Видела…
– Но сможет… сможет ли Дэйви ждать?
Руки Крэга обхватили ее… она не заметила… и Крэг прошептал, как обычно читая ее мысли:
– Он дождется, жена.
Пиппа напряглась в его объятиях, вспомнив «вторую лучшую», и холодно сказала:
– Нам надо поговорить об этом.
– Я сам собирался, миссис Крэг. Помнишь, когда мы впервые заключили это дурацкое соглашение…
Дурацкое соглашение. Значит, он собирается расторгнуть договор.
– Помню, – сказала она.
– Помнишь условия и как их можно нарушить?
– Да, – снова сказала она.
– Я не давал твердого обещания… Оставил вопрос открытым… но я также сказал, что последнее слово за тобой… – Крэг посмотрел на нее и ждал ответа, но Пиппа молчала.
После долгого ожидания, когда она так и не заговорила, Крэг вздохнул:
– Поскольку я оставил эту лазейку, Пиппа, не стану тратить времени зря. Ты миссис Крэг и останешься ею. Слышишь?
– Слышу, но не верю. Не с «импульсом» и «хаосом в сердце». – Так как он смотрел с недоумением, Пиппа сердито продолжила: – Крэг, разве ты не понял, я слышала. Слышала ваш с Реной разговор ночью на веранде. Крэг?
Но Крэг рассмеялся:
– Ах это! Эти слова, – продолжал он, – относятся к Рене. Что импульс, ее и Дома, сделал с ними обоими. Он внес хаос в сердце.
– Значит, имелся в виду не твой импульс любви к Дэйви?
– Ты с ума сошла.
– И не твой импульс принять меня?
– Пиппа, через минуту я…
– Но я должна знать. Должна знать о Рене. Ты ее любишь.
– Нет, – сказал Крэг.
– Значит, любил.
– Нет, – снова сказал он.
– Ты просил ее руки.
– Некоторым образом. После смерти отца… я возвращался в «Падающую Звезду» и подумал, что тоже хотел бы иметь сына… Ну, ты сама все знаешь. Возможно, мне и в голову бы не пришло делать предложение Рене, если бы она не попросила первой. Гнусно с моей стороны, признаю, но это правда. Ты наверняка увидела сама, что потом получилось с Гленом Бертом.
Пиппа помнила, поэтому не могла отрицать. Она беспомощно спросила:
– Почему, Крэг, почему она так вела себя?
– Потому что убегала. Из-за гордости, которой в Рене больше, чем в любом известном мне человеке, и которая стоит на ее пути.
– Убегала?
– От Домрея. Она любила Дома. С первого мгновения, как его увидела… полагаю, в Англии. Потому что Рена избалована и испорчена до мозга костей… да, Пиппа, испорчена… ей захотелось получить его немедленно или, по крайней мере, купить на деньги отца. Старый Франклин не возражал. Ему нравился Дом. – Крэг вытащил трубку. – А кому нет?
– Продолжай, – шептала Пиппа.
– Поэтому они купили «Вершины» и сделали Дома управляющим. – Крэг набил трубку табаком. – Конец известен. Но Харди не уступал Рене в гордости. Он любил ее так же сильно, как она его, но не мог принять благотворительности и не продавался. Итак…
– Итак, Крэг? Упрямство помешало ему просить того, о чем она мечтала, и когда Рена сама…
– Знаю, – ответил Крэг, – потому что был там. Тогда я не обратил внимания… и не очень задумывался позже. Но в конце концов до меня дошло, что для девушки, которая меня торопила… да, Пиппа, торопила… Я задался вопросом «почему?» и пришел к выводу: потому что на самом деле она не хочет и никогда не хотела замуж за меня. Она только хотела сбежать из «Вершин» подальше от Харди. Потому что Харди сказал неслыханное Реной слово: НЕТ.
– «Нет» чему?
– Папиному имению. Всему, что можно купить за папины деньги.
– Но, Крэг, как ты можешь это утверждать?
– Пиппа, говорю же, я сам слышал. Рену сбросила лошадь. Бантик, как помнится. Это произошло после ее обычной ссоры с Харди о верховой езде. Похоже, эти двое всегда будут помешаны на лошадях. Я ехал вместе с ними. Но именно Харди поднял ее, и именно на Домрея она посмотрела и сказала: «Вот так это и будет, верно?» Он отвернулся и покачал головой. Тогда это мне ничего не сказало, но потом, когда она приклеилась ко мне… потом к Глену Берту, я понял, что она от чего-то убегает. Ох уж эта гордость! – Крэг пожал большими плечами.
– Да, но у Дома она тоже была, – лояльно сказала Пиппа, оправдывая Рену.
– Но Харди отбросил ее, когда приехал за ней. А за это мы должны благодарить старого Франклина. Если бы он не изменил завещание… Правда, я часто думаю, он ведь так обожал Рену, почему же…
– Думаю, – сказала Пиппа, – могу объяснить. Она рассказала о последнем дне в комнате дяди Престона и как она описала Дома – упрямого, гордого и решительного. Как позднее, когда она спросила дядю Престона, чем ему помочь, тот ответил: «Ты уже очень много для меня сделала».
– Значит, старик связал их этим завещанием, – задумался Крэг. – Он знал, что Дом не примет наследство и через тысячу лет, поэтому заготовил бомбу. Хотя, думаю, Пиппа, все это могло продолжаться и продолжаться, если бы не жеребец. Знаешь что, я рад, что так произошло с неукротимым, Бобби и всеми прочими. В конце концов, Бобби не стало хуже, у него полно времени в Минте, так что дикарь, можно сказать, сэкономил Рене и Дому эту тысячу лет, – рассмеялся он.
Пиппа задумчиво проговорила:
– Тебе нравится это число? Рупи и Дэйви снова волнуются по поводу заказа на тысячу свечей.
– В гроссах это выглядит действительно безумно, – шутливо признался Крэг. – Извини, что побеспокоил двух наших бухов.
– Рупи не столько обеспокоен, сколько озадачен. По его словам, ты сказал, что всегда хотел только их.
– Иногда я так думал, Пиппа, – печально сказал Крэг. – Мне казалось, что это только для таких людей, как мои родители, помнишь?
– Их любовь была тысячью свечей, – вспомнила Пиппа. Она ждала продолжения.
– Я знал, что первая свеча загорелась в тот день, в поезде. С тех пор новые загорались одна за другой. Но иногда гасли… – он вздохнул, – ты отталкивала меня.
– Ты сам отворачивался, – горячо возразила Пиппа. – Говорил: «никаких обязанностей»… «ничего не меняет»… «успокойся».
– И каждое слово иссушало, убивало меня. Но что еще я мог, зная…
– Зная что, Крэг?
– Что между нами стоит мальчуган. Я люблю его, Пиппа, но…
– Но ты не прав, – тихо сказала она. – Дэйви совсем ни при чем. О, Крэг, с ума сошел?
Так как смуглый человек считал вслух, крепко прижимая ее к себе, пропуская сотни; ведь ему нужно быстрее досчитать до 999.
– Тысяча, Пиппа. Тысяча свечей. Она поверила. Свет был везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
– Но сможет… сможет ли Дэйви ждать?
Руки Крэга обхватили ее… она не заметила… и Крэг прошептал, как обычно читая ее мысли:
– Он дождется, жена.
Пиппа напряглась в его объятиях, вспомнив «вторую лучшую», и холодно сказала:
– Нам надо поговорить об этом.
– Я сам собирался, миссис Крэг. Помнишь, когда мы впервые заключили это дурацкое соглашение…
Дурацкое соглашение. Значит, он собирается расторгнуть договор.
– Помню, – сказала она.
– Помнишь условия и как их можно нарушить?
– Да, – снова сказала она.
– Я не давал твердого обещания… Оставил вопрос открытым… но я также сказал, что последнее слово за тобой… – Крэг посмотрел на нее и ждал ответа, но Пиппа молчала.
После долгого ожидания, когда она так и не заговорила, Крэг вздохнул:
– Поскольку я оставил эту лазейку, Пиппа, не стану тратить времени зря. Ты миссис Крэг и останешься ею. Слышишь?
– Слышу, но не верю. Не с «импульсом» и «хаосом в сердце». – Так как он смотрел с недоумением, Пиппа сердито продолжила: – Крэг, разве ты не понял, я слышала. Слышала ваш с Реной разговор ночью на веранде. Крэг?
Но Крэг рассмеялся:
– Ах это! Эти слова, – продолжал он, – относятся к Рене. Что импульс, ее и Дома, сделал с ними обоими. Он внес хаос в сердце.
– Значит, имелся в виду не твой импульс любви к Дэйви?
– Ты с ума сошла.
– И не твой импульс принять меня?
– Пиппа, через минуту я…
– Но я должна знать. Должна знать о Рене. Ты ее любишь.
– Нет, – сказал Крэг.
– Значит, любил.
– Нет, – снова сказал он.
– Ты просил ее руки.
– Некоторым образом. После смерти отца… я возвращался в «Падающую Звезду» и подумал, что тоже хотел бы иметь сына… Ну, ты сама все знаешь. Возможно, мне и в голову бы не пришло делать предложение Рене, если бы она не попросила первой. Гнусно с моей стороны, признаю, но это правда. Ты наверняка увидела сама, что потом получилось с Гленом Бертом.
Пиппа помнила, поэтому не могла отрицать. Она беспомощно спросила:
– Почему, Крэг, почему она так вела себя?
– Потому что убегала. Из-за гордости, которой в Рене больше, чем в любом известном мне человеке, и которая стоит на ее пути.
– Убегала?
– От Домрея. Она любила Дома. С первого мгновения, как его увидела… полагаю, в Англии. Потому что Рена избалована и испорчена до мозга костей… да, Пиппа, испорчена… ей захотелось получить его немедленно или, по крайней мере, купить на деньги отца. Старый Франклин не возражал. Ему нравился Дом. – Крэг вытащил трубку. – А кому нет?
– Продолжай, – шептала Пиппа.
– Поэтому они купили «Вершины» и сделали Дома управляющим. – Крэг набил трубку табаком. – Конец известен. Но Харди не уступал Рене в гордости. Он любил ее так же сильно, как она его, но не мог принять благотворительности и не продавался. Итак…
– Итак, Крэг? Упрямство помешало ему просить того, о чем она мечтала, и когда Рена сама…
– Знаю, – ответил Крэг, – потому что был там. Тогда я не обратил внимания… и не очень задумывался позже. Но в конце концов до меня дошло, что для девушки, которая меня торопила… да, Пиппа, торопила… Я задался вопросом «почему?» и пришел к выводу: потому что на самом деле она не хочет и никогда не хотела замуж за меня. Она только хотела сбежать из «Вершин» подальше от Харди. Потому что Харди сказал неслыханное Реной слово: НЕТ.
– «Нет» чему?
– Папиному имению. Всему, что можно купить за папины деньги.
– Но, Крэг, как ты можешь это утверждать?
– Пиппа, говорю же, я сам слышал. Рену сбросила лошадь. Бантик, как помнится. Это произошло после ее обычной ссоры с Харди о верховой езде. Похоже, эти двое всегда будут помешаны на лошадях. Я ехал вместе с ними. Но именно Харди поднял ее, и именно на Домрея она посмотрела и сказала: «Вот так это и будет, верно?» Он отвернулся и покачал головой. Тогда это мне ничего не сказало, но потом, когда она приклеилась ко мне… потом к Глену Берту, я понял, что она от чего-то убегает. Ох уж эта гордость! – Крэг пожал большими плечами.
– Да, но у Дома она тоже была, – лояльно сказала Пиппа, оправдывая Рену.
– Но Харди отбросил ее, когда приехал за ней. А за это мы должны благодарить старого Франклина. Если бы он не изменил завещание… Правда, я часто думаю, он ведь так обожал Рену, почему же…
– Думаю, – сказала Пиппа, – могу объяснить. Она рассказала о последнем дне в комнате дяди Престона и как она описала Дома – упрямого, гордого и решительного. Как позднее, когда она спросила дядю Престона, чем ему помочь, тот ответил: «Ты уже очень много для меня сделала».
– Значит, старик связал их этим завещанием, – задумался Крэг. – Он знал, что Дом не примет наследство и через тысячу лет, поэтому заготовил бомбу. Хотя, думаю, Пиппа, все это могло продолжаться и продолжаться, если бы не жеребец. Знаешь что, я рад, что так произошло с неукротимым, Бобби и всеми прочими. В конце концов, Бобби не стало хуже, у него полно времени в Минте, так что дикарь, можно сказать, сэкономил Рене и Дому эту тысячу лет, – рассмеялся он.
Пиппа задумчиво проговорила:
– Тебе нравится это число? Рупи и Дэйви снова волнуются по поводу заказа на тысячу свечей.
– В гроссах это выглядит действительно безумно, – шутливо признался Крэг. – Извини, что побеспокоил двух наших бухов.
– Рупи не столько обеспокоен, сколько озадачен. По его словам, ты сказал, что всегда хотел только их.
– Иногда я так думал, Пиппа, – печально сказал Крэг. – Мне казалось, что это только для таких людей, как мои родители, помнишь?
– Их любовь была тысячью свечей, – вспомнила Пиппа. Она ждала продолжения.
– Я знал, что первая свеча загорелась в тот день, в поезде. С тех пор новые загорались одна за другой. Но иногда гасли… – он вздохнул, – ты отталкивала меня.
– Ты сам отворачивался, – горячо возразила Пиппа. – Говорил: «никаких обязанностей»… «ничего не меняет»… «успокойся».
– И каждое слово иссушало, убивало меня. Но что еще я мог, зная…
– Зная что, Крэг?
– Что между нами стоит мальчуган. Я люблю его, Пиппа, но…
– Но ты не прав, – тихо сказала она. – Дэйви совсем ни при чем. О, Крэг, с ума сошел?
Так как смуглый человек считал вслух, крепко прижимая ее к себе, пропуская сотни; ведь ему нужно быстрее досчитать до 999.
– Тысяча, Пиппа. Тысяча свечей. Она поверила. Свет был везде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18