Вон и вниз…
Маккерик подошел ближе и, наклонив голову, стал вслушиваться. Потом он опять прервал ее и спросил спокойным ровным голосом:
– Объясни-ка мне подробнее, что все это значит, милая.
Ивлин вздохнула. Она бы уже закончила, если бы Маккерик не мешал ей.
– У одной из служанок в доме моего отца была репутация… легкомысленной девушки, дарящей свою любовь направо и налево. Когда другая служанка спросила ее, как она… «не попадается» – насколько я помню, она это так назвала, – служанка-распутница сказала, что надо взять пустое ведро, кинуть туда глиняные черепки и землю, потом встать в него и сказать «Вон и вниз, трубу прочисть, меня освободи, до следующего раза подожди» тринадцать раз. – От изумления Маккерик открыл рот. Ивлин почувствовала, как ее щеки покрылись румянцем. – Я знаю, это глупо, но…
Ивлин опять глянула на свои ноги и вздохнула:
– Я сбилась со счета, и теперь мне придется начать заново. Надеюсь, что оно сработает, если я произнесу эти слова больше тринадцати раз. Вниз и вон…
В следующее мгновение Коналл схватил ее и вытащил из ведра. Посудина перевернулась, и ее странное содержимое рассыпалось по полу.
– Маккерик, хватит! Я еще не закончила!
– Нет, закончила, – прорычал Маккерик и поставил се на пол позади себя. Он затолкал ногой осколки и комья земли обратно в ведро, а потом взял его в руку. – И ты больше не будешь портить мою посуду ради этой суеверной чепухи. – Он подошел к дверям, снял засов и выкинул ведро в ночную темноту, а потом еще трижды плюнул в темноту.
Затем Маккерик повернулся к ней и преувеличенно вежливым жестом указал на дверь:
– Вам нужно облегчиться?
Ивлин покраснела и выпрямилась. Она не представляла, что ее муж с таким предубеждением будет относиться к колдовству. Да уж, с Минервой он бы точно никогда не поладил.
Она получше закуталась в накидку умершей женщины и, проходя мимо него, заявила:
– Я хочу, чтобы ты вернул мне это ведро.
– Когда рак на горе свистнет, – ответил Маккерик, выходя из хижины следом за ней.
После того как Ивлин, Элинор, Бонни и сам Маккерик быстро сделали свои дела на свежем воздухе, они вернулись в хижину и, усевшись вокруг очага, принялись поедать нежную, прекрасную похлебку из оленины, запивая ее медом из бутыли. Элинор достался кусок оленины, а Бонни – ячмень, Усатику насыпали в бутыль зерна. Свою порцию еды животные поглотили в мгновение ока.
В хижине опять стало тепло и уютно. Ивлин перестала думать о хороших манерах и с удовольствием ела жирную пищу, наслаждаясь ощущением переполненного желудка и видом красивого мужчины, сидящего напротив нее.
Теперь она была «замужней женщиной». У нее появился муж, дом, в котором она будет жить до тех пор, пока Коналл не отведет ее к себе в селение. «Вернее, в город», – с улыбкой поправила себя Ивлин.
– Еще? – Шотландец показал на ее пустую миску. Она с готовностью протянула ему посудину.
– Расскажи мне о своем доме, – попросила Ивлин, поставив до краев наполненную миску на колени, и принялась с жадностью поедать ее содержимое.
Коналл улыбнулся и отправил в рот последнюю ложку похлебки. Потом налил себе добавки, закрыл крышку котла и, усевшись на корточки, ответил:
– Это маленький город. Может, раза в четыре меньше, чем город твоей родни.
Ивлин понимала, что Коналл имел в виду Бьюкененов. Но так как она почти ничего не знала о клане, к которому принадлежала Минерва, сравнение Коналла ей ни о чем не говорило. Она неопределенно хмыкнула, на ее лице появилось выражение спокойной заинтересованности.
– Маккерики жили в этой части Шотландии с незапамятных времен, – продолжил Коналл. – Наш город расположен к северу от этого места, южнее Бен-Невиса.
– Бен-Невис?
– Да, шотландка из тебя никудышная, – неодобрительно поцокал он языком. – Это гора. Ты увидишь ее вдалеке, если переберешься на другую сторону ущелья и посмотришь на восток.
– Понятно. – Ивлин подула на похлебку и лениво помешала ее. Процесс беседы за едой был удивительным занятием, очень расслабляющим. Она с удовольствием слушала голос Коналла с его музыкальным акцентом. – А твои родители? Они живут с тобой?
– Да, мать живет со мной. И мой брат, Дункан. Тебе понравится моя мама. Она такая кроткая, как твой Усатик, но любит поспорить. – Коналл улыбнулся, словно вызывая ее образ в своем воображении. – И она печет прекрасные лепешки – лучшие во всей Шотландии.
– Я очень хочу с ней познакомиться. – Возле бедра Ивлин села Элинор и положила свою большую голову ей на колени. Она обняла ее. – А отец? Где он?
Коналл посмотрел на них и коротко ответил:
– Мой отец умер пять лет назад.
– Он болел?
– Нет, – жуя кусок оленины, ответил Коналл.
– С ним случилось несчастье?
– Нет. – Горец покачал головой, пожимая плечами. – Он просто… умер.
Ивлин нахмурилась. Какое-то странное объяснение, то есть вообще никакого объяснения.
– Просто умер? – переспросила она.
– Да. – Лицо Маккерика стало суровым. – У нас было два неурожайных года подряд. Засуха. Из-за этого несколько детей из нашего города умерли. Мой отец принял это слишком близко к сердцу.
– Хм. – Ивлин была уверена, что Коналл чего-то недоговаривает, но решила оставить эту тему, наверное, воспоминания были слишком мучительными. – Ты скучаешь по нему?
Какое-то время Коналл напряженно глядя в миску молчал. Потом заговорил:
– Последние годы отец стал выпивать. – Коналл улыбнулся, но только губами. – Он пристрастился к доброму меду, что варили в нашем городе.
Эти скупые сведения помогли Ивлин в общих чертах понять, что происходило в семье Коналла и почему ему было больно говорить об этом.
– А Дункан? Он ведь твой младший брат, не так ли?
– По словам мамы, он младше меня всего на несколько мгновений.
– Вы близнецы? – Ивлин удивленно подняла брови. Выходит, в клане Маккериков появились сразу два образца мужской красоты. Надо же какое везение! – Хорошо, что мы с тобой какое-то время будем жить только вдвоем. Так я лучше узнаю тебя и потом смогу отличить от Дункана.
Коналл рассмеялся.
– Надеюсь, что сможешь. – На этот раз его улыбка была искренней. – Странно, но мы с ним совсем не похожи. Дункан тощий парень, похожий на узловатую ветку. И у него больше волос на… – Коналл вовремя остановился и заменил готовое было вырваться неприличное слово на более подходящее: – руках, чем на голове. А какой у него нрав! – Он присвистнул. – Когда Дунк сердится, то похож на бешеного быка, выпущенного из загона.
Ивлин рассмеялась и добавила:
– Значит, вы похожи друг на друга не столько внешне, сколько характерами.
Коналл шутливо нахмурился.
– Я что-то не пойму, о чем ты говоришь. Я же кроткий, как Бонни.
Они закончили еду в приятном, дружеском молчании. Ивлин раздумывала, стоит ли ей продолжать расспросы и к чему это может привести. Ей хотелось узнать о Нонне, о женщине, которая была в жизни Коналла до нее. Но она не думала, что имеет, смысл вызывать и «приглашать в хижину» призрак недавно умершей жены Коналла. Что, если он начнет их сравнивать? И в чью пользу будет сравнение?
Но Ивлин должна была знать, она этого хотела. Она поставила пустую миску на камни рядом с головой Элинор. Волчица поднялась тут же и принялась ее вылизывать.
– А Дункан и Нонна ладили между собой? – как можно более непринужденно спросила Ивлин.
Коналл напрягся.
– Нонна… – Он осекся и опустил взгляд вниз, будто пытаясь подобрать правильные слова. – Нонна мало с кем ладила. Она была… сама по себе. Девочкой она была веселой и озорной, но, повзрослев стала совсем другой. У нее был очень непростой характер. Я помню, как Нонна говорила, что жизнь к ней несправедлива. – Коналл пожал плечами. – А Дункан… Ну, он у нас немного мечтатель. Мой брат обожает слушать всякие романтические истории, хорошую музыку. Кстати, он тоже суеверный, хотя отрицает это. В общем, Дункан с Нонной плохо ладили и нашли общий язык только в самом конце.
Эти слова пробудили в Ивлин жгучее любопытство.
– То есть перед ее смертью? – спросила она. Коналл кивнул в ответ. – Ты расскажешь мне об этом?
– Нонна… болела. Несколько месяцев. А потом умерла. – Голос Коналла стал совсем тихим. – Дункан ухаживал за ней, когда я занимался делами нашего города. Он… был рядом с ней в последний момент.
Ивлин была настолько поражена, что следующий вопрос слетел с ее губ раньше, чем она успела его обдумать:
– Значит, тебя рядом не было, когда она умирала? Но ведь ты же так умело ухаживал за мной…
– Нонна не хотела, чтобы я был рядом, – пояснил Маккерик. Он поднял голову и посмотрел на Ивлин. В его взгляде она увидела тоску и еще свежую острую боль. – Даже когда приближался ее конец. На самом деле она вообще меня не хотела. Нас сосватали еще в младенчестве, но Нонна не хотела быть моей женой.
– Но… почему? – Ивлин пока еще ничего не понимала.
– Думаю, у нее были на то свои причины, – вот все, что мог сказать ей Коналл. – Может быть, она сказала правду Дункану в самом конце. Я не знаю. Я не спрашивал. – Потом он резко поднялся, явно давая понять, что не хочет больше говорить о Нонне. И Ивлин была этому рада. – Я устал.
Он протянул ей руку, и Ивлин ухватилась за нее, чтобы подняться. Как только она встала и оказалась рядом, Коналл привлек ее к себе. Всего минуту назад он был отстраненным, погруженным в прошлое, но сейчас в его взгляде вспыхнула страсть. Коналл прижался к ней всем телом, чтобы она почувствовала возбуждение.
– Не надо, – промолвила Ивлин. К ней вернулись ее прежние страхи. Она не хотела испытывать судьбу и опять ложиться в постель с Коналлом.
Но он нежно поцеловал ее в шею и шепнул на ухо:
– Не отказывай мне, Ив, пожалуйста.
И Ивлин поняла, что он просил любить его, чего не делала его первая жена. Этот сильный и смелый мужчина выглядел сейчас таким уязвимым, что у Ивлин сжалось сердце. Ее решимость стала таять.
Кроме того, Коналл был прав. У нее уже несколько месяцев не было месячных. Ничего страшного, если она еще раз уступит голосу страсти.
– Хорошо. Коналл, – сказала Ивлин, обняв его за шею, – отнеси меня на кровать.
Глава 11
Прошло три недели, но для Коналла они показались одним днем. Такого мира и покоя он не испытывал с тех пор, как был мальчиком. В этой хижине вместе с Ив, отрезанный от мира горами и покрытыми снегом реками, Коналл чувствовал себя так, будто попал в сказку, так непохожую на его прежнюю жизнь, где были только голод, тяжкий труд, смерть и проклятие. Он поправил лямки заплечной сумы, наслаждаясь свежим бодрящим воздухом и призрачной, холодной и такой чистой красотой вокруг.
За эти три недели они с Ив ни разу не повздорили. Наоборот, их привязанность друг к другу все росла. Дни были заполнены долгими разговорами, доеданием оленины и заботой о животных. Теперь Коналл знал, что любимым цветом Ив был желтый, любимым блюдом – пудинг. Ее отца звали Хандаар, и когда ей исполнилось четыре года, он подарил ей пони – первую лошадь, которую она тут же окрестила Одуванчиком.
Да, дни были веселыми и легкими, но ночи! Боже правый, ночи! Одинокие часы на холодном полу остались в прошлом, и теперь Коналл засыпал и просыпался, держа в своих объятиях обнаженное тело Ивлин, наслаждаясь ее теплом и гладкой, как шелк, кожей. Сытная пища меняла ее облик. Линии бедер, ключиц постепенно смягчались, на бледном, осунувшемся от голода и болезни лице появился румянец, щеки округлились.
С тех пор как они назвали друг друга мужем и женой, они семь раз занимались любовью. Семь восхитительных, головокружительных раз, и Коналл отчетливо помнил каждый из них. Семь раз. Это просто чудо.
И это больше, чем у него было с Ионной за все семь лет их супружеской жизни.
Коналл старался не думать о Нонне. Он быстро шел навстречу утреннему солнцу, туда, где находился его город. Но это было нелегко. Три недели назад он с тоской и чувством вины покинул своих людей. Он хотел только одного – бежать. Бежать от лишений, нищеты, от невозможности справиться с проклятием, которое постепенно уничтожало клан Маккериков. В конечном счете бежать от себя. У него было много тяжелых проблем, и никакой веры, что все каким-то образом может наладиться.
И вот теперь он возвращался назад новым человеком. У него была жена, о которой он должен был заботиться и которая заботилась о нем. Благодаря Ивлин Бьюкенен Маккерик – Боже, даже само имя звучало невероятно! – у него снова появилась надежда. Эта девушка отогрела его сердце, и он понял, что впереди его ждет спокойная и счастливая жизнь.
И не только его самого, но и весь город. Коналл коснулся пальцами драгоценного кожаного мешочка, висевшего у него на шее.
Он вынужден был признаться себе, что даже если бы Ив оказалась толстой беззубой каргой, он все равно завоевал бы ее. Ведь она была из клана Бьюкененов – это его единственной шанс на избавление от проклятия. Но Ив никак нельзя было назвать «страшным» или «злобным» созданием. Она оказалась доброй, милой девушкой, с красивыми серыми глазами. Она была образованной, вежливой и пылкой, щедрой на чувства и… очень любопытной, пытливой, любознательной. Она всегда хотела докопаться до сути вещей. Узнать больше… Да, его Ив.
Коналл остановился посреди заснеженного леса, тишина которого изредка прерывалась лишь свистом птиц.
«Моя Ив?» Значит, вот как он думает о ней? Коналл покачал головой. Теперь она была его женой, и это естественно, что он считает ее своей. Ведь она теперь принадлежит ему.
Коналл старался не думать о том, что ему даже в голову никогда не приходило называть свою первую жену «моя Нонна».
Он заторопился, прибавил ходу. Ему нужно было вернуться в хижину засветло, поэтому он должен поторапливаться. В его сумке было шесть маленьких, больше похожих на котят зайцев и несколько драгоценных кусков оленины. Коналл доставит еду в город и быстро вернется обратно в хижину. Ив хотела пойти с ним, но он отказал ей, объяснив это тем, что жителям может не понравиться ее появление. Они ведь бедствуют, а тут вдруг появляется лишний рот, который тоже нужно кормить.
Он понимал, что при виде женщины из рода Бьюкененов его люди придут в ярость. И через несколько мгновений Ив узнает истинную причину, по которой он женился на ней. Коналл опять остановился. Истинная причина?
«К черту все! – выругался он. – Теперь видишь, какая ты на самом деле скотина? Ты чуть ли не уверился, будто влюблен в Ивлин Бьюкенен».
Коналл пошел дальше. Он еще прибавил ходу, оставляя глубокие следы на белом полотне, покрывавшем тропу.
Коналл надеялся, что скоро у Ивлин возобновится женский цикл, и к весне, до которой еще оставалось немало времени, она забеременеет. И тогда они смогут вместе вернуться в город и увидеть засеянные поля, на которых появятся первые ростки нового урожая.
«Но когда ты скажешь ей правду?» – спросил он себя.
«Когда она уже не сможет отказаться от меня», – со стыдом ответил себе Коналл.
Он надеялся, что к тому времени, как Ив узнает о проклятии, это уже не будет иметь никакого значения. К тому времени она уже привяжется к нему так же, как он привязался к ней.
Коналл вышел из лесу, и перед ним из утреннего тумана возник величественный Бен-Невис. Позади пика вставало солнце, и лучи зажигали красные, янтарные и угольно-черные искры на его заснеженных склонах. Скоро покажется его город. Коналл приготовился увидеть заброшенные грязные улицы, вьющиеся вокруг сложенных из дерна хижин с полусгнившими крышами, над которыми поднимались единичные столбики дыма. Коналл знал, что в городе сейчас затишье и все жители сидят по домам, экономя тепло и силы.
Но когда из-за перевала показалась первая соломенная крыша, Коналл услышал звуки музыки.
Как только за Коналлом захлопнулась дверь, Ивлин залезла обратно в кровать. Она уже скучала по нему, но вместе с тем была рада возможности целый день посвятить только себе.
Сегодня утром, когда она вышла на воздух, чтобы справить нужду, снег под ней окрасился в светло-розовый цвет, и Ивлин чуть не закричала от радости. Теперь она поняла, почему ее грудь так округлилась, почему разболелась голова и все время хотелось спать. Никогда раньше она так не радовалась физической слабости. У нее уже очень давно не было месячных, поэтому она и не заметила признаков скорого наступления этого женского недомогания. Видимо, она пострадала от голода гораздо сильнее, чем думала раньше, поэтому симптомы были такими слабыми. Живот вообще не болел, и только один раз она почувствовала легкий приступ тошноты. Ивлин приписала скудость выделений истощению и решила посвятить весь день отдыху и размышлениям о своем будущем в роли жены Маккерика.
Ивлин хотела познакомиться с матерью Коналла, Ланой Маккерик, его братом Дунканом, но в то же время немного побаивалась. Семья… Как чудесно и в то же время странно звучало для нее это слово. Ивлин надеялась, что они к ней отнесутся хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Маккерик подошел ближе и, наклонив голову, стал вслушиваться. Потом он опять прервал ее и спросил спокойным ровным голосом:
– Объясни-ка мне подробнее, что все это значит, милая.
Ивлин вздохнула. Она бы уже закончила, если бы Маккерик не мешал ей.
– У одной из служанок в доме моего отца была репутация… легкомысленной девушки, дарящей свою любовь направо и налево. Когда другая служанка спросила ее, как она… «не попадается» – насколько я помню, она это так назвала, – служанка-распутница сказала, что надо взять пустое ведро, кинуть туда глиняные черепки и землю, потом встать в него и сказать «Вон и вниз, трубу прочисть, меня освободи, до следующего раза подожди» тринадцать раз. – От изумления Маккерик открыл рот. Ивлин почувствовала, как ее щеки покрылись румянцем. – Я знаю, это глупо, но…
Ивлин опять глянула на свои ноги и вздохнула:
– Я сбилась со счета, и теперь мне придется начать заново. Надеюсь, что оно сработает, если я произнесу эти слова больше тринадцати раз. Вниз и вон…
В следующее мгновение Коналл схватил ее и вытащил из ведра. Посудина перевернулась, и ее странное содержимое рассыпалось по полу.
– Маккерик, хватит! Я еще не закончила!
– Нет, закончила, – прорычал Маккерик и поставил се на пол позади себя. Он затолкал ногой осколки и комья земли обратно в ведро, а потом взял его в руку. – И ты больше не будешь портить мою посуду ради этой суеверной чепухи. – Он подошел к дверям, снял засов и выкинул ведро в ночную темноту, а потом еще трижды плюнул в темноту.
Затем Маккерик повернулся к ней и преувеличенно вежливым жестом указал на дверь:
– Вам нужно облегчиться?
Ивлин покраснела и выпрямилась. Она не представляла, что ее муж с таким предубеждением будет относиться к колдовству. Да уж, с Минервой он бы точно никогда не поладил.
Она получше закуталась в накидку умершей женщины и, проходя мимо него, заявила:
– Я хочу, чтобы ты вернул мне это ведро.
– Когда рак на горе свистнет, – ответил Маккерик, выходя из хижины следом за ней.
После того как Ивлин, Элинор, Бонни и сам Маккерик быстро сделали свои дела на свежем воздухе, они вернулись в хижину и, усевшись вокруг очага, принялись поедать нежную, прекрасную похлебку из оленины, запивая ее медом из бутыли. Элинор достался кусок оленины, а Бонни – ячмень, Усатику насыпали в бутыль зерна. Свою порцию еды животные поглотили в мгновение ока.
В хижине опять стало тепло и уютно. Ивлин перестала думать о хороших манерах и с удовольствием ела жирную пищу, наслаждаясь ощущением переполненного желудка и видом красивого мужчины, сидящего напротив нее.
Теперь она была «замужней женщиной». У нее появился муж, дом, в котором она будет жить до тех пор, пока Коналл не отведет ее к себе в селение. «Вернее, в город», – с улыбкой поправила себя Ивлин.
– Еще? – Шотландец показал на ее пустую миску. Она с готовностью протянула ему посудину.
– Расскажи мне о своем доме, – попросила Ивлин, поставив до краев наполненную миску на колени, и принялась с жадностью поедать ее содержимое.
Коналл улыбнулся и отправил в рот последнюю ложку похлебки. Потом налил себе добавки, закрыл крышку котла и, усевшись на корточки, ответил:
– Это маленький город. Может, раза в четыре меньше, чем город твоей родни.
Ивлин понимала, что Коналл имел в виду Бьюкененов. Но так как она почти ничего не знала о клане, к которому принадлежала Минерва, сравнение Коналла ей ни о чем не говорило. Она неопределенно хмыкнула, на ее лице появилось выражение спокойной заинтересованности.
– Маккерики жили в этой части Шотландии с незапамятных времен, – продолжил Коналл. – Наш город расположен к северу от этого места, южнее Бен-Невиса.
– Бен-Невис?
– Да, шотландка из тебя никудышная, – неодобрительно поцокал он языком. – Это гора. Ты увидишь ее вдалеке, если переберешься на другую сторону ущелья и посмотришь на восток.
– Понятно. – Ивлин подула на похлебку и лениво помешала ее. Процесс беседы за едой был удивительным занятием, очень расслабляющим. Она с удовольствием слушала голос Коналла с его музыкальным акцентом. – А твои родители? Они живут с тобой?
– Да, мать живет со мной. И мой брат, Дункан. Тебе понравится моя мама. Она такая кроткая, как твой Усатик, но любит поспорить. – Коналл улыбнулся, словно вызывая ее образ в своем воображении. – И она печет прекрасные лепешки – лучшие во всей Шотландии.
– Я очень хочу с ней познакомиться. – Возле бедра Ивлин села Элинор и положила свою большую голову ей на колени. Она обняла ее. – А отец? Где он?
Коналл посмотрел на них и коротко ответил:
– Мой отец умер пять лет назад.
– Он болел?
– Нет, – жуя кусок оленины, ответил Коналл.
– С ним случилось несчастье?
– Нет. – Горец покачал головой, пожимая плечами. – Он просто… умер.
Ивлин нахмурилась. Какое-то странное объяснение, то есть вообще никакого объяснения.
– Просто умер? – переспросила она.
– Да. – Лицо Маккерика стало суровым. – У нас было два неурожайных года подряд. Засуха. Из-за этого несколько детей из нашего города умерли. Мой отец принял это слишком близко к сердцу.
– Хм. – Ивлин была уверена, что Коналл чего-то недоговаривает, но решила оставить эту тему, наверное, воспоминания были слишком мучительными. – Ты скучаешь по нему?
Какое-то время Коналл напряженно глядя в миску молчал. Потом заговорил:
– Последние годы отец стал выпивать. – Коналл улыбнулся, но только губами. – Он пристрастился к доброму меду, что варили в нашем городе.
Эти скупые сведения помогли Ивлин в общих чертах понять, что происходило в семье Коналла и почему ему было больно говорить об этом.
– А Дункан? Он ведь твой младший брат, не так ли?
– По словам мамы, он младше меня всего на несколько мгновений.
– Вы близнецы? – Ивлин удивленно подняла брови. Выходит, в клане Маккериков появились сразу два образца мужской красоты. Надо же какое везение! – Хорошо, что мы с тобой какое-то время будем жить только вдвоем. Так я лучше узнаю тебя и потом смогу отличить от Дункана.
Коналл рассмеялся.
– Надеюсь, что сможешь. – На этот раз его улыбка была искренней. – Странно, но мы с ним совсем не похожи. Дункан тощий парень, похожий на узловатую ветку. И у него больше волос на… – Коналл вовремя остановился и заменил готовое было вырваться неприличное слово на более подходящее: – руках, чем на голове. А какой у него нрав! – Он присвистнул. – Когда Дунк сердится, то похож на бешеного быка, выпущенного из загона.
Ивлин рассмеялась и добавила:
– Значит, вы похожи друг на друга не столько внешне, сколько характерами.
Коналл шутливо нахмурился.
– Я что-то не пойму, о чем ты говоришь. Я же кроткий, как Бонни.
Они закончили еду в приятном, дружеском молчании. Ивлин раздумывала, стоит ли ей продолжать расспросы и к чему это может привести. Ей хотелось узнать о Нонне, о женщине, которая была в жизни Коналла до нее. Но она не думала, что имеет, смысл вызывать и «приглашать в хижину» призрак недавно умершей жены Коналла. Что, если он начнет их сравнивать? И в чью пользу будет сравнение?
Но Ивлин должна была знать, она этого хотела. Она поставила пустую миску на камни рядом с головой Элинор. Волчица поднялась тут же и принялась ее вылизывать.
– А Дункан и Нонна ладили между собой? – как можно более непринужденно спросила Ивлин.
Коналл напрягся.
– Нонна… – Он осекся и опустил взгляд вниз, будто пытаясь подобрать правильные слова. – Нонна мало с кем ладила. Она была… сама по себе. Девочкой она была веселой и озорной, но, повзрослев стала совсем другой. У нее был очень непростой характер. Я помню, как Нонна говорила, что жизнь к ней несправедлива. – Коналл пожал плечами. – А Дункан… Ну, он у нас немного мечтатель. Мой брат обожает слушать всякие романтические истории, хорошую музыку. Кстати, он тоже суеверный, хотя отрицает это. В общем, Дункан с Нонной плохо ладили и нашли общий язык только в самом конце.
Эти слова пробудили в Ивлин жгучее любопытство.
– То есть перед ее смертью? – спросила она. Коналл кивнул в ответ. – Ты расскажешь мне об этом?
– Нонна… болела. Несколько месяцев. А потом умерла. – Голос Коналла стал совсем тихим. – Дункан ухаживал за ней, когда я занимался делами нашего города. Он… был рядом с ней в последний момент.
Ивлин была настолько поражена, что следующий вопрос слетел с ее губ раньше, чем она успела его обдумать:
– Значит, тебя рядом не было, когда она умирала? Но ведь ты же так умело ухаживал за мной…
– Нонна не хотела, чтобы я был рядом, – пояснил Маккерик. Он поднял голову и посмотрел на Ивлин. В его взгляде она увидела тоску и еще свежую острую боль. – Даже когда приближался ее конец. На самом деле она вообще меня не хотела. Нас сосватали еще в младенчестве, но Нонна не хотела быть моей женой.
– Но… почему? – Ивлин пока еще ничего не понимала.
– Думаю, у нее были на то свои причины, – вот все, что мог сказать ей Коналл. – Может быть, она сказала правду Дункану в самом конце. Я не знаю. Я не спрашивал. – Потом он резко поднялся, явно давая понять, что не хочет больше говорить о Нонне. И Ивлин была этому рада. – Я устал.
Он протянул ей руку, и Ивлин ухватилась за нее, чтобы подняться. Как только она встала и оказалась рядом, Коналл привлек ее к себе. Всего минуту назад он был отстраненным, погруженным в прошлое, но сейчас в его взгляде вспыхнула страсть. Коналл прижался к ней всем телом, чтобы она почувствовала возбуждение.
– Не надо, – промолвила Ивлин. К ней вернулись ее прежние страхи. Она не хотела испытывать судьбу и опять ложиться в постель с Коналлом.
Но он нежно поцеловал ее в шею и шепнул на ухо:
– Не отказывай мне, Ив, пожалуйста.
И Ивлин поняла, что он просил любить его, чего не делала его первая жена. Этот сильный и смелый мужчина выглядел сейчас таким уязвимым, что у Ивлин сжалось сердце. Ее решимость стала таять.
Кроме того, Коналл был прав. У нее уже несколько месяцев не было месячных. Ничего страшного, если она еще раз уступит голосу страсти.
– Хорошо. Коналл, – сказала Ивлин, обняв его за шею, – отнеси меня на кровать.
Глава 11
Прошло три недели, но для Коналла они показались одним днем. Такого мира и покоя он не испытывал с тех пор, как был мальчиком. В этой хижине вместе с Ив, отрезанный от мира горами и покрытыми снегом реками, Коналл чувствовал себя так, будто попал в сказку, так непохожую на его прежнюю жизнь, где были только голод, тяжкий труд, смерть и проклятие. Он поправил лямки заплечной сумы, наслаждаясь свежим бодрящим воздухом и призрачной, холодной и такой чистой красотой вокруг.
За эти три недели они с Ив ни разу не повздорили. Наоборот, их привязанность друг к другу все росла. Дни были заполнены долгими разговорами, доеданием оленины и заботой о животных. Теперь Коналл знал, что любимым цветом Ив был желтый, любимым блюдом – пудинг. Ее отца звали Хандаар, и когда ей исполнилось четыре года, он подарил ей пони – первую лошадь, которую она тут же окрестила Одуванчиком.
Да, дни были веселыми и легкими, но ночи! Боже правый, ночи! Одинокие часы на холодном полу остались в прошлом, и теперь Коналл засыпал и просыпался, держа в своих объятиях обнаженное тело Ивлин, наслаждаясь ее теплом и гладкой, как шелк, кожей. Сытная пища меняла ее облик. Линии бедер, ключиц постепенно смягчались, на бледном, осунувшемся от голода и болезни лице появился румянец, щеки округлились.
С тех пор как они назвали друг друга мужем и женой, они семь раз занимались любовью. Семь восхитительных, головокружительных раз, и Коналл отчетливо помнил каждый из них. Семь раз. Это просто чудо.
И это больше, чем у него было с Ионной за все семь лет их супружеской жизни.
Коналл старался не думать о Нонне. Он быстро шел навстречу утреннему солнцу, туда, где находился его город. Но это было нелегко. Три недели назад он с тоской и чувством вины покинул своих людей. Он хотел только одного – бежать. Бежать от лишений, нищеты, от невозможности справиться с проклятием, которое постепенно уничтожало клан Маккериков. В конечном счете бежать от себя. У него было много тяжелых проблем, и никакой веры, что все каким-то образом может наладиться.
И вот теперь он возвращался назад новым человеком. У него была жена, о которой он должен был заботиться и которая заботилась о нем. Благодаря Ивлин Бьюкенен Маккерик – Боже, даже само имя звучало невероятно! – у него снова появилась надежда. Эта девушка отогрела его сердце, и он понял, что впереди его ждет спокойная и счастливая жизнь.
И не только его самого, но и весь город. Коналл коснулся пальцами драгоценного кожаного мешочка, висевшего у него на шее.
Он вынужден был признаться себе, что даже если бы Ив оказалась толстой беззубой каргой, он все равно завоевал бы ее. Ведь она была из клана Бьюкененов – это его единственной шанс на избавление от проклятия. Но Ив никак нельзя было назвать «страшным» или «злобным» созданием. Она оказалась доброй, милой девушкой, с красивыми серыми глазами. Она была образованной, вежливой и пылкой, щедрой на чувства и… очень любопытной, пытливой, любознательной. Она всегда хотела докопаться до сути вещей. Узнать больше… Да, его Ив.
Коналл остановился посреди заснеженного леса, тишина которого изредка прерывалась лишь свистом птиц.
«Моя Ив?» Значит, вот как он думает о ней? Коналл покачал головой. Теперь она была его женой, и это естественно, что он считает ее своей. Ведь она теперь принадлежит ему.
Коналл старался не думать о том, что ему даже в голову никогда не приходило называть свою первую жену «моя Нонна».
Он заторопился, прибавил ходу. Ему нужно было вернуться в хижину засветло, поэтому он должен поторапливаться. В его сумке было шесть маленьких, больше похожих на котят зайцев и несколько драгоценных кусков оленины. Коналл доставит еду в город и быстро вернется обратно в хижину. Ив хотела пойти с ним, но он отказал ей, объяснив это тем, что жителям может не понравиться ее появление. Они ведь бедствуют, а тут вдруг появляется лишний рот, который тоже нужно кормить.
Он понимал, что при виде женщины из рода Бьюкененов его люди придут в ярость. И через несколько мгновений Ив узнает истинную причину, по которой он женился на ней. Коналл опять остановился. Истинная причина?
«К черту все! – выругался он. – Теперь видишь, какая ты на самом деле скотина? Ты чуть ли не уверился, будто влюблен в Ивлин Бьюкенен».
Коналл пошел дальше. Он еще прибавил ходу, оставляя глубокие следы на белом полотне, покрывавшем тропу.
Коналл надеялся, что скоро у Ивлин возобновится женский цикл, и к весне, до которой еще оставалось немало времени, она забеременеет. И тогда они смогут вместе вернуться в город и увидеть засеянные поля, на которых появятся первые ростки нового урожая.
«Но когда ты скажешь ей правду?» – спросил он себя.
«Когда она уже не сможет отказаться от меня», – со стыдом ответил себе Коналл.
Он надеялся, что к тому времени, как Ив узнает о проклятии, это уже не будет иметь никакого значения. К тому времени она уже привяжется к нему так же, как он привязался к ней.
Коналл вышел из лесу, и перед ним из утреннего тумана возник величественный Бен-Невис. Позади пика вставало солнце, и лучи зажигали красные, янтарные и угольно-черные искры на его заснеженных склонах. Скоро покажется его город. Коналл приготовился увидеть заброшенные грязные улицы, вьющиеся вокруг сложенных из дерна хижин с полусгнившими крышами, над которыми поднимались единичные столбики дыма. Коналл знал, что в городе сейчас затишье и все жители сидят по домам, экономя тепло и силы.
Но когда из-за перевала показалась первая соломенная крыша, Коналл услышал звуки музыки.
Как только за Коналлом захлопнулась дверь, Ивлин залезла обратно в кровать. Она уже скучала по нему, но вместе с тем была рада возможности целый день посвятить только себе.
Сегодня утром, когда она вышла на воздух, чтобы справить нужду, снег под ней окрасился в светло-розовый цвет, и Ивлин чуть не закричала от радости. Теперь она поняла, почему ее грудь так округлилась, почему разболелась голова и все время хотелось спать. Никогда раньше она так не радовалась физической слабости. У нее уже очень давно не было месячных, поэтому она и не заметила признаков скорого наступления этого женского недомогания. Видимо, она пострадала от голода гораздо сильнее, чем думала раньше, поэтому симптомы были такими слабыми. Живот вообще не болел, и только один раз она почувствовала легкий приступ тошноты. Ивлин приписала скудость выделений истощению и решила посвятить весь день отдыху и размышлениям о своем будущем в роли жены Маккерика.
Ивлин хотела познакомиться с матерью Коналла, Ланой Маккерик, его братом Дунканом, но в то же время немного побаивалась. Семья… Как чудесно и в то же время странно звучало для нее это слово. Ивлин надеялась, что они к ней отнесутся хорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29