Уроды упились кровью допьяна.
Шайлер продолжала держаться на обочине. Она была чужой в этой толпе.
Девушка вздохнула.
Ее венецианская маска закрывала лицо полностью. Шайлер хотелось снять ее: под маской было жарко и лицо начало чесаться.
Она пробралась в небольшой закуток за колонками, присела там и принялась обдумывать следующий шаг.
Следом за ней туда же проскользнул какой-то парень. Шайлер это показалось забавным - девушек можно было узнать, поскольку на них были разные платья, а вот парни сделались действительно неузнаваемы в этих своих одинаковых пингвиньих костюмах. Вот как этот, например, в черной шелковой маске, закрывающей глаза, нос и волосы и придающей ему беспутный вид, словно он какой-нибудь городской разбойник.
- Ты не любишь вечеринки? - поинтересовался парень, заметив, что Шайлер сидит в одиночестве на полуразвалившейся каменной скамье.
Шайлер рассмеялась.
- Терпеть не могу.
- И я тоже.
- Я никогда не могу понять, что на них говорить и делать.
- Ну, вроде как тут полагается танцевать. И еще пить. Во всех смыслах.
Так значит, он вампир. Интересно, кто он и с чего вдруг вздумал разговаривать с ней?
- Несомненно, - согласилась она.
- Но ты предпочитаешь не выбирать.
- Я - мятежник, - саркастически произнесла девушка.
- Не думаю.
- Почему?
- Так ты ведь здесь. Ты могла вообще сюда не приходить.
Он был прав. Ей не следовало сюда приходить. Она пришла по той же причине, что привела ее на бал. Ради возможности снова увидеть Джека. Приходится признать, что всякий раз, как она видит Джека Форса, в ней что-то оживает.
- Честно говоря, я пришла, чтобы увидеть одного парня, - призналась Шайлер.
- Какого еще парня? - поддразнивающе поинтересовался ее собеседник.
- Не важно.
- Почему же?
Шайлер пожала плечами.
- Потому. Сложно объяснить.
- Ничего, объясняй.
- Потому, что я его не интересую, - сказала Шайлер, думая о Джеке и Мими и об узах, связывающих их.
Какие бы чувства она ни испытывала к нему, они были напрасны. Он ясно дал ей это понять на похоронах ее бабушки. У него есть обязанности перед семьей.
Шайлер не могла забыть, как эти двое стояли, вскинув руки. Азраил и Аббадон. Между ними словно проскакивали электрические разряды. Когда прозвучали их имена, весь бальный зал переполнился трепетом. «Двое самых могущественных наших вампиров. Наконец-то они открыты нам». И кто она такая, Шайлер ван Ален, даже не чистокровный вампир, чтобы становиться между ними.
- Откуда ты знаешь, что не интересуешь его? - серьезным тоном спросил парень.
- Знаю, и все.
- Ты можешь удивиться.
При этих словах Шайлер заметила, как близко от нее стоит собеседник. Его глаза за маской - Шайлер заметила зеленый отблеск. Ее сердце пропустило удар. Парень придвинулся ближе.
- Удиви меня, - прошептала Шайлер.
В ответ парень приподнял маску Шайлер, сдвинув вверх, подался вперед и приник к губам девушки.
Шайлер закрыла глаза. Она целовалась с одним-единственным парнем, с Джеком Форсом, и этот поцелуй был похож на тот - и все же был иным. Более настойчивым. Она пила его дыхание, она ощущала во рту его язык, перекатывающийся поверх ее языка, как будто юноша желал проглотить ее. Она могла бы целоваться с ним вечно.
А потом поцелуй прекратился.
Шайлер открыла глаза. Ее маска вернулась на прежнее место. Что произошло? Куда он подевался?
- Эй!
Шайлер обернулась. В вестибюле стояла Мими Форс в потрясающем головном уборе индейской принцессы; ее «маска» была искусно нарисована при помощи косметики и красок для тела.
- Ты не видела моего брата?
Поначалу Мими осердилась, обнаружив, что вечеринка наводнена людьми, пробравшимися сюда «зайцами», но потом она просто приписала это своей неодолимой популярности. Потому даже не возмутилась, обнаружив здесь еще и Шайлер, хотя ту и не звали.
Прежде чем Шайлер успела что-либо ответить, Джек Форс возник рядом с сестрой. На нем, как и на сестре, был индейский головной убор. И маска его тоже была нарисована.
- А вот и я! - весело произнес он. - А, Шайлер! Привет! Как Венеция?
- Отлично, - отозвалась Шайлер, пытаясь сохранить самообладание.
- Здорово.
- Джек, пойдем, фейерверк вот-вот начнется, - сказала Мими, дернув брата за рукав.
- Ну, пока! - бросил Джек.
Шайлер оцепенела. Она была совершенно уверена, что целовалась именно с Джеком. Совершенно уверена, что за той черной маской скрывался именно он. Но его непринужденное отношение, его небрежное дружелюбие заставили девушку заколебаться. Но если она целовалась не с Джеком форсом, то кто же это был? Кто скрывался за той маской?
Шайлер осознала, что завтра начинаются рождественские каникулы и она не увидит Джека целых две недели, и ощутила укол боли.
ГЛАВА 17
С несколькими серьезными, словно с цепи сорвавшимися бурями в Нью-Йорк наконец-то явилась зима. Город несколько дней был укрыт белоснежным одеялом, а потом оно превратилось в серо-желтую кашу, с сугробами вдоль тротуаров и грязными лужами; закаленные горожане либо перепрыгивали их, либо мрачно шлепали напрямик в резиновых сапогах с разводами соли.
Шайлер радовалась холодам, поскольку погода хорошо передавала ее нынешнее настроение. Ван Алены обычно проводили праздники скромно. Прежде они с Корделией посещали службу в церкви Святого Варфоломея на другом конце города, а потом в полночь накануне Рождества устраивали скромную трапезу.
Рождество Шайлер, как и каждый год до того, провела у матери в больнице. У Юлиуса и Хэтти был выходной, и они отправились к своим семьям, так что Шайлер добиралась до больницы сама, на автобусе. Когда она приехала туда, больница была практически пуста. Лишь сонный охранник восседал у главного входа, да дежурная команда медсестер с нетерпением ожидала конца смены. Шайлер заметила, что персонал попытался привнести в больницу хоть немного присущего Рождеству веселья: венки на дверях, одинокий Чарли Браун, рождественская елка в ординаторской и семисвечник с мерцающими свечами.
Мать, как и обычно, спала в своей постели. Ничего не изменилось. Шайлер положила рядом с кроватью очередной подарок, которому не суждено было быть распечатанным. Скопившиеся за предыдущие годы подарки пылились в шкафу.
Отряхнув с себя снег, девушка сняла пальто и сунула шерстяную шапку и перчатки в карман. Будь здесь Корделия, она бы сейчас устроила для них рождественский обед, достав из контейнеров фаршированную индейку, ветчину и горячие рулетики, приготовленные Хэтти. Хэтти сделала все то же самое и для Шайлер, но есть это без Корделии, делающей ей замечания насчет поведения за столом или решительно требующей от сиделок принести фарфоровые тарелки вместо пластиковых, было уже совсем не то.
Шайлер включила телевизор и принялась в одиночестве поглощать обед и в очередной раз смотреть «Эту прекрасную жизнь». Фильм неизменно нагонял на нее еще большую депрессию, потому что она не видела для Аллегры никакого благополучного выхода.
Оливер пригласил ее провести сегодняшний день с ним и его семейством, но Шайлер отказалась. Вся ее родня, сколько той осталось на белом свете, находилась в этой тоскливой больничной палате. Здесь и было ее место.
На другой стороне города, в Верхнем Ист-Сайде, просторные дома и роскошные апартаменты стояли пустыми, без хозяев. Форсы уже отбыли на своем «Гольфстриме-IV» на ежегодный отдых, отослав пляжные наряды «Федэксом» на их виллу на Сент-Бартсе, где они проводили первую неделю каникул, а горнолыжное снаряжение - в коттедж в Эспене, для второй половины каникул. Ллевеллины уехали на Рождество в Техас навестить родственников, и собирались встретиться с Форсами в Эспене на Новый год.
Даже семейство Оливера запланировало пляжный отдых в фамильном гнездышке на Тортоле, но сам Оливер предпочел остаться в городе, чтобы быть поближе к Шайлер.
Он собирался навестить городской особняк ван Аленов на следующий день после Рождества с грудой подарков. Они с Шайлер всегда проводили День подарков вместе. Оливер любил приносить для их послерождественского пира хрустящие багеты, французское сливочное масло - настоящее, как любил подчеркивать он, не имеющее ничего общего с обезжиренным американским, - несколько банок первосортной русской икры из «Петросяна» наряду с двухквартовой бутылью шампанского из родительского винного погреба. Но утром двадцать шестого декабря, ровно в тот момент, как Оливер уложил угощение в корзину для пикника и собрался выходить, ему позвонила перепуганная Хэтти, горничная ван Аленов.
- Мистер Оливер, приезжайте, приезжайте немедленно! - взмолилась она.
Оливер тут же прыгнул в такси и прибыл в особняк, где обнаружил Хэтти; та была вне себя от страха, заламывала руки и еле сдерживала слезы. Она провела его наверх, в комнату Шайлер.
- Мисс не спустилась к завтраку. Я думала, она просто спит, но потом Бьюти сбежала сюда и буквально затащила меня наверх. И я увидела, что она лежит тут, и не смогла ее добудиться. Господи помилуй, она выглядит в точности как мисс Аллегра, и я испугалась, потому что она не шевелится и даже как будто не дышит, потому я и позвонила вам, мистер Оливер.
Бьюти, бладхаунд Шайлер, сидела у кровати хозяйки и скулила. Когда Оливер вошел в комнату, собака тут же вскочила и вылизала ему руки и лицо.
- Вы все правильно сделали, Хэтти, - сказал Оливер, погладив Бьюти, а потом пощупал пульс у Шайлер.
Пульса не было, но это еще ничего не значило. За время своей подготовки в качестве проводника Оливер узнал, что вампиры способны замедлять сердцебиение до почти неразличимого уровня, чтобы поберечь силы. Но Шайлер было всего пятнадцать лет, и ее преображение только началось. Ей еще рано переходить на уровень сохранения. Если только не...
Внезапно Оливера посетила пугающая мысль: а вдруг на Шайлер напала Серебряная кровь?
Дрожащими руками он набрал номер доктора Пат, своей тети, врача-человека, лечащего Голубую кровь. Доктор Пат отсоветовала Оливеру вызывать «скорую помощь» или самому везти девушку в больницу.
- Они не будут знать, что с ней делать. Немедленно вези ее ко мне в приемную. Я встречу тебя там.
К тому моменту, как Оливер с Шайлер на руках добрался до тетушкиного офиса, доктор Пат с помощниками уже ждали их во всеоружии. Они подвезли каталку, и Оливер бережно положил подругу на нее.
- Пообещай, что все будет в порядке, - жалобно попросил он тетю.
Доктор Пат осмотрела шею Шайлер. Никаких отметин на ней не было. Никакого признака мерзости.
- Должно быть в порядке. Не похоже, чтобы на нее напали. Так что все будет хорошо. Они же бессмертны. Но надо разобраться, что происходит.
Оливер ждал результатов в приемной, сидя на каком-то особенно неудобном пластиковом стуле. Его тетя всегда питала слабость к современной мебели, и ее офис напоминал скорее вестибюль ультрамодного отеля, а не медицинской клиники: белоснежная пластиковая мебель, белые греческие ковры флокати, белые светильники «спейс-эйдж». Через несколько полных беспокойства часов из внутренних покоев показалась доктор Пат.
Вид у нее был усталый и измотанный.
- Пойдем, - велела она племяннику. - Она очнулась. Мне пришлось сделать ей переливание крови. Похоже, загвоздка именно в этом.
На больничной кровати Шайлер выглядела еще более хрупкой и маленькой. На ней был больничный халат, завязывающийся на спине, а лицо было бледнее обычного. Сквозь прозрачную кожу виднелись синие вены.
- Привет, Спящая красавица, - прерывающимся голосом произнес Оливер, пытаясь скрыть беспокойство.
- Где я?
- У меня в офисе, дитя, - серьезным тоном произнесла доктор Пат. - Ты впала в анабиоз.
Обычно такое случается намного позже. Так называют продолжительный сон, в который впадают некоторые вампиры в конце цикла, когда устают от бессмертия.
- У меня в голове какие-то странные ощущения. И кровь... она тоже какая-то странная. Неприятная.
- Мне пришлось сделать тебе переливание. У тебя был очень низкий уровень кровяных клеток. Некоторое время ощущения будут непривычные, пока новая кровь будет приспосабливаться к старой.
Шайлер охнула и содрогнулась.
- Оливер, я бы тебя попросила...
- Рад был повидать тебя, - сказал Оливер, крепко сжав плечо Шайлер. - Я буду за дверью.
Как только Оливер ушел, доктор Пат проверила, как зрачки Шайлер реагируют на свет. Потом она принялась что-то писать в карточку, а девушка терпеливо ждала диагноза.
Доктор Пат внимательно оглядела Шайлер.
- Тебе ведь пятнадцать?
Шайлер кивнула.
- Ты принята в члены Комитета?
- Да.
- Как я уже сказала, у тебя очень низкий уровень красных кровяных телец. И при этом количество клеток голубой крови превосходит норму. По некоторым параметрам твоя кровь уже соответствует уровню полностью созревшего вампира, и все же твое тело погрузилось в анабиоз, а это означает, что организм не производит нужного количества антигенов.
- И что из этого?
- Значит, трансформация у тебя проходит неравномерно.
- То есть как?
- Трансформация - это процесс, в ходе которого твои клетки голубой крови - твоя ДНК вампира - начинают брать верх над всем прочим. Ты отращиваешь клыки, твое тело переходит от потребности в обычной пище к потребности в питании сугубо человеческой кровью. Начинают возвращаться воспоминания, и твои силы, каковы бы они ни были, все больше проявляют себя.
Шайлер кивнула.
- Однако в твоей крови, судя по результатам анализов, есть кое-что странное. Вампирские клетки берут верх. Но это не нормальный, постепенный процесс, в ходе которого человеческая сущность сменяется бессмертной - так змея меняет кожу. Я точно не уверена, но такое впечатление, будто твоя человеческая ДНК сражается с вампирской. Сопротивляется трансформации. И чтобы преодолеть это сопротивление, твоя вампирская ДНК в ответ тоже ведет войну, и твои человеческие кровяные клетки оказываются куда ниже положенного уровня. Потрясение отправило твое тело в анабиоз. У тебя ничего не стряслось? Иногда спусковым крючком для такого эффекта оказываются травматические переживания.
Шайлер покачала головой. Накануне вечер прошел совершенно без каких-либо происшествий.
- Иногда реакция может проявляться через некоторое время, - высказала предположение доктор Пат.
Она знала об обстоятельствах рождения Шайлер. Она была акушеркой Аллегры.
ГЛАВА 18
Неделю спустя Шайлер все еще испытывала слабость после того «эпизода», как они с Оливером называли ее вынужденный визит в клинику доктора Пат. Оливер предложил заехать за ней и отвезти в школу в первый день занятий. Обычно Шайлер возражала против подобных жестов с его стороны, потому что Оливер жил на другом краю города, но на этот раз смиренно приняла предложение. Оливер был ее проводником - ему полагалось заботиться о ней, и на этот раз, в виде исключения, ей следовало согласиться.
Весенний семестр в Дачезне официально начинался с собрания, на котором директриса поздравляла всех учеников с возвращением к увлекательной учебе, а после этого в бельведере подавали чай с булочками со смородиной и горячий шоколад. Оливер с Шайлер устроились на своих обычных местах на задней скамье в часовне, среди прочих соучеников.
Ученики весело приветствовали друг друга и обменивались каникулярными историями. Большинство девушек выглядели загорелыми и отдохнувшими; они передавали друг другу мобильники, хвастаясь своими фотографиями в бикини на берегах Багамов, Сент-Томаса или Мауи. Шайлер заметила Блисс Ллевеллин; та вошла вместе с Мими Форс, они обнимали друг друга за талии, словно лучшие подруги.
Волосы Мими сделались еще светлее от солнца, а Блисс щеголяла несколькими медными прядями. Следом за ними неспешно вошел Джек Форс, сунув руки в карманы модных твидовых брюк «Дак хед». Лицо у него загорело, а вокруг глаз остались белые пятна от горнолыжных очков, но от этого он лишь сделался еще восхитительнее.
Оливер заметил, куда устремлен взгляд Шайлер, но промолчал. Шайлер знала, как друг относится к ее увлечению Джеком Форсом.
Девушка почувствовала досаду Оливера и ласково положила голову ему на плечо. Если бы не Оливер, она могла бы... А что могло бы с ней случиться? Ушла бы навсегда? Присоединилась к матери в палате для коматозных больных? Шайлер до сих пор понимала не все. Что это означает - что ее вампирские клетки борются с человеческими? Ее что, всегда так и будет разрывать надвое?
Голод, который она ощущала в Венеции, несколько приутих после переливания крови. Возможно, в этом-то все и дело. Ей нужна кровь. Может, достаточно будет просто делать переливание и никем не питаться? Надо будет спросить у доктора Пат, насколько это реально. А то очень уж жутко смотреть на Оливера и думать, как он восхитителен на вкус. Он ее лучший друг, а не закуска.
Блисс Ллевеллин огляделась по сторонам и встретилась взглядом с Шайлер. Девушки нерешительно помахали друг другу. Блисс собиралась рассказать Шайлер про возвращение Дилана, продолжить разговор, начатый еще на балу, но как-то все не представлялось возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Шайлер продолжала держаться на обочине. Она была чужой в этой толпе.
Девушка вздохнула.
Ее венецианская маска закрывала лицо полностью. Шайлер хотелось снять ее: под маской было жарко и лицо начало чесаться.
Она пробралась в небольшой закуток за колонками, присела там и принялась обдумывать следующий шаг.
Следом за ней туда же проскользнул какой-то парень. Шайлер это показалось забавным - девушек можно было узнать, поскольку на них были разные платья, а вот парни сделались действительно неузнаваемы в этих своих одинаковых пингвиньих костюмах. Вот как этот, например, в черной шелковой маске, закрывающей глаза, нос и волосы и придающей ему беспутный вид, словно он какой-нибудь городской разбойник.
- Ты не любишь вечеринки? - поинтересовался парень, заметив, что Шайлер сидит в одиночестве на полуразвалившейся каменной скамье.
Шайлер рассмеялась.
- Терпеть не могу.
- И я тоже.
- Я никогда не могу понять, что на них говорить и делать.
- Ну, вроде как тут полагается танцевать. И еще пить. Во всех смыслах.
Так значит, он вампир. Интересно, кто он и с чего вдруг вздумал разговаривать с ней?
- Несомненно, - согласилась она.
- Но ты предпочитаешь не выбирать.
- Я - мятежник, - саркастически произнесла девушка.
- Не думаю.
- Почему?
- Так ты ведь здесь. Ты могла вообще сюда не приходить.
Он был прав. Ей не следовало сюда приходить. Она пришла по той же причине, что привела ее на бал. Ради возможности снова увидеть Джека. Приходится признать, что всякий раз, как она видит Джека Форса, в ней что-то оживает.
- Честно говоря, я пришла, чтобы увидеть одного парня, - призналась Шайлер.
- Какого еще парня? - поддразнивающе поинтересовался ее собеседник.
- Не важно.
- Почему же?
Шайлер пожала плечами.
- Потому. Сложно объяснить.
- Ничего, объясняй.
- Потому, что я его не интересую, - сказала Шайлер, думая о Джеке и Мими и об узах, связывающих их.
Какие бы чувства она ни испытывала к нему, они были напрасны. Он ясно дал ей это понять на похоронах ее бабушки. У него есть обязанности перед семьей.
Шайлер не могла забыть, как эти двое стояли, вскинув руки. Азраил и Аббадон. Между ними словно проскакивали электрические разряды. Когда прозвучали их имена, весь бальный зал переполнился трепетом. «Двое самых могущественных наших вампиров. Наконец-то они открыты нам». И кто она такая, Шайлер ван Ален, даже не чистокровный вампир, чтобы становиться между ними.
- Откуда ты знаешь, что не интересуешь его? - серьезным тоном спросил парень.
- Знаю, и все.
- Ты можешь удивиться.
При этих словах Шайлер заметила, как близко от нее стоит собеседник. Его глаза за маской - Шайлер заметила зеленый отблеск. Ее сердце пропустило удар. Парень придвинулся ближе.
- Удиви меня, - прошептала Шайлер.
В ответ парень приподнял маску Шайлер, сдвинув вверх, подался вперед и приник к губам девушки.
Шайлер закрыла глаза. Она целовалась с одним-единственным парнем, с Джеком Форсом, и этот поцелуй был похож на тот - и все же был иным. Более настойчивым. Она пила его дыхание, она ощущала во рту его язык, перекатывающийся поверх ее языка, как будто юноша желал проглотить ее. Она могла бы целоваться с ним вечно.
А потом поцелуй прекратился.
Шайлер открыла глаза. Ее маска вернулась на прежнее место. Что произошло? Куда он подевался?
- Эй!
Шайлер обернулась. В вестибюле стояла Мими Форс в потрясающем головном уборе индейской принцессы; ее «маска» была искусно нарисована при помощи косметики и красок для тела.
- Ты не видела моего брата?
Поначалу Мими осердилась, обнаружив, что вечеринка наводнена людьми, пробравшимися сюда «зайцами», но потом она просто приписала это своей неодолимой популярности. Потому даже не возмутилась, обнаружив здесь еще и Шайлер, хотя ту и не звали.
Прежде чем Шайлер успела что-либо ответить, Джек Форс возник рядом с сестрой. На нем, как и на сестре, был индейский головной убор. И маска его тоже была нарисована.
- А вот и я! - весело произнес он. - А, Шайлер! Привет! Как Венеция?
- Отлично, - отозвалась Шайлер, пытаясь сохранить самообладание.
- Здорово.
- Джек, пойдем, фейерверк вот-вот начнется, - сказала Мими, дернув брата за рукав.
- Ну, пока! - бросил Джек.
Шайлер оцепенела. Она была совершенно уверена, что целовалась именно с Джеком. Совершенно уверена, что за той черной маской скрывался именно он. Но его непринужденное отношение, его небрежное дружелюбие заставили девушку заколебаться. Но если она целовалась не с Джеком форсом, то кто же это был? Кто скрывался за той маской?
Шайлер осознала, что завтра начинаются рождественские каникулы и она не увидит Джека целых две недели, и ощутила укол боли.
ГЛАВА 17
С несколькими серьезными, словно с цепи сорвавшимися бурями в Нью-Йорк наконец-то явилась зима. Город несколько дней был укрыт белоснежным одеялом, а потом оно превратилось в серо-желтую кашу, с сугробами вдоль тротуаров и грязными лужами; закаленные горожане либо перепрыгивали их, либо мрачно шлепали напрямик в резиновых сапогах с разводами соли.
Шайлер радовалась холодам, поскольку погода хорошо передавала ее нынешнее настроение. Ван Алены обычно проводили праздники скромно. Прежде они с Корделией посещали службу в церкви Святого Варфоломея на другом конце города, а потом в полночь накануне Рождества устраивали скромную трапезу.
Рождество Шайлер, как и каждый год до того, провела у матери в больнице. У Юлиуса и Хэтти был выходной, и они отправились к своим семьям, так что Шайлер добиралась до больницы сама, на автобусе. Когда она приехала туда, больница была практически пуста. Лишь сонный охранник восседал у главного входа, да дежурная команда медсестер с нетерпением ожидала конца смены. Шайлер заметила, что персонал попытался привнести в больницу хоть немного присущего Рождеству веселья: венки на дверях, одинокий Чарли Браун, рождественская елка в ординаторской и семисвечник с мерцающими свечами.
Мать, как и обычно, спала в своей постели. Ничего не изменилось. Шайлер положила рядом с кроватью очередной подарок, которому не суждено было быть распечатанным. Скопившиеся за предыдущие годы подарки пылились в шкафу.
Отряхнув с себя снег, девушка сняла пальто и сунула шерстяную шапку и перчатки в карман. Будь здесь Корделия, она бы сейчас устроила для них рождественский обед, достав из контейнеров фаршированную индейку, ветчину и горячие рулетики, приготовленные Хэтти. Хэтти сделала все то же самое и для Шайлер, но есть это без Корделии, делающей ей замечания насчет поведения за столом или решительно требующей от сиделок принести фарфоровые тарелки вместо пластиковых, было уже совсем не то.
Шайлер включила телевизор и принялась в одиночестве поглощать обед и в очередной раз смотреть «Эту прекрасную жизнь». Фильм неизменно нагонял на нее еще большую депрессию, потому что она не видела для Аллегры никакого благополучного выхода.
Оливер пригласил ее провести сегодняшний день с ним и его семейством, но Шайлер отказалась. Вся ее родня, сколько той осталось на белом свете, находилась в этой тоскливой больничной палате. Здесь и было ее место.
На другой стороне города, в Верхнем Ист-Сайде, просторные дома и роскошные апартаменты стояли пустыми, без хозяев. Форсы уже отбыли на своем «Гольфстриме-IV» на ежегодный отдых, отослав пляжные наряды «Федэксом» на их виллу на Сент-Бартсе, где они проводили первую неделю каникул, а горнолыжное снаряжение - в коттедж в Эспене, для второй половины каникул. Ллевеллины уехали на Рождество в Техас навестить родственников, и собирались встретиться с Форсами в Эспене на Новый год.
Даже семейство Оливера запланировало пляжный отдых в фамильном гнездышке на Тортоле, но сам Оливер предпочел остаться в городе, чтобы быть поближе к Шайлер.
Он собирался навестить городской особняк ван Аленов на следующий день после Рождества с грудой подарков. Они с Шайлер всегда проводили День подарков вместе. Оливер любил приносить для их послерождественского пира хрустящие багеты, французское сливочное масло - настоящее, как любил подчеркивать он, не имеющее ничего общего с обезжиренным американским, - несколько банок первосортной русской икры из «Петросяна» наряду с двухквартовой бутылью шампанского из родительского винного погреба. Но утром двадцать шестого декабря, ровно в тот момент, как Оливер уложил угощение в корзину для пикника и собрался выходить, ему позвонила перепуганная Хэтти, горничная ван Аленов.
- Мистер Оливер, приезжайте, приезжайте немедленно! - взмолилась она.
Оливер тут же прыгнул в такси и прибыл в особняк, где обнаружил Хэтти; та была вне себя от страха, заламывала руки и еле сдерживала слезы. Она провела его наверх, в комнату Шайлер.
- Мисс не спустилась к завтраку. Я думала, она просто спит, но потом Бьюти сбежала сюда и буквально затащила меня наверх. И я увидела, что она лежит тут, и не смогла ее добудиться. Господи помилуй, она выглядит в точности как мисс Аллегра, и я испугалась, потому что она не шевелится и даже как будто не дышит, потому я и позвонила вам, мистер Оливер.
Бьюти, бладхаунд Шайлер, сидела у кровати хозяйки и скулила. Когда Оливер вошел в комнату, собака тут же вскочила и вылизала ему руки и лицо.
- Вы все правильно сделали, Хэтти, - сказал Оливер, погладив Бьюти, а потом пощупал пульс у Шайлер.
Пульса не было, но это еще ничего не значило. За время своей подготовки в качестве проводника Оливер узнал, что вампиры способны замедлять сердцебиение до почти неразличимого уровня, чтобы поберечь силы. Но Шайлер было всего пятнадцать лет, и ее преображение только началось. Ей еще рано переходить на уровень сохранения. Если только не...
Внезапно Оливера посетила пугающая мысль: а вдруг на Шайлер напала Серебряная кровь?
Дрожащими руками он набрал номер доктора Пат, своей тети, врача-человека, лечащего Голубую кровь. Доктор Пат отсоветовала Оливеру вызывать «скорую помощь» или самому везти девушку в больницу.
- Они не будут знать, что с ней делать. Немедленно вези ее ко мне в приемную. Я встречу тебя там.
К тому моменту, как Оливер с Шайлер на руках добрался до тетушкиного офиса, доктор Пат с помощниками уже ждали их во всеоружии. Они подвезли каталку, и Оливер бережно положил подругу на нее.
- Пообещай, что все будет в порядке, - жалобно попросил он тетю.
Доктор Пат осмотрела шею Шайлер. Никаких отметин на ней не было. Никакого признака мерзости.
- Должно быть в порядке. Не похоже, чтобы на нее напали. Так что все будет хорошо. Они же бессмертны. Но надо разобраться, что происходит.
Оливер ждал результатов в приемной, сидя на каком-то особенно неудобном пластиковом стуле. Его тетя всегда питала слабость к современной мебели, и ее офис напоминал скорее вестибюль ультрамодного отеля, а не медицинской клиники: белоснежная пластиковая мебель, белые греческие ковры флокати, белые светильники «спейс-эйдж». Через несколько полных беспокойства часов из внутренних покоев показалась доктор Пат.
Вид у нее был усталый и измотанный.
- Пойдем, - велела она племяннику. - Она очнулась. Мне пришлось сделать ей переливание крови. Похоже, загвоздка именно в этом.
На больничной кровати Шайлер выглядела еще более хрупкой и маленькой. На ней был больничный халат, завязывающийся на спине, а лицо было бледнее обычного. Сквозь прозрачную кожу виднелись синие вены.
- Привет, Спящая красавица, - прерывающимся голосом произнес Оливер, пытаясь скрыть беспокойство.
- Где я?
- У меня в офисе, дитя, - серьезным тоном произнесла доктор Пат. - Ты впала в анабиоз.
Обычно такое случается намного позже. Так называют продолжительный сон, в который впадают некоторые вампиры в конце цикла, когда устают от бессмертия.
- У меня в голове какие-то странные ощущения. И кровь... она тоже какая-то странная. Неприятная.
- Мне пришлось сделать тебе переливание. У тебя был очень низкий уровень кровяных клеток. Некоторое время ощущения будут непривычные, пока новая кровь будет приспосабливаться к старой.
Шайлер охнула и содрогнулась.
- Оливер, я бы тебя попросила...
- Рад был повидать тебя, - сказал Оливер, крепко сжав плечо Шайлер. - Я буду за дверью.
Как только Оливер ушел, доктор Пат проверила, как зрачки Шайлер реагируют на свет. Потом она принялась что-то писать в карточку, а девушка терпеливо ждала диагноза.
Доктор Пат внимательно оглядела Шайлер.
- Тебе ведь пятнадцать?
Шайлер кивнула.
- Ты принята в члены Комитета?
- Да.
- Как я уже сказала, у тебя очень низкий уровень красных кровяных телец. И при этом количество клеток голубой крови превосходит норму. По некоторым параметрам твоя кровь уже соответствует уровню полностью созревшего вампира, и все же твое тело погрузилось в анабиоз, а это означает, что организм не производит нужного количества антигенов.
- И что из этого?
- Значит, трансформация у тебя проходит неравномерно.
- То есть как?
- Трансформация - это процесс, в ходе которого твои клетки голубой крови - твоя ДНК вампира - начинают брать верх над всем прочим. Ты отращиваешь клыки, твое тело переходит от потребности в обычной пище к потребности в питании сугубо человеческой кровью. Начинают возвращаться воспоминания, и твои силы, каковы бы они ни были, все больше проявляют себя.
Шайлер кивнула.
- Однако в твоей крови, судя по результатам анализов, есть кое-что странное. Вампирские клетки берут верх. Но это не нормальный, постепенный процесс, в ходе которого человеческая сущность сменяется бессмертной - так змея меняет кожу. Я точно не уверена, но такое впечатление, будто твоя человеческая ДНК сражается с вампирской. Сопротивляется трансформации. И чтобы преодолеть это сопротивление, твоя вампирская ДНК в ответ тоже ведет войну, и твои человеческие кровяные клетки оказываются куда ниже положенного уровня. Потрясение отправило твое тело в анабиоз. У тебя ничего не стряслось? Иногда спусковым крючком для такого эффекта оказываются травматические переживания.
Шайлер покачала головой. Накануне вечер прошел совершенно без каких-либо происшествий.
- Иногда реакция может проявляться через некоторое время, - высказала предположение доктор Пат.
Она знала об обстоятельствах рождения Шайлер. Она была акушеркой Аллегры.
ГЛАВА 18
Неделю спустя Шайлер все еще испытывала слабость после того «эпизода», как они с Оливером называли ее вынужденный визит в клинику доктора Пат. Оливер предложил заехать за ней и отвезти в школу в первый день занятий. Обычно Шайлер возражала против подобных жестов с его стороны, потому что Оливер жил на другом краю города, но на этот раз смиренно приняла предложение. Оливер был ее проводником - ему полагалось заботиться о ней, и на этот раз, в виде исключения, ей следовало согласиться.
Весенний семестр в Дачезне официально начинался с собрания, на котором директриса поздравляла всех учеников с возвращением к увлекательной учебе, а после этого в бельведере подавали чай с булочками со смородиной и горячий шоколад. Оливер с Шайлер устроились на своих обычных местах на задней скамье в часовне, среди прочих соучеников.
Ученики весело приветствовали друг друга и обменивались каникулярными историями. Большинство девушек выглядели загорелыми и отдохнувшими; они передавали друг другу мобильники, хвастаясь своими фотографиями в бикини на берегах Багамов, Сент-Томаса или Мауи. Шайлер заметила Блисс Ллевеллин; та вошла вместе с Мими Форс, они обнимали друг друга за талии, словно лучшие подруги.
Волосы Мими сделались еще светлее от солнца, а Блисс щеголяла несколькими медными прядями. Следом за ними неспешно вошел Джек Форс, сунув руки в карманы модных твидовых брюк «Дак хед». Лицо у него загорело, а вокруг глаз остались белые пятна от горнолыжных очков, но от этого он лишь сделался еще восхитительнее.
Оливер заметил, куда устремлен взгляд Шайлер, но промолчал. Шайлер знала, как друг относится к ее увлечению Джеком Форсом.
Девушка почувствовала досаду Оливера и ласково положила голову ему на плечо. Если бы не Оливер, она могла бы... А что могло бы с ней случиться? Ушла бы навсегда? Присоединилась к матери в палате для коматозных больных? Шайлер до сих пор понимала не все. Что это означает - что ее вампирские клетки борются с человеческими? Ее что, всегда так и будет разрывать надвое?
Голод, который она ощущала в Венеции, несколько приутих после переливания крови. Возможно, в этом-то все и дело. Ей нужна кровь. Может, достаточно будет просто делать переливание и никем не питаться? Надо будет спросить у доктора Пат, насколько это реально. А то очень уж жутко смотреть на Оливера и думать, как он восхитителен на вкус. Он ее лучший друг, а не закуска.
Блисс Ллевеллин огляделась по сторонам и встретилась взглядом с Шайлер. Девушки нерешительно помахали друг другу. Блисс собиралась рассказать Шайлер про возвращение Дилана, продолжить разговор, начатый еще на балу, но как-то все не представлялось возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23