговор был общим, много смеялись и шутили. Казалось, что у всех праздничное настроение. Тильда не могла не сравнить этот обед с чопорными церемониями у Пембертонов, которые рассматривали “нашествие” родственников как печальную необходимость. Стоило нежелательным гостям удалиться, как леди Пембертон начинала подсчитывать расходы на этот обременительный визит. Тильда не сомневалась, что когда родные уедут, то леди Сейнт-Ормонд пожалеет только о том, что их пребывание длилось недолго, и станет думать о следующей встрече…
Когда заканчивали второе блюдо, леди Сейнт-Ормонд постучала по бокалу. Все замолкли и посмотрели в ее сторону. Дождавшись тишины, она встала.
– Мама, – запротестовала Джорджи, – но нам еще рано удаляться! Разве обед окончен?
– Я собираюсь произнести тост, – сказала леди Сейнт-Ормонд. – За Тильду. За ее выздоровление.
Опередив всех, Криспин встал.
– Я хочу кое-что добавить, – тихо произнес он. – За леди Уинтер – смелую и отважную женщину. – Он поднял бокал.
Тильда залилась краской, а все одобрительно зашумели, встали и тоже подняли бокалы. Когда все уселись, она с трудом вымолвила:
– Благодарю вас. Здесь нет никакой отваги… я даже не думала… я просто…
– Глупости! – заявил Хастингс. – Вы поступили точно так же, даже если бы и подумали. И для вас страх не имел значения. Если мы говорим, что вы смелая, значит, так и есть. И не спорьте!
– Правильно! – поддержал его лорд Джон. – Криспин совершенно прав, моя дорогая. А теперь выпьем. Очень славное бургундское. – Повернувшись к Криспину, он спросил: – Между прочим, Крис, ты что-нибудь выяснил насчет этих капканов?
Криспин кивнул.
– Да. Но это настолько возмутительно, что я даже не сказал ничего Ригби и Марлоу. Простите меня, дядя Джон, если я промолчу.
– В мое время, – назидательно произнесла леди Холлоу, – их бы вздернули на виселицу, и все тут!
Глава двенадцатая
Письма были отосланы, но, когда на третий день ответа не последовало, Тильда и Милли приготовились к худшему.
– Он приедет сегодня вечером, – сказала Тильда. – Милли, предоставь все Сейнт-Ормонду и мне. Не надо его раздражать. Он в любом случае разозлится на меня, поэтому лучше не вмешивайся.
Они прогуливались по дорожкам среди кустарника, а Анти бежала впереди. У Милли от страха пересохло в горле.
– Это будет ужасно.
– Возможно, не настолько ужасно, как тебе кажется, – заметила Тильда.
Милли смотрела на нее, широко раскрыв голубые глаза. Тильда с некоторым самодовольством улыбнулась.
– Ты не подумала вот о чем. Вместо того чтобы просто написать и приказать мне привезти тебя домой, он приезжает сам. Тебе ведь известно, какое большое значение твой отец придает титулам и положению в обществе. Держу пари, что когда он сюда приедет и встретится с Сейнт-Ормондом, который будет вести себя крайне надменно, то не сможет отказать Гаю. Если бы он хорошенько все обдумал, то написал бы и приказал тебе вернуться домой. А теперь ему придется лично заявить Сейнт-Ормонду, что его кузен – и, в сущности, его возможный наследник – недостаточно хорош. А если ты ожидаешь от отца именно такого поведения, то, значит, ты прочитала слишком много дрянных романов!
У Милли глаза полезли на лоб.
– Ой, Тильда, – с благоговейным трепетом выговорила она. – Я об этом не подумала. Какая ты умная! Но все равно он на тебя рассердится. А если ему придется уступить Сейнт-Ормонду и согласиться на брак, то он рассердится еще больше.
Тильда пожала плечами.
– Ничего страшного. В конце концов, он может только наорать на меня, поэтому перестань волноваться и лучше подумай о своем подвенечном платье.
– Прибыл лорд Пембертон, ваша милость. – Беббингтон объявил об этом, когда все собрались к обеду.
Криспин обрадовался и, обернувшись, взглянул на Тильду. Она выглядела совершенно спокойной и даже немного самодовольной. Ну и ну! Она явно готовится к поединку и, видно, расценила тот факт, что лорд Пембертон не прислал письма, так же, как и он сам.
Он с некоторой опаской наблюдал за тем, как изменилось ее лицо: сдержанность уступила место холодному высокомерию. Именно такое выражение он увидел у нее, когда она приехала к ним. Потом постепенно она смягчилась, общаясь с его семьей, но он не заметил, как это произошло. А вот теперь, когда она надела непроницаемую маску равнодушия и снова превратилась в недосягаемую богиню, он впервые увидел, каким образом она это делает.
Тильда подняла подбородок, выражение лица стало надменным, губы, которые смеялись очередной шутке Джорджи, вытянулись в холодной улыбке.
– Пригласи лорда Пембертона, Беббингтон, – произнес Криспин. – И, пожалуйста, скажи ему, чтобы не беспокоился из-за своего дорожного платья, – у нас без церемоний.
Спустя минуту появился лорд Пембертон и был встречен почтительно и любезно.
– Милорд. – Криспин пошел ему навстречу. – Надеюсь, вы отобедаете с нами? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к дворецкому. Пожалуйста, прибор для милорда.
Бесстрастный взгляд Беббингтона говорил о том, что прибор либо готовят, либо уже поставили. Беббингтон начал служить дворецким в Ормсби-Парк, когда Криспин еще бегал в детском платьице, и поэтому ему не требовалось указаний, чтобы поставить лишний прибор для нежданного гостя.
– Я в дорожном костюме… – сердито возразил лорд Пембертон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Тильда замолчала. В душе она знала, что спать с Криспином будет восхитительно… даже если он ее и не любит.
– Но если тебе приятны поцелуи Гая, тогда, как мне кажется, и брачная ночь доставит тебе удовольствие. Когда тебя целует любящий мужчина – это чудесно, – подумав, сказала Тильда.
Милли с удивлением уставилась на нее.
– Значит, ты кого-то любила?
Тильда горестно кивнула.
– Да. Но не надо меня жалеть. Я всегда знала, что это пустые мечты… он так и не узнал о моей любви.
– Это… не Гай?
– Гай? – Тильда резко подняла голову.
Но Милли не отвела глаз.
– Да. Он с тобой все время флиртует, а ты – с ним.
Черт! Тильда быстро соображала, что ответить.
– Милли, Гай – замечательный, и я радуюсь твоему выбору, но такие мужчины не в моем вкусе. Он напоминает мне твоего брата Тома.
– Тома?! Но он совсем на него не похож!
– Это ты так считаешь, – сказала Тильда. – Тебе никогда не приходило в голову, как было бы ужасно, если бы мы все влюблялись в похожих друг на друга мужчин? Тот, кто подходит тебе, Милли, не подходит мне, и наоборот.
– Понимаю, – задумчиво произнесла Милли. – Но ведь был же кто-то, кого ты любила?
Тильда прикусила губу и кивнула.
– Это неважно, Милли. Все давным-давно прошло.
– А ты до сих пор любишь?
– Да. – Тильда сморгнула слезы. – Но поверь мне, Милли, это не Гай. А даже если бы и так, то Гай ведь любит тебя. Подумай сама – несмотря на мое богатство и на то, что я ему нравлюсь, он сделал предложение тебе. Это говорит само за себя.
– Ой, а я об этом и не подумала! – Милли улыбнулась. – Но все-таки расскажи мне про брачную ночь.
Тильда покачала головой.
– Я не скажу тебе ничего нового. Спроси кого-нибудь еще. Но не верь тому, кто скажет, что леди не пристало наслаждаться ласками мужа. – А вдруг Милли спросит свою мать? Твердым голосом Тильда произнесла: – Спроси у леди Хастингс или у леди Сейнт-Ормонд: они обе вышли замуж по любви. И твой брак тоже будет заключен по любви. – Она грустно улыбнулась: – Милли, я немного устала. Не возражаешь, если я вздремну?
– Конечно, нет. – Милли нежно поцеловала Тильду и направилась к двери. Вдруг она повернулась и сказала: – Я убедила Гая не писать папе, пока ты не поправишься. Он очень рассердится, и я решила, что так будет лучше.
С этими словами она ушла.
Когда дверь за ней закрылась, Тильда вздохнула с облегчением. Хорошо, что не придется сейчас объясняться с дядей.
По настоянию герцогини Тильда провела два дня в постели. За ней ухаживали Милли и Сара.
Мягкая в общении, леди Сейнт-Ормонд могла проявить и властность, если того требовали обстоятельства. Она отвергла все протесты Тильды, которая беспокоилась о том, что из-за ее пустяковых ран Милли осталась без компаньонки.
– Какая ерунда! Милли побудет на моем попечении, а также Серафины и Джорджи. А Крис позаботится об Анти. Он сказал мне, что хотя больших успехов во французском они не достигли, но зато преуспели в верховой езде. – Герцогиня весело улыбнулась. – Кажется, он одержим желанием иметь дочку. До сих пор его мысли занимали одни лишь сыновья и наследники. – И более серьезным тоном спросила: – Скажите, дорогая, ваши дядя с тетей очень рассердятся, узнав, что произошло? Конечно, Гай не так богат, как Криспин, и у него почти нет надежд унаследовать титул, но он неплохо обеспечен, и мне кажется, что с ним Милли будет более счастлива, чем с Крисом.
– Значит, вы не возражаете? – У Тильды вырвался вздох облегчения.
– Господи, нет! – засмеялась леди Сейнт-Ормонд. – Бедняжка Милли теряется в присутствии Криспина. Он для нее слишком взрослый! Или она слишком юна для него. Она и в вашем возрасте останется такой же. О, я говорю не о годах, а о зрелости. Она ему не подходит. Счастливый брак требует усилий, – пояснила герцогиня. – Нужны уступки с обеих сторон. – Она улыбнулась. – Но хватит говорить о серьезных делах. Как вы себя чувствуете? Вам лучше? Сможете спуститься вечером вниз? Мы по вас соскучились!
– По мне?
За всю свою жизнь она не могла вспомнить, чтобы кто-нибудь по ней соскучился. У Тильды на глазах блеснули слезы. Что с ней? Почему она в таком унылом настроении? Наверное, от пережитого ужаса она превратилась в плаксу.
Вечером Сара помогла ей надеть самое красивое платье из голубого атласа. Руки, правда, были все еще перевязаны, и Тильда огорченно вздохнула – платье не произведет нужного впечатления. Но Сара ее успокоила:
– Не расстраивайтесь, миледи. Все равно вы всех затмите.
– Я? – Тильда со смехом посмотрелась в зеркало. – Там же будет Милли! Сара, не говори глупостей! Я понимаю, что неплохо выгляжу, но рядом с Милли никто на меня и не взглянет.
Она застегнула на шее нитку жемчуга и вдела в уши жемчужные серьги. Склонив голову набок, она улыбнулась при мысли, что ее могут счесть красивой. Конечно, за семь лет она изменилась в лучшую сторону, но все же слишком высокого роста и хрупкой ее не назовешь, а каштановые волосы и карие глаза – самые обычные… и руки в бинтах. Как бы их спрятать? Она поискала в ящиках комода и нашла длинный шелковый жакет ярко-красного цвета.
Она услышала негромкий стук в дверь и, решив, что это Милли, кивнула Саре.
– Его милость, миледи, – почтительно произнесла горничная.
Тильда повернулась. Это был Криспин! Он стоял с напряженным и строгим выражением лица. У нее подпрыгнуло сердце.
– Ваша милость? – с удивлением воскликнула она. Почему он здесь, а не в гостиной?
– Я пришел, чтобы проводить вас на хэбед.
Глубокий голос ласкал слух, и теплые волны пробежали у нее по спине.
С трудом сохраняя хладнокровие, он тихо добавил:
– Вы прекрасно выглядите, дорогая.
У нее удивленно приподнялись брови, губы чуть-чуть приоткрылись, и легкий румянец окрасил щеки.
– Как признанный всеми повеса, заявляю, что никогда не делаю пустых комплиментов!
Он увидел, что с лица Тильды исчезло напряженное выражение.
– Могу я спросить, почему? – осведомилась она.
Он с улыбкой подал ей руку.
– Если я это сделаю, то женщины, которым я действительно хочу сказать комплимент, мне никогда не поверят.
Она подошла к нему, положила ладонь на его руку, и глаза ее сверкнули.
– Вы циничны, сэр!
– Уж кто бы это говорил, – ответил он, стараясь не придавать значения тому, что его бросило в жар от прикосновения руки Тильды. А каково ему будет, если ее пальцы коснутся обнаженной кожи?
Тильда снова покраснела. Он, разумеется, шутит, но все же…
– Я не настолько цинична, как вам кажется, – тихо сказала она.
Он усмехнулся.
– Вам нужно доказательство того, что вы превратились в красавицу? Я вас не узнал, когда снова встретил. Разве это не доказательство? Думаю, что вы не услышали всего сказанного мной Джеймсу. Насколько припоминаю, я сказал, что вас не следовало вывозить в свет, пока вы не похорошеете и не избавитесь от застенчивости. И я оказался прав.
Как все просто, подумала Тильда. Она всего не расслышала, а услышанному придала слишком большое значение. И все потому, что уже тогда полюбила его.
А он опять заговорил:
– Гай написал вашему дяде и хочет отослать письмо, но Милли требует, чтобы он подождал, пока вы совсем не поправитесь.
– Лучше поскорее, – вздохнула Тильда. – Если дядя заподозрит, что ему не сразу сообщили, то Гаю это только навредит. Лорд Пембертон разозлится на всех.
– Думаю, что будет вполне уместно немного схитрить, – сказал Криспин.
– Что вы называете хитростью? – не поняла его Тильда.
– Ну, обман, который не предполагает прямой лжи, – объяснил Криспин. – Пембертону сообщили в письме, что вас очень сильно покусала собака, вы были прикованы к постели, а в это время Гай сделал Милли предложение. Он подумает, что вы даже не знали об этом, пока не поправились, и поймет, что вашей вины здесь нет.
Тильда усмехнулась.
– Он вправе вполне резонно предположить, что мне следовало заметить, куда ведет их общение, и положить этому конец. Я должна была напомнить Милли, что ее ждет лучшая партия!
Тильда не стала говорить Криспину, что лорду Пембертону для того, чтобы выплеснуть на нее свой гнев, не нужны никакие отговорки.
Криспин засмеялся. Его голос звучал немного хрипло.
– Согласен, но вы можете сказать, что вам в голову не пришло, что Гай совершенно забудет о приличиях и посмеет сделать предложение девушке, не спросив согласия ее отца, не говоря уже о том, что его кузен ухаживал за этой девушкой. – Криспин помолчал. – Я-то ведь этого не заметил. Я решил вложить в письмо Гая собственное письмо, в котором заверю лорда Пембертона, что я, как глава семьи Молверн, одобряю этот брак и что я не препятствовал дружеским отношениям между тремя самыми молодыми людьми на нашем семейном приеме: мисс Пембертон, моей племянницей и кузеном. Возможно, он сочтет, что вы тоже не усмотрели в этом ничего предосудительного.
Тильда была потрясена его благородством.
– Вы… очень великодушны.
Но чего ему это стоило? – подумала она. Ведь он выставляет себя полным дураком. Тильда достаточно узнала лондонский свет и понимала, что его интерес к Милли и ее присутствие на семейном приеме породят сплетни.
– Как вы считаете – послать письма уже завтра? Вы к этому готовы?
Они подошли к гостиной, и он остановился, ожидая ответа.
Она посмотрела ему в глаза, но ничего не смогла в них прочитать. Выразить ему свое сочувствие она не смела, но необходимо что-то сказать. Она робко улыбнулась.
– Лучше, не откладывая, поскорее с этим покончить.
Тильда хотела было повернуть ручку двери и войти впереди него, но крепкая ладонь взяла ее за кисть. Она не успела опомниться, как оказалась в плену его рук, теплом, уютном и надежном, освободиться из которого было невозможно. Подобно едва ощутимому прикосновению пера, его пальцы гладили ей щеку, шелковистую кожу шеи, а затем приподняли подбородок для поцелуя, от предчувствия которого сладко сжалось сердце. Тильда не помнила, как наклонила голову. Руки Криспина крепче прижали ее, он поводил по ее губам и нажал, чтобы проникнуть в рот. Она инстинктивно разомкнула губы и с радостью ощутила его язык, который ласкал ее рот теперь изнутри. У Тильды вырвался удовлетворенный вздох, и она ответила на его поцелуй.
От возбуждения модные узкие брюки так натянулись у него на бедрах, что готовы были лопнуть. А в гостиной полно родственников, которых трудно обмануть, притворясь, что ничего не произошло.
– Идите. Я… приду чуть позже, – сказал он Тильде и резко развернулся, надеясь, что она не заметила, в каком он состоянии.
Она в растерянности посмотрела ему вслед и дотронулась кончиками пальцев до губ. Этот поцелуй не походил на прежние их поцелуи. Это был страстный поцелуй, но вначале Криспин так нежно касался ее рта, словно просил о благосклонности… Нет! Это невозможно! Тильда тряхнула головой, чтобы отбросить несвоевременные мысли. Сейчас ей предстоит увидеть его семью, которая не должна догадаться, что между ней и Криспином произошло что-то неприличное. Леди Уинтер будет во всеоружии, чтобы защититься от любопытных, хотя и добрых, взглядов.
Поэтому она открыла дверь с улыбкой на устах. Ее приветствовали радостные возгласы. Тильда смогла спокойно ответить на вопрос герцогини о том, куда подевался Криспин, который должен был привести ее на обед.
До обеда Тильде удалось держаться непринужденно. Когда появился Криспин, то выглядел он вполне хладнокровно. К огромному облегчению Тильды, за обедом ее соседями оказались лорд Джон и лорд Хастингс, а не Криспин.
Разговор был общим, много смеялись и шутили. Казалось, что у всех праздничное настроение. Тильда не могла не сравнить этот обед с чопорными церемониями у Пембертонов, которые рассматривали “нашествие” родственников как печальную необходимость. Стоило нежелательным гостям удалиться, как леди Пембертон начинала подсчитывать расходы на этот обременительный визит. Тильда не сомневалась, что когда родные уедут, то леди Сейнт-Ормонд пожалеет только о том, что их пребывание длилось недолго, и станет думать о следующей встрече…
Когда заканчивали второе блюдо, леди Сейнт-Ормонд постучала по бокалу. Все замолкли и посмотрели в ее сторону. Дождавшись тишины, она встала.
– Мама, – запротестовала Джорджи, – но нам еще рано удаляться! Разве обед окончен?
– Я собираюсь произнести тост, – сказала леди Сейнт-Ормонд. – За Тильду. За ее выздоровление.
Опередив всех, Криспин встал.
– Я хочу кое-что добавить, – тихо произнес он. – За леди Уинтер – смелую и отважную женщину. – Он поднял бокал.
Тильда залилась краской, а все одобрительно зашумели, встали и тоже подняли бокалы. Когда все уселись, она с трудом вымолвила:
– Благодарю вас. Здесь нет никакой отваги… я даже не думала… я просто…
– Глупости! – заявил Хастингс. – Вы поступили точно так же, даже если бы и подумали. И для вас страх не имел значения. Если мы говорим, что вы смелая, значит, так и есть. И не спорьте!
– Правильно! – поддержал его лорд Джон. – Криспин совершенно прав, моя дорогая. А теперь выпьем. Очень славное бургундское. – Повернувшись к Криспину, он спросил: – Между прочим, Крис, ты что-нибудь выяснил насчет этих капканов?
Криспин кивнул.
– Да. Но это настолько возмутительно, что я даже не сказал ничего Ригби и Марлоу. Простите меня, дядя Джон, если я промолчу.
– В мое время, – назидательно произнесла леди Холлоу, – их бы вздернули на виселицу, и все тут!
Глава двенадцатая
Письма были отосланы, но, когда на третий день ответа не последовало, Тильда и Милли приготовились к худшему.
– Он приедет сегодня вечером, – сказала Тильда. – Милли, предоставь все Сейнт-Ормонду и мне. Не надо его раздражать. Он в любом случае разозлится на меня, поэтому лучше не вмешивайся.
Они прогуливались по дорожкам среди кустарника, а Анти бежала впереди. У Милли от страха пересохло в горле.
– Это будет ужасно.
– Возможно, не настолько ужасно, как тебе кажется, – заметила Тильда.
Милли смотрела на нее, широко раскрыв голубые глаза. Тильда с некоторым самодовольством улыбнулась.
– Ты не подумала вот о чем. Вместо того чтобы просто написать и приказать мне привезти тебя домой, он приезжает сам. Тебе ведь известно, какое большое значение твой отец придает титулам и положению в обществе. Держу пари, что когда он сюда приедет и встретится с Сейнт-Ормондом, который будет вести себя крайне надменно, то не сможет отказать Гаю. Если бы он хорошенько все обдумал, то написал бы и приказал тебе вернуться домой. А теперь ему придется лично заявить Сейнт-Ормонду, что его кузен – и, в сущности, его возможный наследник – недостаточно хорош. А если ты ожидаешь от отца именно такого поведения, то, значит, ты прочитала слишком много дрянных романов!
У Милли глаза полезли на лоб.
– Ой, Тильда, – с благоговейным трепетом выговорила она. – Я об этом не подумала. Какая ты умная! Но все равно он на тебя рассердится. А если ему придется уступить Сейнт-Ормонду и согласиться на брак, то он рассердится еще больше.
Тильда пожала плечами.
– Ничего страшного. В конце концов, он может только наорать на меня, поэтому перестань волноваться и лучше подумай о своем подвенечном платье.
– Прибыл лорд Пембертон, ваша милость. – Беббингтон объявил об этом, когда все собрались к обеду.
Криспин обрадовался и, обернувшись, взглянул на Тильду. Она выглядела совершенно спокойной и даже немного самодовольной. Ну и ну! Она явно готовится к поединку и, видно, расценила тот факт, что лорд Пембертон не прислал письма, так же, как и он сам.
Он с некоторой опаской наблюдал за тем, как изменилось ее лицо: сдержанность уступила место холодному высокомерию. Именно такое выражение он увидел у нее, когда она приехала к ним. Потом постепенно она смягчилась, общаясь с его семьей, но он не заметил, как это произошло. А вот теперь, когда она надела непроницаемую маску равнодушия и снова превратилась в недосягаемую богиню, он впервые увидел, каким образом она это делает.
Тильда подняла подбородок, выражение лица стало надменным, губы, которые смеялись очередной шутке Джорджи, вытянулись в холодной улыбке.
– Пригласи лорда Пембертона, Беббингтон, – произнес Криспин. – И, пожалуйста, скажи ему, чтобы не беспокоился из-за своего дорожного платья, – у нас без церемоний.
Спустя минуту появился лорд Пембертон и был встречен почтительно и любезно.
– Милорд. – Криспин пошел ему навстречу. – Надеюсь, вы отобедаете с нами? – И, не дожидаясь ответа, повернулся к дворецкому. Пожалуйста, прибор для милорда.
Бесстрастный взгляд Беббингтона говорил о том, что прибор либо готовят, либо уже поставили. Беббингтон начал служить дворецким в Ормсби-Парк, когда Криспин еще бегал в детском платьице, и поэтому ему не требовалось указаний, чтобы поставить лишний прибор для нежданного гостя.
– Я в дорожном костюме… – сердито возразил лорд Пембертон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20