Нас в Правительстве
В.Павлова было четверо из республик, т.е. не москвичей. Я не знаю, как чувств
овали себя они, у нас на эту тему разговоров не было. А вот я ежедневно стал
кивался с сопротивлением или кознями московской бюрократии, которая не
могла смириться с тем, что чужак, да еще из Эстонии, вдруг занял столь высо
кий пост, и делала все, чтобы «выжить» меня из своей среды. Противодействи
е московских чиновников проявлялось неявно, косвенно. Выражалось это в з
атягивании рассмотрения и визирования направляемых им для согласовани
я проектов документов, в настороженности при встречах и обмене мнениями
по тем или иным вопросам, отчужденном поведении на совещаниях, где я пред
седательствовал и т.п. Справедливости ради, я должен отметить, что среди м
оих заместителей такое отношение ко мне, как к чужаку, откровенно проявл
ялось только у моего первого заместителя, который, видимо, в свое время ра
ссчитывал на то, что пост Министра после ухода В.Щербакова достанется ем
у. Он сидел в бывшем кабинете Л.Кагановича; может быть, именно это обстояте
льство инспирировало его иллюзии. Позже мне удалось в ходе реорганизаци
и Минтруда заменить его на нового первого заместителя Ц порядочного и т
рудолюбивого В.Колосова. Были исключения в отношении ко мне и у ряда отве
тственных сотрудников аппарата Правительства и администрации Президе
нта, а также среди москвичей-членов Правительства, которые искренне отно
сились ко мне по-дружески. Наверное, в силу их интеллекта и интеллигентно
сти.
Наше пребывание в Москве скрашивал внук Жюльен, а также приезды сына и вс
тречи с близкими друзьями: Сашей Соловьевым, Володей Полянским. Саша Сол
овьев сыграл после путча роль нашего ангела-хранителя. Но обо всем по пор
ядку.
О готовящемся путче я не знал абсолютно ничего, хотя оппозиционное настр
оение к политике М.Горбачева уже никого не удивляло и было очевидным. Сот
рудники Минтруда по долгу службы должны были активно участвовать в подг
отовке документов для администрации М.Горбачева. В первую очередь это бы
л проект экономической реформы, предложения к поездке в Лондон на встреч
у с лидерами G -7, а также проект нового Союзн
ого договора, который должен был быть подписан 20 августа 1991 года. По послед
нему документу мы сообщили ряд своих принципиальных замечаний и, естест
венно, участвовали в подготовке и обсуждении проекта.
В понедельник, 19 августа, в первый день путча, как обычно, утром рано за мной
приехал шофер и сказал, что радио передает какое-то важное заявление. Я по
просил его включить радио. Вскоре начали вновь зачитывать заявление ГКЧ
П, из которого я узнал, что образован Государственный Комитет по Чрезвыч
айным Ситуациям, который из-за болезни М.Горбачева берет на себя полномо
чия высшей власти в стране и руководителем которого является Г.Янаев.
«Вот те да!» Ц подумал я про себя. Ц «Хрен редьки не слаще». М.Горбачев пор
ажал меня своим бескультурьем. Видимо, привычка свободно выражаться, исп
ользуя нетрадиционную лексику, сохранилась у него с тех дней, когда он ра
ботал комбайнером. И никакое МГУ не смогло стереть ее из памяти.
А вот Г.Янаев поразил меня другим феноменом. Я должен был сопровождать бе
льгийского министра труда в Кремль для беседы с ним. Вошли мы в огромный к
абинет. Вице-президент почему-то сидел в конце длинного стола для заседа
ний, а не за своим рабочим столом. Г.Янаев поднялся, поздоровался с нами и п
редложил сесть. Я устроился по левую руку от Вице-президента, а министр Бе
льгии Ц по правую. В ходе беседы я вскоре пришел к выводу, что руки Г.Янаев
а дрожат неспроста. Заметил это, видимо, и бельгиец. Откровенно скажу, мне
было стыдно за свою страну, в которой такой больной человек является вто
рым лицом в государстве.
И вдруг такая новость!
По трассе обычного нашего маршрута в Москве уже стояли танки и бронетра
нспортеры. «Значит, ГКЧП Ц дело нешуточное!» Ц подумал я.
Сразу же после приезда на работу ко мне стали подходить заместители с во
просом, что происходит? Я только пожимал плечами. Попытки что-либо выясни
ть по телефону в КМ успехом не увенчались. Мой управляющий делами с явным
удовольствием снял со стены моего кабинета портрет М.Горбачева. Прибежа
л секретарь парторганизации с предложением провести партсобрание и вы
ступить с заявлением в поддержку ГКЧП. Я ему запретил это делать, сказав, ч
то Министерство Ц государственное учреждение и мы подчиняемся Правит
ельству. Пока же мы никаких указаний от него не получали. Работа в Министе
рстве должна идти в прежнем режиме и по плану.
Уже во второй половине д
ня из аппарата КМ сообщили, что В.Павлов собирает внеочередное заседание
КМ в 18.00.
Когда мы собра
лись в здании КМ в «предбаннике», я подошел к В.Щербакову и спросил его, чт
о происходит и что все это значит. Он крепко ругнулся и сказал, что сам тол
ком ничего не понимает. В.Щербаков не кривил душой. Он говорил правду. Вот
некоторые выдержки из его отчета Верховному Совету СССР, которые подтве
рждают искренность его слов: «Я узнал о происходящем 19.08.91 утром, примерно в
8-15, от председателя Госстроя СССР т. Серова В.М., позвонившего мне на дачу и с
казавшего, что по телевидению передают исключительно важное сообщение
руководства СССР к народу.
Примерно в 8-20 это обращение было вновь повторено и я имел возможность пол
ностью прослушать текст.
Прибыв в здание Кабинета Министров СССР на Пушкинской улице, пытался свя
заться с Премьер-министром СССР т.Павловым В.С., однако сделать это не удал
ось. Мне объяснили, что он болен и не может со мной говорить. Мы с т.т. Величк
о В.М., Сенько Ф.И. собрались в кабинете т.Величко В.М., переговорили с другим
и членами КМ СССР. Никто дополнительной информацией не располагал
< …>Таким образом, не только я, как член КМ, ни
чего не ведал 19 августа утром о ГКЧП, но в таком же положении было все руков
одство КМ, кроме Премьер-министра.»
Далее В.Щербаков пишет о том, что он переговорил с Вице- президентом СССР Г
.Янаевым с просьбой ответить на три вопроса (далее вновь цитирую отчет В.Щ
ербакова):
«1.Имеются ли достоверные доказательства тому, что Президент СССР М.С.Гор
бачев действительно по состоянию здоровья не способен исполнять свои о
бязанности.
2.Что все указы Вице-президента, обращение советского руководства и реше
ния ГКЧП, обнародованные по телевидению, действительно достоверны, их те
кст не искажен и что они полностью согласованы с Лукьяновым А.И.
3.Что ситуация руководством страны всесторонне осмыслена и действитель
но не найдено иных возможностей удержать страну от хаоса и массовых бесп
орядков, кроме как путем введения чрезвычайного положения.
На все три вопроса был дан однозначный утвердительный ответ».
Г.Янаев также сказал, что мотивы принятых ГКЧП решений «не телефонный ра
зговор», а их должен пояснить В.Щербакову В.Павлов «как только оклемаетс
я».
В 12.00 того же дня В. Щербакову удалось по телефону связаться с В.Павловым, ко
торый подтвердил, что из достоверных источников известно, что М.Горбачев
действительно тяжело болен. При этом В.Щербаков отмечает в отчете, что «т
. Павлов действительно находился в ненормальном физическом состоянии, г
оворил с трудом, в необычной манере».
Все попытки В.Щербакова в этот день связаться с А.Лукьяновым,
В.Болдиным и А.Бессмертных не увен
чались успехом.
Наконец, всех собравшихся членов Правительства пригласили в пройти за
л заседаний. Все расселись. Помню, что слева от меня сидел О.Сосковец, а спр
ава, кажется, В.Геращенко. Вошел В.Павлов и открыл заседание. Им на обсужде
ние был поставлен вопрос об отношении КМ к происходившим событиям, к ГКЧ
П. Каждый из членов Правительства должен был выразить свое отношение к Г
КЧП, к проекту нового Союзного договора, готового к подписанию на следую
щий день.
Об этом историческом заседании КМ написано многое. Первая, с позволени
я сказать, тенденциозная «стенограмма» появилась сначала в «
Известиях », а затем в « Ко
мсомольской правде », подготовленная Н.Воронцовым. Им, на
пример, была приписана Хаджиеву целая речь, хотя его вовсе не было на этом
заседании. Затем появилась т.н. стенограмма, написанная М.Вышинским (заме
стителем Министра юстиции), присутствовавшем также на заседании КМ 19 авг
уста 1991 года. Этот вариант «стенограммы» хотя и неполно, но все-таки прибли
зительно отражает содержание выступлений и атмосферу этого заседания.
Я не буду воспроизводить здесь этот документ. Отмечу лишь некоторые наиб
олее существенные моменты состоявшегося заседания КМ, как я их помню и п
онимаю сегодня.
Во-первых, среди выступавших были и такие, которые безусловно поддержи
вали ГКЧП. Но в основном говорили о наболевших проблемах, о критическом с
остоянии экономики страны.
Во-вторых, я решил не выступать вообще (во всяком случае по своей инициат
иве), ибо совершенно не понимал цели, которую преследовал ГКЧП. Если он выс
тупил от имени М.Горбачева, то зачем нужно было вводить чрезвычайное пол
ожение? Если он выступил против М.Горбачева, то к чему все эти ссылки на ег
о болезнь? И зачем прибегать в стране к войскам, вводить чрезвычайное пол
ожение? Можно было спокойно изложить свою позитивную программу, критиче
ски оценив ошибки М.Горбачева и поведение Б.Ельцина. Народ их понял бы и ни
кто, кроме самых отчаянных радикалов-«демократов», не вышел бы на улицы М
осквы, да и вряд ли они на это были способны. Я несколько раз сдерживал ряд
ом сидящего О.Сосковца, который все время рвался на трибуну (Любопытно, ка
к сложилась бы его карьера, если бы он все-таки выступил в поддержку ГКЧП?
Вряд ли Б.Ельцин вознес бы его так высоко. А вообще мне сейчас жаль, что я сд
ерживал на заседании КМ этого карьериста).
Меня все время не покидало такое чувство, что эта затея попахивает аван
тюрой. Это почти интуитивное чувство подкреплялось словами В.Щербакова
о том, что он ничего толком не знал о происходящем, хотя он был хорошо осве
домленным человеком в руководстве Правительства. Было совершенно непо
нятно и поведение В.Павлова на этом заседании. Он явно нервничал, что свид
етельствовало об его неуверенности в своем поведении. Человек он был умн
ый, решительный, смелый, а тут как будто его подменили.
В последующем появилось много воспоминаний о поведении М.Горбачева в т
.н. Фороском «заточении», а также в последующие месяцы, пока он не снял с се
бя полномочия Президента уже несуществовавшего СССР. Эти воспоминания
весьма противоречивы. Однако на основе анализа всех известных мне публи
каций я пришел к выводу, что ГКЧП было его бездарным изобретением, нацеле
нным на устранение с политической арены Б.Ельцина и его команды. Его пове
дение было лицемерным и лживым так же, как и во время Беловежских событий.
Ему КГБ ежечасно докладывало о том, что происходит в Беловежской пуще, и о
н имел достаточно сил и правовых оснований для ареста трех лидеров, подп
исавших смертный приговор СССР. Но этого он не сделал. И не потому, что боя
лся, а потому, что был связан по рукам и ногам обязательствами перед США. Р
ано или поздно, возможно, лет через 100 правда наконец-то станет известной.
Вот как комментировал В.Павлов этот «путч»: « "Мы, члены ГКЧП, не го
товили переворота. У нас, поверьте, хватило бы ума и возможностей арестов
ать все российское руководство еще далеко от Москвы, в аэропорту, на даче,
на дороге. Возможностей было сколько угодно. Даже в здании Верховного Со
вета РСФСР могли, если бы ставили такую цель. Дело в том, что 19 августа стало
окончательно ясно мне, думаю, и многим другим членам ГКЧП - кому раньше, ко
му позже, - что Горбачев решил использовать нашу преданность делу и своей
стране, народу, чтобы расправиться нашими руками с Ельциным, подталкивая
нас на кровопролитие. Затем, как Президенту СССР, расправиться с виновни
ками этого кровопролития, то есть с нами. В итоге - страна в развале, раздел
и беспредел, он на троне, а все, кто мог бы оказать сопротивление, на том све
те или в тюрьме.
Ельцин, я уверен, знал этот сценарий и гото
вил свой выход из-за занавеса. Он тоже решил использовать нас, откорректи
ровав сценарий Горбачева. Он решил нашими руками убрать Горбачева и зате
м, также организовав кровопролитие, ликвидировать нас. Альянс с Грачевым
и другими силами в армии, МВД и КГБ, налаженный заранее, обеспечивал ему в
ремя для принятия решений и для маневра. Ему никогда не поздно было уступ
ить, сославшись на неосведомленность. Горбачев же потерял чувство меры и
времени, опять испугался и отложил разрешение конфронтации с Ельциным,
сдав свою последнюю команду. Он не понял даже, что, предав Лукьянова, Крючк
ова, Язова, Пуго, потерял не только людей, но и армию, службу безопасности и
депутатский корпус. Опоры в народе не было давно. Понял он это в самолете,
при возвращении в Москву, а окончательно - на трибуне Верховного Совета Р
СФСР. Там стоял уже политический труп" ( В.И. Болдин "Крушение пьедес
тала". М., 1995 ) .
На заседании 19 а
вгуста 1991 года КМ В.Павлов сделал сенсационное заявление, напоминавшее св
одки с полей сражения. Он сказал, что какие-то экстремисты, имеющие на воор
ужении даже «Стингеры», концентрируются вокруг ключевых объектов в сто
лице. И что у него имеется достоверная информация о четырех списках лиц, п
одлежащих репрессиям. В первом списке Ц высшее руководство страны, подл
ежащее немедленной ликвидации со всеми членами семьи. А в списке № 4 числи
мся мы, министры-члены данного Правительства, которые должны быть аресто
ваны.
Что же касается са
мого ГКЧП и «путча», то все это напоминало какой-то плохо разыгранный спе
ктакль по скверному сценарию. Сегодня многие обвиняют в развале СССР «пу
тчистов». Это сущая ерунда. Достаточно ответить на один элементарный воп
рос Ц кто мешал М.Горбачеву и Б.Ельцину сохранить СССР уже после «
подавления» путча? Ответ на него может быть только один: этому меш
али те силы, которые на протяжении сорока послевоенных лет вели «холодну
ю» войну против СССР. Весьма примечательно в этом смысле
откровенное признание Госсекретаря США Д. Б
ейкер а : « Мы истратили трилл
ионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в "холодной войне" проти
в СССР » ( О.А. Платонов "Госуд
арственная измена" М., Алгоритм, 2006 ). Газета "Нью-Йорк Т
аймс" , комментируя подоплеку «путча», писала :
« В это й операции ЦРУ исполь
зовало все доступные ему средства - психологическую войну, саботаж, экон
омическую войну, стратегический обман, контрразведку, кибернетическую
войну. Эта операция нанесла ущерб экономике страны и дестабилизировала
Советский Союз. То был полный успех". А т.н. «путчисты» попа
лись на удочку, стремясь добиться благородной цели Ц сохранить СССР. Но
на деле оказалось, что «путч» послужил лишь предлогом
для разрушения общесоюзных структур управления.
На следующий день, 20 августа я провел заседание Коллегии Минтруда с учас
тием представителей 9 республик.
В среду, т.е. 21 августа, после обеда, ближе к вечеру в кабинет заходит Ю.Крап
ивин и распахивает окно, выходящее на ул. Куйбышева. Я выглянул и ужаснулс
я. По улице рекой текла толпа орущих людей, которые чем попало били стекла
. Было такое впечатление, что все они пьяны. Я тут же отдал приказ о немедле
нной эвакуации всех сотрудников Министерства. Через минут десять Ю.Крап
ивин доложил, что кроме охраны, первого заместителя В.Колосова, моего шоф
ера и нас двоих в доме никого больше не осталось. Наше Министерство было н
е на пути толпы и оно не подверглось, к счастью, нападению. Видимо, была дан
а команда сокрушать все, что принадлежало ЦК КПСС. Ю.Крапивин посоветова
л мне отправиться домой, пока соседняя улица, ведущая к метро, еще была сво
бодна. Я послушался его совета, так как в Министерстве делать было уже неч
его. Б.Ельцин, ставший хозяином положения, издал Указ, в котором возложил
исполнение обязанностей министров Союзного правительства на их первых
заместителей. Мой шофер знал в центре Москвы все проезды и мы вскоре мчал
ись домой на дачу, хотя пришлось изменить маршрут, не доезжая до здания СЭ
В.
Я приехал на дачу около 7 вечера и моя жена обрадованно спросила, что же т
акое могло стрястись, что впервые за несколько месяцев в рабочий день я п
риехал домой вовремя. Я ей рассказал о событиях этого дня, и мы пошли смотр
еть телевизор, по которому шел репортаж о происходившем в центре Москвы.
Об этих событиях написано немало, снято несколько документальных фильм
ов, и нет никакой необходимости их пересказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
В.Павлова было четверо из республик, т.е. не москвичей. Я не знаю, как чувств
овали себя они, у нас на эту тему разговоров не было. А вот я ежедневно стал
кивался с сопротивлением или кознями московской бюрократии, которая не
могла смириться с тем, что чужак, да еще из Эстонии, вдруг занял столь высо
кий пост, и делала все, чтобы «выжить» меня из своей среды. Противодействи
е московских чиновников проявлялось неявно, косвенно. Выражалось это в з
атягивании рассмотрения и визирования направляемых им для согласовани
я проектов документов, в настороженности при встречах и обмене мнениями
по тем или иным вопросам, отчужденном поведении на совещаниях, где я пред
седательствовал и т.п. Справедливости ради, я должен отметить, что среди м
оих заместителей такое отношение ко мне, как к чужаку, откровенно проявл
ялось только у моего первого заместителя, который, видимо, в свое время ра
ссчитывал на то, что пост Министра после ухода В.Щербакова достанется ем
у. Он сидел в бывшем кабинете Л.Кагановича; может быть, именно это обстояте
льство инспирировало его иллюзии. Позже мне удалось в ходе реорганизаци
и Минтруда заменить его на нового первого заместителя Ц порядочного и т
рудолюбивого В.Колосова. Были исключения в отношении ко мне и у ряда отве
тственных сотрудников аппарата Правительства и администрации Президе
нта, а также среди москвичей-членов Правительства, которые искренне отно
сились ко мне по-дружески. Наверное, в силу их интеллекта и интеллигентно
сти.
Наше пребывание в Москве скрашивал внук Жюльен, а также приезды сына и вс
тречи с близкими друзьями: Сашей Соловьевым, Володей Полянским. Саша Сол
овьев сыграл после путча роль нашего ангела-хранителя. Но обо всем по пор
ядку.
О готовящемся путче я не знал абсолютно ничего, хотя оппозиционное настр
оение к политике М.Горбачева уже никого не удивляло и было очевидным. Сот
рудники Минтруда по долгу службы должны были активно участвовать в подг
отовке документов для администрации М.Горбачева. В первую очередь это бы
л проект экономической реформы, предложения к поездке в Лондон на встреч
у с лидерами G -7, а также проект нового Союзн
ого договора, который должен был быть подписан 20 августа 1991 года. По послед
нему документу мы сообщили ряд своих принципиальных замечаний и, естест
венно, участвовали в подготовке и обсуждении проекта.
В понедельник, 19 августа, в первый день путча, как обычно, утром рано за мной
приехал шофер и сказал, что радио передает какое-то важное заявление. Я по
просил его включить радио. Вскоре начали вновь зачитывать заявление ГКЧ
П, из которого я узнал, что образован Государственный Комитет по Чрезвыч
айным Ситуациям, который из-за болезни М.Горбачева берет на себя полномо
чия высшей власти в стране и руководителем которого является Г.Янаев.
«Вот те да!» Ц подумал я про себя. Ц «Хрен редьки не слаще». М.Горбачев пор
ажал меня своим бескультурьем. Видимо, привычка свободно выражаться, исп
ользуя нетрадиционную лексику, сохранилась у него с тех дней, когда он ра
ботал комбайнером. И никакое МГУ не смогло стереть ее из памяти.
А вот Г.Янаев поразил меня другим феноменом. Я должен был сопровождать бе
льгийского министра труда в Кремль для беседы с ним. Вошли мы в огромный к
абинет. Вице-президент почему-то сидел в конце длинного стола для заседа
ний, а не за своим рабочим столом. Г.Янаев поднялся, поздоровался с нами и п
редложил сесть. Я устроился по левую руку от Вице-президента, а министр Бе
льгии Ц по правую. В ходе беседы я вскоре пришел к выводу, что руки Г.Янаев
а дрожат неспроста. Заметил это, видимо, и бельгиец. Откровенно скажу, мне
было стыдно за свою страну, в которой такой больной человек является вто
рым лицом в государстве.
И вдруг такая новость!
По трассе обычного нашего маршрута в Москве уже стояли танки и бронетра
нспортеры. «Значит, ГКЧП Ц дело нешуточное!» Ц подумал я.
Сразу же после приезда на работу ко мне стали подходить заместители с во
просом, что происходит? Я только пожимал плечами. Попытки что-либо выясни
ть по телефону в КМ успехом не увенчались. Мой управляющий делами с явным
удовольствием снял со стены моего кабинета портрет М.Горбачева. Прибежа
л секретарь парторганизации с предложением провести партсобрание и вы
ступить с заявлением в поддержку ГКЧП. Я ему запретил это делать, сказав, ч
то Министерство Ц государственное учреждение и мы подчиняемся Правит
ельству. Пока же мы никаких указаний от него не получали. Работа в Министе
рстве должна идти в прежнем режиме и по плану.
Уже во второй половине д
ня из аппарата КМ сообщили, что В.Павлов собирает внеочередное заседание
КМ в 18.00.
Когда мы собра
лись в здании КМ в «предбаннике», я подошел к В.Щербакову и спросил его, чт
о происходит и что все это значит. Он крепко ругнулся и сказал, что сам тол
ком ничего не понимает. В.Щербаков не кривил душой. Он говорил правду. Вот
некоторые выдержки из его отчета Верховному Совету СССР, которые подтве
рждают искренность его слов: «Я узнал о происходящем 19.08.91 утром, примерно в
8-15, от председателя Госстроя СССР т. Серова В.М., позвонившего мне на дачу и с
казавшего, что по телевидению передают исключительно важное сообщение
руководства СССР к народу.
Примерно в 8-20 это обращение было вновь повторено и я имел возможность пол
ностью прослушать текст.
Прибыв в здание Кабинета Министров СССР на Пушкинской улице, пытался свя
заться с Премьер-министром СССР т.Павловым В.С., однако сделать это не удал
ось. Мне объяснили, что он болен и не может со мной говорить. Мы с т.т. Величк
о В.М., Сенько Ф.И. собрались в кабинете т.Величко В.М., переговорили с другим
и членами КМ СССР. Никто дополнительной информацией не располагал
< …>Таким образом, не только я, как член КМ, ни
чего не ведал 19 августа утром о ГКЧП, но в таком же положении было все руков
одство КМ, кроме Премьер-министра.»
Далее В.Щербаков пишет о том, что он переговорил с Вице- президентом СССР Г
.Янаевым с просьбой ответить на три вопроса (далее вновь цитирую отчет В.Щ
ербакова):
«1.Имеются ли достоверные доказательства тому, что Президент СССР М.С.Гор
бачев действительно по состоянию здоровья не способен исполнять свои о
бязанности.
2.Что все указы Вице-президента, обращение советского руководства и реше
ния ГКЧП, обнародованные по телевидению, действительно достоверны, их те
кст не искажен и что они полностью согласованы с Лукьяновым А.И.
3.Что ситуация руководством страны всесторонне осмыслена и действитель
но не найдено иных возможностей удержать страну от хаоса и массовых бесп
орядков, кроме как путем введения чрезвычайного положения.
На все три вопроса был дан однозначный утвердительный ответ».
Г.Янаев также сказал, что мотивы принятых ГКЧП решений «не телефонный ра
зговор», а их должен пояснить В.Щербакову В.Павлов «как только оклемаетс
я».
В 12.00 того же дня В. Щербакову удалось по телефону связаться с В.Павловым, ко
торый подтвердил, что из достоверных источников известно, что М.Горбачев
действительно тяжело болен. При этом В.Щербаков отмечает в отчете, что «т
. Павлов действительно находился в ненормальном физическом состоянии, г
оворил с трудом, в необычной манере».
Все попытки В.Щербакова в этот день связаться с А.Лукьяновым,
В.Болдиным и А.Бессмертных не увен
чались успехом.
Наконец, всех собравшихся членов Правительства пригласили в пройти за
л заседаний. Все расселись. Помню, что слева от меня сидел О.Сосковец, а спр
ава, кажется, В.Геращенко. Вошел В.Павлов и открыл заседание. Им на обсужде
ние был поставлен вопрос об отношении КМ к происходившим событиям, к ГКЧ
П. Каждый из членов Правительства должен был выразить свое отношение к Г
КЧП, к проекту нового Союзного договора, готового к подписанию на следую
щий день.
Об этом историческом заседании КМ написано многое. Первая, с позволени
я сказать, тенденциозная «стенограмма» появилась сначала в «
Известиях », а затем в « Ко
мсомольской правде », подготовленная Н.Воронцовым. Им, на
пример, была приписана Хаджиеву целая речь, хотя его вовсе не было на этом
заседании. Затем появилась т.н. стенограмма, написанная М.Вышинским (заме
стителем Министра юстиции), присутствовавшем также на заседании КМ 19 авг
уста 1991 года. Этот вариант «стенограммы» хотя и неполно, но все-таки прибли
зительно отражает содержание выступлений и атмосферу этого заседания.
Я не буду воспроизводить здесь этот документ. Отмечу лишь некоторые наиб
олее существенные моменты состоявшегося заседания КМ, как я их помню и п
онимаю сегодня.
Во-первых, среди выступавших были и такие, которые безусловно поддержи
вали ГКЧП. Но в основном говорили о наболевших проблемах, о критическом с
остоянии экономики страны.
Во-вторых, я решил не выступать вообще (во всяком случае по своей инициат
иве), ибо совершенно не понимал цели, которую преследовал ГКЧП. Если он выс
тупил от имени М.Горбачева, то зачем нужно было вводить чрезвычайное пол
ожение? Если он выступил против М.Горбачева, то к чему все эти ссылки на ег
о болезнь? И зачем прибегать в стране к войскам, вводить чрезвычайное пол
ожение? Можно было спокойно изложить свою позитивную программу, критиче
ски оценив ошибки М.Горбачева и поведение Б.Ельцина. Народ их понял бы и ни
кто, кроме самых отчаянных радикалов-«демократов», не вышел бы на улицы М
осквы, да и вряд ли они на это были способны. Я несколько раз сдерживал ряд
ом сидящего О.Сосковца, который все время рвался на трибуну (Любопытно, ка
к сложилась бы его карьера, если бы он все-таки выступил в поддержку ГКЧП?
Вряд ли Б.Ельцин вознес бы его так высоко. А вообще мне сейчас жаль, что я сд
ерживал на заседании КМ этого карьериста).
Меня все время не покидало такое чувство, что эта затея попахивает аван
тюрой. Это почти интуитивное чувство подкреплялось словами В.Щербакова
о том, что он ничего толком не знал о происходящем, хотя он был хорошо осве
домленным человеком в руководстве Правительства. Было совершенно непо
нятно и поведение В.Павлова на этом заседании. Он явно нервничал, что свид
етельствовало об его неуверенности в своем поведении. Человек он был умн
ый, решительный, смелый, а тут как будто его подменили.
В последующем появилось много воспоминаний о поведении М.Горбачева в т
.н. Фороском «заточении», а также в последующие месяцы, пока он не снял с се
бя полномочия Президента уже несуществовавшего СССР. Эти воспоминания
весьма противоречивы. Однако на основе анализа всех известных мне публи
каций я пришел к выводу, что ГКЧП было его бездарным изобретением, нацеле
нным на устранение с политической арены Б.Ельцина и его команды. Его пове
дение было лицемерным и лживым так же, как и во время Беловежских событий.
Ему КГБ ежечасно докладывало о том, что происходит в Беловежской пуще, и о
н имел достаточно сил и правовых оснований для ареста трех лидеров, подп
исавших смертный приговор СССР. Но этого он не сделал. И не потому, что боя
лся, а потому, что был связан по рукам и ногам обязательствами перед США. Р
ано или поздно, возможно, лет через 100 правда наконец-то станет известной.
Вот как комментировал В.Павлов этот «путч»: « "Мы, члены ГКЧП, не го
товили переворота. У нас, поверьте, хватило бы ума и возможностей арестов
ать все российское руководство еще далеко от Москвы, в аэропорту, на даче,
на дороге. Возможностей было сколько угодно. Даже в здании Верховного Со
вета РСФСР могли, если бы ставили такую цель. Дело в том, что 19 августа стало
окончательно ясно мне, думаю, и многим другим членам ГКЧП - кому раньше, ко
му позже, - что Горбачев решил использовать нашу преданность делу и своей
стране, народу, чтобы расправиться нашими руками с Ельциным, подталкивая
нас на кровопролитие. Затем, как Президенту СССР, расправиться с виновни
ками этого кровопролития, то есть с нами. В итоге - страна в развале, раздел
и беспредел, он на троне, а все, кто мог бы оказать сопротивление, на том све
те или в тюрьме.
Ельцин, я уверен, знал этот сценарий и гото
вил свой выход из-за занавеса. Он тоже решил использовать нас, откорректи
ровав сценарий Горбачева. Он решил нашими руками убрать Горбачева и зате
м, также организовав кровопролитие, ликвидировать нас. Альянс с Грачевым
и другими силами в армии, МВД и КГБ, налаженный заранее, обеспечивал ему в
ремя для принятия решений и для маневра. Ему никогда не поздно было уступ
ить, сославшись на неосведомленность. Горбачев же потерял чувство меры и
времени, опять испугался и отложил разрешение конфронтации с Ельциным,
сдав свою последнюю команду. Он не понял даже, что, предав Лукьянова, Крючк
ова, Язова, Пуго, потерял не только людей, но и армию, службу безопасности и
депутатский корпус. Опоры в народе не было давно. Понял он это в самолете,
при возвращении в Москву, а окончательно - на трибуне Верховного Совета Р
СФСР. Там стоял уже политический труп" ( В.И. Болдин "Крушение пьедес
тала". М., 1995 ) .
На заседании 19 а
вгуста 1991 года КМ В.Павлов сделал сенсационное заявление, напоминавшее св
одки с полей сражения. Он сказал, что какие-то экстремисты, имеющие на воор
ужении даже «Стингеры», концентрируются вокруг ключевых объектов в сто
лице. И что у него имеется достоверная информация о четырех списках лиц, п
одлежащих репрессиям. В первом списке Ц высшее руководство страны, подл
ежащее немедленной ликвидации со всеми членами семьи. А в списке № 4 числи
мся мы, министры-члены данного Правительства, которые должны быть аресто
ваны.
Что же касается са
мого ГКЧП и «путча», то все это напоминало какой-то плохо разыгранный спе
ктакль по скверному сценарию. Сегодня многие обвиняют в развале СССР «пу
тчистов». Это сущая ерунда. Достаточно ответить на один элементарный воп
рос Ц кто мешал М.Горбачеву и Б.Ельцину сохранить СССР уже после «
подавления» путча? Ответ на него может быть только один: этому меш
али те силы, которые на протяжении сорока послевоенных лет вели «холодну
ю» войну против СССР. Весьма примечательно в этом смысле
откровенное признание Госсекретаря США Д. Б
ейкер а : « Мы истратили трилл
ионы долларов за сорок лет, чтобы оформить победу в "холодной войне" проти
в СССР » ( О.А. Платонов "Госуд
арственная измена" М., Алгоритм, 2006 ). Газета "Нью-Йорк Т
аймс" , комментируя подоплеку «путча», писала :
« В это й операции ЦРУ исполь
зовало все доступные ему средства - психологическую войну, саботаж, экон
омическую войну, стратегический обман, контрразведку, кибернетическую
войну. Эта операция нанесла ущерб экономике страны и дестабилизировала
Советский Союз. То был полный успех". А т.н. «путчисты» попа
лись на удочку, стремясь добиться благородной цели Ц сохранить СССР. Но
на деле оказалось, что «путч» послужил лишь предлогом
для разрушения общесоюзных структур управления.
На следующий день, 20 августа я провел заседание Коллегии Минтруда с учас
тием представителей 9 республик.
В среду, т.е. 21 августа, после обеда, ближе к вечеру в кабинет заходит Ю.Крап
ивин и распахивает окно, выходящее на ул. Куйбышева. Я выглянул и ужаснулс
я. По улице рекой текла толпа орущих людей, которые чем попало били стекла
. Было такое впечатление, что все они пьяны. Я тут же отдал приказ о немедле
нной эвакуации всех сотрудников Министерства. Через минут десять Ю.Крап
ивин доложил, что кроме охраны, первого заместителя В.Колосова, моего шоф
ера и нас двоих в доме никого больше не осталось. Наше Министерство было н
е на пути толпы и оно не подверглось, к счастью, нападению. Видимо, была дан
а команда сокрушать все, что принадлежало ЦК КПСС. Ю.Крапивин посоветова
л мне отправиться домой, пока соседняя улица, ведущая к метро, еще была сво
бодна. Я послушался его совета, так как в Министерстве делать было уже неч
его. Б.Ельцин, ставший хозяином положения, издал Указ, в котором возложил
исполнение обязанностей министров Союзного правительства на их первых
заместителей. Мой шофер знал в центре Москвы все проезды и мы вскоре мчал
ись домой на дачу, хотя пришлось изменить маршрут, не доезжая до здания СЭ
В.
Я приехал на дачу около 7 вечера и моя жена обрадованно спросила, что же т
акое могло стрястись, что впервые за несколько месяцев в рабочий день я п
риехал домой вовремя. Я ей рассказал о событиях этого дня, и мы пошли смотр
еть телевизор, по которому шел репортаж о происходившем в центре Москвы.
Об этих событиях написано немало, снято несколько документальных фильм
ов, и нет никакой необходимости их пересказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20