Она бы разорвала связывающие ее веревки, у нее хватило бы для этого сил. Она это знала.
Уайлдмен смотрел на извивающееся, корчащееся тело Пандоры. «Разрежь веревки. Она хочет, чтобы ты разрезал веревки. Нож под рукой. Это совсем не трудно. Не делай этого. Не делай этого!» Он чувствовал ее боль, как свою собственную. Он восхищался необыкновенной силой ее тела, силой дикого животного. Он не мог оторвать от нее завороженного взгляда. Ее бедра вздымались, блестя от пота, губы шевелились. Она говорила, кричала, пела, но все беззвучно.
Страх опять охватил его. Он чувствовал, что больше не может этого вынести. «Отвернись. Немедленно отвернись! Не смотри!» Ее лоно, самый обожаемый кусочек ее плоти, дрожало и пульсировало. Бледные желтые волосы, повлажневшие от страсти, разошлись на две стороны. «Не смотри!» У него кружилась голова. Он был беспомощен! Все его тело сотрясалось. С ее губ стекала пена. Пандора закричала. Чувствуя, что кончает, он зажал себя снизу обеими руками, но ничего не мог остановить. Уайлдмен заплакал. В своем неистовом возбуждении она не видела его слез, а только чувствовала на своих ногах его теплую сперму. Она вздрогнула всем телом и тихо откинулась назад. Она почувствовала свободу. Уайлдмен, дрожа, опустился на колени и приник своим залитым слезами лицом к ее лону. Губы прижались к губам. Он выдохнул слова прощания. Он понял, что потерял ее. Скоро он умрет.
Уайлдмен высушил Пандоре волосы феном, которым когда-то пользовалась Лора. Он поцеловал ее в шею, в нагретую теплым воздухом кожу, уложил ее волосы. Теперь они были черными. Она попросила его покрасить их. Она вспомнила его предложение в «Юджине».
– Если тебе не понравится, они потом вырастут, и можно будет срезать.
– Мне понравится, потому что я этого хотела, мне теперь и платье нравится.
Он подвел ее к зеркалу. Она посмотрела на себя в черном белье. Он выстирал и высушил его тоже.
– Мне нравится, – сказала она. Он обнял ее.
– Если хочешь, можешь уйти. То есть я имею в виду, что ты можешь пойти навестить свою дочь. Ты, должно быть, соскучилась по ней, и она скучает по маме.
Пандора была потрясена. Он отпускал ее. Навестить Полетт.
– Одна?
– Она не моя дочь, – улыбнулся Уайлдмен. – Когда хочешь. Ты свободна. Иди.
Уайлдмен знал, что после того как он привязал ее к кровати, он не может, не имеет права держать ее здесь. Она должна хотеть его просто потому, что она его хочет. Ее свобода – это его свобода. Теперь она это поймет. Он отпустит ее, и она вернется. Он только жалел, что пытался удержать ее силой.
Пандора все еще не понимала, что он сказал. Что это все значит? Она не думала, что он когда-нибудь отпустит ее. Она даже намеревалась спросить его, нельзя ли привести сюда дочь, не для того, чтобы встретиться с ним, ему не надо при этом присутствовать, – но просто пригласить Полетт в этот странный, новый для нее дом, чтобы они могли обменяться поцелуями, поболтать немного.
Пандора жалела, что она вообще вынашивала планы побега, обмана. Когда она поняла, что она не Шахерезада, ей уже больше не понадобились эти женские уловки. Ей нужно было просто стать опять Пандорой. Он хотел держать в своих объятиях женщину, которая открыла ящик. Она хотела, чтобы ее держал в объятиях человек, который знал это о ней и не имел бы ничего против. Этот человек понимал и Пан, и Дору. Ей было трудно понять, что ей больше не нужно ему лгать. Если она что-то захочет, ей стоит только попросить, и он даст ей все. Ему это доставит радость, она это видела. Она могла бы иметь все, что хочет. А больше всего она хотела видеть Полетт. Она подумала про себя, что именно так и влюбляются.
Лора поставила машину на противоположной стороне улицы. Она выключала «дворники». Когда они ехали из Беверли-Хиллз, неожиданно пошел проливной дождь. Утром было слишком жарко и влажно. Лора редко потела, если не считать своих тренировок, когда ее трико промокало буквально насквозь. Она быстро пробежала под дождем вокруг машины и открыла дверцу для Полетт.
Полетт не предупредила миссис Уинг, что Лора заберет ее с собой. Дэвид с матерью куда-то ушли. Полетт оставила записку, что придет попозже, что она с матерью. Она написала: «Не волнуйтесь». Она всегда просила людей не волноваться, хотя сама сходила с ума от беспокойства. Она не стала спрашивать Лору, куда они едут. Полетт взглянула на дом: никогда не была она в подобном здании.
– Что это? Фабрика?
– Да нет, что-то вроде жилого дома.
– Вы хотите сказать, что здесь живут? Но здесь даже нет нормальных стен. Здесь грязно.
Лора вставила ключ в замок. Она молила Бога, чтобы они оказались там. Она не осмелилась заранее позвонить им и предупредить о своем приезде. Теперь из-за сильного дождя она не могла разглядеть, есть ли на стоянке BMW. Лора хотела, чтобы они встретились лицом к лицу с Полетт. Пусть будет сделан выбор. Лора не сомневалась, что для Пандоры дочь значит больше, чем Уайлдмен. Как и для любой матери.
Полетт была ее оружием.
Полетт: Ты убил моего папу! Ты убил моего папу!
Уайлдмен даже не пошевельнулся. Он сохраняет ледяное спокойствие.
Пандора пытается успокоить Полетт.
Пандора: Дорогая, папа не умер.
Уайлдмен (Пандоре): Похоже, что тебе никуда не надо идти. Все уже здесь.
Неожиданно Полетт выхватывает из рук матери пистолет. Лора с ужасом смотрит, как Полетт прицеливается и стреляет в Уайлдмена. Он улыбается, как бы говоря: «Ну, давай». Раздается четыре выстрела. Четыре пули вонзаются в его тело.
Пандора с криком бросается вперед, обнимает корчащееся тело Уайлдмена. Из его ран сочится кровь. Дрожащей рукой он взял ее ладонь и стал целовать ее окровавленные пальцы. Пандора перестает плакать и успокаивается.
Лора кричит. Она бросается вперед. Полетт все еще сжимает в руке пистолет. Она вся напряжена. Она больше не стреляет. Пандора целует Уайлдмена. Между их губ сочится кровь. Уайлдмен сползает с кресла. Он умирает с открытыми глазами.
По мансарде струится дым от выстрела. Он втягивается в открытый ящик, как вдыхаемый сигаретный дым.
ПАВИЛЬОН: МАНСАРДА. ДЕНЬ
В окно стучит проливной дождь. От текущей по стеклу воды все внутри, кажется, дрожит, белый ящик купается в слезах.
Голый Уайлдмен сидит в кресле и смотрит, как Пандора одевается. Она надевает серебряное платье и смотрит на себя в зеркало. Она как бы раздваивается. Она собирается выйти из комнаты. Но что-то как бы зовет ее к нему. Она подходит к Уайлдмену, наклоняется над ним и целует. Она шепчет: «Спасибо»!
Слышится шум поднимающегося лифта. Этот шум смешивается с шумом дождя.
Пандора (с беспокойством ). Кто это? Алек? Полиция?
Уайлдмен молча улыбается. Он меняет позу, но не делает попыток прикрыться. Пандора немного успокаивается.
Уайлдмен. Ни то, ни другое.
Пандора. Так ты знаешь, кто это?
Собаки медленно подходят к лифту, сонно помахивая хвостами.
Пандора. Они не лают. Почему они не лают?
Уайлдмен. Они знают, кто пришел.
Пандора не успокоилась. Она открывает сумку и достает пистолет.
Уайлдмен. Тебе он не понадобится. Убери его.
Пандора чувствует страх. Лифт останавливается. Дверь открывается. Слышны шаги. В мансарду возвращаются собаки, сопровождаемые Лорой и Полетт. Полетт поражена. Она видит, что у мамы черные волосы. Она видит в кресле голого мужчину. Она кричит, увидев Уайлдмена.
Полетт. Ты убил моего папу! Ты убил моего папу!
Уайлдмен даже не пошевельнулся. Он сохраняет ледяное спокойствие.
Пандора пытается успокоить Полетт.
Пандора. Дорогая, папа не умер.
Уайлдмен (Пандоре ). Похоже, что тебе никуда не надо идти. Все уже здесь.
Неожиданно Полетт выхватывает из рук матери пистолет. Лора с ужасом смотрит, как Полетт прицеливается и стреляет в Уайлдмена. Он улыбается, как бы говоря: «Ну, давай». Раздается четыре выстрела. Четыре пули вонзаются в его тело.
Пандора с криком бросается вперед, обнимает корчащееся тело Уайлдмена. Из его ран сочится кровь. Дрожащей рукой он взял ее ладонь и стал целовать ее окровавленные пальцы. Пандора перестает плакать и успокаивается.
Лора кричит. Она бросается вперед. Полетт все еще сжимает в руке пистолет. Она вся напряжена. Она больше не стреляет. Пандора целует Уайлдмена. Между их губ сочится кровь. Уайлдмен сползает с кресла. Он умирает с открытыми глазами.
По мансарде струится дым от выстрела. Он втягивается в открытый ящик, как вдыхаемый сигаретный дым.
Часть седьмая
Пандоре, которой до сих пор удавалось избежать встречи с полицией, пришлось встретиться с полицейскими, чтобы получить из морга тело Хэммонда и похоронить его. Ее долго и подробно расспрашивали о его друзьях и врагах. Она думала, что с ней будет беседовать офицер, который приходил в ее дом, когда Алек исчез. Однако полицейские лишь ссылались на его материалы. Эти полицейские были менее агрессивны, хотя для них загадка его смерти была ничуть не более легкой, чем тайна его исчезновения. Про себя они думали, что у Хэммонда была какая-то другая, тайная жизнь, возможно, он был гомосексуалистом. Один из полицейских недавно занимался двумя жестокими убийствами на почве гомосексуализма. Пандора не стала их переубеждать. Пусть думают, что хотят. Главное, что Уайлдмен не убивал Алека. Он все время был с ней, любил ее.
Главной задачей Пандоры было защитить дочь. Они не должны ничего узнать. Смерть Уайлдмена сильно потрясла Полетт. Полиция, к счастью, отнесла ее состояние за счет переживаний по поводу смерти отца. В то же время полицейский психиатр, который разговаривал с Пандорой, был доволен, что ее несвязный рассказ полностью совпадал с тем, что было известно об убийстве Хэммонда. Он посоветовал им обеим проконсультироваться у специалиста.
В течение двух дней Полетт молчала. Казалось, она не слышит никого, не реагировала ни на звонки, ни на стук в дверь. Пандора подумала, что она заразилась от нее этой странной болезнью тишины. В чем-то это было даже и хорошо. Пандора боялась, что Полетт заговорит об Уайлдмене, о котором полиция вообще ничего не знала. Если бы полиция что-нибудь о нем узнала, Пандора готова была взять вину на себя. В конце концов, это был ее пистолет.
Пандора внимательно читала каждый номер «Лос-Анджелес таймс», надеясь найти там сообщение о его смерти, о том, что обнаружено его тело, хоть что-нибудь. Она не могла отделаться от воспоминаний о его теле, живом и мертвом. А ведь там была женщина, другая женщина, чьего имени она даже не знала. Что стала делать она? Если она все рассказала полиции, то им придется столкнуться и с этим. Может быть, попытаться связаться с ней? В этой мансарде? Нет, она больше никогда в жизни туда не вернется, может быть, только во сне, в ночных кошмарах.
Пандора погрузилась в тишину. Нет, со слухом у нее было все в порядке. Со смертью Уайлдмена ее болезнь исчезла, она это знала. Тишина, окружавшая ее теперь, была тишиной тайны, событий и чувств, которые до конца ее дней останутся безгласными. Она так и будет жить в этой тишине и привыкнет к ней.
Во время похорон Алека, таких же грустных и гнетущих, как похороны ее отца, Пандора совсем не думала об Алеке. Ее удивило то, что сообщила о его убийстве полиция. Она оставила полиции решать вопрос, кто это сделал. Муж давно уже стал ей чужим человеком. Она смотрела, как его гроб исчезает, отправляясь в недолгий путь в объятия пламени, но думала только об Уайлдмене. Это он лежал в ящике. Память о его теле, живом и мертвом, заслоняла для нее все. Она никогда не отделается от этой неистовой чувственности. Она не знала, любила она его или нет, но знала, что никогда не сможет больше испытать ничего подобного. И если когда-нибудь она и вступит в близкие отношения с другим мужчиной, то отношения эти будут поверхностными.
После похорон Пандора заехала к Уингам за Полетт. Было бы безумием брать ее с собой на похороны. Полетт молча сидела с Дэвидом в гостиной. Она молчала уже пять дней. Дэвид был готов расплакаться, когда они отправились в аэропорт. Он поцеловал ее на прощанье, но она никак не отреагировала. Казалось, она не узнает его.
Пандоре приснился сон. Она занималась с Уайлдменом любовью где-то на пляже Средиземного моря. Когда проснулась, было три часа ночи. Она бросила взгляд на кровать Полетт. Приехав в Нью-Хэмпшир, они спали в одной комнате. Кровать была пуста, и Пандора испугалась, схватила халат и бросилась искать Полетт.
Она переходила из комнаты в комнату, окликая ее. В зимнем саду Пандора почувствовала, как откуда-то тянет прохладой. Стеклянные двери были открыты. Пандора выбежала наружу, зовя Полетт. Та стояла на лужайке в лунном свете в белой ночной рубашке. Полетт смотрела в ясное черное небо. Звезды мерцали и сверкали, как алмазы. Ей казалось, что через миллионы километров она слышит их звон.
Глядя на небеса, Полетт что-то напевала. Пандора ничего не сказала. Она крепко обняла дочь и почувствовала, как налилось ее тело. Она становится женщиной. Полетт продолжала что-то тихонько напевать. Пандора не могла разобрать слов, она расслышала только имя «Винсент».
Но сообщение о смерти Уайлдмена было помещено в «Таймс», Пандора просто его не заметила.
«ОБНАРУЖЕНА МЕРТВАЯ ПАРА. Сегодня полиция обнаружила тела обнаженных мужчины и женщины в мансарде в деловой части города. В мужчину были сделаны четыре выстрела. У женщины имеется единственная смертельная рана в сердце. Следствие предполагает, что женщина застрелила мужчину и затем убила себя из того же оружия. Во время трагедии в мансарде находились две собаки. Имена погибших не сообщаются. Полиция не исключает возможности, что оба они убиты кем-то третьим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Уайлдмен смотрел на извивающееся, корчащееся тело Пандоры. «Разрежь веревки. Она хочет, чтобы ты разрезал веревки. Нож под рукой. Это совсем не трудно. Не делай этого. Не делай этого!» Он чувствовал ее боль, как свою собственную. Он восхищался необыкновенной силой ее тела, силой дикого животного. Он не мог оторвать от нее завороженного взгляда. Ее бедра вздымались, блестя от пота, губы шевелились. Она говорила, кричала, пела, но все беззвучно.
Страх опять охватил его. Он чувствовал, что больше не может этого вынести. «Отвернись. Немедленно отвернись! Не смотри!» Ее лоно, самый обожаемый кусочек ее плоти, дрожало и пульсировало. Бледные желтые волосы, повлажневшие от страсти, разошлись на две стороны. «Не смотри!» У него кружилась голова. Он был беспомощен! Все его тело сотрясалось. С ее губ стекала пена. Пандора закричала. Чувствуя, что кончает, он зажал себя снизу обеими руками, но ничего не мог остановить. Уайлдмен заплакал. В своем неистовом возбуждении она не видела его слез, а только чувствовала на своих ногах его теплую сперму. Она вздрогнула всем телом и тихо откинулась назад. Она почувствовала свободу. Уайлдмен, дрожа, опустился на колени и приник своим залитым слезами лицом к ее лону. Губы прижались к губам. Он выдохнул слова прощания. Он понял, что потерял ее. Скоро он умрет.
Уайлдмен высушил Пандоре волосы феном, которым когда-то пользовалась Лора. Он поцеловал ее в шею, в нагретую теплым воздухом кожу, уложил ее волосы. Теперь они были черными. Она попросила его покрасить их. Она вспомнила его предложение в «Юджине».
– Если тебе не понравится, они потом вырастут, и можно будет срезать.
– Мне понравится, потому что я этого хотела, мне теперь и платье нравится.
Он подвел ее к зеркалу. Она посмотрела на себя в черном белье. Он выстирал и высушил его тоже.
– Мне нравится, – сказала она. Он обнял ее.
– Если хочешь, можешь уйти. То есть я имею в виду, что ты можешь пойти навестить свою дочь. Ты, должно быть, соскучилась по ней, и она скучает по маме.
Пандора была потрясена. Он отпускал ее. Навестить Полетт.
– Одна?
– Она не моя дочь, – улыбнулся Уайлдмен. – Когда хочешь. Ты свободна. Иди.
Уайлдмен знал, что после того как он привязал ее к кровати, он не может, не имеет права держать ее здесь. Она должна хотеть его просто потому, что она его хочет. Ее свобода – это его свобода. Теперь она это поймет. Он отпустит ее, и она вернется. Он только жалел, что пытался удержать ее силой.
Пандора все еще не понимала, что он сказал. Что это все значит? Она не думала, что он когда-нибудь отпустит ее. Она даже намеревалась спросить его, нельзя ли привести сюда дочь, не для того, чтобы встретиться с ним, ему не надо при этом присутствовать, – но просто пригласить Полетт в этот странный, новый для нее дом, чтобы они могли обменяться поцелуями, поболтать немного.
Пандора жалела, что она вообще вынашивала планы побега, обмана. Когда она поняла, что она не Шахерезада, ей уже больше не понадобились эти женские уловки. Ей нужно было просто стать опять Пандорой. Он хотел держать в своих объятиях женщину, которая открыла ящик. Она хотела, чтобы ее держал в объятиях человек, который знал это о ней и не имел бы ничего против. Этот человек понимал и Пан, и Дору. Ей было трудно понять, что ей больше не нужно ему лгать. Если она что-то захочет, ей стоит только попросить, и он даст ей все. Ему это доставит радость, она это видела. Она могла бы иметь все, что хочет. А больше всего она хотела видеть Полетт. Она подумала про себя, что именно так и влюбляются.
Лора поставила машину на противоположной стороне улицы. Она выключала «дворники». Когда они ехали из Беверли-Хиллз, неожиданно пошел проливной дождь. Утром было слишком жарко и влажно. Лора редко потела, если не считать своих тренировок, когда ее трико промокало буквально насквозь. Она быстро пробежала под дождем вокруг машины и открыла дверцу для Полетт.
Полетт не предупредила миссис Уинг, что Лора заберет ее с собой. Дэвид с матерью куда-то ушли. Полетт оставила записку, что придет попозже, что она с матерью. Она написала: «Не волнуйтесь». Она всегда просила людей не волноваться, хотя сама сходила с ума от беспокойства. Она не стала спрашивать Лору, куда они едут. Полетт взглянула на дом: никогда не была она в подобном здании.
– Что это? Фабрика?
– Да нет, что-то вроде жилого дома.
– Вы хотите сказать, что здесь живут? Но здесь даже нет нормальных стен. Здесь грязно.
Лора вставила ключ в замок. Она молила Бога, чтобы они оказались там. Она не осмелилась заранее позвонить им и предупредить о своем приезде. Теперь из-за сильного дождя она не могла разглядеть, есть ли на стоянке BMW. Лора хотела, чтобы они встретились лицом к лицу с Полетт. Пусть будет сделан выбор. Лора не сомневалась, что для Пандоры дочь значит больше, чем Уайлдмен. Как и для любой матери.
Полетт была ее оружием.
Полетт: Ты убил моего папу! Ты убил моего папу!
Уайлдмен даже не пошевельнулся. Он сохраняет ледяное спокойствие.
Пандора пытается успокоить Полетт.
Пандора: Дорогая, папа не умер.
Уайлдмен (Пандоре): Похоже, что тебе никуда не надо идти. Все уже здесь.
Неожиданно Полетт выхватывает из рук матери пистолет. Лора с ужасом смотрит, как Полетт прицеливается и стреляет в Уайлдмена. Он улыбается, как бы говоря: «Ну, давай». Раздается четыре выстрела. Четыре пули вонзаются в его тело.
Пандора с криком бросается вперед, обнимает корчащееся тело Уайлдмена. Из его ран сочится кровь. Дрожащей рукой он взял ее ладонь и стал целовать ее окровавленные пальцы. Пандора перестает плакать и успокаивается.
Лора кричит. Она бросается вперед. Полетт все еще сжимает в руке пистолет. Она вся напряжена. Она больше не стреляет. Пандора целует Уайлдмена. Между их губ сочится кровь. Уайлдмен сползает с кресла. Он умирает с открытыми глазами.
По мансарде струится дым от выстрела. Он втягивается в открытый ящик, как вдыхаемый сигаретный дым.
ПАВИЛЬОН: МАНСАРДА. ДЕНЬ
В окно стучит проливной дождь. От текущей по стеклу воды все внутри, кажется, дрожит, белый ящик купается в слезах.
Голый Уайлдмен сидит в кресле и смотрит, как Пандора одевается. Она надевает серебряное платье и смотрит на себя в зеркало. Она как бы раздваивается. Она собирается выйти из комнаты. Но что-то как бы зовет ее к нему. Она подходит к Уайлдмену, наклоняется над ним и целует. Она шепчет: «Спасибо»!
Слышится шум поднимающегося лифта. Этот шум смешивается с шумом дождя.
Пандора (с беспокойством ). Кто это? Алек? Полиция?
Уайлдмен молча улыбается. Он меняет позу, но не делает попыток прикрыться. Пандора немного успокаивается.
Уайлдмен. Ни то, ни другое.
Пандора. Так ты знаешь, кто это?
Собаки медленно подходят к лифту, сонно помахивая хвостами.
Пандора. Они не лают. Почему они не лают?
Уайлдмен. Они знают, кто пришел.
Пандора не успокоилась. Она открывает сумку и достает пистолет.
Уайлдмен. Тебе он не понадобится. Убери его.
Пандора чувствует страх. Лифт останавливается. Дверь открывается. Слышны шаги. В мансарду возвращаются собаки, сопровождаемые Лорой и Полетт. Полетт поражена. Она видит, что у мамы черные волосы. Она видит в кресле голого мужчину. Она кричит, увидев Уайлдмена.
Полетт. Ты убил моего папу! Ты убил моего папу!
Уайлдмен даже не пошевельнулся. Он сохраняет ледяное спокойствие.
Пандора пытается успокоить Полетт.
Пандора. Дорогая, папа не умер.
Уайлдмен (Пандоре ). Похоже, что тебе никуда не надо идти. Все уже здесь.
Неожиданно Полетт выхватывает из рук матери пистолет. Лора с ужасом смотрит, как Полетт прицеливается и стреляет в Уайлдмена. Он улыбается, как бы говоря: «Ну, давай». Раздается четыре выстрела. Четыре пули вонзаются в его тело.
Пандора с криком бросается вперед, обнимает корчащееся тело Уайлдмена. Из его ран сочится кровь. Дрожащей рукой он взял ее ладонь и стал целовать ее окровавленные пальцы. Пандора перестает плакать и успокаивается.
Лора кричит. Она бросается вперед. Полетт все еще сжимает в руке пистолет. Она вся напряжена. Она больше не стреляет. Пандора целует Уайлдмена. Между их губ сочится кровь. Уайлдмен сползает с кресла. Он умирает с открытыми глазами.
По мансарде струится дым от выстрела. Он втягивается в открытый ящик, как вдыхаемый сигаретный дым.
Часть седьмая
Пандоре, которой до сих пор удавалось избежать встречи с полицией, пришлось встретиться с полицейскими, чтобы получить из морга тело Хэммонда и похоронить его. Ее долго и подробно расспрашивали о его друзьях и врагах. Она думала, что с ней будет беседовать офицер, который приходил в ее дом, когда Алек исчез. Однако полицейские лишь ссылались на его материалы. Эти полицейские были менее агрессивны, хотя для них загадка его смерти была ничуть не более легкой, чем тайна его исчезновения. Про себя они думали, что у Хэммонда была какая-то другая, тайная жизнь, возможно, он был гомосексуалистом. Один из полицейских недавно занимался двумя жестокими убийствами на почве гомосексуализма. Пандора не стала их переубеждать. Пусть думают, что хотят. Главное, что Уайлдмен не убивал Алека. Он все время был с ней, любил ее.
Главной задачей Пандоры было защитить дочь. Они не должны ничего узнать. Смерть Уайлдмена сильно потрясла Полетт. Полиция, к счастью, отнесла ее состояние за счет переживаний по поводу смерти отца. В то же время полицейский психиатр, который разговаривал с Пандорой, был доволен, что ее несвязный рассказ полностью совпадал с тем, что было известно об убийстве Хэммонда. Он посоветовал им обеим проконсультироваться у специалиста.
В течение двух дней Полетт молчала. Казалось, она не слышит никого, не реагировала ни на звонки, ни на стук в дверь. Пандора подумала, что она заразилась от нее этой странной болезнью тишины. В чем-то это было даже и хорошо. Пандора боялась, что Полетт заговорит об Уайлдмене, о котором полиция вообще ничего не знала. Если бы полиция что-нибудь о нем узнала, Пандора готова была взять вину на себя. В конце концов, это был ее пистолет.
Пандора внимательно читала каждый номер «Лос-Анджелес таймс», надеясь найти там сообщение о его смерти, о том, что обнаружено его тело, хоть что-нибудь. Она не могла отделаться от воспоминаний о его теле, живом и мертвом. А ведь там была женщина, другая женщина, чьего имени она даже не знала. Что стала делать она? Если она все рассказала полиции, то им придется столкнуться и с этим. Может быть, попытаться связаться с ней? В этой мансарде? Нет, она больше никогда в жизни туда не вернется, может быть, только во сне, в ночных кошмарах.
Пандора погрузилась в тишину. Нет, со слухом у нее было все в порядке. Со смертью Уайлдмена ее болезнь исчезла, она это знала. Тишина, окружавшая ее теперь, была тишиной тайны, событий и чувств, которые до конца ее дней останутся безгласными. Она так и будет жить в этой тишине и привыкнет к ней.
Во время похорон Алека, таких же грустных и гнетущих, как похороны ее отца, Пандора совсем не думала об Алеке. Ее удивило то, что сообщила о его убийстве полиция. Она оставила полиции решать вопрос, кто это сделал. Муж давно уже стал ей чужим человеком. Она смотрела, как его гроб исчезает, отправляясь в недолгий путь в объятия пламени, но думала только об Уайлдмене. Это он лежал в ящике. Память о его теле, живом и мертвом, заслоняла для нее все. Она никогда не отделается от этой неистовой чувственности. Она не знала, любила она его или нет, но знала, что никогда не сможет больше испытать ничего подобного. И если когда-нибудь она и вступит в близкие отношения с другим мужчиной, то отношения эти будут поверхностными.
После похорон Пандора заехала к Уингам за Полетт. Было бы безумием брать ее с собой на похороны. Полетт молча сидела с Дэвидом в гостиной. Она молчала уже пять дней. Дэвид был готов расплакаться, когда они отправились в аэропорт. Он поцеловал ее на прощанье, но она никак не отреагировала. Казалось, она не узнает его.
Пандоре приснился сон. Она занималась с Уайлдменом любовью где-то на пляже Средиземного моря. Когда проснулась, было три часа ночи. Она бросила взгляд на кровать Полетт. Приехав в Нью-Хэмпшир, они спали в одной комнате. Кровать была пуста, и Пандора испугалась, схватила халат и бросилась искать Полетт.
Она переходила из комнаты в комнату, окликая ее. В зимнем саду Пандора почувствовала, как откуда-то тянет прохладой. Стеклянные двери были открыты. Пандора выбежала наружу, зовя Полетт. Та стояла на лужайке в лунном свете в белой ночной рубашке. Полетт смотрела в ясное черное небо. Звезды мерцали и сверкали, как алмазы. Ей казалось, что через миллионы километров она слышит их звон.
Глядя на небеса, Полетт что-то напевала. Пандора ничего не сказала. Она крепко обняла дочь и почувствовала, как налилось ее тело. Она становится женщиной. Полетт продолжала что-то тихонько напевать. Пандора не могла разобрать слов, она расслышала только имя «Винсент».
Но сообщение о смерти Уайлдмена было помещено в «Таймс», Пандора просто его не заметила.
«ОБНАРУЖЕНА МЕРТВАЯ ПАРА. Сегодня полиция обнаружила тела обнаженных мужчины и женщины в мансарде в деловой части города. В мужчину были сделаны четыре выстрела. У женщины имеется единственная смертельная рана в сердце. Следствие предполагает, что женщина застрелила мужчину и затем убила себя из того же оружия. Во время трагедии в мансарде находились две собаки. Имена погибших не сообщаются. Полиция не исключает возможности, что оба они убиты кем-то третьим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32