- Всем доброе утро, - Алексей сперва пожал руку Герману, ни с того, ни с чего пересевшему на заднее сиденье, к телохранителю, затем Ивану. Телохранитель всегда подавал ладонь нерешительно, точно боясь, что протянутая ему рука внезапно исчезнет, а его попытка рукопожатия окажется лишь поводом для острот начальства. Потому и, поздоровавшись, старался быстро убрать руку, будто показав непристойный жест. - Прошу прощения за небольшую задержку, - и добавил:
- Холодновато сегодня все же. Градусов пять не больше. Как будто и не апрель.
Вероника пожала плечами, Герман, однако, решился объяснить случившуюся перемену им своей диспозиции и негромко произнес:
- Мы немного опаздываем, застряли минут пятнадцать в пробке. По всей видимости, придется наверстывать.
В том смысле, что Мельников не может сидеть на переднем сиденьи во время езды на скорости за шестьдесят: не то какая-то фобия, не то просто слабый желудок. Алексей ни разу не решился выяснить, что именно.
Пока Алексей усаживался на сиденье, машина начала разворачиваться на гаревой дорожке в сторону автоматических въездных ворот. Те стали вальяжно расходиться в стороны, выпуская беспокойную машину. Вероника едва не поцарапала левое крыло, когда проскакивала в расширяющийся створ, точно вела "Арго" меж Симплегад.
Уже через сорок секунд в ход была пущена пятая передача, скорость возросла до ста километров, а затем и перевалила за первую трехзначную отметку. Благо, свободное от машин шоссе позволяло выжимать из машины всю, заложенную в нее инженерами крупнейшей шведской компании, мощь.
Алексей отвлекся от созерцания рук Вероники, стремительно меняющих курс машины и продолжающих увеличивать и без того немаленькую скорость. Обернувшись, он спросил:
- Как же ты угадал со временем?
Иван не успел ответить.
- Это я ему позвонила, - донесся тонкий голосок.
- Зачем?
Вероника пожала плечами:
- Разве я сделала что-то не так?
- Да нет, почему же. Вот только, зачем мне сегодня нужна охрана, я не представляю.
- Никогда не помешает. Как я понимаю, телохранитель, во-первых, придает уверенности охраняемому, а, во-вторых, повышает значимость последнего в глазах того, с кем ему предстоит вести переговоры.
- Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, - хотя, по большому счету, ему было приятно именно последнее.
Вероника фыркнула.
- Я так и делаю, - и тут же подрезала самосвал.
Сзади послышался протяжный скрип тормозов тяжелой неповоротливой машины, запоздалый гудок. Иван досадливо хлопнул себя по лбу:
- Лучше бы я сел за руль.
Алексей хохотнул, чувствуя в себе какой-то детский восторг, разом охвативший его, не то от быстрой езды, не то от приятной компании, которую справедливо считал "своей".
- Я так и думал. Но она все равно быстрее водит, так что не обессудь.
- Вероника, за сколько времени вы сумеете добраться? - Мельников спрашивал, не отрывая взгляда от серого в крапинку потолка машины.
- От силы полчаса, Герман Романович, мы сейчас на МКАД выберемся, она хлопнула себя по карману куртки и обернулась назад. - У кого-нибудь сигареты найдутся?
Алексея она оставила про запас. Хотя наверняка знала, что позади нее сидят убежденные противники "легкого наркотика".
Ее шеф пожал плечами и полез в карман.
- Послал же мне Господь курящую секретаршу. Ника, ты вводишь меня во искушение.
Однако же в кармане ничего не обнаружилось. Всю дорогу его не покидала уверенность в том, что он что-то забыл, и вот теперь стало понятно, что именно.
- Ладно, тогда я на секундочку, раз уж у нас так неудачно сложилось.
Визжа тормозами, машина остановилась у коммерческой палатки, хлопнула дверь, послышалось ритмичное "цок-цок" каблучков. Вероника выскочила из "вольво", несмотря на всеобщие протесты и побежала к ларьку, на ходу вытаскивая кошелек.
В салоне воцарилось молчание, тем более ощутимое, что за мгновение до этого, разговор достиг своего апогея. Мельников беспокойно выглянул в окно, его пальцы зажили собственной жизнью, вновь отстукивая быструю мелодию на крышке "дипломата". Иван откинулся на сиденье и опустил стекло, выкидывая какой-то мусор из кармана. Сам Алексей нервно зевнул, стараясь сдержать себя и не смотреть в боковое стекло, туда, где Вероника торопливо расплачивалась за купленные пачки. Спустя несколько секунд снова послышалось "цок-цок", дверь открылась. Алексей увидел пушистые темно-серые лосины и, до уровня груди, светлый свитерок под яркой трехцветной курткой олимпийской сборной России. Через мгновение Вероника нагнулась, одновременно протягивая Алексею пачку "Сити", ее худенькое личико озорно улыбалось совершенной операции. Она села на сиденье, стремительно заводя машину и, выруливая на проезжую часть к недовольству тех, кто вынужден был тормозить, уступая дорогу новому ездоку.
- Соскучиться, я надеюсь, не успели? Алексей, эта марка тебе подойдет, а то "Данхилла" не было? - ответить он не успел, последовала новая фраза: И помоги, пожалуйста, снять куртку, а то я совсем запарилась.
И это при том, что скорость движения "вольво" стремительно подбиралась к сотне.
Серафима еще только сушила волосы, когда зазвонил телефон. К этому времени солнце окончательно покинуло спальню, комната сделалась обыденно тусклой, точно разом утратила все прежние краски утра.
Бросив фен на так и не убранную кровать, она недовольно тряхнула волосами, заранее предчувствуя имя звонившего и те слова, с которыми он в первую очередь обратится к ней. Не то, что этот человек был ей неприятен, может даже, напротив, но намечаемый разговор не оставлял иной возможности, кроме как обмен резкими фразами, особенно с того конца провода. Сняв трубку с аппарата, выполненного в традициях начала века, с давно позабытым дисковым набором, и потому не слишком привечаемого, она убедилась в том, что не обманулась в дурных предчувствиях.
- Слушаю.
- Это Павел. Сима, Алексей здесь, попроси его подойти на минуточку.
Молчание продлилось секунд пять. Серафима побарабанила пальцами по столешнице, исполнив некий мотивчик и глубоко вздохнула, прежде чем ответить.
- Он уехал только что. Минут десять назад, не больше.
- Куда, в Икшу? - он мог бы и не уточнять, расписание Алексея ему было известно, как и Серафиме.
- Да.
Павел не услышал, почувствовал ее ответ.
- Ах ты, черт! - ее собеседник позволил себе ругнуться и стукнуть кулаком по чему-то твердому, должно быть, крышке стола, так что в трубке задребезжало. Резкий звук заставил Серафиму вздрогнуть всем телом и непроизвольно сжаться. - Ты же сама уверяла меня, что он не будет спешить, поедет через час, никак не раньше.
Она снова молчала. Павел не выдержал.
- Так, да?
- Да, прости, я здесь не при чем. Он сорвался ни с того, ни с чего, начал собираться.... Машина пришла раньше времени или у него снова что-то в записях перепутано. Ты же знаешь, Паш, у Алексея в голове ничего не держится, - она говорила быстро, глотая слова, едва не первое попавшееся, что приходило ей в голову. Говорила и нервно крутила телефонный шнур свободной рукой. Только имя мужа выговорилось с некоторым трудом. Она никогда не называла супруга полным именем, как Павел, только сейчас, в угоду ему, Серафима произнесла именно "Алексей".
- Знаю, - неохотно выговорил он.
- Ну, а когда пришла машина, он подхватился и полетел. Я даже не успела...
- Кто с ним был?
- Как я и говорила: поверенный, Мельников, ты его помнишь, Алексей, она снова испытала неудобство, - при тебе его пригласил. Ну и секретарша, конечно.
- Стандартный набор, - произнес Павел и как-то неожиданно замолчал.
Пауза продлилась довольно долго.
- Паш, а это серьезно? - в трубке что-то щелкнуло. Серафима испуганно отпустила шнур.
- Не знаю, - довольно резко отозвался он. - Пока не знаю, - и тут же добавил. - Может, ты подъедешь, пока я буду эти дела делать?
- Я? - что-то внутри у нее похолодело от этой неожиданной, но вполне предсказуемой просьбы. Новое предчувствие? - она не знала верного ответа, пока не знала. - Нет, я.... Но зачем?... Подожди, Паш, а договор, с ним-то что?
Недовольство на том конце провода не обозначенное словами, она почувствовала буквально кожей. Павел негромко кашлянул и пробормотал:
- Посмотрим, посмотрим. Как получится. Теперь, как ты сама понимаешь, я не могу быть настолько уверен. Тем более, что с другой стороной мне давно уже не приходилось общаться тет-а-тет, я же говорил тебе. Так что...
В этот момент связь прервалась. Не то Павел сам дал отбой, не то что-то случилось с линией. Серафима медленно вернула поблескивающую золотом трубку на рычаги, - телефон тренькнул в ответ, - и повернулась к кровати. Взяв в руки фен, и так и не включив, с минуту, если не больше, просто стояла недвижно, разглядывая его со всех сторон. Ей на какое-то мгновение показалось, что она сжимает в пальцах рукоять тяжелого пистолета, непонятно зачем; странное это ощущение продлилось совсем недолго исчезнув так же неожиданно, как и появилось.
Некоторое время Серафима еще прислушивалась, не зазвонит ли телефон. Но звонка не было. Тогда она сама подошла к телефону, набрала номер, торопливо тыкая пальцами с длинными ногтями в круглые отверстия диска, по привычке пытаясь, всякий раз нажать, а не крутить.
- Павел, может, ты сам подъедешь? Ну, хоть на полчасика, - почти умоляюще произнесла она и тут же одернула себя. После паузы добавила: - А то я начинаю нервничать.
На том конце линии помолчали недолго.
- Сейчас не получится. Никак. Извини.
- Тогда, может, завтра. Скажем, ближе к вечеру, если тебе удобно.
- Не знаю. Не могу сказать. Ты сейчас мне задачу поставила, не приведи Господи. Я просто сбит с толку, даже не знаю, как мне вообще за дело взяться, с какой стороны.
- Но я же говорила тебе, - торопливо начала она снова, подозревая, что именно от произнесенных теперь слов зависят дальнейшие действия собеседника. - Я ни сном, ни духом. Алексей сам до последней минуты не подозревал, вел себя как обычно, никуда не спешил. И тут на тебе, приехали... - Серафима помолчала, но, не слыша реакции Павла, продолжила: Ты же знаешь, я ведь сама предупредила тебя, если будут какие изменения, сообщу в первую очередь. Зная Алексея...
- Могла бы сразу позвонить, - наконец произнес он, немного спокойнее.
- Ты просто меня опередил. Я собиралась, но не могла же я сразу...
- Ладно, я понял. Понял. Подумаю, можно ли что теперь сделать. Потому как...
Она его перебила:
- Пожалуйста, попробуй, - Серафима хотела что-то добавить, но так и не решилась произнести вслух, а потому просто повторила: - Пожалуйста.
И замолчала, вслушиваясь в тишину, установившуюся на том конце трубки. Ей и хотелось, и не хотелось, чтобы он приехал. Потому как, если приедет, значит, дела пошли столь неудачно, что все откладывается до следующего раза. А она еще сама не могла понять, нужен ли ей этот следующий раз, или уж лучше все пускай решается именно сегодня.
Голос, наконец, отозвался. И отдавал холодным позвякиванием металла.
- Хочу тебе напомнить, что это уже второй раз. Второй. Мне кажется, ты чего-то и в этот раз не договариваешь.
- Но я...
- В прошлый раз было то же самое.
- Нет, в прошлый раз я сама тебя предупредила. Ты просто не успел выехать. Если бы ты сразу выехал, как я сказала, тогда бы у тебя все получилось, - пробормотала она, вслушиваясь в нетерпеливые нотки собеседника.
- У нас, - поправил он. - Не так здорово действовать, когда дело в минутах. Ты их мне не дала, - но он уже остыл. И добавил спокойно: - Я сейчас звонил Алексею, он что, не захватил свой сотовый?
- Захватил, - внезапно Серафима почувствовала озноб. Но не холодный, а какой-то теплый, почти приятный. И добавила: - Точно. Может, ты все же приедешь?
- Значит, забыл зарядить. Или выключил, - Павел ее не слушал. - Может, и так. Счастливые часов не наблюдают.
На этом связь снова прервалась.
Положив телефон на базу, Павел, поджав губы, с полминуты просто сидел за столом, смотря сквозь стекло в окна соседнего дома. Ничего примечательного видно не было, большая часть из них была либо закрыта от солнца жалюзями, либо тонирована, узнать, что же происходит внутри, ему было не суждено. Да и едва ли интересно, обычный конторский дом, копия того, в котором находился он сам.
Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от ничем не примечательного зрелища, вернуться в кабинет. К насущным проблемам, которые только еще предстояло решить, чем быстрее, тем лучше. И сегодня, промедление принесет лишь новую порцию неприятностей.
Павел машинально вынул из лежащей перед ним пачки сигарету, не глядя, выдвинул ящик стола, в котором должна была лежать его зажигалка. Что-то глухо стукнуло о борт - он слишком резко выдвинул ящик - глухо и тяжело, от неожиданного этого звука он вздрогнул и опустил взгляд.
В ящике лежал пистолет. Черный, поблескивающий вороненой сталью "Вальтер", ствол которого был направлен, через деревянный борт ящика, ему в живот. Он осторожно вынул пистолет, неловко взяв его в руку, оказалось, что он много легче, чем полагал его внешний вид.
И куда безопаснее. Обычная зажигалка, подаренная на его день рождения, две недели назад, подчиненными, точно нарочно предложившими ему этот подарок в качестве основного, наряду со стандартной бутылью гжельской водки и золотыми запонками. Выполнена она была, правда, мастерски, на высочайшем уровне сходства с оригиналом, тем, что, таясь ото всех, лежал у него дома, в тайнике за ковром. Это сходство и тогда, в день юбилея, и сегодня разом выбило его из колеи. Тогда Павел пробормотал несколько приятных слов, не нашелся, и большей частью молча принимал подарки. И даже оставил пистолет в ящике стола, подальше от греха, боясь перепутать его, даже чисто теоретически, с настоящим, заряженным полным боекомплектом и оттого смертельно опасным. Сегодня ему показалось, что пистолет сам решил напомнить о себе. А, может быть, таким странным образом намекнуть на то, что пора действовать решительнее, а не сидеть и ждать бесконечно удобного случая и стечения обстоятельств, ради которых он минуту назад позвонил Серафиме.
Но ее муж уже успел покинуть дом, Павла это обстоятельство взволновало его не на шутку. А более - слова Серафимы, ее робкий тон, который обыкновенно нравился ему, но в другом месте и в другое время, а сейчас был просто невыносим, ее нелепые оправдания, которым он не поверил с самого начала.
И маленький червячок закрался ему в душу после этого разговора червячок подозрения.
Конечно, он мог и ошибаться, он мог и напридумывать в эти минуты невесть что, именно из-за того, что день начинался неудачно, что виновник начавшейся полосы неудач покинул раньше срока свои апартаменты, и его уже не вернешь. Но червячок не сдавался и отвечал контраргументами, не принимать которые он попросту не мог. Один из них Павел выговорил Серафиме только что, по злобе больше, и сейчас жалел о некстати сорвавшихся с языка словах.
Ну, как она поймет, что он хотел сказать и сможет догадаться об этом. Сима далеко не столь наивна и легкомысленна для домохозяйки респектабельного мужа, как можно предположить. Он знал это давно, еще с тех давно ушедших времен, как познакомился с ней, едва ли не с самого первого их рандеву.
Вполне возможно, а зная характер Симы, он не мог исключать ничего, что она начнет действовать, чего-чего, а решительности, при всей ее инертности и вроде как показной лености, ей не занимать. Она вполне может что-то предпринять по собственному почину, несмотря на все их договоренности, просто, чтобы что-то доказать Павлу, свои возможности, к примеру. Тогда пиши, пропало; более всего пострадает его репутация в ее глазах, а может так случиться, что в итоге пострадает и он сам.
Конечно, ничего подобного даже теоретически никак нельзя допустить, ему надо быстро принимать меры, хотя бы позвонить ей и, вызнав ее возможные действия, попытаться направить их в нужное русло. Ведь, сколько он знал Симу, все ее самостоятельные действия, проводимые, без его вмешательства, обыкновенно, кончались громоподобным фиаско.
А с той поры, что они познакомились, подобных разочарований было немало. И первое, как ему казалось, случилось в тот день и час, когда она без предупреждения, - без его предупреждения - выскочила за Алексея. Причины не совсем обычного, с точки зрения ее любовника, поступка остались Павлу до конца неясны, но он вынужден был не вдаваться в подробности, обретя взамен иное: конкретные действия, всякий раз подтверждавшие их союз. А посему он ходом событий, старался не тревожить в ее присутствии эту тему. Того, что они имели, Павлу вполне хватало. Кажется, самой Серафиме тоже.
Можно сказать, их отношения были вполне гармоничны, впрочем, он сам понимал, что в данном случае только слово "отношения" и употребимо. Павел при случае называл их временными, намекая на последующую необходимость изменения условий. В тех пределах и таким образом, о котором они договорились на следующий же день, как Сима вышла замуж за Алексея, в привычном для них убежище на квартире Павла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15