- Ты даже не представляешь, насколько близок к истине,
Шедоуспан.
В тускло-серой тьме их никто не слышал, и никто не подслушивал
других. Хитрость этого места в том и состояла, чтобы тебя не подслушивали.
А была она в том, чтобы говорить тише любого другого. Скверная таверна с
плохой репутацией в дурном районе никчемного города под названием
"Распутный Единорог" была на редкость тихим местом.
- Зови меня просто Ганс и оставь свой отеческий тон, - сказал смуглый
молодой человек. - Мне не нужен отец. У меня он был, и с меня довольно.
Потом был Каджет-Клятвенник. Каджет рассказал мне все, что я... все, что
знал.
Второй человек слушал, выражение "отеческий тон" обычно означало
"покровительственный" и будоражило этого жестокого молодого по характеру
юношу по имени Шедоуспан. Он аж весь напрягся. Другой не улыбался. Как
сказать ему, сколько таких Гансов он уже знавал в течение долгих лет?
- Послушай. Помнишь, однажды ночью я убил двоих, - Ганс не понизил
голос, делая это признание, он и так говорил тихо. Словно и тон его был
сумеречным.
- Не людей, Ганс. Голубых дьяволов. Бандитов Джабала. Они не люди.
- Они были людьми, Темпус. Все они были людьми. Равно как я и даже
Кадакитис, Принц-губернатор.
- Китти.
- Я так его не зову, - сурово сказал Ганс. Затем добавил: - Вот в
тебе-то я не уверен, Темпус. Ты человек?
- Я человек, - сказал Темпус со вздохом, который, казалось, донесся
из глубины десятилетий. - Сегодня вечером я просил, чтобы ты называл меня
Тейлз. Продолжай, Ганс. Ты убил двоих, помогая мне. Кстати, ты
действительно мне помогал? Или в тот вечер ты вертелся вокруг моей лошади
в надежде добыть кое-что для себя?
- Я редко пользуюсь наркотиками и употребляю мало алкоголя.
- Я не о том спрашиваю, - сказал Темпус, не утруждая себя
опровержением.
Темные глаза глянули прямо в глаза Темпуса, что произвело на него
сильное впечатление.
- Да. Именно поэтому я был там, Т-Тейлз. А почему не Тейлиз?
- Раз все сейчас заполнено богами, почему бы не Тейлз? Спасибо, Ганс.
Я ценю твою честность. Мы можем...
- Честность? - Мимо их маленького круглого столика проходил человек,
когда-то хорошо сложенный, теперь же его живот нависал над широким поясом
и выпирал далеко вперед. - Мне что-то послышалось о честности Ганса?
Г_а_н_с_а_? - Его смех был одновременно натянутым и искренним.
Худой юноша по имени Шедоуспан повернул голову.
- Не хочешь ли, чтобы я продырявил тебе живот и выпустил из него пар,
Эбохорр?
- Или, может, ты хочешь заработать еще один фонарь, Эбохорр? -
спросил сосед Ганса по столику.
Эбохорр поспешно удалился куда-то, бормоча что-то себе под нос.
Худые, быстрые руки Ганса по-прежнему лежали на столе.
- Ты с ним знаком, Тейлз?
- Нет.
- Ты слышал, как я назвал его по имени и сразу повторил его за мной.
- Да.
- Ты шустрый, Тейлз. Слишком... быстро реагируешь, - Ганс ударил по
крышке стола. - В последнее время я встречаю слишком большое количество
шустрых людей. Острых, как...
- Лезвие ножа, - сказал Темпус, завершая сожаление о слишком-слишком
шустрых молодых людях. - Ты сказал, что ждал, когда я выйду из дома
свиданий, Ганс, потому что знал, что я несу кое-что ценное. И что бандиты
Джабала напали... на меня... и ты прикончил двоих.
- Да, я говорил об этом, - Ганс сделал вид, что по-настоящему
заинтересовался своей кружкой коричнево-оранжевого цвета из Сэрапринза. -
Скольких убил ты, Тейлз?
- О, боже. Не спрашивай.
- Многих?
- Да, многих.
- Но на тебе нет шрамов.
Темпус выглядел обиженным.
- На мне нет шрамов, - сказал он, как бы обращаясь к своим крупным
рукам, лежавшим на столе. Бронзового цвета, они выглядели более честными,
чем руки Шедоуспана. Вдруг какая-то мысль его осенила, он глянул вверх, на
лице одновременно отразились откровенность и недоверие. - Ганс? В этот
вечер ты спас мне жизнь. Я спас твою, но начать надо с того, что все-таки
они охотились за мной. Ганс? Скольких человек ты убил?
Тот смотрел в сторону. Волосы цвета воронова крыла, нос как у
молодого сокола. Профиль точеный, будто высеченный вручную точнее, чем
очерчивает его лезвие брадобрея, состоящий весь из твердейших минералов.
Пара глаз цвета оникса, таких же твердых, как и сам камень. Он редко
отводил глаза и Темпус это знал. Он работал вне дворца и имел доступ к
конфиденциальным сообщениям, одно из которых не дошло даже до
Принца-губернатора. И не дойдет, потому что не существует больше. Темпус
уже имел дело с этим заложником Подветренной и ее теней. И находился он
здесь, в этой тускло освещенной таверне, где собралось человеческое
отребье, чтобы вновь встретиться с ним.
Глядя в сторону, Ганс сказал:
- Ты не должен никому говорить.
Темпус знал, что ему ответить:
- Ты обижаешь меня.
Кивок Ганса был так же неприметен, как тонкое лезвие одного из его
ножей (сколько их у него на бедре - пять? Или носил еще и шестой? Темпус в
этом сомневался - не выдержал бы ремень).
Наконец Ганс ответил:
- Д_в_о_и_х_.
Только _э_т_и_х _д_в_о_и_х_. Темпус кивнул головой, вздохнул, сильно
подался назад, так, чтобы только не опрокинуть скамью. Черт побери. Кто бы
мог подумать? Слава, которой он пользовался, этот смуглый, мрачный, жуткий
(для других, но не для человека, который сейчас называл себя Темпусом)
юноша из трущоб, бесспорно, давала ему право полагать, что он поднялся
очень высоко в иерархии воров. Темпус знал, что в драках он ранил одного
или двух человек и не отрицал этого. Теперь Шедоуспан сказал, что он
н_и_к_о_г_д_а _р_а_н_ь_ш_е _н_е _у_б_и_в_а_л_! Со стороны такого, как он,
это было признанием. Он проливал кровь из-за меня, размышлял Темпус, его
преследовала надоедливая мысль: "Ладно, он не первый. Однажды и я начал с
первых двух. Интересно, кто они были и откуда?" (Но он знал, он знал.
Человек такого не забывает. Темпус был старше, чем о нем думали другие, но
не был столь старым и утомленным жизнью, каким считал себя сам или
полагал, что считает). В этот момент ему захотелось протянуть руку и
прикоснуться к человеку намного моложе себя. Но он, естественно, этого не
сделал.
- Что ты думаешь об этом? - спросил он.
Ганс по-прежнему смотрел внимательно на какой-то предмет. Как могло
дитя пустыни с такими длинными-предлинными ресницами и с таким
чувственным, почти красивым ртом выглядеть таким сумрачным и злым?
- Я кончил.
- Это подтверждает, что ты человек и тот, кто ты есть. Что ты думаешь
об этом?
Ганс посмотрел ему в глаза. Через некоторое время пожал плечами.
- Да, - Темпус вздохнул, кивнул головой. Он осушил свою кружку.
Высоко поднял правую руку и оглядел таверну. Вновь прибывший ночной гость
кивнул головой. Не глядя на него, Темпус опустил руку и посмотрел на
Ганса.
- Я понимаю, - сказал он.
- Ладно. Некоторое время назад я сказал Принцу, что убивать - дело
Принца, а не вора. И вот теперь убил я.
- Прекрасные слова ты сказал отпрыску королевской власти! Если бы ты
сейчас не был так серьезно настроен, я мог бы громко расхохотаться. От
меня нечего ждать слов благодарности об убийствах, друг мой. Это
случается. Я не просил, чтобы ты мне помогал или чтобы ждал меня. Больше
ты этого делать не будешь.
- Таким способом нет, - Ганс откинулся назад, а этот, как там его
звали, Культяпка, поставил перед ними на стол две новые наполненные
доверху кружки. - Я считаю, все началось тогда, когда Борн... умер, и ты
пришел в Мир Воров.
- М_и_р _В_о_р_о_в_?
Последовало почти изумленное пожатие плечами.
- Ну то, что мы называем Санктуарием. Некоторые из нас. Теперь во
всем городе суматоха и беспорядок, и я думаю, ты имеешь к этому отношение.
- Кажется, ты это сказал.
- Ты меня отвлек, Тейлз. Этот магазин или склад или что там такое.
Он... рухнул? Извергся, как вулкан? Что-то в этом роде. Потом Принц...
- Ты на самом деле относился к нему с уважением, правда?
- Я на него не работаю, - подчеркнул он, а Темпус работал. - Он
завладел... оружием богов? Продал это место или попытался это сделать.
Церберы платили людям за те вещи, которые те покупали там, или еще за
что-то! Вещи! Новое богатство в городе, но некоторые из этих вещей уже
были украдены, теперь их выкупают у воров. Люди смеются, имея дело с новым
менялой - дворцом!
М_е_н_я_л_а_, Темпус знал это, означает на жаргоне скупщика краденого
в этом городе. Бог мой, Вашанка, ты, и в этом Городе?!
- Два корабля стоят сейчас в гавани, - продолжал Ганс, - под охраной.
Я знаю, что это за вещи, мрачные колдовские орудия. Их грузят на борт. А
что потом? В море и прямиком на дно?
- Самое место для них, - сказал Темпус, медленно поворачивая свою
покрытую глазурью фаянсовую кружку. Она была разрисована волнистыми
ярко-желтыми полосками. - Поверь мне. В этих вещах заключено слишком много
силы.
- И в это время кое-кто из клана чародеев пытался первым наложить на
них руку.
Темпус знал и это. За последние двадцать часов трое из бандитов были
уничтожены, если только еще один или двое не были убиты сегодня вечером
местной стражей или церберами.
- Конечно, союз попытается защитите своих членов. Независимо от
обстоятельств. Союз - бездумное существо.
- Ты мне хорошо заплатил, справедливо, за то, что я добыл тебе
бриллиантовые заколки, которые та женщина носит в волосах. Я сделал это, а
теперь они опять у нее. Ты вернул их ей?
САЙМА. БРИЛЛИАНТОВЫЕ ЗАКОЛКИ САЙМЫ В ЕЕ ПРЕКРАСНОЙ КОПНЕ ВОЛОС.
- Да. А разве я это сделал?
- Сделал. В Санктуарии происходят странные вещи. Эти голубые дьяволы
попытались использовать против тебя и меня какое-то колдовское оружие. На
днях бедняга-вор попытался украсть женский браслет, там, в центре, не
важно на какой улице. Женщине не следовало там находиться. Браслет
превратился в змею и убил его. Не знаю, что она с ним сделала. Но он
мертв, и говорят, он весит вдвое больше, чем когда был живым.
- Это называют остекленением тела. Мы заполучили это сегодня утром. А
когда, друг мой, происходили странные вещи в Санктуарии?
- Ты уже дважды так назвал меня, - в словах Ганса прозвучали
обвинительные нотки.
- Да, действительно. Но я именно это и имею в виду.
Гансу явно стало не по себе.
- Я Ганс. Я был... учеником у Каджета-Клятвенника. Принц Китти-Кэт
велел его повесить. Я Заложник теней. Я прорвался во дворец и из-за меня
погиб один цербер. Нет у меня друзей.
"И ты еще не позволяешь себе называть Принца "Китти", когда думаешь о
твоем умерщвленном учителе, верно? И не ищешь своего отца, да? Разве ты не
знаешь, что все люди делают это, и что у меня есть свой отец - Вашанка?
Ах, Ганс, как ты стараешься казаться загадочным и хладнокровным, а на
самом деле в тебя можно глядеться почти так же, как в миску с дождевой
водой, пролившейся с неба!"
Темпус сделал движение рукой.
- Не стоит говорить об этом. Можешь просто велеть мне не быть твоим
другом. И чтобы я не называл тебя так.
Обоих укрыла тишина, словно упавшее боевое знамя, и в глазах Ганса
мелькнуло что-то беззащитное. Когда наступило время что-то сказать, он
понял, что слишком поздно.
Именно тишина и была ответом Темпуса.
- Да, - сказал Темпус, умышленно меняя тему разговора. - То, о чем
поет этот, как его - Факельщик - правда. Вашанка пришел и предъявил
претензии на Санктуарий. Теперь его имя запечатлено на дворце. Сам храм
Ильса обращен в булыжники. Вашанка создал оружейную мастерскую из ничего
и...
- И бога-торговца наркотиками?
- Я сам не очень-то задумывался о тактике, - сказал Темпус в надежде,
что Вашанка услышит его, но тут же отметил, что молодой человек весьма
насмешлив. - И Оружейная лавка уничтожила волшебство, которое послал
Принц, чтобы одолеть его. Вашанку нельзя одолеть.
Ганс бросил быстрый взгляд на него.
- Если ты, друг мой, произнесешь это еще раз или два в Санктуарии,
твое тело будет оплакивать потерю головы.
Светловолосый человек уставился на него.
- И ты этому веришь?
Ганс пропустил замечание мимо ушей и стал прислушиваться к потоку
других разговоров, что велись в таверне. Потоку тревожному, как тревожно
состояние вора, когда он выскакивает в окно, а разговоры были такими же
тайными и мрачными, как он сам. Он снова отвлекся от них, как бы вышел из
потока, но все же продолжал плыть вместе с ним.
- И как ты думаешь, сколько подобных вещей еще осталось?
- Много. Две, может четыре? Кто знает? Наша работа состоит в том,
чтобы собрать их все.
- Наша?
- Работа церберов.
- Кто же этот твой бородатый друг, Ганс?
Тот, кто произнес эти слова, стоял около стола и был лишь ненамного
старше Ганса и казался таким же самоуверенным. Он был старше годами, но он
не извлек пользы из этой разницы в возрасте, и никогда не станет таким,
как Ганс. Застенчивый, он пытался глубоко упрятать свою застенчивость. А
какой же он прекрасный вор! Почти такой же ненавязчивый, каким может быть
рой пчел.
Ганс уставился на Темпуса, его красно-бронзовое от загара лицо,
медово-золотистого цвета волосы, длинные-длинные ноги, гладкие, как
оленьей кожи лосины. Ганс не сводил глаз с цербера, а его темная рука
незаметно двигалась, чтобы сомкнуться на черном напульснике другого
молодого человека.
- Так какого цвета, ты говоришь, его борода, Этавал?
Этавал двинул рукой и почувствовал, что запястье его сжато, как в
тисках. Высокомерие и дерзкая самоуверенность слетели с него быстрее, чем
уличная девица улепетывает от мужчины, оказавшегося бедняком. Темпус
заметил, как Этавал сглотнул слюну - признак волнения или же притворства.
Темпус видел это тысячу, а, может, даже миллион раз. Какая разница? Он
размышлял о непостоянстве всего, даже тогда, когда этот мальчишка Этавал
выжидал время.
- Ты что, ослеп, Шедоуспан? Или думаешь, что ослеп я, или проверяешь
его и меня? - Этавал издал грубый короткий смешок и похлопал себя по груди
другой рукой, потом сказал: - Он же черен, как вот это. - Он самоуверенно
похлопал себя по черным кожаным штанам.
Темпус слегка наклонился вперед, уперся локтями в стол, его широкие
плечи бойца на мечах ссутулились, он продолжал прямо смотреть на Ганса. В
его глаза. Лицо его казалось открытым. У него не было бороды.
- Такого же цвета, как его борода? - сказал Ганс, его голос прозвучал
скрипуче, как старая кожаная упряжь. Глаза его блестели.
Этавал сглотнул слюну.
- Волосы... - Он снова сглотнул слюну, переведя взгляд с Ганса на
Темпуса и обратно. - Да... он твой друг, Ганс. Я пойду, ладно? Ты можешь
посмеяться по поводу его... головы, если хочешь, я не буду. Жаль, что я
задержался тут и не был вежливым.
Не отводя взгляда от Ганса, Темпус произнес:
- Все в порядке, Этавал. Мое имя Тейлз, и я не обидчив. Я уже много
лет как без волос.
Ганс разглядывал Темпуса, светловолосого Темпуса. Рука его разжалась.
Этавал отдернул руку с такой скоростью, что ударил себя в живот. Он не
притворялся любезным, бросив сумрачный взгляд ка Ганса, он в угрюмом
молчании задумался о чем-то.
- Прекрасная работа, - сказал Темпус и улыбнулся, показав зубы.
- Не смейся надо мной, чужак. На кого ты похож?
- На того, кого ты видишь, Ганс. Это так.
- А... а что видел он? - Ганс так же крепко сжал руку, как и сжался
внутри. - Что видят они все, когда говорят со мной?
- Он же сказал тебе.
- Черная борода, лысый.
Светловолосый, безбородый Темпус кивнул головой.
Ни один из них не отводил глаз от другого.
- А что еще?
- Разве это важно? Я нанят на службу человеком, которого мы оба
знаем. Он тот, кого люди называют цербером. Я бы не появился здесь в таком
облике! И сомневаюсь, что кто-нибудь остался бы в этой комнате, если бы
увидел меня здесь. Помнишь, я был здесь, когда ты вошел? Я ждал тебя. И ты
был слишком невозмутим, чтобы спрашивать об очевидных вещах.
- Меня называют Заложником Теней, - Ганс произнес эти слова спокойно,
медленно, тихим голосом. Он откинулся назад, будто хотел еще на несколько
сантиметров увеличить дистанцию между собой и собеседником. Ты
действительно проклятая тень!
- Это подходит. Мне нужна твоя помощь, Шедоуспан.
- Дерьмо! - четко произнес Ганс и, поднимаясь добавил: - Можешь петь
и от радости танцевать на улицах. - Он отвернулся, потом оглянулся и
добавил: - Ты, Лысый, надеюсь, заплатишь? - И ушел прочь.
На улице он посмотрел по сторонам извилистой улицы, называемой
Серпантином, повернул направо и направился на север.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29