И я об этом жалею. Мне очень не хватает их общества. – Джесс взглянул на нее: – Ты по ним скучаешь?
– Иногда. Как и ты, я была настолько занята, что у меня почти не было времени вспоминать о них. Наверное, это к лучшему. Если бы у меня было время на размышления, я, наверное, сошла бы с ума, думая о том, что приходится выносить Колину в этом доме.
– Я знаю, что тебе нелегко, Лана. – Не подумав, Джесс взял ее за руку и стал перебирать ее пальцы. – Но если тебе удастся убедить свет в твоем благородном происхождении, все можно будет уладить уже через несколько недель.
– Ах, Джесс! – Она тяжело вздохнула. – Если бы это было так!
– Доверься мне. – Он пожал ее руку, а потом, отчаянно желая хоть как-то ее утешить, обнял рукой за плечи и притянул к себе. – Я знаю этих людей, знаю направление их мыслей, как легко они поддаются внушению. Предоставь все мне.
Ей очень хотелось это сделать. Ах, как хотелось! Но в уголке ее сознания продолжала прятаться мысль о том, что этот человек – всего лишь ловкий мошенник, способный управлять ею с такой же легкостью, с какой он управляет всеми теми, кого, по его словам, он так хорошо знает. Если она опозорит его и себя, то он с легкостью бросит ее на съедение псам и умоет руки, отвернувшись от нее.
– Наверное, у меня нет выбора.
Как только она произнесла эти слова, Джесс убрал руку и встал, швырнув в камин остаток сигары. Когда он повернулся к Лане, на его лице по-прежнему была улыбка, но было заметно, что в глазах у него веселья не осталось.
– День выдался долгий, Лана. Я провожу тебя до твоих комнат.
Она пошла рядом с ним, мысленно ругая себя за то, что испортила такой прекрасный вечер. Однако если она сама о себе не позаботится, то кто это сделает? Конечно, не этот мужчина: он ведь достаточно ясно дал ей понять, что ему нравится играть роль повесы.
Она должна помнить, что одно дело играть роль для того, чтобы защитить Колина от жестокости жизни. И совсем другое – позволить себе поверить, пусть всего на минуту, в ту ложь, которая была так искусно соткана. Чем лучше она узнавала Джесса, тем отчетливее видела правду. Он и его «партнеры» освоили актерство так, как она и мечтать не может. Они так убедительны и так часто повторяют свою ложь, что, похоже, уже не могут отличить фантазию от реальности. Но хотя она не может им доверять, она может хотя бы брать с них пример. И она сможет добиться своей цели, если не позволит себе запутаться во лжи.
Что до Джесса, то ей не в чем его винить. Он не виноват в собственном обаянии. Оно такая же часть его личности, как и фальшивый британский акцент, соскальзывавший с его губ с такой легкостью, словно он всю жизнь именно так и говорил.
Они остановились у двери ее апартаментов. Джесс открыл створку и посторонился, чтобы Лана смогла войти.
Проходя рядом с ним, она ощутила ток чувственного влечения и сразу же отступила, постаравшись увеличить расстояние между ними.
Джесс устремил на нее долгий внимательный взгляд:
– Когда ты увидишь Надю и Колетт, передай им, что я доволен их успехами. Полагаю, что ты более чем готова войти в нью-йоркское общество.
– Спасибо.
Она подняла глаза и поняла, что он смотрит на ее губы. На мгновение она ощутила сладкое волнение и подумала, что он собирается ее поцеловать.
Но в следующую секунду он шагнул назад, так что их разделил порог.
– Доброй ночи, Лана.
– Доброй ночи, Джесс.
Лана решительно закрыла дверь, но оставалась на месте, слушая, как он идет по коридору. Только услышав, как захлопнулась дверь его комнаты, она пошевелилась.
Она сказала себе, что не разочарована, ничуть не разочарована. На самом деле она испытывает только чувство облегчения. Лана подошла к окну и стала смотреть в ночное небо.
Ей не следует поощрять какую бы то ни было интимность. Она здесь только по одной причине. Когда Колин к ней вернется, она должна уйти без всяких сожалений. Ей достаточно вспомнить о том, что случилось с Шивон, чтобы понять: сладкие слова и нежные поцелуи не гарантируют счастья.
Но она печально спросила себя: «Если это так, то почему у меня в душе такая леденящая пустота?»
Джесс метался по своим комнатам, словно тигр в клетке. Он нервно ходил туда и обратно, приостанавливаясь у балкона, чтобы заглянуть в раскинувшийся внизу сад. Часто его усталая душа отдыхала от одного только вида ухоженных деревьев и кустов роз, мощенной плитами дорожки, уходившей от фонтана к каменной скамье, и лунного света, который заливал все это. Но этой ночью идеальная симметрия регулярного парка и вся его мирная красота его не трогали. Больше того, он смотрел в темноту, но ничего толком не видел.
Он видел перед собой только Лану – такую, какой она была этим вечером. Величественная, словно королева. Сидя рядом с ней за столом, он получал подлинное удовольствие. Вместо того чтобы вести скучные разговоры с пустоголовыми девицами, он наслаждался остроумной беседой. Она была поистине искрометной! И хотя как только Лана переставала за собой следить, в ее речи снова проявлялся ирландский говор, это только усиливало ее очарование. Ему ни разу не захотелось избавиться от ее общества и закрыться в своей комнате.
И ее осуждение задело его неожиданно больно. Раньше его совершенно не интересовало то, что думают окружающие. Больше того, он получал странное удовольствие, шокируя людей. Это всегда было частью его образа. Но сегодня, ощутив ее неодобрение, он вдруг обнаружил, что ему отчаянно хочется обнять ее и пообещать, что ей больше никогда не придется в нем разочароваться.
Что с ним происходит? Если бы он не знал себя так хорошо, то решил бы, что превращается в какого-то пустоголового дурня.
Почему ему важно то, что о нем думает Лана?
Ему это не важно. Ничуть.
Он сорвал с себя смокинг и рубашку и, скомкав, швырнул в угол. Потом он сбросил с ног туфли, с удовольствием услышав, как они со стуком ударяются в стену.
А потом, зная, что все равно не заснет, он переоделся в простую одежду и приказал подать карету. Если он не может провести время с Ланой, то, возможно, покер с ее старыми друзьями из «Синего гуся» станет неплохим развлечением.
Глава 16
– Мария! – В громком голосе Джесса звучало раздражение. – Почему она не идет?
– Она уже скоро появится.
Домоправительница быстро улыбнулась ему и открыла дверь апартаментов Ланы. Но не успел он заглянуть внутрь, как дверь перед ним захлопнулась.
Джесс чертыхнулся и повернулся к Уизерсу:
– Они готовили ее весь день. Что еще могло остаться несделанным?
Пожилой дворецкий пожал плечами и изо всех сил постарался изобразить равнодушие.
Из-за двери раздался возбужденный возглас Нади:
– Да! Бесподобно!
– Оно слишком открытое!
Это ответила Лана. Судя по голосу, она была в смятении.
– Нет. Наоборот, недостаточно открытое, но для первого раза годится. Перестаньте подтягивать рукава. Они должны сидеть так, открывая плечи.
Их прервал голос Колетт:
– А теперь вы повернетесь и в последний раз покажете мне, как вы идете.
В комнате раздался гневный стук каблучков, отрывистый приказ, заставивший этот звук смягчиться, а потом все стихло.
Джесс повернулся к дворецкому, который в ответ поднял брови в немом вопросе. В ту же секунду дверь открылась – и Мария замахала на обоих мужчин руками, прогоняя их. Джесс с подозрением сузил глаза.
– Если вы не возражаете, то мне бы хотелось увидеть то, что я оплатил.
– И увидите. Но сначала я попрошу вас спуститься вниз.
Не говоря больше ни слова, Джесс ушел в сопровождении Уизерса. Через несколько минут мужчины уже стояли в холле и смогли впервые увидеть Лану, которая остановилась на верхней площадке.
У Джесса перехватило дыхание. Она была дивным видением! Чудесное кружево ее платья было настолько тонким и искусно сотканным, словно вышло из рук ангелов.
Пока Лана спускалась по лестнице, ее темные волосы мягкими волнами колыхались у нее на спине, а один локон падал на грудь. На голове их скалывали серебряные гребни.
Мария и остальные женщины остались на площадке, молча глядя на Лану. Когда она дошла до последней ступеньки, они поспешно спустились и собрались вместе, словно стайка птиц, ожидая вердикта Джесса.
Он улыбнулся портнихе:
– Ты превзошла себя, Надя.
– Да. Это легко, когда шьешь на такую красавицу.
Он повернулся к сияющей француженке:
– Не знай я правды, Колетт, я бы поклялся, что она двигается, как обученная балерина.
Колетт прикоснулась к щеке Джесса кончиками пальцев.
– Она моя лучшая ученица.
Он все еще ничего не сказал Лане – и она стояла неподвижно и молчаливо, словно статуя. Ее волнение выдавали только ее руки: она крепко стиснула их у талии.
Джесс вынул из нагрудного кармана небольшой атласный сверток. Открыв его, он достал платиновое филигранное колье и серьги с бриллиантами. Не говоря ни слова, он подал Лане серьги, подождал, чтобы она их закрепила, а потом обернул колье вокруг ее шеи.
Закрепляя застежку, он указал на позолоченное зеркало, висевшее в холле над мраморным столиком:
– По-моему, это идеальный последний штрих. Правда?
Лана воззрилась на свое отражение, изумляясь тому, как отчаянно колотится ее бедное сердечко. Она поспешила уверить себя в том, что дело не в прикосновении его пальцев к ее шее. Дело в том, что она вдруг окончательно осознала, что именно собирается сделать.
Она прищурилась. Не поворачиваясь, она всмотрелась в Джесса, отражавшегося в зеркале позади нее.
– Похоже, что ты особенно успешно играл в карты, раз смог купить нечто стоящее.
Он одарил ее своей озорной улыбкой.
– Действительно. – Он повернулся к Уизерсу: – У вас уже готова накидка для леди?
Дворецкий держал серебристую ротонду из того же чудесного кружева, подбитую переливающимся бархатом. Джесс взял накидку и набросил ее на плечи Ланы.
Он помахал остальным:
– Мы с вами прощаемся.
– Удачи, мисс! – крикнула Роуз.
– Не забудьте скользить, дитя мое, – напомнила Колетт.
– Ты их всех ослепнешь, – добавила Надя на своем ломаном английском.
– Вы хотели сказать «ослепишь», – уточнила Мария.
– Да, ослепишь.
Уизерс изумил Лану, адресовав ей поклон.
– По крайней мере на сегодня вы стали настоящей аристократкой королевской крови.
Лана неуверенно улыбнулась ему и оперлась на протянутую Джессом руку. А потом она как во сне пошла к двери, спустилась по ступенькам и села в ожидавший их экипаж.
Пока они неслись сквозь темноту, она могла только изумляться, как ее бедное сердечко не вырвется, из груди – так отчаянно оно колотилось.
– А теперь слушай внимательно. – Джесс говорил негромко, так что Лане приходилось напрягать слух, чтобы уловить его слова, заглушаемые цоканьем копыт. – На таком званом обеде я не смогу всегда быть рядом с тобой. У меня есть… определенные обязательства.
– Ты должен очаровывать женщин. Я понимаю.
Он шумно вздохнул.
– Я постараюсь быть поблизости, но если ты вдруг оглянешься и не увидишь меня, сохраняй спокойствие.
– За обедом нас посадят рядом?
– Скорее всего, нет. Подозреваю, что хозяйка дома захочет посадить меня рядом с собой, а наш хозяин скорее всего сам поведет тебя к столу.
Лана почувствовала, что у нее начинает болеть голова.
– При каждом удобном случае ставь свой бокал с шампанским на поднос. Это позволит какому-нибудь джентльмену принести тебе новый.
– Не понимаю.
Он обвел ее взглядом. Даже в вечерних сумерках продолжало казаться, будто она мерцает и сияет.
– Гости будут очарованы моей таинственной и прекрасной кузиной, которая приехала ко мне из-за океана погостить. Просто позволь мужчинам оказывать тебе мелкие знаки внимания.
– Ясно.
И она действительно поняла, что он хотел ей сказать. Ей надо постоянно помнить о том, что все это – игра. Глупая игра, которая была бы даже забавной, если бы не важность того приза, ради которого она затеяна.
Экипаж поехал медленнее. Они свернули на длинную подъездную аллею такого великолепного особняка, каких Лана еще никогда не видела. Каким образом удалось добиться того, чтобы каждое строение улицы миллионеров было лучше предыдущего? Казалось, трехэтажное здание занимает целый квартал. Свет лился из всех окон, подъездную аллею освещали фонари, установленные на высоких столбах. Их было чуть ли не сто штук.
Их экипаж приостановился в конце длинной вереницы карет. Каждая подъезжала к широким ступеням дома, где лакей в ливрее помогал пассажирам сойти, а затем перепоручал их следующему ливрейному лакею, переходя к очередной карете.
– И еще одно я должен тебе сказать, Лана.
Джесс придвинулся ближе и продолжал говорить так тихо, чтобы кучер его не услышал. При этом он ощутил легкий цветочный аромат, который она для себя выбрала. Эти духи идеально ей подходили – и он поймал себя на том, что гадает, окажется ли их аромат сильнее у ее шеи и между грудями. От этой мысли его прошиб пот.
– В «Нью-Йорк ньюс» есть репортер, его зовут Фарли Фэрчайлд.
– Тот, который написал про миссис Ван Эндел и Колина?
Джесс кивнул.
– Я постарался найти время… чтобы с ним подружиться.
– Зачем?
Джесс улыбнулся:
– Он ведет колонку, которую в Нью-Йорке читают все, кто умеет читать, и даже некоторые из тех, кто читать не умеет. Если он напишет о тебе что-то лестное, уже завтра об этом прочтет весь город.
– А с чего ему говорить обо мне что-то лестное?
– Возможно, я сказал пару вещей про мою прелестную кузину, которая состоит в отдаленном родстве с королевой Англии и которая приехала сюда в надежде познакомиться с некоторыми из лучших женихов Нью-Йорка.
– Не может быть!
Лана резко отшатнулась, глаза у нее округлились от ужаса.
– Поскольку он всегда бывает с фотографом, я хочу, чтобы ты приготовилась улыбнуться, когда тебе будут помогать выйти из кареты, пусть даже тебе покажется, что тебя решили убить взрывом пороха.
– По…
– Уже нет времени. Я вижу его вот там. – Голос Джесса стал властным. – Улыбайся, милая! И держись величественно.
Это были последние слова, которые Лана услышала перед тем, как дверь кареты открылась и ливрейный лакей начал помогать ей спускаться. В тот момент, когда Джесс взял ее за руку, раздался звук взрыва, сверкнул ослепительный свет – и Лане показалось, что она оказалась в осаде. Полуослепшую, ее повели по ступеням особняка Вандербилтов.
Джесс подался ближе и прошептал:
– Добро пожаловать в высший свет, Лана.
– Джеслин Джереми Джордан Ганновер, герцог Амберленд!
Дворецкий Вандербилтов объявил это имя – и все собравшиеся в комнате гости поспешно повернулись в сторону мужчины, появившегося в дверях.
– Его кузина, леди Алана Даннинг Гриффин Виндзор, из Шропшира, Англия.
Мужчины и женщины дружно ахнули, глядя, как Джесс вводит в комнату ошеломляюще прекрасную девушку, направляясь с ней приветствовать хозяев дома.
Вандербилты сияли, гордясь своим достижением. Им удалось заполучить на первый обед сезона не одного, а двух представителей высшей аристократии! Это определенно поставит их выше всех и сделает самой популярной парой в Нью-Йорке.
Пока они знакомили Джесса и Лану со своими самыми уважаемыми гостями, Лана растерянно гадала, удастся ли ей запомнить все имена. Она узнала большую их часть, поскольку читала о них в газете, но одно дело читать – и совсем другое называть издателя газеты по имени и видеть, как его жена приседает, прежде чем с ней поздороваться. Было трудно не захихикать, когда судья Верховного суда просит оставить ему танец, а Густав Ван Эндел дольше положенного задерживает се руку в своей и только потом поворачивается, чтобы представить ей жену и сына.
Лана впервые увидела Уилтона Ван Эндела, если не считать того момента, когда она застала его со Шведкой. Память о том, что он сотворил с этой несчастной бедняжкой, навсегда отпечаталась в ее памяти – и сейчас, видя этого высокого, приветливо улыбающегося молодого человека с по-мальчишески красивым лицом в обрамлении светлых кудрей, она была рада тому, что знает его истинный характер. Она задумалась о том, как много невинных молодых девушек поверили в то, что такой привлекательный мужчина, так хорошо одетый и вращающийся среди таких важных особ, должен быть воплощением всего доброго и благородного.
– Леди Алана! – Он склонился к ее руке. – Я буду с нетерпением ждать нашего танца.
– И я.
Лана отвернулась от него, чтобы выслушать очередное представление, а потом еще и еще.
И все это время она продолжала улыбаться и время от времени подносила к губам бокал шампанского. Она не брала закуски с подносов, которые разносили по залу, опасаясь, что нервные спазмы, терзавшие ее желудок, только усилятся, если она попробует что-нибудь съесть.
Она поймала себя на том, что отвлеклась на горничных в их безупречно чистых форменных платьях, которые сновали между гостями, предлагая напитки и еду и в то же время оставаясь незаметными. Сколько времени они сегодня провели на ногах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
– Иногда. Как и ты, я была настолько занята, что у меня почти не было времени вспоминать о них. Наверное, это к лучшему. Если бы у меня было время на размышления, я, наверное, сошла бы с ума, думая о том, что приходится выносить Колину в этом доме.
– Я знаю, что тебе нелегко, Лана. – Не подумав, Джесс взял ее за руку и стал перебирать ее пальцы. – Но если тебе удастся убедить свет в твоем благородном происхождении, все можно будет уладить уже через несколько недель.
– Ах, Джесс! – Она тяжело вздохнула. – Если бы это было так!
– Доверься мне. – Он пожал ее руку, а потом, отчаянно желая хоть как-то ее утешить, обнял рукой за плечи и притянул к себе. – Я знаю этих людей, знаю направление их мыслей, как легко они поддаются внушению. Предоставь все мне.
Ей очень хотелось это сделать. Ах, как хотелось! Но в уголке ее сознания продолжала прятаться мысль о том, что этот человек – всего лишь ловкий мошенник, способный управлять ею с такой же легкостью, с какой он управляет всеми теми, кого, по его словам, он так хорошо знает. Если она опозорит его и себя, то он с легкостью бросит ее на съедение псам и умоет руки, отвернувшись от нее.
– Наверное, у меня нет выбора.
Как только она произнесла эти слова, Джесс убрал руку и встал, швырнув в камин остаток сигары. Когда он повернулся к Лане, на его лице по-прежнему была улыбка, но было заметно, что в глазах у него веселья не осталось.
– День выдался долгий, Лана. Я провожу тебя до твоих комнат.
Она пошла рядом с ним, мысленно ругая себя за то, что испортила такой прекрасный вечер. Однако если она сама о себе не позаботится, то кто это сделает? Конечно, не этот мужчина: он ведь достаточно ясно дал ей понять, что ему нравится играть роль повесы.
Она должна помнить, что одно дело играть роль для того, чтобы защитить Колина от жестокости жизни. И совсем другое – позволить себе поверить, пусть всего на минуту, в ту ложь, которая была так искусно соткана. Чем лучше она узнавала Джесса, тем отчетливее видела правду. Он и его «партнеры» освоили актерство так, как она и мечтать не может. Они так убедительны и так часто повторяют свою ложь, что, похоже, уже не могут отличить фантазию от реальности. Но хотя она не может им доверять, она может хотя бы брать с них пример. И она сможет добиться своей цели, если не позволит себе запутаться во лжи.
Что до Джесса, то ей не в чем его винить. Он не виноват в собственном обаянии. Оно такая же часть его личности, как и фальшивый британский акцент, соскальзывавший с его губ с такой легкостью, словно он всю жизнь именно так и говорил.
Они остановились у двери ее апартаментов. Джесс открыл створку и посторонился, чтобы Лана смогла войти.
Проходя рядом с ним, она ощутила ток чувственного влечения и сразу же отступила, постаравшись увеличить расстояние между ними.
Джесс устремил на нее долгий внимательный взгляд:
– Когда ты увидишь Надю и Колетт, передай им, что я доволен их успехами. Полагаю, что ты более чем готова войти в нью-йоркское общество.
– Спасибо.
Она подняла глаза и поняла, что он смотрит на ее губы. На мгновение она ощутила сладкое волнение и подумала, что он собирается ее поцеловать.
Но в следующую секунду он шагнул назад, так что их разделил порог.
– Доброй ночи, Лана.
– Доброй ночи, Джесс.
Лана решительно закрыла дверь, но оставалась на месте, слушая, как он идет по коридору. Только услышав, как захлопнулась дверь его комнаты, она пошевелилась.
Она сказала себе, что не разочарована, ничуть не разочарована. На самом деле она испытывает только чувство облегчения. Лана подошла к окну и стала смотреть в ночное небо.
Ей не следует поощрять какую бы то ни было интимность. Она здесь только по одной причине. Когда Колин к ней вернется, она должна уйти без всяких сожалений. Ей достаточно вспомнить о том, что случилось с Шивон, чтобы понять: сладкие слова и нежные поцелуи не гарантируют счастья.
Но она печально спросила себя: «Если это так, то почему у меня в душе такая леденящая пустота?»
Джесс метался по своим комнатам, словно тигр в клетке. Он нервно ходил туда и обратно, приостанавливаясь у балкона, чтобы заглянуть в раскинувшийся внизу сад. Часто его усталая душа отдыхала от одного только вида ухоженных деревьев и кустов роз, мощенной плитами дорожки, уходившей от фонтана к каменной скамье, и лунного света, который заливал все это. Но этой ночью идеальная симметрия регулярного парка и вся его мирная красота его не трогали. Больше того, он смотрел в темноту, но ничего толком не видел.
Он видел перед собой только Лану – такую, какой она была этим вечером. Величественная, словно королева. Сидя рядом с ней за столом, он получал подлинное удовольствие. Вместо того чтобы вести скучные разговоры с пустоголовыми девицами, он наслаждался остроумной беседой. Она была поистине искрометной! И хотя как только Лана переставала за собой следить, в ее речи снова проявлялся ирландский говор, это только усиливало ее очарование. Ему ни разу не захотелось избавиться от ее общества и закрыться в своей комнате.
И ее осуждение задело его неожиданно больно. Раньше его совершенно не интересовало то, что думают окружающие. Больше того, он получал странное удовольствие, шокируя людей. Это всегда было частью его образа. Но сегодня, ощутив ее неодобрение, он вдруг обнаружил, что ему отчаянно хочется обнять ее и пообещать, что ей больше никогда не придется в нем разочароваться.
Что с ним происходит? Если бы он не знал себя так хорошо, то решил бы, что превращается в какого-то пустоголового дурня.
Почему ему важно то, что о нем думает Лана?
Ему это не важно. Ничуть.
Он сорвал с себя смокинг и рубашку и, скомкав, швырнул в угол. Потом он сбросил с ног туфли, с удовольствием услышав, как они со стуком ударяются в стену.
А потом, зная, что все равно не заснет, он переоделся в простую одежду и приказал подать карету. Если он не может провести время с Ланой, то, возможно, покер с ее старыми друзьями из «Синего гуся» станет неплохим развлечением.
Глава 16
– Мария! – В громком голосе Джесса звучало раздражение. – Почему она не идет?
– Она уже скоро появится.
Домоправительница быстро улыбнулась ему и открыла дверь апартаментов Ланы. Но не успел он заглянуть внутрь, как дверь перед ним захлопнулась.
Джесс чертыхнулся и повернулся к Уизерсу:
– Они готовили ее весь день. Что еще могло остаться несделанным?
Пожилой дворецкий пожал плечами и изо всех сил постарался изобразить равнодушие.
Из-за двери раздался возбужденный возглас Нади:
– Да! Бесподобно!
– Оно слишком открытое!
Это ответила Лана. Судя по голосу, она была в смятении.
– Нет. Наоборот, недостаточно открытое, но для первого раза годится. Перестаньте подтягивать рукава. Они должны сидеть так, открывая плечи.
Их прервал голос Колетт:
– А теперь вы повернетесь и в последний раз покажете мне, как вы идете.
В комнате раздался гневный стук каблучков, отрывистый приказ, заставивший этот звук смягчиться, а потом все стихло.
Джесс повернулся к дворецкому, который в ответ поднял брови в немом вопросе. В ту же секунду дверь открылась – и Мария замахала на обоих мужчин руками, прогоняя их. Джесс с подозрением сузил глаза.
– Если вы не возражаете, то мне бы хотелось увидеть то, что я оплатил.
– И увидите. Но сначала я попрошу вас спуститься вниз.
Не говоря больше ни слова, Джесс ушел в сопровождении Уизерса. Через несколько минут мужчины уже стояли в холле и смогли впервые увидеть Лану, которая остановилась на верхней площадке.
У Джесса перехватило дыхание. Она была дивным видением! Чудесное кружево ее платья было настолько тонким и искусно сотканным, словно вышло из рук ангелов.
Пока Лана спускалась по лестнице, ее темные волосы мягкими волнами колыхались у нее на спине, а один локон падал на грудь. На голове их скалывали серебряные гребни.
Мария и остальные женщины остались на площадке, молча глядя на Лану. Когда она дошла до последней ступеньки, они поспешно спустились и собрались вместе, словно стайка птиц, ожидая вердикта Джесса.
Он улыбнулся портнихе:
– Ты превзошла себя, Надя.
– Да. Это легко, когда шьешь на такую красавицу.
Он повернулся к сияющей француженке:
– Не знай я правды, Колетт, я бы поклялся, что она двигается, как обученная балерина.
Колетт прикоснулась к щеке Джесса кончиками пальцев.
– Она моя лучшая ученица.
Он все еще ничего не сказал Лане – и она стояла неподвижно и молчаливо, словно статуя. Ее волнение выдавали только ее руки: она крепко стиснула их у талии.
Джесс вынул из нагрудного кармана небольшой атласный сверток. Открыв его, он достал платиновое филигранное колье и серьги с бриллиантами. Не говоря ни слова, он подал Лане серьги, подождал, чтобы она их закрепила, а потом обернул колье вокруг ее шеи.
Закрепляя застежку, он указал на позолоченное зеркало, висевшее в холле над мраморным столиком:
– По-моему, это идеальный последний штрих. Правда?
Лана воззрилась на свое отражение, изумляясь тому, как отчаянно колотится ее бедное сердечко. Она поспешила уверить себя в том, что дело не в прикосновении его пальцев к ее шее. Дело в том, что она вдруг окончательно осознала, что именно собирается сделать.
Она прищурилась. Не поворачиваясь, она всмотрелась в Джесса, отражавшегося в зеркале позади нее.
– Похоже, что ты особенно успешно играл в карты, раз смог купить нечто стоящее.
Он одарил ее своей озорной улыбкой.
– Действительно. – Он повернулся к Уизерсу: – У вас уже готова накидка для леди?
Дворецкий держал серебристую ротонду из того же чудесного кружева, подбитую переливающимся бархатом. Джесс взял накидку и набросил ее на плечи Ланы.
Он помахал остальным:
– Мы с вами прощаемся.
– Удачи, мисс! – крикнула Роуз.
– Не забудьте скользить, дитя мое, – напомнила Колетт.
– Ты их всех ослепнешь, – добавила Надя на своем ломаном английском.
– Вы хотели сказать «ослепишь», – уточнила Мария.
– Да, ослепишь.
Уизерс изумил Лану, адресовав ей поклон.
– По крайней мере на сегодня вы стали настоящей аристократкой королевской крови.
Лана неуверенно улыбнулась ему и оперлась на протянутую Джессом руку. А потом она как во сне пошла к двери, спустилась по ступенькам и села в ожидавший их экипаж.
Пока они неслись сквозь темноту, она могла только изумляться, как ее бедное сердечко не вырвется, из груди – так отчаянно оно колотилось.
– А теперь слушай внимательно. – Джесс говорил негромко, так что Лане приходилось напрягать слух, чтобы уловить его слова, заглушаемые цоканьем копыт. – На таком званом обеде я не смогу всегда быть рядом с тобой. У меня есть… определенные обязательства.
– Ты должен очаровывать женщин. Я понимаю.
Он шумно вздохнул.
– Я постараюсь быть поблизости, но если ты вдруг оглянешься и не увидишь меня, сохраняй спокойствие.
– За обедом нас посадят рядом?
– Скорее всего, нет. Подозреваю, что хозяйка дома захочет посадить меня рядом с собой, а наш хозяин скорее всего сам поведет тебя к столу.
Лана почувствовала, что у нее начинает болеть голова.
– При каждом удобном случае ставь свой бокал с шампанским на поднос. Это позволит какому-нибудь джентльмену принести тебе новый.
– Не понимаю.
Он обвел ее взглядом. Даже в вечерних сумерках продолжало казаться, будто она мерцает и сияет.
– Гости будут очарованы моей таинственной и прекрасной кузиной, которая приехала ко мне из-за океана погостить. Просто позволь мужчинам оказывать тебе мелкие знаки внимания.
– Ясно.
И она действительно поняла, что он хотел ей сказать. Ей надо постоянно помнить о том, что все это – игра. Глупая игра, которая была бы даже забавной, если бы не важность того приза, ради которого она затеяна.
Экипаж поехал медленнее. Они свернули на длинную подъездную аллею такого великолепного особняка, каких Лана еще никогда не видела. Каким образом удалось добиться того, чтобы каждое строение улицы миллионеров было лучше предыдущего? Казалось, трехэтажное здание занимает целый квартал. Свет лился из всех окон, подъездную аллею освещали фонари, установленные на высоких столбах. Их было чуть ли не сто штук.
Их экипаж приостановился в конце длинной вереницы карет. Каждая подъезжала к широким ступеням дома, где лакей в ливрее помогал пассажирам сойти, а затем перепоручал их следующему ливрейному лакею, переходя к очередной карете.
– И еще одно я должен тебе сказать, Лана.
Джесс придвинулся ближе и продолжал говорить так тихо, чтобы кучер его не услышал. При этом он ощутил легкий цветочный аромат, который она для себя выбрала. Эти духи идеально ей подходили – и он поймал себя на том, что гадает, окажется ли их аромат сильнее у ее шеи и между грудями. От этой мысли его прошиб пот.
– В «Нью-Йорк ньюс» есть репортер, его зовут Фарли Фэрчайлд.
– Тот, который написал про миссис Ван Эндел и Колина?
Джесс кивнул.
– Я постарался найти время… чтобы с ним подружиться.
– Зачем?
Джесс улыбнулся:
– Он ведет колонку, которую в Нью-Йорке читают все, кто умеет читать, и даже некоторые из тех, кто читать не умеет. Если он напишет о тебе что-то лестное, уже завтра об этом прочтет весь город.
– А с чего ему говорить обо мне что-то лестное?
– Возможно, я сказал пару вещей про мою прелестную кузину, которая состоит в отдаленном родстве с королевой Англии и которая приехала сюда в надежде познакомиться с некоторыми из лучших женихов Нью-Йорка.
– Не может быть!
Лана резко отшатнулась, глаза у нее округлились от ужаса.
– Поскольку он всегда бывает с фотографом, я хочу, чтобы ты приготовилась улыбнуться, когда тебе будут помогать выйти из кареты, пусть даже тебе покажется, что тебя решили убить взрывом пороха.
– По…
– Уже нет времени. Я вижу его вот там. – Голос Джесса стал властным. – Улыбайся, милая! И держись величественно.
Это были последние слова, которые Лана услышала перед тем, как дверь кареты открылась и ливрейный лакей начал помогать ей спускаться. В тот момент, когда Джесс взял ее за руку, раздался звук взрыва, сверкнул ослепительный свет – и Лане показалось, что она оказалась в осаде. Полуослепшую, ее повели по ступеням особняка Вандербилтов.
Джесс подался ближе и прошептал:
– Добро пожаловать в высший свет, Лана.
– Джеслин Джереми Джордан Ганновер, герцог Амберленд!
Дворецкий Вандербилтов объявил это имя – и все собравшиеся в комнате гости поспешно повернулись в сторону мужчины, появившегося в дверях.
– Его кузина, леди Алана Даннинг Гриффин Виндзор, из Шропшира, Англия.
Мужчины и женщины дружно ахнули, глядя, как Джесс вводит в комнату ошеломляюще прекрасную девушку, направляясь с ней приветствовать хозяев дома.
Вандербилты сияли, гордясь своим достижением. Им удалось заполучить на первый обед сезона не одного, а двух представителей высшей аристократии! Это определенно поставит их выше всех и сделает самой популярной парой в Нью-Йорке.
Пока они знакомили Джесса и Лану со своими самыми уважаемыми гостями, Лана растерянно гадала, удастся ли ей запомнить все имена. Она узнала большую их часть, поскольку читала о них в газете, но одно дело читать – и совсем другое называть издателя газеты по имени и видеть, как его жена приседает, прежде чем с ней поздороваться. Было трудно не захихикать, когда судья Верховного суда просит оставить ему танец, а Густав Ван Эндел дольше положенного задерживает се руку в своей и только потом поворачивается, чтобы представить ей жену и сына.
Лана впервые увидела Уилтона Ван Эндела, если не считать того момента, когда она застала его со Шведкой. Память о том, что он сотворил с этой несчастной бедняжкой, навсегда отпечаталась в ее памяти – и сейчас, видя этого высокого, приветливо улыбающегося молодого человека с по-мальчишески красивым лицом в обрамлении светлых кудрей, она была рада тому, что знает его истинный характер. Она задумалась о том, как много невинных молодых девушек поверили в то, что такой привлекательный мужчина, так хорошо одетый и вращающийся среди таких важных особ, должен быть воплощением всего доброго и благородного.
– Леди Алана! – Он склонился к ее руке. – Я буду с нетерпением ждать нашего танца.
– И я.
Лана отвернулась от него, чтобы выслушать очередное представление, а потом еще и еще.
И все это время она продолжала улыбаться и время от времени подносила к губам бокал шампанского. Она не брала закуски с подносов, которые разносили по залу, опасаясь, что нервные спазмы, терзавшие ее желудок, только усилятся, если она попробует что-нибудь съесть.
Она поймала себя на том, что отвлеклась на горничных в их безупречно чистых форменных платьях, которые сновали между гостями, предлагая напитки и еду и в то же время оставаясь незаметными. Сколько времени они сегодня провели на ногах?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30