Ахмед ничего не ответил. Он понятия не имел, что могут предпринять американцы.
– У меня все, Ахмед. Я хочу остаться один, пока не вернется министр сельского хозяйства.
Ахмед, поклонившись, вышел, а Халид стал перечитывать письмо.
Роксалена вышла из-за большого куста в Саду Кадии в Топкапи и поманила к себе Осман-бея. Тот опасливо осмотрелся, а потом в четыре размашистых шага преодолел разделявшее их расстояние. Роксалена схватила его за руку.
– Ты говорил с кузеном Сары? – прошептала девушка.
– Всего несколько секунд. Султан все время был рядом, и я только смог сказать ему пару слов, когда он уходил.
– Ты сообщил ему, что она пыталась бежать из Дворца Орхидей?
Осман кивнул.
– Прекрасно! Это заставит его упорнее стараться вызволить оттуда Сару! – воскликнула Роксалена. – Жаль, что я не смогла присутствовать на аудиенции. Отец мне запретил.
– Он, наверное, понял, почему ты хотела туда попасть.
Роксалена вздохнула:
– Я видела, как подъехала карета из посольства, но у меня не было никакой возможности передать мистеру Вулкотту записку. Если я и дальше буду давать столько взяток, то у меня совсем не останется украшений, и рано или поздно султан это заметит.
– Ты делаешь все, что в твоих силах, Роксалена, – утешил ее Осман, сжимая ее тонкие пальчики.
– Но достаточно ли этого для того, чтобы помочь Саре?
Осман пожал плечами. Кто же мог это знать?
* * *
Что Халид сказал Фатьме по поводу их «разногласий», осталось загадкой для Сары, но после того дня рыжеволосая женщина практически исчезла из ее жизни. Когда Сара входила в хамман, Фатьма сразу же удалялась оттуда, если Сара лежала в тепидариуме и туда случайно забредала Фатьма, то она тут же поворачивалась и исчезала. Им было совсем нетрудно избегать друг друга: территория гарема была велика. Сара, конечно, была рада, что проблема разрешилась, но в то же время была немного разочарована тем, что не имеет возможности еще раз схлестнуться с Фатьмой.
Сара уже несколько дней ничего не слышала о Халиде и была раздражена.
Однажды вечером, спустя дней десять после того, как Сара в последний раз видела пашу, Мемтаз с серьезным видом вошла к ней в спальню, объявив:
– Госпожа, произошла кража.
– Кража чего?
– Вашего аметистового ожерелья.
– Оно никогда не было моим, Мемтаз, ожерелье находилось в шкатулке с украшениями икбал, когда я здесь появилась.
– Сейчас вы икбал. Значит, оно ваше.
– Ладно, хорошо. И что, по-твоему, с ним случилось?
– Оно было у Фатьмы. Помните, она попросила его у вас?
«Как я могла бы забыть? – подумала Сара. – Ну что ж, если его взяла Фатьма, пусть оставляет себе. Все равно оно когда-то ей принадлежало».
– Мне не жаль этого ожерелья, Мемтаз. И ей необязательно его возвращать.
– Но обо всех случаях кражи я обязана сообщать хислару, – упрямо отозвалась Мемтаз.
Сара вздохнула:
– Может, Фатьма просто забыла его вернуть. Почему бы тебе не спросить у нее, где ожерелье?
– Я уже это сделала. Фатьма говорит, что вернула его, но это неправда, госпожа. Я очень забочусь о ваших вещах, и знала бы, если бы ожерелье вернули.
Сара устало потерла переносицу. Конечно, она готова была отвечать на агрессивные выпады Фатьмы той же монетой, но мелочные свары из-за побрякушек ниже достоинства их обеих.
– Я не хочу, чтобы ты докладывала об этом хислару, – твердо сказала Сара Мемтаз.
– Это приказ, госпожа? – чопорно осведомилась та.
– Да, приказ.
– Слушаюсь. – Мемтаз собрала сброшенную Сарой одежду и спросила: – Вы желаете кушать в тепидариуме, госпожа?
– Нет. Здесь. Одна.
Мемтаз поклонилась.
Когда Мемтаз вернулась с серебряным подносом, Сара читала. Она съела немного брынзы, рахат лукум и выпила компот из оливок. Спать легла рано, пока Мемтаз еще не ложилась.
Среди ночи Сара проснулась от мучительной боли в желудке.
Она потянулась за колокольчиком, который стоял около ее постели, но нечаянно смахнула со столика стакан с водой. Звон разбитого стакана разбудил Мемтаз, которая сразу же вбежала в комнату.
– Что случилось, госпожа? – испуганно ахнула Мемтаз, увидев искаженное лицо Сары, покрытое капельками пота.
– Не знаю… Живот болит, – простонала Сара. Даже говорить было мучительно. Каждый вдох отдавался в желудке острейшей болью.
– Сейчас позову хислара, – сказала Мемтаз, стремглав выбегая из комнаты. Через несколько секунд она вернулась в сопровождении Ахмеда, который, только взглянув на Сару, приказал Мемтаз:
– Пошли за доктором Шакозом.
Сара посмотрела на Ахмеда и с трудом проговорила:
– Что… со мной?
– Не знаю, – ответил хислар, но по его взгляду, которым он обменялся с Мемтаз, Сара поняла, что он что-то подозревает.
– Дай воды! – попросила Сара. Мемтаз поспешила выполнить ее пожелание, но хислар остановил служанку:
– Не давай ей ничего, пока ее не осмотрит врач.
Саре казалось, что время остановилось. От боли у нее темнело в глазах. Наконец в комнату поспешно вошел врач. Он поправил пенсне и опустился на колени у постели Сары, щупая ее живот неловкими пальцами.
Сара громко вскрикнула.
Врач сказал что-то по-гречески, и Ахмед, переводя, спросил у Мемтаз:
– Она не беременна?
– Нет! – простонала Сара. Мемтаз покачала головой.
– Она не делала аборта? – продолжал переводить вопросы врача Ахмед.
– Бога ради – нет! – охнула Сара.
Врач пробормотал что-то, обращаясь к Ахмеду, и хислар, сказал:
– Доктор Шакоз говорит, что иногда женщины устраивают себе такое с помощью крючков для вязания и тому подобного и никому не признаются, пока не приходится вмешиваться докторам.
– Передайте этому… идиоту, что у меня не было… аборта! – с усилием выговорила Сара, уцепившись за край одежды Ахмеда. – Разве он не видит, что у меня нет кровотечения?
Ахмед поговорил с врачом, а потом, пока тот продолжал свой осмотр, отвел Мемтаз в сторону.
– Ты сама принесла ей ужин? – спросил Ахмед у Мемтаз.
Служанка кивнула.
– Она ела одна?
Мемтаз снова кивнула.
– Ты взяла поднос с мраморных полок у дверей гарема?
Мемтаз ответила:
– Да, конечно!
– Кто положил еду на поднос и принес его тебе?
– Незиме, прислужница на кухне. Она всегда приносит еду для икбал.
– И что было на подносе?
– Сыр, компот из оливок. На сладкое – рахат лукум. – Мемтаз придвинулась ближе и спросила: – Почему вы задаете мне эти вопросы? Думаете, мою госпожу отравили?
Глава 9
Молчание Ахмеда было красноречивее всяких слов.
– Но еду Сары проверяют в Птичьем доме, как и еду паши! – сказала Мемтаз.
– А что, как не яд, может вызвать такой внезапный припадок? – возразил Ахмед. – Днем она чувствовала себя нормально, так ведь?
– Кажется, да, – ответила Мемтаз, глядя на кровать, где лежала стонущая Сара.
– Мне нужен список всего, что она съела вчера и сегодня, – мрачно проговорил Ахмед, направляясь к двери.
– Куда вы уходите? – испуганно спросила Мемтаз.
– Доложить паше о случившемся, – ответил Ахмед. – Если Саре грозит опасность, он должен сразу же об этом узнать.
Мемтаз встревоженно проводила его взглядом, а потом вернулась в спальню Сары, где доктор Шакоз оттягивал ей веки и заглядывал в рот, проверяя десны и язык, а также горло.
Доктор был единственным мужчиной, не считая паши и евнухов, которому было позволено видеть обитательниц гарема с открытыми лицами.
– Что я могу сделать? – спросила его Мемтаз по-гречески: она немного говорила на этом языке.
– Дайте мне побольше свету, – проворчал доктор.
Мемтаз послушалась. Свет масляной лампы, которую служанка подала врачу, заставил Сару поморщиться. Вскоре в комнату ворвался Халид.
Служанка поклонилась, но доктор Шакоз продолжил осмотр.
– Что с ней? – спросил Халид, падая на колени у постели Сары. – У нее лихорадка?
Он приложил ладонь к ее лбу. Почувствовав прикосновение Халида, Сара закрыла глаза, облегченно вздохнув.
– Думаю, нет, – ответил врач.
– Тогда что же? Говорите!
– Возможно, нам следует обсудить это без посторонних, – осторожно заметил врач, отходя в другой конец комнаты, чтобы Сара не могла его услышать.
– Вы можете говорить! – нетерпеливо поторопил его Халид. – В чем дело?
– По-моему, эту женщину отравили.
Казалось, Халиду дали пощечину. Он чуть слышно пробормотал слова проклятия.
– Чем? – наконец спросил он, растерянно ероша волосы.
Врач пожал плечами.
– Сильным ядом. Ртутью, каким-нибудь соединением мышьяка, трудно сказать. Но судя по цвету десен и сильным коликам, я бы сказал, что это – мышьяк.
– Мышьяк! – повторила шепотом Мемтаз, ужасаясь.
– Арсенопирит, – педантично добавил врач. – На вид это серые хрупкие хлопья. При съедании во рту ощущается горечь.
– Мне не нужен урок химии! Какие существуют противоядия? – спросил Халид, хватая врача за плечи.
– Яичный белок и молоко, которые обволакивают стенки желудочно-кишечного тракта и мешают всасыванию, яда, – ответил врач, изумленно глядя на Халида. – Но, судя по ее реакции, она уже усвоила немалую часть яда.
– Беги на кухню и возьми белки яиц и молока! – приказал Халид Мемтаз, которая стремительно вылетела из комнаты. Он повернулся к Ахмеду: – Что она ела в последний раз?
Ахмед повторил то, что сказала ему Мемтаз.
– Да, с оливками горечь можно не почувствовать, – предположил доктор Шакоз.
– Ее можно забрать отсюда? – спросил Халид.
– Ничего плохого от этого не будет. Ей даже был бы полезен свежий воздух, как можно больше кислорода.
– Пусть Сару на носилках перенесут ко мне в покои, – приказал Халйд хислару, который сразу же двинулся в коридор отдать соответствующие распоряжения евнухам. – И пошли слугу к Мемтаз – пусть она принесет противоядие ко мне в покои в мабейн, сразу же как оно будет готово! – крикнул Халид ему вслед.
– Почему вы ее туда переносите? – спросил врач.
– Я занимаю северо-восточный угол дворца. Там почти все время есть ветерок, – ответил Халид.
Доктор кивнул, объяснение вовсе не ввело его в заблуждение. Он уже был наслышан о том, какую страсть питает паша к своей икбал.
– Кто-то прекрасно все задумал, – мрачно проговорил Халид, бросая быстрый взгляд на Сару, которая немного затихла, почти потеряв сознание. – Надо было достать яд, передать в руки сообщника, чтобы тот отравил пищу, а потом дождаться, чтобы приготовили такую еду, которая замаскировала бы вкус яда. – Сузившиеся глаза смотрели жестко. – Кому-то очень сильно хотелось причинить Саре вред.
Халид не отрывал от нее взгляда, пока ее проносили мимо него, а потом пошел следом за носилками в свои покои.
– Она не умрет? – спросил он у врача, почти бежавшего рядом с ним, чтобы не отстать от своего молодого господина.
Врач пожал плечами:
– Невозможно предсказать. Все зависит от того, какое количество яда она получила.
– Она всегда ест мало, – сказал Халид.
– Это хорошо, – проговорил доктор Шакоз, кивая. – Если она всего лишь попробовала блюдо из оливок, то, наверное, получила мало яда – только такое количество, которое могло вызвать недомогание и колики, которые вы наблюдали. Она ведь молодая и здоровая, будем надеяться, что она поправится.
– Но если бы она съела все, то умерла бы, – задумчиво проговорил Халид.
– Скорее всего.
Отравитель Сары не знал, что она обычно мало ест.
Как только Сару уложили в первой комнате покоев Халида и врач дал ей первую дозу противоядия, паша повернулся к Ахмеду со словами:
– Пусть всех работников кухни немедленно соберут в моем зале для аудиенций.
Ахмед изумленно воззрился на него:
– Они спят, господин.
Халид грозно посмотрел на своего хислара.
– Знаю, что они спят, Ахмед. Разбуди их! Передай, чтобы сюда явились Турхан-ага и капитан моих янычар, они должны тщательным образом обыскать все помещения, где спит кухонная прислуга. Обо всем подозрительном пусть немедленно сообщат мне. Понятно?
– Может, это сделал и не работник кухни, господин. К пище имеет доступ и множество других слуг – те, кто ее привозит, хранит и подает.
– Знаю, – откликнулся Халид. – Просто начать надо с работников кухни. Я намерен проверить всех во дворце, пока не найду, кто виноват в болезни Сары. Каждые полчаса передавай мне сообщения от врача о ее состоянии. И пусть сварят много крепкого кофе и подадут мне сюда. – Он мрачно осмотрелся. – Надо полагать, ночь будет длинной.
Незиме была в таком ужасе от случившегося, что с трудом могла отвечать на вопросы, которые задавал ей паша, несмотря на то, что он изо всех сил старался ее успокоить.
– Я ничего дурного не сделала! – рыдала служанка, глядя на Мемтаз, словно надеялась, что та заступится за нее. – Я только отнесла поднос для икбал в гарем. Прошлой ночью все было как обычно.
– Когда ты уходила из кухни, там еще кто-нибудь был? – спросил Халид.
– Только повара.
– Кто именно?
– Армянин Селим и Кемал Мурад.
Халид кивнул, решив, что девушка ни в чем не замешана.
– Введи армянина, – приказал он хислару, а Незиме разрешил уйти.
Девушка быстро удалилась, утирая глаза краем рукава и проталкиваясь сквозь толпу слуг, собравшуюся в коридоре. Они дожидались, пока их допросят поодиночке.
В зал к паше вошел повар, сжимая в руках белый колпак. Он испуганно озирался. Небо за окнами только начинало светлеть. Халид уже несколько часов вел допрос.
– Это ты готовил вчера вечером еду для гарема на ужин? – спросил Халид.
– Да, господин, часть еды.
– Компот из оливок, который принесли в комнаты икбал?
Армянин отрицательно покачал головой.
– А кто приготовил это блюдо?
– Кемал Мурад.
– Пришли его ко мне, а ты можешь идти.
Селим ушел, утирая лоб, и через несколько секунд в зал с поклоном вошел Кемал Мурад.
– Мне доложили, что это ты приготовил компот из оливок, который вчера вечером подали икбал, – сказал паша.
Мурад молча смотрел на него.
– Это правда? – рявкнул Халид.
Мурад кивнул.
– И ты положил в него яд? – тихо спросил Халид.
– Нет, господин.
– А может, тебя кто-нибудь просил положить в него сероватое вещество в виде хлопьев?.. Может, тебе объяснили, что это – приправа?
– Нет, господин.
Несколько секунд Халид молча смотрел на повара, а потом взмахнул рукой, разрешая ему уйти.
– Поразительно! – иронично заметил он Ахмеду, когда повар ушел. – Женщине положили в еду мышьяк, и никто не знает, как он туда попал. Полагаю, злой джинн проскользнул на кухню и плюнул в чашку.
В дверях возник Турхан-ага, и Халид жестом велел ему входить.
– Что вы обнаружили? – спросил Халид. Капитан алебардщиков протянул ожерелье, сверкнувшее в лучах света.
– Что это? – изумился Халид.
– Ожерелье икбал, – объяснила Мемтаз. – Я говорила Саре, что оно пропало. Я думала, его украли.
– Почему мне об этом не сказали? – осведомился Ахмед.
– Я хотела вам сказать, но Сара велела вас не беспокоить, и я повиновалась моей госпоже.
– Где вы его нашли? – спросил Халид у Турхана.
– Один из моих людей нашел его в соломенном матрасе на постели Кемала Мурада.
– Того повара, который только что здесь был? – уточнил Халид.
Турхан кивнул.
– И как оно могло к нему попасть? – спросил Ахмед.
– Возможно, оно послужило взяткой, – предположил Турхан. – Оно ведь, кажется, очень дорогое?
– Взяткой? – нетерпеливо бросил Халид. – Если оно было украдено, то оказаться могло у кого угодно.
– Я знаю, у кого ожерелье было до недавнего времени, – быстро вставила Мемтаз.
Взоры всех присутствующих обратились к ней.
– У Фатьмы, – сообщила пожилая служанка. Халид молча смотрел на нее, но по его лицу было видно, какое глубокое впечатление на него произвела эта новость.
– И я хочу еще кое-что рассказать, – добавила Мемтаз. – Некоторое время тому назад Фатьма подарила моей госпоже в тепидариуме чашку малинового щербета. Я предупредила ее, чтобы она его не ела, и госпожа притворилась, что случайно ее уронила, так что чашка разбилась.
Халид пристально смотрел на служанку, с ужасом сознавая, что компот из оливок был не первой попыткой Фатьмы отравить Сару. Приторный сироп щербета замаскировал бы горечь мышьяка не хуже, чем горьковатые оливки.
– Тебе следовало сообщить мне об этом! – сурово сказал Ахмед. – Обо всех подобных происшествиях надо докладывать немедленно. Мы проверили бы щербет на животном и узнали, не отравлен ли он.
– Теперь это не имеет значения, – устало проговорил Халид. – Мемтаз, ты хорошо сделала, подсказав Саре, чтобы она не пробовала тот десерт. А теперь иди и отдыхай в спальне вместе с госпожой. Я не стану тебя наказывать за то, что ты не выполнила своих обязанностей по отношению к хислару.
Мемтаз ушла, а Ахмед с возмущенным видом скрестил руки на груди.
– Не надо дуться, друг мой, – сказал ему Халид. – Сейчас мне нужна будет твоя помощь. – Откинувшись на спинку кресла, он негромко заметил: – Фатьма. Наверное, мне следовало бы самому догадаться, но казалось, что она слишком любит себя, чтобы так рисковать своей жизнью. Неужели она не понимает, что если ее поймают, для нее это будет означать смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27