А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Дело не в том, что вы торопитесь, хотя любопытно было бы узнать, что там с Кью-Джо; просто Белфорд наверняка ни разу не разгонял бедную машину быстрее пятидесяти пяти в час, и это вас задевает.
– Ну что, малыш, нравится? – спрашиваете вы летящий «линкольн» и тут же краснеете от макушки до педалей, заподозрив в вопросе сексуальный подтекст.
Из какой-то прихоти, а может, по наитию, вы съезжаете на Сенека-стрит и оказываетесь в центре города. Проехать теперь мимо здания «Познер, Лампард, Мак-Эвой и Джейкобсен» – это так же естественно, как купить дешево, а продать дорого. Просто взглянуть, есть ли свет в окнах. Ах, смотрите – действительно есть! И даже больше: судьба припасла свободное местечко для парковки – прямо через улицу. Вы ставите машину и глушите мотор. От нервного возбуждения у вас даже соски вибрируют. Кто сказал, что вы не можете просто подняться наверх и посмотреть, что происходит? – а если никто не смотрит, то и замести некоторые следы.
Опа! – не тут-то было. Прямо перед входом расположилась, что называется, «бездомная личность» – бомж, вооруженный одним из тех высокотехнологичных орудий, которые обрели популярность после недавней войны в Персидском заливе. Нет-нет, успокойтесь: это не базука, а всего лишь телескоп на трехногом штативе.
– Один доллар, леди, и я покажу вам человека на Луне. Два доллара – и вы увидите Сириус.
– А почему за Сириус дороже?
– Потому что он дальше.
С этим не поспоришь. Ну что ж, лучше экскурс по звездному небу, чем серенада на шарманке (на прошлой неделе другая «бездомная личность» предлагала вам за пятьдесят центов исполнить «Путники в ночи»). Если сейчас уступить, то он, быть может, согласится уйти с дороги. Лицо у него вроде доброе, хотя и пустоглазо-рассеянное: скорее всего какой-нибудь учитель астрономии, потерявший работу. Протянув ему два доллара, вы склоняетесь к окуляру:
– Где? Я не вижу… А нет, подождите! Нашла! – Глаз вжимается в окуляр, ресницы машут, как щетинки на блошиной ноге, сметают пыль с линзы. – Вот эта светлая точка? И все? Тут и смотреть-то не на что!
Астрономический бомж втягивает сопли, харкает и сплевывает – тяжелый плевок врезается в тротуар с характерным шлепком.
– Леди, до этой звезды восемь целых и шесть десятых световых лет!
– Подумаешь! Не так уж и далеко. Телескоп-то у вас хороший?
– Черт возьми, леди, это же триллионы миль! Триллионы, понимаете?! Хотя если разобраться – это, конечно, очень близко. Относительно близкая звезда и относительно крупная. Ярчайшая звезда на небосклоне.
– Да ладно! – Он, наверное, думает, что на дурочку нарвался. – Я видела звезды и поярче. И даже без телескопа.
В ответ раздается смех, а потом новая серия: кашель, харканье и сочный шлепок. Вы передергиваете плечами, представив нечто, по консистенции напоминающее блинное тесто, а по цвету – формы растительной жизни из холостяцкого холодильника. И тем не менее продолжаете неотрывно глядеть на танцующую точку желтого огня.
– То, что вы видели, дамочка, – нагло наставляет вульгарный тип, – это скорее всего Марс или Юпитер. Пла-не-ты, понимаете? А Сириус – звезда!
Ну ладно, тут он, пожалуй, прав. Вы не собираетесь спорить с каким-то маргинальным астрономом. Судя по запаху, он придвинулся ближе. И продолжает поучать:
– Видите ли, Сириус – двойная звезда. То есть там их две. Одна, Сириус-A, называется Собачья звезда, большая и яркая. А у нее есть щенок, Сириус-В. Это белый карлик. Технический термин, но некоторые невежды вроде вас думают, что это звучит поэтично.
– А можно ее увидеть? Маленькую звездочку? – Вам, в сущности, наплевать; но пусть он отрабатывает свои два доллара.
– Если прищуритесь получше… Она должна быть справа внизу.
Вы изо всех сил пытаетесь различить Сириус-В, но тут Сириус-А взрывается желтой вспышкой, и огромные небеса, а также все, что под ними бегает, ползает, плавает, стоит, лежит и громоздится, все исчезает…
Очнувшись через несколько минут, вы обнаруживаете, что лежите на спине. Джинсы и трусики стянуты до щиколоток, а содержимое сумочки разбросано вокруг, как любимые вещи фараоновой дочки.
23:00
Весь город может наслаждаться первым в истории публичным показом вашего сокровища: каждый волосок можно посчитать, влагалище раскрыто, как тротуар во время ремонта коммуникаций, а клитор блестит, словно оливка в ожидании коктейльной вилочки. Но вы даже не краснеете – перейден критический рубеж, за который краснота ступать не отваживается. Это самый черный день вашей жизни, часть вторая, когда кризис достигает апогея, и душа выходит погулять.
Прогулка, однако, оказывается недолгой: душа возвращается и с опаской залезает в тело. Мостовая холодит обнаженные тылы, уличный фонарь бьет по глазам, как дубовая доска. Боли нет. Ничего не болтается, как бывает при переломах. Вы встаете, натягиваете трусики и штаны. Озираетесь, застегивая пряжку на ремне. Приятный сюрприз: кроме вас, на улице никого нет. Оборванный Коперник исчез, и вместе с ним исчезли все бомжи и попрошайки, наводнявшие квартал, – правда, в отдалении заметно шевеление темных фигур и доносится заунывная шарманка, играющая «Путников в ночи». Вы собираете разбросанные вещи и пихаете в сумочку.
Меня ограбили и изнасиловали, думаете вы. Надо сообщить в полицию. Только не здесь, не с телефона-автомата в фойе фирмы! И уж точно не из познеровской «дискотеки». Поминутно оглядываясь через плечо, вы перебегаете улицу и забираетесь в «линкольн». Дверь заперта, мотор заведен – теперь можно подрожать и поплакать. Первый шок прошел, и вы начинаете сомневаться, что вас изнасиловали. Промежность сухая и не болит. Ни запаха, ни ощущения пережитого насилия. Убедившись, что никто из бомжей не подкрался к машине, вы осторожно, словно малиновка, цепляющая червячка, исследуете содержимое сумочки. Все деньги на месте, сорок долларов – минус два, уплаченные за только что пережитое публичное оскорбление. А вот и кредитка, золотая «Виза» – вот это радость! И даже поддельная карта Таро не пропала – вы взяли ее, чтобы показать Белфорду, если выпадет подходящий момент. Не выпал. Судя по динамике последних событий, было бы неудивительно, если бы украли только эту карту.
В каком-то смысле вы чувствуете облегчение и даже готовы воздать хвалу богу, которого уже давно подозреваете в самом беспардонном использовании служебного положения в корыстных целях. С другой стороны, вы чувствуете странную изврашенную обделенность: даже ограбить и изнасиловать толком не могут! Вы массируете шею, которая продолжает болеть. Помойный Галилей, должно быть, вырубил вас ударом в затылок. Может, череп хотел разбить, как пасхальное яичко? Добрый христианин, ничего не скажешь. Поскольку собственность не пострадала, остается предположить, что нападавшие ставили целью вас унизить. Говорят, подобные преступления, совершаемые неимущими против имущих, сейчас на подъеме, и способствуют этому зависть, обида и кровавые фильмы. Ах если бы только обиженные и неимущие знали, что вы в любую минуту можете к ним приобщиться!
23:14
Дорога домой получается нетипично долгой, ибо всякий раз, когда на пути оказывается скопление бомжей или подростков угрожающего вида (темные волосы, карие глаза – да, Гвендолин?), у вас возникает неодолимое желание свернуть на боковую улицу. Возможно, вы опасаетесь, что, заметив давешнего астронома, не удержитесь от соблазна въехать на тротуар и хорошим ударом бампера запустить его на Луну. А может, просто понимаете, что одинокая ухоженная женщина за рулем роскошного авто кажется легкой добычей, и на каком-нибудь красном светофоре снаряд может угодить в ту же воронку. Совпадения бывают не только приятными.
Вот так, петляя, плача и дрожа, вы добираетесь наконец до Второй авеню – односторонней артерии, текущей на юг, прочь от Куин-Энн-Хилл. Эту навигационную ошибку нужно исправить. Притормозив, вы изучаете перекресток на предмет разворота – и вдруг подпрыгиваете от испуга: машину ударяет мощный музыкальный заряд. Вы оглядываетесь по сторонам и замечаете зигзаги ослепительного неона, складывающиеся в слова: ЖИВАЯ МУЗЫКА ПО ПЯТНИЦАМ! БЕТТИ-СПАГЕТТИ С ФРИКАДЕЛЬКАМИ. Вот он, клуб «Вервольф»! Согласись вы сегодня пойти сюда с Кью-Джо, она, быть может, вернулась бы домой вовремя, и сейчас не пришлось бы о ней беспокоиться. С другой стороны, если бы Кью-Джо хоть немного разбиралась в музыке, то вариант с клубом «Вервольф» отпал бы сам собой. Из-за разницы во вкусах вы даже о кино не могли договориться: вам хотелось увидеть что-нибудь двухсерийное с Гари Грантом, а подружка настаивала на трансцендентном порно с обещающим названием «Глубокое проникновение». О боже, какая пустая и дурацкая дружба! И все же – пусть Кью-Джо вернется домой целая и невредимая…
Свернув на боковую улицу, вы замечаете в центре квартала большое скопление народа и рефлекторно нажимаете на тормоз, чтобы сдать назад, на Вторую авеню. Однако, приглядевшись, успокаиваетесь: люди одеты в дорогую стильную кожу и стоят в очереди перед бархатным канатом, натянутым между золочеными столбиками. Вы тихонько подаете вперед. Ни транспарантов, ни неоновых знаков. Скромная бронзовая табличка на дверях сообщает, что это заведение – ночной клуб «Женский луч». Робот, похожий на Марселя Дюшана, с дымящей сигаретой в резиновых губах, запускает посетителей по одному, придирчиво осматривая их лица и одежду, отсеивая неряшливых, несостоятельных и неспокойных. Правильно, так и надо! В восьмидесятые такой порядок был нормой. А сейчас клубы и рестораны пришли на грань разорения, и посетителей буквально затаскивают с улицы за шиворот. Марсель (здорово его запрограммировали!) отрывает дверь, чтобы впустить экстравагантную пару, одетую в одинаковые костюмы из розовой змеиной кожи. На короткий миг перед вами мелькает переполненный зал и освещенная сцена, где, обхватив барабаны обезьяньим филиппинским захватом, сидит ваш отец – типичная, тысячи раз виденная поза. Прежде чем стальная дверь захлопывается, до вас долетает несколько знакомых строф:
Цепко зажав под мышку
Большого плюшевого мишку,
Приз с карнавала лживой любви,
Я забираюсь в фургончик Смерти,
Повинуясь гипнозу щекотки,
И лакричных липких леденцов.
Да уж, памятный стишок, называется «Ежедневный неудачник». Мать написала его как раз перед тем, как сигануть с моста Авроры.
Вы медлите, надеясь еще раз взглянуть на отца, но сзади нетерпеливо бибикает длинный лимузин. Приходится уехать.
23:22
«Повинуясь гипнозу» пробудившихся дочерних чувств, вы могли бы по пути домой проехать мимо моста Авроры. Но это большой крюк, и к тому же вы не уверены, что мать покончила с собой именно там. По правде говоря, вы вообще не знаете, каким образом она ликвидировала свои бренные активы. Единственное воспоминание, причем очень яркое, – это когда в июне (вам было двенадцать лет) мать, подражая своему поэтическому кумиру Сильвии Как-ее-там, включила духовку и сунула туда голову. К несчастью (или к счастью?), она допустила позорную оплошность. Плита была электрической.
Вместо того чтобы надышаться газом и уснуть вечно сладким сном, она лишь слегка подрумянилась и сожгла себе волосы. Воняло в квартире ужасно. Вы выбрались из кровати, чтобы посмотреть, откуда такая вонь, – и увидели, что мать стоит на коленях посреди кухни, с головой, дымящей, как паровозная труба, а отец льет на нее красное вино из кувшина. Вот такой вы ее видели в последний раз.
Ночь она провела в больнице, лечась от ожогов головы, а на следующее утро вас с братом отвезли на все лето в Окленд, к бабушке Мати. В августе мать совершила вторую попытку – на этот раз успешную. Маленькую Пипи решили избавить от подробностей.
23:35
Вы паркуете машину перед домом. Если Белфорд ожидает, что его возлюбленная будет всю ночь прочесывать Куин-Энн-Хилл в поисках чертовой обезьяны, то он полный идиот. Даже если бы не нападение, вы все равно не стали бы искать Андрэ. Только не сегодня. Завтра – другое дело.
Перед тем как войти, вы почему-то смотрите на Сириус. Сириус-А. Сириус-В невидим невооруженным глазом. Если он вообще существует. Этот тип мог вас просто дурачить. «Эй, малышка! Хочешь посмотреть моего белого карлика?» Надо будет спросить толстуху Кью, наверняка знает. Она однажды рассказала, что все тяжелые элементы во вселенной – даже те, которые входят в состав человеческого тела, – возникли в результате жуткой предсмертной агонии звездного железа. Знание, которое, по ее словам, напоминает людям о родстве с дальними галактиками. Вам ее рассказ напомнил лишь о том, что нужно принять витамины.
Разглядывание Сириуса (он и вправду яркий) не идет на пользу травмированной шее. Поднявшись по ступенькам, вы стучите в дверь Кью-Джо. Ответа нет. Что ж, пойдем к себе, проверим автоответчик. Всего одно сообщение: Белфорд звонит из аэропорта, говорит, что уже скучает. Боже, какой слабак, думаете вы, хотя и сами, честно говоря, по нему скучаете. Безумно хочется с кем-нибудь поговорить.
Повинуясь внезапному порыву, вы возвращаетесь к квартире Кью-Джо и заходите внутрь. Ничего не изменилось. Она так и не приходила. Карты по-прежнему раскинуты по столу, и тетрадка для записи клиентов все так же лежит на шифоньере… Ага, вот куда надо заглянуть – в тетрадку с клиентами! Молодчина, Гвендолин! Увы, на пятницу только одна запись: полуденный визит к британской огороднице. И небрежная памятка: «Позвонить ЛД». Очевидно, Ларри Даймонду. Но телефонного номера нет, чтоб он провалился! А если посмотреть в справочнике? Увы, тоже ничего. Может, Познер знает его телефон? А что, Познер еще не спит, он ведь сова. Впрочем, сейчас ему звонить не хочется – надо сперва произвестковать свой истончившийся панцирь.
Усевшись за столик, включив тусклую лампу в абажуре с бахромой, вы начинаете перебирать карты – сначала вяло-рассеянно, потом все более целеустремленно. Ни одна из них не подрисована, что слегка утешает, хотя загадка Номмо от этого проще не становится. Порывшись в сумочке, вы достаете злополучную карту, чтобы вернуть ее в колоду. Пусть другие ломают над ней голову. Тут и без лапчато-перепончатой звезды забот хватает. Но коснувшись карты, вы внезапно ощущаете в спине странный электрический холодок – и без всякой логической причины снова беретесь за тетрадь с записями. Вот оно, раскорячилось на предыдущей странице, словно медуза: не заметишь, пока не наступишь, зато уж если наступишь… «Пятница, девять тридцать. Ларри Даймонд. «Гремящий дом», 783-0190».
Что сказать, когда он ответит? Может, стоит изменить голос? Попросить к телефону Кью-Джо, стараясь при этом не пищать, как мышь? Всего час назад на вас было совершено нападение. Почему вы до сих пор не в кровати? Не в душе? Не в больнице? Не в полиции? Дрожа всем телом, вы нажимаете кнопки: 7, 8, 3…
В божьем эфире есть дыра, куда улетают телефонные гудки: один за другим, по пути пронзая мозг, – прямо в Шамбалу шума, чтобы слиться с хором вечности или родиться вновь, например, в виде скворчания сковородки или мычания бычка. Ну ладно, еще один гудок – и отбой. Последнее «ту-у-у» прерывается, оно скорее похоже на «туп», а следом повисают две секунды консервированной тишины, столь не похожей на старую добрую, по-деревенски свежую, натуральную тишину. И наконец, звучит записанное сообщение:
– Зачем вы звоните? Только зря время теряете. Или, может, у вас есть правильное либретто?
Помимо шока, вызванного содержанием записи, еще две вещи потрясают воображение: во-первых, на заднем плане раздается непонятный стук и грохот, а во-вторых – это тот самый голос, который вы слышали во сне.

Суббота, 7 апреля, утро
Громыхающий сыр
6:00
Как-то раз в припадке сентиментальности вы спросили Кью-Джо: сбываются ли вещие сны? «При чем здесь сны? – удивилась подруга. – Ты, наверное, имеешь в виду свои жалкие буржуазные амбиции? Сны не могут сбываться или не сбываться. Они и так часть нашей реальности».
Вы пытались думать об этом всю прошлую ночь, ворочаясь с боку на бок, мучаясь от бессонницы. Но мыслей в голове было слишком много, они толкались, точно детские машинки: не успеешь сосредоточиться на одной, как ее сзади или сбоку долбанет другая. Хотелось подумать о рынке, о стратегии выживания – на случай, если в понедельник не случится повышения, – однако на церебральном мотодроме беспрестанно суетились и стукались посторонние мысли. Например, несмотря на тщательное обследование вагины, не выявившее следов сексуального насилия, вы то и дело принимались думать о проверке на СПИД. Учитывая разгул болезни, такая проверка казалась благоразумной. А если и стыдной, то лишь отчасти. Гораздо менее, чем перспектива рассказать историю о спущенных трусиках в полиции. Кстати о полиции: не заявить ли… Нет, чепуха! Кью-Джо объявится завтра утром, к черту эту ораклиху!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40