Да, пластическая хирургия, в отличие от многого, на что раскошелилась Тарния, – думала Митци, – явно оправдала вложенные средства. Даже швов не видно.
– Не пройти ли нам в библиотеку? – улыбнулась Митци.
– На кухню, – рявкнула Тарния, цокая каблуками по розовому мраморному полу.
Шагая вслед за ней, Митци старалась не вглядываться в высокие, от пола до потолка, зеркала в рамах розового (как домик Барби) цвета и отводила глаза от недавно вставленного в окно на лестничной площадке огромного витража, изображавшего все семейство Бэкхемов.
– Итак, – эхом раздался голос Тарнии из глубин огромной кухни, где кругом сверкало стекло и хромированная сталь (по-настоящему готовили на этой кухне еще реже, чем у Митци). – Давай поскорее разберемся с делами. Скоро вернется маркиз.
Митци не удержалась от смеха.
– Ой, прости. Я нечаянно. Но, Тарния, ты же помнишь, кто я, да?
Тарния свирепо посмотрела на нее.
– Вот поэтому я и не хочу пускать тебя в дом. Но, как мне кажется, лучше пригласить тебя сюда, чем выносить, как ты, стоя у входа, вопишь о моей личной жизни так, чтобы слышали все кому не лень. Так чего же тебе надо?
– Спасибо. Я не откажусь от чашечки чая. – Митци неловко устроилась на краешке некоего предмета мебели, созданного, возможно, самим Теренсом Конраном. – А я захватила кексики.
– Мне нельзя никаких кексов. Диета Аткинса. Никаких углеводов. – Тарния окинула Митци оценивающим взглядом. – Ты-то, судя по всему, об этом и понятия не имеешь. Размер у тебя, наверно, двенадцатый, не меньше. Да что там, в твоем возрасте так просто распуститься и перестать за собой следить. Нет, извини. Никаких углеводов.
Вот проклятье. Митци постаралась не выдать своего огорчения.
– Ой, да здесь совсем мало углеводов, в них всего мало… И они такие вкусные…
Она выложила оставшиеся «Пудинги, позволяющие убеждать», на пустой, нечасто использующийся стол. От них все еще шел ароматный, пряный, горячий запах. Тарния, чей рацион явно напоминал голодный паек, оторвалась от прозрачного чайника, в котором в тот момент делала чай, и тут же сдалась.
– Да, выглядят они вполне… то есть… ну, попробую одну штучку, пока не вернулся домой маркиз, и…
– Ради бога, прекрати называть его маркизом, – хихикнула Митци. – Боюсь, что я не смогу отнестись к этому серьезно.
Тарния скривила губы, скорчила гневную гримасу и отдернула руку, потянувшуюся уже было к кексикам.
– Сколько раз я должна тебе повторять, Митци, что мы с маркизом поднялись на несколько ступеней выше. Мы не желаем, чтобы нам напоминали…
– Нет-нет, конечно, что ты. – Митци понимала, что только смирением можно добиться своего и уговорить Тарнию попробовать убеждающий пудинг. – Я все время забываю. Извини.
Тарния смягчилась и стала разливать чай из прозрачного чайника в прозрачные чашки, стоявшие на прозрачном же подносе. И нигде – ни малейших признаков молока или сахара. Ну и пусть.
Как же все изменилось с тех давних лет, когда они были девочками, думала Митци. Тогда они с Тарнией жили почти по соседству в муниципальном районе Бат Роуд на окраине Хейзи Хассокса, учились в одном классе в средней школе Уинтербрука и обе мечтали стать секретаршами в звукозаписывающих компаниях и выйти замуж за Скотта Уолкера.
– Итак. – Тарния пристроила свою хрупкую фигурку на одном из вычурных стульев. – Чего тебе надо?
Митци, подвинув кексы поближе к собеседнице и стараясь не показаться слишком настойчивой, рассказала про клуб беби-бумеров.
– Нет и еще раз нет, – фыркнула Тарния, дослушав ее рассказ. – Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Понятно? А теперь можешь идти.
Нет, так уйти она не может. Кексы все еще лежали нетронутыми. Митци собрала все силы и заставила себя отпить глоток чая из прозрачной чашки.
Господи! Не чай, а жидкость для дезинфекции!
– «Эрл Грей», – сообщила Тарния. – Не те дешевые ошметки без фирменного названия, которые продаются в супермаркете.
– Очень вкусный чай. – Митци отважно улыбнулась. – Но почему же ты не разрешаешь людям приходить в зал, на твои луга, и…
– Почему не разрешаю. Вот совсем недавно, этим летом, Мэриголд Сомс-Харли устроила свадьбу своей Белинды, и они поставили несколько палаток на нижнем лугу, а Пуфф-Паджетты всегда проводят в ратуше свои благотворительные вечера, и…
– Но они же не местные! – Митци поставила чашечку. – Они даже не живут в Хейзи Хассоксе.
– Вот именно, не живут. И поэтому они вполне могут воспользоваться всем этим. Они относятся к тем кругам, в которых теперь вращаемся маркиз и я. Это люди нашего класса. Наши приятели.
– Ты хочешь сказать, они не знают, что ты жила в муниципальном районе Бат Роуд, или что твой папаша был водителем автобуса, или что маркиза… в школе обзывали Задавалой Марком, а его папаша так и остался молочником в Уинтербруке, а мамаша работает в магазине «Теско»… или что…
– Вот именно! – глаза Тарнии вспыхнули. – Вот именно! И как раз поэтому я не желаю иметь никакого дела и с тобой! С чего бы это мне, которая вырвалась из вашего болота, окружать себя деревенскими неудачниками, которые будут с удовольствием напоминать мне и моим новым друзьям – не говоря уже о деловых партнерах маркиза – о нашем настоящем происхождении? Зачем мне это надо?
Митци вздохнула. Она знала, что Тарния отреагирует именно так. Как всегда. С тех самых пор, как маркиз – то есть, тьфу, что за ерунда! – Марк точно указал на бланке тотализатора «Литлвудс» все восемь сыгранных вничью матчей (одноименной лотереи тогда еще не существовало), а потом удачно вложил деньги в международные компании, занимающиеся прокатом автомобилей, и Снеппсы отстроили свой безвкусный замок на единственном хорошем земельном участке в этих краях. С тех самых пор, как они обнаружили, что здание ратуши находится на принадлежащей им земле.
Это и был вечный камень преткновения.
Митци пожала плечами.
– Не думаю, что кого-нибудь из этих людей хоть капельку интересует твое прошлое. Даже если кто-то и помнит, кем ты была, они слишком заняты другими делами и думать об этом не станут. Они всего-то и хотят интересно провести остаток жизни, использовать свои умственные способности, быть полезными членами общества. Господи, да они же наши ровесники – разве они заслужили, чтобы их вышвырнули на пенсию и забыли?
– В таком случае, им стоило раньше об этом позаботиться, – рявкнула Тарния, ткнув пальцами в рассыпавшиеся по столу коричневые крошки. – И составить планы на будущее.
– Как это сделала ты?
Крошки секунду повисели на кончике тоненького оранжевого пальчика и упали обратно.
– Вот именно, как я.
Ну-ну, подумала Митци. Тарния не проработала в своей жизни ни одного дня. Она вышла замуж за Задавалу Марка в начале семидесятых, когда забеременела. Они жили с его родителями до тех пор, пока не родился второй малютка Снеппс, – тогда муниципальный совет выделил им отдельный домик. Тарния должна была вот-вот родить Снеппсика номер три, когда Задавале Марку удалось выиграть на тотализаторе, удачно поставив на футбольную команду.
– Как поживают дети? – Митци отодвинула чашку. Все, о кексах можно забыть. Напрасно она с ними возилась.
– Отлично, – коротко ответила Тарния. – Уэйн и Уоррен, само собой, управляют компанией, живут в Суррее. У них своя жизнь, своя семья. Мы их видим нечасто.
– А Лиза-Мэри?
– У нее свой бизнес, в Лондоне. У нее редко находится время к нам заехать.
– Она открыла стриптиз-бары, да?
– Ночные клубы! – прошипела Тарния. – Ночные клубы. Высочайшего класса. Лизе-Мэри пошли на пользу ее занятия, хм, хореографией.
– Как и то, что она вышла замуж за одного из своих клиентов из стран Ближнего Востока.
– Убирайся! – Тарния вцепилась в край стола. – Что бы ты мне сейчас ни сказала, я не передумаю. Ничего тебе не поможет. Ни плаксивые истории о скучных стариках из Хейзи Хассокса, ни угрозы, ни шантаж! Я не желаю, чтобы плебеи пользовались моими землями или ратушей! Поняла?
Да чтоб ты провалилась, злобно подумала Митци. Она чувствовала себя по-настоящему оскорбленной.
– Ладно. Хорошо. Мне следовало догадаться, что ты не прислушаешься ни к каким разумным доводам. Сострадательность никогда не была тебе свойственна, правда? – Она собрала со стола «Пудинги, позволяющие убеждать», разломила один из них пополам и засунула в рот. – М-м – как вкусно… жалко, что тебе совсем нельзя. Нет, не отступай от своих принципов. Я не хочу отвечать за то, что ты поправишься, пусть даже самую чуточку…
Тарния жадным взором поглядела на блестящие коричневые кексики, и тоненькая оранжевая ручка метнулась и впилась флюоресцентными ноготками в хрустящую корочку. Митци затаила дыхание. С головокружительной скоростью Тарния отправила в рот весь кексик целиком и сомкнула пухлые, начиненные коллагеном губки.
Митци затаила дыхание. И что она только сейчас делает? Не может быть, чтобы фокус удался. Она дождалась того момента, когда щеки Тарнии оказались набиты. Сердце Митци стучало. Пора? А надо ли? Да черт с ним, почему бы и нет? Разве она что-то теряет? Даже если все это лишь воздушные замки, но…
– Ну вот. Правда, вкусно? Бери еще – а Задавале Марку об этом знать незачем. Да, бери два, три. Сколько хочешь… – мягко приговаривала Митци. – Да, и мне кажется, что тебе стоит изменить свое мнение по поводу беби-бумеров и разрешить им использовать для своих занятий ратушу и твои луга. Правда?
Глава девятая
Спустя два дня Митци, одетая в уютные джинсы и пушистый фиолетовый джемпер, сидела на диване, подогнув под себя ноги (на которых были того же фиолетового оттенка носки). Она переложила поудобнее телефонную трубку и зажала ее подбородком. Сейчас, когда по стеклам стучал дождь и полуденное небо становилось темным от налетевших грозовых облаков, эта переливавшаяся яркими цветами комната будто окутывала Митци, и она от души радовалась, что идти на работу ей не нужно. Уже не первый раз за последние несколько недель приходило ей на ум, что Трой, Тайлер и попытка банка реорганизоваться в духе современной корпоративной культуры сыграли в ее судьбе весьма благоприятную роль.
– Так вот, – голос Митци отдавался эхом в телефонной трубке. – Что ты скажешь, если я предложу встретиться? У меня, вечером в пятницу, на следующей неделе? Только наша семья, друзья, соседи и, возможно, несколько беби-бумеров.
Она знала, что в обеденные часы Долл будет заниматься делами по дому. Вот уже много лет она вела хозяйство именно так: ей не хотелось включать шумную бытовую технику в те часы, когда спал Брет, но и смириться с грязью и беспорядком она не могла и никогда ничего не пускала на самотек. Было бы здорово, думала Митци, если бы вновь разгоревшиеся чувства заставили дочь умерить свое хозяйственное рвение. Было что-то пугающее в том, насколько Долл была одержима желанием содержать все в чистоте и порядке.
– Отличная мысль, – ответила Долл, – хм, но в нашей семье вечеринки были как-то не приняты, да? То есть, я имею в виду, мы приглашали друзей в гости, но то, о чем ты сейчас говоришь, похоже на настоящий светский прием.
Митци улыбнулась в трубку, представив себе озадаченное лицо Долл. К сожалению, ей тут же представилось и то, как ее дочь сидит в прихожей своего домика возле телефона, окруженная мебелью семидесятых годов. Хотелось бы надеяться, что вновь запылавшая страсть немного отогреет и их дом. В прихожей всегда было холодно, как в погребе.
– Ты что, это вовсе не официальное мероприятие. Все просто придут в гости. Мне нужно кое с чем разобраться перед следующим собранием беби-бумеров в ратуше, а еще я, э-э, ну, я просто собиралась попробовать приготовить парочку новых штучек из бабушкиной книги, и…
– Ты уверена, что стоит это делать? – по голосу Долл можно было предположить, что она нахмурилась. – Я знаю, к чему привели те твои странные пудинги. Папа рассказал мне, как Фло скушала всего одну штучку, а потом ему пришлось от нее почти отбиваться, да и Тарния, похоже, от пудингов в уме повредилась, а то с чего бы она разрешила вам заниматься всякой всячиной в ратуше, и…
– Да, вообще-то… – Митци поспешила перебить ее, не желая думать ни о том, как она воздействовала на Тарнию, ни о том, насколько ужасные последствия ожидают беби-бумеров в случае, если та передумает насчет помещения для клуба. Она поморщилась, чувствуя, как Ричард и Джуди, без всякого предупреждения, полезли к ней на колени, вцепляясь в нее острыми когтями. – Я точно не знаю, что тут произошло. Возможно, пудинги и сыграли какую-то роль, но я в этом сомневаюсь… Как бы то ни было, действие их явно продолжается не вечно. Фло уже снова ничего хорошего о твоем папочке сказать не может.
– Слава богу. А ты точно хочешь все устроить в пятницу? Это же будет Хэллоуин…
– М-м… Я это уже заметила. Но мне попалось несколько чудесных старинных рецептов блюд для Хэллоуина, ни чуточку не подозрительных. Было бы здорово, если бы вы с Бретом смогли заскочить – около восьми?
– Сомневаюсь, что сможет прийти Брет. В субботу утром он должен быть на работе очень рано. Но я с удовольствием на часок-другой зайду – особенно, если ты в качестве развлекательной программы для Лулу пригласишь Шея.
– Не будь такой бессердечной. С тех пор как он сюда приехал, мы видим его только мельком, когда он влетает в дом и вылетает на улицу. Тем не менее через пару минут я пойду к Лав и Лоб и вручу ему приглашение, и будем надеяться, что в пятницу на следующей неделе он не будет работать вечером. График у него еще похуже, чем у Брета. Да, ты слышала, что на чердак к этой сволочи Найэллу уже вселилась его новая подружка?
– Да, Лу мне рассказала. Как я понимаю, она является начальником его отдела, а их отношения продолжались уже давно. Все их друзья, конечно, знали об этом. Бедняжка Лу – мне кажется, сейчас ей нужен именно Шей. – Долл засмеялась. – Слушай, мне надо поторопиться, или я не успею пропылесосить прихожую, потому что скоро опять на работу. Жди меня в гости. Ну, до встречи в пятницу. Пока.
Митци выключила телефонную трубку, отпила еще глоток кофе, подвинула лежавших у нее на коленях Ричарда и Джуди поудобней, а потом набрала номер благотворительного магазина.
– А, привет, Хедли, это Митци. Можно мне Лулу, всего на пару слов? Ой, неужели? Что, в Хейзи Хассоксе? Опять? О господи. Она мне про это ничего не говорила. Она там вместе с Бифф, да? Хорошо – ну да, конечно, если у них будут какие-то проблемы. Да нет, ничего особенно важного. Я просто хотела, чтобы она по пути домой кое-что купила. Нет, никакое не сильнодействующее средство, всего-навсего буханку хлеба – да что там, она, наверно, все равно об этом забудет. Большое спасибо. Всего хорошего…
Телефон тут же зазвонил снова. Она взяла трубку. Освободившееся место мгновенно было занято Ричардом и Джуди, которые перетекали, как ртутные шарики; прищурившись, глядели они на телефон.
– Алло, Митци Блессинг у телефона – а, привет, Ланс. Твой шарф? Точно? Я его не видела. Какого он цвета? А, этот. Тот, который я тебе купила в год, когда… а, да-да, – нет, я его здесь не видела. Может, его прихватила Фло и теперь спит, положив его под подушку… Что? Да у тебя совсем не осталось чувства юмора! Что сделала Дженнифер? Опять? Неужели она уже в том возрасте, когда и там требуется делать подтяжки? Господи… Я? Ничего особенного – просто сижу у камина, организую встречи беби-бумеров и выбираю рецепты для вечеринки на Хэллоуин, вот и все. Да, жизнь у меня просто замечательная. Что? Да, конечно, если я найду шарф, я тебе позвоню – но я готова спорить на деньги, что он у Фло…
Митци со смехом повесила трубку. Допивая кофе, она неторопливо перелистывала кулинарную книгу бабушки Вестворд. Хэллоуин, как оказалось, был важнейшим событием на семейной кухне, а также днем, когда в деревне совершались особые ритуалы. Пусть Митци, само собой, ни на секунду не верила, что эта стряпня из трав обладает хоть каким-то сверхъестественным действием, но все же…
– «Просвирки ко Дню всех святых», – прочла она вслух, обращаясь к Ричарду и Джуди. – Как сказал Ланс, они сгодятся для хулиганов, которые придут клянчить угощение… «Полуночные яблоки»? По-моему, это верный путь к несварению… Ой, только посмотрите вот на это. Если зажечь две дюжины свечей и бросить через плечо в огонь тысячелистник, то обязательно увидите вашу настоящую и единственную любовь. М-м… ну что же, может быть, особенно если настоящей и единственной любовью должен стать пожарник… Мне кажется, – она погладила обоих серых зверьков по шелковистой шерстке, – это будет весьма забавно…
– Моя мать сошла с ума, – пробормотала Долл часом позже, когда, с марлевой повязкой на лице, помогала Джоэлу, который ставил пациенту сразу несколько пломб. – Она становится настоящей колдуньей.
Неподвижно распростертый в зубоврачебном кресле, пациент невольно вздрогнул.
– Простите, мистер Ноулз, – Долл улыбнулась ему глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Не пройти ли нам в библиотеку? – улыбнулась Митци.
– На кухню, – рявкнула Тарния, цокая каблуками по розовому мраморному полу.
Шагая вслед за ней, Митци старалась не вглядываться в высокие, от пола до потолка, зеркала в рамах розового (как домик Барби) цвета и отводила глаза от недавно вставленного в окно на лестничной площадке огромного витража, изображавшего все семейство Бэкхемов.
– Итак, – эхом раздался голос Тарнии из глубин огромной кухни, где кругом сверкало стекло и хромированная сталь (по-настоящему готовили на этой кухне еще реже, чем у Митци). – Давай поскорее разберемся с делами. Скоро вернется маркиз.
Митци не удержалась от смеха.
– Ой, прости. Я нечаянно. Но, Тарния, ты же помнишь, кто я, да?
Тарния свирепо посмотрела на нее.
– Вот поэтому я и не хочу пускать тебя в дом. Но, как мне кажется, лучше пригласить тебя сюда, чем выносить, как ты, стоя у входа, вопишь о моей личной жизни так, чтобы слышали все кому не лень. Так чего же тебе надо?
– Спасибо. Я не откажусь от чашечки чая. – Митци неловко устроилась на краешке некоего предмета мебели, созданного, возможно, самим Теренсом Конраном. – А я захватила кексики.
– Мне нельзя никаких кексов. Диета Аткинса. Никаких углеводов. – Тарния окинула Митци оценивающим взглядом. – Ты-то, судя по всему, об этом и понятия не имеешь. Размер у тебя, наверно, двенадцатый, не меньше. Да что там, в твоем возрасте так просто распуститься и перестать за собой следить. Нет, извини. Никаких углеводов.
Вот проклятье. Митци постаралась не выдать своего огорчения.
– Ой, да здесь совсем мало углеводов, в них всего мало… И они такие вкусные…
Она выложила оставшиеся «Пудинги, позволяющие убеждать», на пустой, нечасто использующийся стол. От них все еще шел ароматный, пряный, горячий запах. Тарния, чей рацион явно напоминал голодный паек, оторвалась от прозрачного чайника, в котором в тот момент делала чай, и тут же сдалась.
– Да, выглядят они вполне… то есть… ну, попробую одну штучку, пока не вернулся домой маркиз, и…
– Ради бога, прекрати называть его маркизом, – хихикнула Митци. – Боюсь, что я не смогу отнестись к этому серьезно.
Тарния скривила губы, скорчила гневную гримасу и отдернула руку, потянувшуюся уже было к кексикам.
– Сколько раз я должна тебе повторять, Митци, что мы с маркизом поднялись на несколько ступеней выше. Мы не желаем, чтобы нам напоминали…
– Нет-нет, конечно, что ты. – Митци понимала, что только смирением можно добиться своего и уговорить Тарнию попробовать убеждающий пудинг. – Я все время забываю. Извини.
Тарния смягчилась и стала разливать чай из прозрачного чайника в прозрачные чашки, стоявшие на прозрачном же подносе. И нигде – ни малейших признаков молока или сахара. Ну и пусть.
Как же все изменилось с тех давних лет, когда они были девочками, думала Митци. Тогда они с Тарнией жили почти по соседству в муниципальном районе Бат Роуд на окраине Хейзи Хассокса, учились в одном классе в средней школе Уинтербрука и обе мечтали стать секретаршами в звукозаписывающих компаниях и выйти замуж за Скотта Уолкера.
– Итак. – Тарния пристроила свою хрупкую фигурку на одном из вычурных стульев. – Чего тебе надо?
Митци, подвинув кексы поближе к собеседнице и стараясь не показаться слишком настойчивой, рассказала про клуб беби-бумеров.
– Нет и еще раз нет, – фыркнула Тарния, дослушав ее рассказ. – Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Понятно? А теперь можешь идти.
Нет, так уйти она не может. Кексы все еще лежали нетронутыми. Митци собрала все силы и заставила себя отпить глоток чая из прозрачной чашки.
Господи! Не чай, а жидкость для дезинфекции!
– «Эрл Грей», – сообщила Тарния. – Не те дешевые ошметки без фирменного названия, которые продаются в супермаркете.
– Очень вкусный чай. – Митци отважно улыбнулась. – Но почему же ты не разрешаешь людям приходить в зал, на твои луга, и…
– Почему не разрешаю. Вот совсем недавно, этим летом, Мэриголд Сомс-Харли устроила свадьбу своей Белинды, и они поставили несколько палаток на нижнем лугу, а Пуфф-Паджетты всегда проводят в ратуше свои благотворительные вечера, и…
– Но они же не местные! – Митци поставила чашечку. – Они даже не живут в Хейзи Хассоксе.
– Вот именно, не живут. И поэтому они вполне могут воспользоваться всем этим. Они относятся к тем кругам, в которых теперь вращаемся маркиз и я. Это люди нашего класса. Наши приятели.
– Ты хочешь сказать, они не знают, что ты жила в муниципальном районе Бат Роуд, или что твой папаша был водителем автобуса, или что маркиза… в школе обзывали Задавалой Марком, а его папаша так и остался молочником в Уинтербруке, а мамаша работает в магазине «Теско»… или что…
– Вот именно! – глаза Тарнии вспыхнули. – Вот именно! И как раз поэтому я не желаю иметь никакого дела и с тобой! С чего бы это мне, которая вырвалась из вашего болота, окружать себя деревенскими неудачниками, которые будут с удовольствием напоминать мне и моим новым друзьям – не говоря уже о деловых партнерах маркиза – о нашем настоящем происхождении? Зачем мне это надо?
Митци вздохнула. Она знала, что Тарния отреагирует именно так. Как всегда. С тех самых пор, как маркиз – то есть, тьфу, что за ерунда! – Марк точно указал на бланке тотализатора «Литлвудс» все восемь сыгранных вничью матчей (одноименной лотереи тогда еще не существовало), а потом удачно вложил деньги в международные компании, занимающиеся прокатом автомобилей, и Снеппсы отстроили свой безвкусный замок на единственном хорошем земельном участке в этих краях. С тех самых пор, как они обнаружили, что здание ратуши находится на принадлежащей им земле.
Это и был вечный камень преткновения.
Митци пожала плечами.
– Не думаю, что кого-нибудь из этих людей хоть капельку интересует твое прошлое. Даже если кто-то и помнит, кем ты была, они слишком заняты другими делами и думать об этом не станут. Они всего-то и хотят интересно провести остаток жизни, использовать свои умственные способности, быть полезными членами общества. Господи, да они же наши ровесники – разве они заслужили, чтобы их вышвырнули на пенсию и забыли?
– В таком случае, им стоило раньше об этом позаботиться, – рявкнула Тарния, ткнув пальцами в рассыпавшиеся по столу коричневые крошки. – И составить планы на будущее.
– Как это сделала ты?
Крошки секунду повисели на кончике тоненького оранжевого пальчика и упали обратно.
– Вот именно, как я.
Ну-ну, подумала Митци. Тарния не проработала в своей жизни ни одного дня. Она вышла замуж за Задавалу Марка в начале семидесятых, когда забеременела. Они жили с его родителями до тех пор, пока не родился второй малютка Снеппс, – тогда муниципальный совет выделил им отдельный домик. Тарния должна была вот-вот родить Снеппсика номер три, когда Задавале Марку удалось выиграть на тотализаторе, удачно поставив на футбольную команду.
– Как поживают дети? – Митци отодвинула чашку. Все, о кексах можно забыть. Напрасно она с ними возилась.
– Отлично, – коротко ответила Тарния. – Уэйн и Уоррен, само собой, управляют компанией, живут в Суррее. У них своя жизнь, своя семья. Мы их видим нечасто.
– А Лиза-Мэри?
– У нее свой бизнес, в Лондоне. У нее редко находится время к нам заехать.
– Она открыла стриптиз-бары, да?
– Ночные клубы! – прошипела Тарния. – Ночные клубы. Высочайшего класса. Лизе-Мэри пошли на пользу ее занятия, хм, хореографией.
– Как и то, что она вышла замуж за одного из своих клиентов из стран Ближнего Востока.
– Убирайся! – Тарния вцепилась в край стола. – Что бы ты мне сейчас ни сказала, я не передумаю. Ничего тебе не поможет. Ни плаксивые истории о скучных стариках из Хейзи Хассокса, ни угрозы, ни шантаж! Я не желаю, чтобы плебеи пользовались моими землями или ратушей! Поняла?
Да чтоб ты провалилась, злобно подумала Митци. Она чувствовала себя по-настоящему оскорбленной.
– Ладно. Хорошо. Мне следовало догадаться, что ты не прислушаешься ни к каким разумным доводам. Сострадательность никогда не была тебе свойственна, правда? – Она собрала со стола «Пудинги, позволяющие убеждать», разломила один из них пополам и засунула в рот. – М-м – как вкусно… жалко, что тебе совсем нельзя. Нет, не отступай от своих принципов. Я не хочу отвечать за то, что ты поправишься, пусть даже самую чуточку…
Тарния жадным взором поглядела на блестящие коричневые кексики, и тоненькая оранжевая ручка метнулась и впилась флюоресцентными ноготками в хрустящую корочку. Митци затаила дыхание. С головокружительной скоростью Тарния отправила в рот весь кексик целиком и сомкнула пухлые, начиненные коллагеном губки.
Митци затаила дыхание. И что она только сейчас делает? Не может быть, чтобы фокус удался. Она дождалась того момента, когда щеки Тарнии оказались набиты. Сердце Митци стучало. Пора? А надо ли? Да черт с ним, почему бы и нет? Разве она что-то теряет? Даже если все это лишь воздушные замки, но…
– Ну вот. Правда, вкусно? Бери еще – а Задавале Марку об этом знать незачем. Да, бери два, три. Сколько хочешь… – мягко приговаривала Митци. – Да, и мне кажется, что тебе стоит изменить свое мнение по поводу беби-бумеров и разрешить им использовать для своих занятий ратушу и твои луга. Правда?
Глава девятая
Спустя два дня Митци, одетая в уютные джинсы и пушистый фиолетовый джемпер, сидела на диване, подогнув под себя ноги (на которых были того же фиолетового оттенка носки). Она переложила поудобнее телефонную трубку и зажала ее подбородком. Сейчас, когда по стеклам стучал дождь и полуденное небо становилось темным от налетевших грозовых облаков, эта переливавшаяся яркими цветами комната будто окутывала Митци, и она от души радовалась, что идти на работу ей не нужно. Уже не первый раз за последние несколько недель приходило ей на ум, что Трой, Тайлер и попытка банка реорганизоваться в духе современной корпоративной культуры сыграли в ее судьбе весьма благоприятную роль.
– Так вот, – голос Митци отдавался эхом в телефонной трубке. – Что ты скажешь, если я предложу встретиться? У меня, вечером в пятницу, на следующей неделе? Только наша семья, друзья, соседи и, возможно, несколько беби-бумеров.
Она знала, что в обеденные часы Долл будет заниматься делами по дому. Вот уже много лет она вела хозяйство именно так: ей не хотелось включать шумную бытовую технику в те часы, когда спал Брет, но и смириться с грязью и беспорядком она не могла и никогда ничего не пускала на самотек. Было бы здорово, думала Митци, если бы вновь разгоревшиеся чувства заставили дочь умерить свое хозяйственное рвение. Было что-то пугающее в том, насколько Долл была одержима желанием содержать все в чистоте и порядке.
– Отличная мысль, – ответила Долл, – хм, но в нашей семье вечеринки были как-то не приняты, да? То есть, я имею в виду, мы приглашали друзей в гости, но то, о чем ты сейчас говоришь, похоже на настоящий светский прием.
Митци улыбнулась в трубку, представив себе озадаченное лицо Долл. К сожалению, ей тут же представилось и то, как ее дочь сидит в прихожей своего домика возле телефона, окруженная мебелью семидесятых годов. Хотелось бы надеяться, что вновь запылавшая страсть немного отогреет и их дом. В прихожей всегда было холодно, как в погребе.
– Ты что, это вовсе не официальное мероприятие. Все просто придут в гости. Мне нужно кое с чем разобраться перед следующим собранием беби-бумеров в ратуше, а еще я, э-э, ну, я просто собиралась попробовать приготовить парочку новых штучек из бабушкиной книги, и…
– Ты уверена, что стоит это делать? – по голосу Долл можно было предположить, что она нахмурилась. – Я знаю, к чему привели те твои странные пудинги. Папа рассказал мне, как Фло скушала всего одну штучку, а потом ему пришлось от нее почти отбиваться, да и Тарния, похоже, от пудингов в уме повредилась, а то с чего бы она разрешила вам заниматься всякой всячиной в ратуше, и…
– Да, вообще-то… – Митци поспешила перебить ее, не желая думать ни о том, как она воздействовала на Тарнию, ни о том, насколько ужасные последствия ожидают беби-бумеров в случае, если та передумает насчет помещения для клуба. Она поморщилась, чувствуя, как Ричард и Джуди, без всякого предупреждения, полезли к ней на колени, вцепляясь в нее острыми когтями. – Я точно не знаю, что тут произошло. Возможно, пудинги и сыграли какую-то роль, но я в этом сомневаюсь… Как бы то ни было, действие их явно продолжается не вечно. Фло уже снова ничего хорошего о твоем папочке сказать не может.
– Слава богу. А ты точно хочешь все устроить в пятницу? Это же будет Хэллоуин…
– М-м… Я это уже заметила. Но мне попалось несколько чудесных старинных рецептов блюд для Хэллоуина, ни чуточку не подозрительных. Было бы здорово, если бы вы с Бретом смогли заскочить – около восьми?
– Сомневаюсь, что сможет прийти Брет. В субботу утром он должен быть на работе очень рано. Но я с удовольствием на часок-другой зайду – особенно, если ты в качестве развлекательной программы для Лулу пригласишь Шея.
– Не будь такой бессердечной. С тех пор как он сюда приехал, мы видим его только мельком, когда он влетает в дом и вылетает на улицу. Тем не менее через пару минут я пойду к Лав и Лоб и вручу ему приглашение, и будем надеяться, что в пятницу на следующей неделе он не будет работать вечером. График у него еще похуже, чем у Брета. Да, ты слышала, что на чердак к этой сволочи Найэллу уже вселилась его новая подружка?
– Да, Лу мне рассказала. Как я понимаю, она является начальником его отдела, а их отношения продолжались уже давно. Все их друзья, конечно, знали об этом. Бедняжка Лу – мне кажется, сейчас ей нужен именно Шей. – Долл засмеялась. – Слушай, мне надо поторопиться, или я не успею пропылесосить прихожую, потому что скоро опять на работу. Жди меня в гости. Ну, до встречи в пятницу. Пока.
Митци выключила телефонную трубку, отпила еще глоток кофе, подвинула лежавших у нее на коленях Ричарда и Джуди поудобней, а потом набрала номер благотворительного магазина.
– А, привет, Хедли, это Митци. Можно мне Лулу, всего на пару слов? Ой, неужели? Что, в Хейзи Хассоксе? Опять? О господи. Она мне про это ничего не говорила. Она там вместе с Бифф, да? Хорошо – ну да, конечно, если у них будут какие-то проблемы. Да нет, ничего особенно важного. Я просто хотела, чтобы она по пути домой кое-что купила. Нет, никакое не сильнодействующее средство, всего-навсего буханку хлеба – да что там, она, наверно, все равно об этом забудет. Большое спасибо. Всего хорошего…
Телефон тут же зазвонил снова. Она взяла трубку. Освободившееся место мгновенно было занято Ричардом и Джуди, которые перетекали, как ртутные шарики; прищурившись, глядели они на телефон.
– Алло, Митци Блессинг у телефона – а, привет, Ланс. Твой шарф? Точно? Я его не видела. Какого он цвета? А, этот. Тот, который я тебе купила в год, когда… а, да-да, – нет, я его здесь не видела. Может, его прихватила Фло и теперь спит, положив его под подушку… Что? Да у тебя совсем не осталось чувства юмора! Что сделала Дженнифер? Опять? Неужели она уже в том возрасте, когда и там требуется делать подтяжки? Господи… Я? Ничего особенного – просто сижу у камина, организую встречи беби-бумеров и выбираю рецепты для вечеринки на Хэллоуин, вот и все. Да, жизнь у меня просто замечательная. Что? Да, конечно, если я найду шарф, я тебе позвоню – но я готова спорить на деньги, что он у Фло…
Митци со смехом повесила трубку. Допивая кофе, она неторопливо перелистывала кулинарную книгу бабушки Вестворд. Хэллоуин, как оказалось, был важнейшим событием на семейной кухне, а также днем, когда в деревне совершались особые ритуалы. Пусть Митци, само собой, ни на секунду не верила, что эта стряпня из трав обладает хоть каким-то сверхъестественным действием, но все же…
– «Просвирки ко Дню всех святых», – прочла она вслух, обращаясь к Ричарду и Джуди. – Как сказал Ланс, они сгодятся для хулиганов, которые придут клянчить угощение… «Полуночные яблоки»? По-моему, это верный путь к несварению… Ой, только посмотрите вот на это. Если зажечь две дюжины свечей и бросить через плечо в огонь тысячелистник, то обязательно увидите вашу настоящую и единственную любовь. М-м… ну что же, может быть, особенно если настоящей и единственной любовью должен стать пожарник… Мне кажется, – она погладила обоих серых зверьков по шелковистой шерстке, – это будет весьма забавно…
– Моя мать сошла с ума, – пробормотала Долл часом позже, когда, с марлевой повязкой на лице, помогала Джоэлу, который ставил пациенту сразу несколько пломб. – Она становится настоящей колдуньей.
Неподвижно распростертый в зубоврачебном кресле, пациент невольно вздрогнул.
– Простите, мистер Ноулз, – Долл улыбнулась ему глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36