Изабелла встала и протянула мальчику руку. Он недавно вошел в возраст застенчивости, а потому сильно покраснел. До чего же труден этот переход: еще не мужчина, но уже не мальчик, да еще борьба с фаготом.
Вежливо попрощавшись с Изабеллой, мальчик ушел. Проводив его до входной двери, Джейми вернулся в кухню.
– Ну, – сказал он, – на сегодня с подростками покончено.
– Этот подросток показался мне очень приятным, – откликнулась Изабелла.
– Да, по-моему, он ничего себе, – согласился Джейми. – Но ленив. Дома не занимается. Разумеется, утверждает обратное, но явно подвирает.
– Амбициозные родители?
– Напористая мамаша. Эдинбург полон напористых мамаш. И все они хотят, чтобы их сыновья учились у меня играть на фаготе. Мои счета, – ухмыльнулся он, – все сплошь оплачены напористыми мамашами. Можно сказать, я паразитирую на материнской напористости.
Он прошел к раковине и наполнил водой чайник.
– Что-то случилось? – Взгляд был встревоженно-сочувствующий. – Давайте рассказывайте.
Изабелла ничего не могла утаить от Джейми. Похоже, он читал ее как раскрытую книгу, и эта мысль вызывала в ней легкое беспокойство. Если он в самом деле так прозорлив, как ей представляется, значит, заметил и чувства, которые она к нему питает, те чувства, которые, как ей казалось, побеждены и больше не представляют опасности. И все-таки предпочтительнее, чтобы он не имел о них понятия. Отнюдь не всегда хочется, чтобы любимый догадывался о твоей любви. В особенности если она безнадежна и запретна. Красота и грация молоденьких девушек часто пленяют стареющих мужчин, но, угадав их чувства, девушки обычно приходят в ужас и отшатываются. Терпеть любовь того, кого не любишь, дело сложное, и мало кто может с ним справиться. Поэтому свои чувства лучше скрывать, вот как она скрывает – будем надеяться, что успешно, – свои чувства к Джейми.
– Я была у них, – начала она. – Познакомилась с ними. С семьей. С Роуз Маклеод, матерью погибшего.
– И?.. – Джейми уселся за стол, скрестил руки.
– Я пошла в дом на Найл-Гроув. Заговорила с этой женщиной. Она пригласила меня войти. Была приветлива. У нее интересное лицо.
– И?..
– И когда я собиралась уже рассказать о видениях Иана, о снова и снова возникающем у него перед глазами мужчине с высоким лбом, шрамом и набрякшими нижними веками, этот мужчина вошел в комнату. – Она сделала паузу, но Джейми, не понимая, в чем дело, ждал продолжения. – Это был друг, с которым она живет, – продолжила Изабелла. – Он вошел в комнату, я подняла глаза и узрела то лицо, что виделось Иану. Высокий лоб, мешки под глазами, шрам. Всё в точности так, как я представляла себе по рассказу.
Какое-то время Джейми молчал. Расцепив руки, положил их на стол и уставился на столешницу. Потом вскинул глаза.
– Невероятно, – тихо промолвил он. А потом еще тише: – Бедная Изабелла.
– Да, – кивнула она. – Я просто застыла с открытым ртом, а после принялась лепетать, что я медиум и картина несчастного случая с Рори явилась мне во время сеанса. Плела какую-то чушь. Это было чудовищно, но ничего другого не пришло в голову.
– Вы здорово выкрутились, – возразил Джейми. – Боюсь, я бы так быстро не нашелся.
– Я чувствовала себя омерзительно, – страстно заговорила Изабелла. – Только подумайте об этой несчастной женщине. Как это бессовестно – лгать ей, бередить рану, утверждая, будто я видела того, кого она оплакивает.
– Но вы ведь сделали это не намеренно! Разве вы шарлатанка, которая наживается на чужом горе? Забудьте все это, и поскорее.
– Вы правда так считаете?
– Да. – Джейми встал, чтобы заварить чай. – Ваша беда в том, что вы слишком остро на все реагируете. Вечно терзаетесь. Надо быть жестче. Избавьтесь от постоянного чувства вины – хоть на время.
– Это непросто, – развела руками Изабелла.
– Проще, чем кажется, – ответил Джейми. – Взять хоть меня. Я не терзаюсь по поводу каждого своего шага. И меня не снедает чувство вины.
– Может быть, оттого, что вы ни в чем не виноваты? – предположила Изабелла. – Все еще впереди. Вы еще tabula rasa – чистый лист.
– Если б вы только знали! – возразил Джейми. Помолчал, словно колеблясь, потом сказал: – Не помните, что у меня был роман с замужней женщиной? Вы тогда очень его осуждали.
– Но это ведь потому… – Изабелла оборвала фразу. Она уже проговаривалась о своей ревности. Нельзя выплескивать это опять.
– А потом было еще кое-что, – продолжал Джейми. – Давно. Мне было тогда шестнадцать.
– Стоп! – Изабелла подняла руку. – Замолчите, Джейми. Мне незачем это знать.
– О'кей. Вернемся к разговору о вашем визите. Все получилось неудачно, не поспоришь.
– Да, – признала она. – И что теперь делать? Если теория Иана правильна, водитель, сбивший юношу, – это любовник матери. И, как мне кажется, теория достаточно правдоподобна. Вполне вероятно, что он возвращался с вечеринки или из паба, где выпил больше, чем надо бы. Почти доехал до дому, а Рори вдруг вынырнул из-за стоящей у тротуара машины. Водитель достаточно трезв, чтобы понять, что полиция – а вызов «скорой» автоматически повлечет появление копов – заставит его пройти тест на алкоголь и обнаружит превышение допустимого градуса. Как и каждый водитель, он знает, чем грозит пьяному за рулем несчастный случай со смертельным исходом. Тюремным заключением, и при этом достаточно длительным. Охваченный паникой, он заворачивает за угол и паркуется где-то там, как обычно. Проверяет, не поцарапан ли кузов, убеждается, что следов нет, и как ни в чем не бывало идет домой.
– Вполне возможно, так и было, – согласился Джейми, внимательно выслушав эту версию. – Ну и что дальше?
– Не знаю. Как-то неясно, куда это нас приводит.
– Почему? – Джейми дернул плечами. – Если данное Ианом описание имеет какое-то отношение к делу, полиция должна допросить сожителя матери. Просто сообщите о том, что знаете, полицейским и с чистой совестью отойдите в сторону.
Но Изабелла не приняла его доводов.
– А что, если он невиновен? Что, если рассказ Иана ничего не доказывает? Только представьте себе, как это повлияет на их брак – хорошо, их союз?
– Снова любимые моральные дилеммы, – улыбнулся Джейми. – Вы так часто писали о них в колонке редактора. Теперь придется разбираться с ними в жизни. В реальной жизни. И простите, Изабелла, разбираться – вам. Я не философ. Я музыкант.
Глава четырнадцатая
Опять мой вечный скепсис, думала Изабелла. Но как без него обойтись? Отбросив скепсис, ты в конце концов начнешь верить во все подряд. А список приманок для легковерных становится все длиннее: лечение на расстоянии, аура, психокинетика, экстрасенсорное восприятие. Ну и, конечно, телепатия, несколько выпадающая из общего ряда. Человечество верит в нее так давно, что на фоне новейшего сумасшествия она выглядит чуть ли не респектабельной. Столько людей – в том числе здравомыслящих, рациональных – утверждали, что прошли через это. Возможно, здесь что-то и кроется. Хотя некий профессор парапсихологии из Эдинбургского университета провел масштабное исследование телепатических коммуникаций и пришел к нулевому результату. Разделенные на группы добровольцы, общим числом в несколько сотен, часами сидели в лаборатории, стараясь угадать, что за карту держит в руке находящийся за стеной человек. И ни в одной из групп доля правильных ответов не превышала статистически объяснимой. А раз так, трудно настаивать, что звонок, раздавшийся через секунду после того, как ты подумал о человеке, больше чем совпадение. Случайность это, всего лишь случайность. Но случайность, отрицающая саму возможность паранормального, скучное объяснение, а скучные объяснения претят людям. Непознаваемое гораздо привлекательнее, ибо внушает мысль, что мир куда как менее прозаичен, чем нам кажется. Но искушение узаконить его надо все же преодолеть, ведь оно вносит в жизнь страх и хаос.
И все-таки я иду туда, думала Изабелла, направляясь на спиритический сеанс в дом на Куинсферри-роуд и проходя вместе с Грейс через Шарлотта-сквер. Иду, потому что и в этом стараюсь мыслить широко, объясняла она себе. В конце концов, прежде чем европейцы открыли Америку, предположение, что она существует, многим казалось нелепостью. А некоторые европейцы и сейчас видят в Америке прежде всего нелепость, относятся к Новому Свету с пренебрежением. Такой взгляд приводил ее в ярость, ведь в основе его лежало невежество, и притом обоюдное. Если не в Нью-Йорке, так уж в городах вроде Хьюстона немало тех, кто считает жизнь в Европе и всюду за пределами Америки какой-то странной и негигиеничной. А в таких местах, как Париж, многие полагают, что заокеанское положение Америки делает ее жителей тупыми ксенофобами. Предрассудки, узколобые предрассудки! Часть жителей Хьюстона с трудом отыщет на карте Париж (как и любой другой европейский город) и вряд ли имеет хоть малое представление о французской культуре. Да, именно так, подумала Изабелла и покосилась на шагающую рядом Грейс. Та не сумела окончить школу, но все-таки несколько лет училась по принятой в Шотландии программе с упором на правописание, математику и географию. Знает ли она, где находится Хьюстон? Любопытно было бы выяснить уровень осведомленности шотландцев о Хьюстоне и место, которое Грейс заняла бы на этой шкале. Но спросить напрямую неловко. Нельзя просто так пристать с вопросом, где находится Хьюстон. (Если, конечно, ты не стремишься попасть туда прямо сейчас.)
Именно в этом месте рассуждения Изабеллы были прерваны подошедшей парой – плотным мужчиной в легкой куртке-ветровке и женщиной в бежевом брючном костюме. Вытащив из кармана план города, мужчина сказал:
– Извините… Мы ищем Национальную галерею… Вы не подскажете, как туда пройти?
– Это близко, – улыбнулась Изабелла. – Пройдите вниз по Принсез-стрит и скоро ее увидите.
Взяв у мужчины план города, она показала то место, где они находились. Потом взглянула на него.
– Вы из Техаса?.. Из Луизианы? – Она всегда с легкостью различала акценты.
– Из Хьюстона, – ответил он, широко улыбаясь. Вернув карту, Изабелла пожелала туристам приятной прогулки.
– Вот так-то, Грейс, они из Хьюстона, – заметила Изабелла, когда они переходили через улицу.
– Никогда не была там, – ответила Грейс. – В Детройт однажды ездила. В гости к тетке, которая переехала жить в Америку.
Изабелле было не удержаться от искушения.
– Они далековато друг от друга. Страна-то огромная. Каково добираться от Хьюстона до Детройта!
– Зависит от того, как добираться, – хмыкнула Грейс.
Но Изабелле по-прежнему хотелось уточнений.
– Не могу толком вспомнить, где этот Хьюстон, – притворно пожаловалась она. – Там столько городов, что можно и запутаться.
– А карта на что? – утешила ее Грейс. – Если хотите, я покажу вам, где Хьюстон.
Все время, пока они шли переулком к Куинсферри-роуд, Изабелла молчала. Какое все-таки поразительное совпадение: она размышляла о Хьюстоне, и в это самое мгновение к ней обратился турист, приехавший не откуда-нибудь, а именно из Хьюстона. Мало того, случилось это по дороге на спиритический сеанс, куда она шла в качестве гостя Грейс. Уж там-то рассказ о подобном стечении обстоятельств наверняка будет встречен с энтузиазмом.
Когда они дошли до Куинсферри-роуд, Грейс указала на угловое здание:
– Это здесь. Третий этаж.
Изабелла взглянула на дом. Он завершал ряд красивых зданий из серого камня – строгого стиля, отлично отреставрированный и вписанный в современную жизнь, как и все георгианские постройки в Новом городе. Окна первого этажа – витрины. У ювелира выставлено серебро, агентство новостей использовало для декоративного убранства чертополох – эмблему Шотландии, неизменно красующуюся на передней полосе «Скотсмэна». С первого взгляда можно предположить, что здание используется под офисы и мало чем отличается от соседних.
Перейдя Куинсферри-роуд, они вошли в синюю дверь. Маленький холл, из него лестница ведет прямо на верхние этажи. Ступеньки истерты. За два столетия на середине каждой осталось углубление от бесчисленных ног.
– Нам на верхний этаж, – пояснила Грейс. – С помещением основательно повозились. Все нужно было заменять. И чугунные трубы, и прочее.
Изабелла покивала. Конечно, жить в старинном городе приятно, но за это удовольствие приходится платить: чтобы квартира имела приличный вид, необходимо выложить круглую сумму. И даже спириты должны нести это бремя, на помощь с того света рассчитывать не приходится.
Наконец они добрались до верха и уже на площадке столкнулись с выходившим мужчиной в коричневой фетровой шляпе. Поравнявшись с Грейс, он кивнул ей, и она ответила на приветствие.
– Всю жизнь прожил с матерью, – шепотом объяснила она Изабелла, когда мужчина спустился настолько, что уже не мог их слышать. – Несколько месяцев назад она ушла в иной мир, и он пытается узнать про банковские счета. Не знает, где мать держала деньги. – Грейс покачала головой. – Конечно, мы собираемся здесь не ради таких материй. Существа иного мира выше этого. Их послания разъясняют нам, как надо жить. И это очень полезно.
Изабелла едва не сказала, что сведения о банковских счетах тоже очень полезны, но вовремя сдержалась и вздохнула:
– Он, вероятно, очень одинок.
– Да уж, – подтвердила Грейс.
Дверь на площадку была открыта, сразу за ней помещалась прихожая. Прежде здесь была обыкновенная квартира, и комнаты использовались для простых житейских надобностей, а не в качестве святилища, где ищут высшей правды. Однако теперь люди, собравшиеся в зале для проведения сеансов, пришли сюда ради этого.
– А там, – Грейс указала на другую дверь, – наша библиотека. Одно из лучших книжных собраний в стране.
Изабелла мельком глянула на стеллажи. В книгах, стоявших здесь, говорилось о том, чего не увидишь и не потрогаешь. Но на взгляд они ничем не отличались, скажем, от трудов по математике. Она выразила свое одобрение неясным «угу», но ничего к нему не добавила, и Грейс повела ее в зал, где проходили сеансы.
Это была большая комната с камином, перед которым размещалась невысокая эстрада и кафедра для выступающего. Рядом с кафедрой удобное кресло и стол с прихотливым букетом цветов. В кресле, положив руки на колени, сидела худая дама возраста Изабеллы. Смотрела она куда-то ввысь, но, когда Грейс с Изабеллой вошли, успела окинуть их быстрым оценивающим взглядом. По всей комнате были расставлены ряды стульев. Грейс указала на один из задних:
– Отсюда все видно лучше всего.
Усевшись, Изабелла деликатно огляделась. Наблюдая людей, погруженных в религиозные – или спиритические – радения, невольно чувствуешь себя неловко, думала она. Как на чужом семейном празднике, или на мессе (если ты протестант), или у Стены плача (если ты не еврей). Ты сознаешь, что присутствуешь при совершении таинства, которое свято для других, но не можешь разделить с ними сокровенных переживаний. Каждый из нас рожден для своих таинств, рассуждала она, разглядывая цветы в вазе и неподвижное лицо дамы-медиума, но и чужие таинства способны захватить, привлечь. И тогда осеняет благодать – чувство дома, причастности.
Вошел мужчина и, пройдя через комнату, уселся сразу за ними. Наклонившись, он прошептал что-то Грейс, которая улыбнулась ему и ответила, но так тихо, что слов было не разобрать. Вошедший был в пальто, и Изабелла заметила, что оно, без сомнения, дорогое. Правильный профиль, густая шапка волос. Он, безусловно, похож на… На кого же? – думала она. На бухгалтера или банковского служащего? Пожалуй. Во всяком случае, на нем лежал отпечаток спокойствия и уверенности.
Дама-медиум снова оторвалась от созерцания потолка и посмотрела на пришедшего, но сразу перевела глаза на кого-то другого. Потом опять обратила взгляд к сидевшему у них за спиной.
Некий субъект в темном костюме прошел между стульями и поднялся на эстраду. Коротко поклонившись созерцательнице, он повернулся к аудитории, состоявшей примерно из тридцати человек.
– Друзья мои, – начал он, – я приветствую вас в этом зале. Приветствую тех, кто пришел к нам впервые, приветствую всех постоянных членов нашего сообщества.
Изабелла внимательно слушала. Акцент выдавал в говорившем уроженца Гибридов, такая мягкая интонация свойственна островитянам. Он был в черном костюме, плохо сшитом черном костюме, в какие облачаются по воскресеньям мелкие фермеры. И вдруг она вспомнила, как однажды в молодости попала на остров Скай и они – с Джоном Лиамором? да, с Джоном – ехали мимо какой-то бедной фермы. Дом был низенький, выкрашенный белой краской, вокруг поля, в отдалении холмы, а перед домом на веревке сушился только что выстиранный черный костюм, точно такой, как на выступающем. Ветер надул рукава и штанины, и казалось, что костюм живой.
Человек на эстраде сделал несколько объявлений и представил публике медиума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24