– эту лестницу. Он знал, что никому не удалось сосчитать общее число ступенек. Но этот вопрос сейчас не интересовал Изгнанника.
Ступив на первую ступень лестницы, он начал спускаться. Длилось это, как показалось ему, целую вечность – и спуск, как ни странно, дал ему возможность успокоиться и трезво оценить все происходящее.
Безумие – идти туда сразу и без подготовки. Но еще большее безумие – откладывать посещение, ведь с минуты на минуту его присутствие может быть обнаружено. Изгнанник вовсе не тешил себя надеждой, что сможет ускользнуть необнаруженным, однако хотел отложить объяснения хотя бы до того момента, когда сможет разговаривать на равных.
Наконец, внизу забрезжил свет. Фитиль к тому времени почти догорел. Изгнанник задул пламя и оставил фонарь на полке – подойти к стражникам внизу лучше также незамеченным.
Но тут его ухищрения не помогли. Тощая фигура стражника, прислонившаяся к полкам, была заметна еще сверху.
Изгнанник сделал несколько шагов, готовясь в случае необходимости пустить в дело метательный нож.
Стражник поднял голову. Короткая трубка в его зубах выпустила клуб сизого дыма и застыла. Взгляд, до того сонный и усталый, моментально прояснился. Однако он не произнес ни слова.
Изгнанник уже покинул лестницу и теперь находился почти рядом со стражником.
– Вам следует взять фонарь, – произнес тот. – Нельзя находиться там без света.
Он снял один с полки и зажег от длинной свечи, стоявшей на оструганном деревянном столе.
Изгнанник молча принял фонарь и, не задаваясь вопросом, почему этот стражник ведет себя так странно, прошел по туннелю направо – с каждым шагом дорога вставала в его памяти все отчетливее…
А стражник, даже не глядя ему вслед, точно знал, куда направляется пришелец. Подвинув к столу деревянный стул с неудобной спинкой, Роджер присел на край и извлек из висевшей на крюке плоской кожаной сумки толстую пачку листов бумаги и пергамента, исписанных размашистым почерком.
Отделив несколько последних страниц, он задумчиво посмотрел на них, словно надеялся найти там ответ на мучивший его вопрос. Наконец, Роджер достал из кармана той же сумки карандаш, аккуратно зачеркнул выделявшееся на последнем листе слово «КОНЕЦ» и дописал несколько слов…
Пятый из коридоров, ответвляющийся от главного туннеля. Изгнанник прошел мимо, не останавливаясь.
Шестой… седьмой. Здесь.
Он свернул и, пройдя еще немного, оказался у массивной, окованной двери. Она была заперта, но ключ висел напротив.
Изгнанник постарался успокоиться. Ритм сердцебиения потихоньку вошел в норму. Только тогда он повернул ключ, вынул его из замка и повесил на место. Затем толкнул дверь. Та не хотела отворяться, но Изгнанник был тверд и победил.
Он перешагнул через порог. Дверь медленно закрылась за его спиной, однако Изгнанник не обратил на это внимания. Его взгляд был устремлен на скопище голубоватых линий, мерцающих на черном камне пола. Дуги и кривые, петли и повороты…
Лабиринт.
Медленно и благоговейно, словно в тот день, когда впервые увидел это зрелище, он обошел вокруг и остановился у того места, где голубая линия обрывалась – а вернее, начинала свой путь к центру.
Пройти Лабиринт и обрести полную память вместо жалких обрывков. Или – погибнуть при попытке, но отступать нельзя. Этого выбора у Изгнанника не было.
Поставив фонарь на пол, он сделал шаг вперед. Свет очертил подошву сапога, коснувшегося мерцающей линии.
– Роджер!
– Да, милорд? – Стражник быстро поднял голову от своей рукописи и встретил взгляд Корвина.
– Здесь…
– Он прошел в Камеру Лабиринта, – сказал Роджер.
– Кто он? Ты его узнал?
– Ну, не могу сказать точно. Одно несомненно – фамильное сходство есть.
– Черт его подери! – произнес Корвин. – Неужели все начинается сначала? Или это какой-то совсем новый фактор?
– Это и новый, и старый фактор, – заметил Роджер. – Я не задумывал этого продолжения. Но…
– Что?
– Роджер Желязны из Тени-Земля не так уж давно скончался в Калифорнии от рака. Серия «Хроники Амбера» не могла быть завершена, и наверняка новый автор начал свой вариант развития событий.
Корвин поморщился.
– И все произошло так быстро?
– Другого предположения у меня не имеется. Ведь этому гипотетическому автору не нужно было рисовать картину нового мира с самого начала, он вполне мог воспользоваться исходным материалом Желязны…
Последняя Вуаль…
Изгнанник уже одолел адское пламя и замораживающее дыхание Пустоты, прошел сквозь жернова духа и гидравлический пресс энтропии. Гильотина сомнений не сработала, стрелы самоуверенности не смогли пробить щита его упорства. Лабиринт теперь был не только снаружи, но и внутри него, и в душе горел свет твердой уверенности в успехе.
Последний, самый трудный отрезок пути. Три шага, каждый из которых подобен прохождению сквозь толщу гранита…
И – конец. Центр Лабиринта.
Сила, поддерживавшая его все это время, иссякла. Едва стоявший на ногах, он тем не менее улыбался – словно в день своей смерти, и первой, и второй.
Но теперь смерть ему не угрожала. Изгнанник вернулся домой.
Он отдал приказ – и Лабиринт переместил его несколькими этажами выше, в салон библиотеки.
Окинув ироническим взглядом стеллажи с книгами, барабанную установку в углу и несколько больших картин, появившихся здесь за долгое время его отсутствия, он подвинул к камину массивное кресло и со вздохом облегчения расположился в нем. Ожидать разговора ему предстояло недолго, но это ожидание вполне можно было сделать комфортным.
Наконец, двери в библиотеку открылись. Изгнанник вынул из кармана колоду карт, сдвинул ее и открыл верхнюю.
– Бенедикт, – произнес он, не оборачиваясь.
– У тебя передо мной преимущество, – ответил вошедший. – Мне не назвали твоего имени.
Изгнанник повернулся вместе с креслом так, чтобы Бенедикт мог увидеть его лицо. Тот невольно отступил.
– Быть этого не может!
– Ты отказываешься верить собственным глазам? – поинтересовался Изгнанник.
– Это все-таки ты, – кивнул Бенедикт. – Ну что ж, Озрик… Добро пожаловать домой.
– Спасибо. А где отец? Я бы хотел поговорить с ним.
– Оберон погиб несколько лет назад.
Озрик наклонил голову, почтив память отца.
– А кто теперь носит корону? – минуту спустя спросил он.
– Рэндом.
– Этот сопливый…
– Он избран самим Единорогом, – мягко заметил Бенедикт, – и не тебе это оспаривать.
– Но он же лишь мальчишка!
– Ты отсутствовал долго, Озрик. Чересчур долго. У детей Оберона давно есть собственные дети.
Значит, столько лет… Ему придется заново узнавать многое. Игра наверняка стала гораздо сложнее, и пока лучше воздержаться от участия.
– Теперь говори ты, – твердо сказал старший брат. – Как ты вернулся к жизни? Ведь отец…
– …Отправил меня на войну, чтобы я своей геройской смертью за Амбер искупил недостойное желание занять его трон. Вообще-то так и произошло, – усмехнулся Озрик, – вплоть до последней детали… А остальным что, неинтересно? Или ты остался последним в семье? Я не хотел бы рассказывать эту историю дважды.
Бенедикт вытащил собственную колоду, выдвинул сразу несколько карт, и несколькими мгновениями позже рядом с ним оказались Корвин, Рэндом, Жерар, Флора, Джулиан и Фиона.
– Располагайтесь, – пригласил Озрик, – мой рассказ будет довольно долгим.
– Тогда я, с вашего позволения, также его выслушаю, – раздался голос из угла библиотеки, и из теней выступил горбатый карлик с длинными седыми волосами и такой же бородой.
– Дворкин! – в один голос воскликнули все. – Откуда?..
– Есть некоторые более важные вещи, которые требуют вашего внимания, – сказал тот, усаживаясь в возникшее из воздуха кресло. – Давай, Озрик: промедление может оказаться дорогостоящим.
И Изгнанник начал рассказ.
– Саму войну, на которую меня послал отец, я описывать не буду: это не доставит мне удовольствия, а вам ничего существенного не даст. Короче говоря, я был смертельно ранен и уже помирал. И тут – называйте это галлюцинацией, если хотите, – над полем битвы нависла черная туча, а внутри нее образовалось Лицо. Похоже, никто этого не видел, за исключением меня.
Лицо заговорило – не могу сказать, мысленно или вслух. Оказывается, это был Черный Бог Смерти, который решил создать Себе непобедимое войско и подбирал на полях сражений умирающих героев для пополнения армии. Я Ему, по-видимому, подходил, и Он задал следующий вопрос: не променяю ли я реальную смерть на схватки и приключения, везде и во всех временах.
Мой ответ конечно же, был утвердительным. Да любой из вас поступил бы так же на моем месте! Однако будущее показало, что я совершил необдуманный поступок.
Не могу в точности сказать, сколько времени я провел в этом Теневом Легионе. По моему личному подсчету – что-то около пяти веков, но время во многих мирах, где меня носило, течет иначе, нежели в Амбере. Я думал, что здесь прошло куда меньше времени… хотя важно не это.
В общем, я занял пост предводителя Легиона Теней и отработал на этом месте черт знает сколько. До тех пор, пока мне до смерти не надоели эти «вечные схватки и приключения» – в основном мы работали на разных Великих Призывателей, которые попали в передрягу и срочно нуждались в помощи непобедимого войска.
Итак, мне надоела это работа, я решил покончить со всем. Понимая, что конец будет и смертью – но она-то меня фактически настигла уже давно, и жил я только благодаря поддержке Черного Бога. И такой случай в конце концов представился.
Как-то наш Легион был призван на службу неким чародеем, именующим себя Повелителем Теней. Более того, так же называли его и сами Тени. Задание было несложным: освободить одну цитадель от захватчиков. Выполнив приказ, я позволил всем выжившим противникам смыться с поля боя, за что, как я знал, неминуемо буду наказан. Так и случилось: Черный Бог настолько вышел из себя, что появился там собственной персоной.
Легион Теней, по Его мнению, должен был нести смерть, а не давать врагам шанс ускользнуть. Я не оправдал возложенного на меня доверия, посему Он без дальнейших рассуждений просто отобрал свой прежний дар – жизнь. И отправил меня в Дома Боли.
Просидел там я, к счастью, недолго. Я вновь был возвращен в мир живых, и на сей раз это сделал Повелитель Теней. Понятия не имею, как это ему удалось. Дальше все закрутилось очень странно. Воскрешение почти полностью стерло мои воспоминания о том, что было до того, как я поступил в Легион Теней. Или это произошло еще раньше? Не уверен – те события для меня до сих пор как в тумане.
Как бы там ни было, я остался должен этому чародею. И он потребовал, чтобы я играл роль его телохранителя в каком-то походе за Силой. Поход провел нас через несколько миров, а закончился путь прямо у Двора Хаоса. Вскоре Повелитель Теней сказал, что я исполнил свою работу и могу быть свободен. Дальше он провалился в какую-то бездну – причем, судя по всему, это чародей и называл «походом за Силой». Чокнутый или нет, но он был одним из лучших магов, какие мне только встречались.
И вот я остался у Двора Хаоса с обрывками воспоминаний. Несколько недель я пытался отыскать путь домой, в чем, естественно, не преуспел. Короче, в один прекрасный момент стою со своей шпагой в руках, замечаю гравировку на лезвии – и вдруг в памяти всплывает ее название, Уэйрдремм, и узор Лабиринта. Дальнейшее уже было делом техники. Я переместился в Амбер, пробрался вниз, а остальное вам известно…
В комнате стражи в нижней части замка сидел сейчас только один из многочисленных охранников. Это был Роджер, занятый своим бесконечным мистико-философским романом.
Дверь отворилась, и в комнату вошел Корвин.
– Чем обяз'н т'кой честью, м'лорд? – скопировал Роджер акцент Дейги.
– Это касается нашего недавнего гостя, – сказал Корвин. – Знаешь, кто он такой?
– Принц Озрик, второй сын Симнеи и Оберона. – Стражник посмотрел на удивленное выражение лица собеседника, выпустил из трубки клуб дыма и добавил: – Я узнаю многое из того, что происходит в этих стенах, – если как следует сосредоточусь.
– А как насчет того, что творится за их пределами?
– О, – заметил он, – это уже другое дело. Сложное.
– Правду он говорил или нет?
– Все соответствует, – пожал плечами Роджер. – Если не считать Черного Бога Смерти и какого-то Повелителя Теней.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Я знал его.
– Да? Этого ты, кажется, не упомянул в беседе с Рэндомом.
«Ого! – подумал Корвин. – Он действительно знает все, что творится в этом замке.»
– Этого я и Мерлину не рассказывал. После войны я действительно находился в плену, но вовсе не там, откуда Мерлин меня освободил. Не то сама Дара, не то кто-то из ее приближенных… в общем, невесть кто отослал меня в один очень странный мир, называемый Селлой. Из него нет выхода, ибо все попавшие туда забывают не только о выходе, но и о себе. Проще говоря, теряют память. Не полностью, правда, только толку от этого было немного. Озрик даже с амнезией смог вспомнить узор Лабиринта, а я там даже забыл, что это такое.
На мгновение в глазах Корвина мелькнуло выражение, которое Роджер окрестил самоиронией.
– Пробыв в Селле некоторое время, я был избран в одну небольшую компанию для выполнения одного особо ответственного поручения. В ходе операции нам надлежало разобраться с одним колдуном, забрать у него какой-то амулет и все такое прочее. Вдобавок те гады, наши работодатели, наложили на нас Чары Медленной Смерти – если амулет не окажется у них через семь дней, спустя аналогичный срок все мы становимся покойниками.
Ну так вот, Повелитель Теней оказался врагом нашего противника и временно присоединился к нашей команде. Кем он был? Магом и чародеем, причем довольно крутым. В сущности, во время спора с тем колдуном, которого следовало пришить нам, он не пользовался своей силой. Зато потом, когда… впрочем, ладно.
Так вот, мы в конце концов завершили дело, побрякушка оказалась у нас. Затем Повелитель Теней предложил возвратить всем нам память. Мы, естественно, согласились. Но чары Медленной Смерти он снять не смог, это было осуществимо лишь в Селле. Поэтому мы воспользовались какой-то хреновиной, которую нам вручили еще до отбытия, – они называли ее Амулетом Перемещения, – и попали в Селлу. Только вот эти… – следующего слова Роджер не понял; по-видимому, то была слишком архаичная разновидность тари, – вовсе не собирались снимать свои чары. Нас благополучно оставили подыхать в темнице вместе с Повелителем Теней. И вот тут-то началось самое интересное.
Темница была та еще – заколдованными оказались не только замки, но и каждый шаг коридоров. И наш чародей спокойно, как на тренировке, снимает все эти заклинания, разбивает стены и вообще ведет себя в стиле Супермена. Потом мы всей компанией отправились на штурм Башни Безмолвия, разнесли охрану, наказали плохих парней и все остальное в таком роде. – Корвин глубоко вздохнул. – А дальше следует печальная часть истории. Мы благополучно выбрались из Селлы и расстались лучшими друзьями. Все шло отлично. Затем я в одну далеко не прекрасную ночь проснулся совсем не там, где заснул. А точнее, в той самой камере, откуда меня через несколько месяцев вызволил Мерлин.
– Месяцев? – переспросил Роджер. – Так что, Озрик встретил Повелителя Теней уже после тебя?
– Может быть. Во Дворе Хаоса со временем черт ногу сломит. Мерлин мне кое-что рассказывал. Однако суть дела не в этом. Ты некогда утверждал, что десять романов, стоящих на полке в библиотеке, написаны тобой… или твоим аналогом. Ты все время имел доступ к информации обо всей катавасии, что творилась и в Амбере, и в Хаосе. Так?
– В общих чертах.
– Тогда объясни мне, с какой стороны в общую схему входит Повелитель Теней? Если бы он встретился только со мной – черт с ним, но Озрик тоже его знает. А это уже не совпадение.
Роджер пожал плечами:
– Ты, видно, не понял меня, когда я тебе сказал, что Роджер Желязны скончался.
– Ну и что?
– А то, что я обладаю только той информацией, которая имелась у него на момент смерти. Предположения у меня есть, но они предположениями и останутся.
– Объясни.
– Я попал в Амбер только потому, что ему требовалась непосредственная информация из Вечного Города. Я в определенном смысле был для него каналом связи с этим местом. Ясно?
– То есть он – это не ты?
– Я – это он, но он – не я. Так будет, пожалуй, точнее. Мне неизвестно многое из того, что собирался сделать Желязны в будущем. А вот он обо мне знал каждую деталь – что неудивительно, в определенном смысле он сотворил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Ступив на первую ступень лестницы, он начал спускаться. Длилось это, как показалось ему, целую вечность – и спуск, как ни странно, дал ему возможность успокоиться и трезво оценить все происходящее.
Безумие – идти туда сразу и без подготовки. Но еще большее безумие – откладывать посещение, ведь с минуты на минуту его присутствие может быть обнаружено. Изгнанник вовсе не тешил себя надеждой, что сможет ускользнуть необнаруженным, однако хотел отложить объяснения хотя бы до того момента, когда сможет разговаривать на равных.
Наконец, внизу забрезжил свет. Фитиль к тому времени почти догорел. Изгнанник задул пламя и оставил фонарь на полке – подойти к стражникам внизу лучше также незамеченным.
Но тут его ухищрения не помогли. Тощая фигура стражника, прислонившаяся к полкам, была заметна еще сверху.
Изгнанник сделал несколько шагов, готовясь в случае необходимости пустить в дело метательный нож.
Стражник поднял голову. Короткая трубка в его зубах выпустила клуб сизого дыма и застыла. Взгляд, до того сонный и усталый, моментально прояснился. Однако он не произнес ни слова.
Изгнанник уже покинул лестницу и теперь находился почти рядом со стражником.
– Вам следует взять фонарь, – произнес тот. – Нельзя находиться там без света.
Он снял один с полки и зажег от длинной свечи, стоявшей на оструганном деревянном столе.
Изгнанник молча принял фонарь и, не задаваясь вопросом, почему этот стражник ведет себя так странно, прошел по туннелю направо – с каждым шагом дорога вставала в его памяти все отчетливее…
А стражник, даже не глядя ему вслед, точно знал, куда направляется пришелец. Подвинув к столу деревянный стул с неудобной спинкой, Роджер присел на край и извлек из висевшей на крюке плоской кожаной сумки толстую пачку листов бумаги и пергамента, исписанных размашистым почерком.
Отделив несколько последних страниц, он задумчиво посмотрел на них, словно надеялся найти там ответ на мучивший его вопрос. Наконец, Роджер достал из кармана той же сумки карандаш, аккуратно зачеркнул выделявшееся на последнем листе слово «КОНЕЦ» и дописал несколько слов…
Пятый из коридоров, ответвляющийся от главного туннеля. Изгнанник прошел мимо, не останавливаясь.
Шестой… седьмой. Здесь.
Он свернул и, пройдя еще немного, оказался у массивной, окованной двери. Она была заперта, но ключ висел напротив.
Изгнанник постарался успокоиться. Ритм сердцебиения потихоньку вошел в норму. Только тогда он повернул ключ, вынул его из замка и повесил на место. Затем толкнул дверь. Та не хотела отворяться, но Изгнанник был тверд и победил.
Он перешагнул через порог. Дверь медленно закрылась за его спиной, однако Изгнанник не обратил на это внимания. Его взгляд был устремлен на скопище голубоватых линий, мерцающих на черном камне пола. Дуги и кривые, петли и повороты…
Лабиринт.
Медленно и благоговейно, словно в тот день, когда впервые увидел это зрелище, он обошел вокруг и остановился у того места, где голубая линия обрывалась – а вернее, начинала свой путь к центру.
Пройти Лабиринт и обрести полную память вместо жалких обрывков. Или – погибнуть при попытке, но отступать нельзя. Этого выбора у Изгнанника не было.
Поставив фонарь на пол, он сделал шаг вперед. Свет очертил подошву сапога, коснувшегося мерцающей линии.
– Роджер!
– Да, милорд? – Стражник быстро поднял голову от своей рукописи и встретил взгляд Корвина.
– Здесь…
– Он прошел в Камеру Лабиринта, – сказал Роджер.
– Кто он? Ты его узнал?
– Ну, не могу сказать точно. Одно несомненно – фамильное сходство есть.
– Черт его подери! – произнес Корвин. – Неужели все начинается сначала? Или это какой-то совсем новый фактор?
– Это и новый, и старый фактор, – заметил Роджер. – Я не задумывал этого продолжения. Но…
– Что?
– Роджер Желязны из Тени-Земля не так уж давно скончался в Калифорнии от рака. Серия «Хроники Амбера» не могла быть завершена, и наверняка новый автор начал свой вариант развития событий.
Корвин поморщился.
– И все произошло так быстро?
– Другого предположения у меня не имеется. Ведь этому гипотетическому автору не нужно было рисовать картину нового мира с самого начала, он вполне мог воспользоваться исходным материалом Желязны…
Последняя Вуаль…
Изгнанник уже одолел адское пламя и замораживающее дыхание Пустоты, прошел сквозь жернова духа и гидравлический пресс энтропии. Гильотина сомнений не сработала, стрелы самоуверенности не смогли пробить щита его упорства. Лабиринт теперь был не только снаружи, но и внутри него, и в душе горел свет твердой уверенности в успехе.
Последний, самый трудный отрезок пути. Три шага, каждый из которых подобен прохождению сквозь толщу гранита…
И – конец. Центр Лабиринта.
Сила, поддерживавшая его все это время, иссякла. Едва стоявший на ногах, он тем не менее улыбался – словно в день своей смерти, и первой, и второй.
Но теперь смерть ему не угрожала. Изгнанник вернулся домой.
Он отдал приказ – и Лабиринт переместил его несколькими этажами выше, в салон библиотеки.
Окинув ироническим взглядом стеллажи с книгами, барабанную установку в углу и несколько больших картин, появившихся здесь за долгое время его отсутствия, он подвинул к камину массивное кресло и со вздохом облегчения расположился в нем. Ожидать разговора ему предстояло недолго, но это ожидание вполне можно было сделать комфортным.
Наконец, двери в библиотеку открылись. Изгнанник вынул из кармана колоду карт, сдвинул ее и открыл верхнюю.
– Бенедикт, – произнес он, не оборачиваясь.
– У тебя передо мной преимущество, – ответил вошедший. – Мне не назвали твоего имени.
Изгнанник повернулся вместе с креслом так, чтобы Бенедикт мог увидеть его лицо. Тот невольно отступил.
– Быть этого не может!
– Ты отказываешься верить собственным глазам? – поинтересовался Изгнанник.
– Это все-таки ты, – кивнул Бенедикт. – Ну что ж, Озрик… Добро пожаловать домой.
– Спасибо. А где отец? Я бы хотел поговорить с ним.
– Оберон погиб несколько лет назад.
Озрик наклонил голову, почтив память отца.
– А кто теперь носит корону? – минуту спустя спросил он.
– Рэндом.
– Этот сопливый…
– Он избран самим Единорогом, – мягко заметил Бенедикт, – и не тебе это оспаривать.
– Но он же лишь мальчишка!
– Ты отсутствовал долго, Озрик. Чересчур долго. У детей Оберона давно есть собственные дети.
Значит, столько лет… Ему придется заново узнавать многое. Игра наверняка стала гораздо сложнее, и пока лучше воздержаться от участия.
– Теперь говори ты, – твердо сказал старший брат. – Как ты вернулся к жизни? Ведь отец…
– …Отправил меня на войну, чтобы я своей геройской смертью за Амбер искупил недостойное желание занять его трон. Вообще-то так и произошло, – усмехнулся Озрик, – вплоть до последней детали… А остальным что, неинтересно? Или ты остался последним в семье? Я не хотел бы рассказывать эту историю дважды.
Бенедикт вытащил собственную колоду, выдвинул сразу несколько карт, и несколькими мгновениями позже рядом с ним оказались Корвин, Рэндом, Жерар, Флора, Джулиан и Фиона.
– Располагайтесь, – пригласил Озрик, – мой рассказ будет довольно долгим.
– Тогда я, с вашего позволения, также его выслушаю, – раздался голос из угла библиотеки, и из теней выступил горбатый карлик с длинными седыми волосами и такой же бородой.
– Дворкин! – в один голос воскликнули все. – Откуда?..
– Есть некоторые более важные вещи, которые требуют вашего внимания, – сказал тот, усаживаясь в возникшее из воздуха кресло. – Давай, Озрик: промедление может оказаться дорогостоящим.
И Изгнанник начал рассказ.
– Саму войну, на которую меня послал отец, я описывать не буду: это не доставит мне удовольствия, а вам ничего существенного не даст. Короче говоря, я был смертельно ранен и уже помирал. И тут – называйте это галлюцинацией, если хотите, – над полем битвы нависла черная туча, а внутри нее образовалось Лицо. Похоже, никто этого не видел, за исключением меня.
Лицо заговорило – не могу сказать, мысленно или вслух. Оказывается, это был Черный Бог Смерти, который решил создать Себе непобедимое войско и подбирал на полях сражений умирающих героев для пополнения армии. Я Ему, по-видимому, подходил, и Он задал следующий вопрос: не променяю ли я реальную смерть на схватки и приключения, везде и во всех временах.
Мой ответ конечно же, был утвердительным. Да любой из вас поступил бы так же на моем месте! Однако будущее показало, что я совершил необдуманный поступок.
Не могу в точности сказать, сколько времени я провел в этом Теневом Легионе. По моему личному подсчету – что-то около пяти веков, но время во многих мирах, где меня носило, течет иначе, нежели в Амбере. Я думал, что здесь прошло куда меньше времени… хотя важно не это.
В общем, я занял пост предводителя Легиона Теней и отработал на этом месте черт знает сколько. До тех пор, пока мне до смерти не надоели эти «вечные схватки и приключения» – в основном мы работали на разных Великих Призывателей, которые попали в передрягу и срочно нуждались в помощи непобедимого войска.
Итак, мне надоела это работа, я решил покончить со всем. Понимая, что конец будет и смертью – но она-то меня фактически настигла уже давно, и жил я только благодаря поддержке Черного Бога. И такой случай в конце концов представился.
Как-то наш Легион был призван на службу неким чародеем, именующим себя Повелителем Теней. Более того, так же называли его и сами Тени. Задание было несложным: освободить одну цитадель от захватчиков. Выполнив приказ, я позволил всем выжившим противникам смыться с поля боя, за что, как я знал, неминуемо буду наказан. Так и случилось: Черный Бог настолько вышел из себя, что появился там собственной персоной.
Легион Теней, по Его мнению, должен был нести смерть, а не давать врагам шанс ускользнуть. Я не оправдал возложенного на меня доверия, посему Он без дальнейших рассуждений просто отобрал свой прежний дар – жизнь. И отправил меня в Дома Боли.
Просидел там я, к счастью, недолго. Я вновь был возвращен в мир живых, и на сей раз это сделал Повелитель Теней. Понятия не имею, как это ему удалось. Дальше все закрутилось очень странно. Воскрешение почти полностью стерло мои воспоминания о том, что было до того, как я поступил в Легион Теней. Или это произошло еще раньше? Не уверен – те события для меня до сих пор как в тумане.
Как бы там ни было, я остался должен этому чародею. И он потребовал, чтобы я играл роль его телохранителя в каком-то походе за Силой. Поход провел нас через несколько миров, а закончился путь прямо у Двора Хаоса. Вскоре Повелитель Теней сказал, что я исполнил свою работу и могу быть свободен. Дальше он провалился в какую-то бездну – причем, судя по всему, это чародей и называл «походом за Силой». Чокнутый или нет, но он был одним из лучших магов, какие мне только встречались.
И вот я остался у Двора Хаоса с обрывками воспоминаний. Несколько недель я пытался отыскать путь домой, в чем, естественно, не преуспел. Короче, в один прекрасный момент стою со своей шпагой в руках, замечаю гравировку на лезвии – и вдруг в памяти всплывает ее название, Уэйрдремм, и узор Лабиринта. Дальнейшее уже было делом техники. Я переместился в Амбер, пробрался вниз, а остальное вам известно…
В комнате стражи в нижней части замка сидел сейчас только один из многочисленных охранников. Это был Роджер, занятый своим бесконечным мистико-философским романом.
Дверь отворилась, и в комнату вошел Корвин.
– Чем обяз'н т'кой честью, м'лорд? – скопировал Роджер акцент Дейги.
– Это касается нашего недавнего гостя, – сказал Корвин. – Знаешь, кто он такой?
– Принц Озрик, второй сын Симнеи и Оберона. – Стражник посмотрел на удивленное выражение лица собеседника, выпустил из трубки клуб дыма и добавил: – Я узнаю многое из того, что происходит в этих стенах, – если как следует сосредоточусь.
– А как насчет того, что творится за их пределами?
– О, – заметил он, – это уже другое дело. Сложное.
– Правду он говорил или нет?
– Все соответствует, – пожал плечами Роджер. – Если не считать Черного Бога Смерти и какого-то Повелителя Теней.
– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Я знал его.
– Да? Этого ты, кажется, не упомянул в беседе с Рэндомом.
«Ого! – подумал Корвин. – Он действительно знает все, что творится в этом замке.»
– Этого я и Мерлину не рассказывал. После войны я действительно находился в плену, но вовсе не там, откуда Мерлин меня освободил. Не то сама Дара, не то кто-то из ее приближенных… в общем, невесть кто отослал меня в один очень странный мир, называемый Селлой. Из него нет выхода, ибо все попавшие туда забывают не только о выходе, но и о себе. Проще говоря, теряют память. Не полностью, правда, только толку от этого было немного. Озрик даже с амнезией смог вспомнить узор Лабиринта, а я там даже забыл, что это такое.
На мгновение в глазах Корвина мелькнуло выражение, которое Роджер окрестил самоиронией.
– Пробыв в Селле некоторое время, я был избран в одну небольшую компанию для выполнения одного особо ответственного поручения. В ходе операции нам надлежало разобраться с одним колдуном, забрать у него какой-то амулет и все такое прочее. Вдобавок те гады, наши работодатели, наложили на нас Чары Медленной Смерти – если амулет не окажется у них через семь дней, спустя аналогичный срок все мы становимся покойниками.
Ну так вот, Повелитель Теней оказался врагом нашего противника и временно присоединился к нашей команде. Кем он был? Магом и чародеем, причем довольно крутым. В сущности, во время спора с тем колдуном, которого следовало пришить нам, он не пользовался своей силой. Зато потом, когда… впрочем, ладно.
Так вот, мы в конце концов завершили дело, побрякушка оказалась у нас. Затем Повелитель Теней предложил возвратить всем нам память. Мы, естественно, согласились. Но чары Медленной Смерти он снять не смог, это было осуществимо лишь в Селле. Поэтому мы воспользовались какой-то хреновиной, которую нам вручили еще до отбытия, – они называли ее Амулетом Перемещения, – и попали в Селлу. Только вот эти… – следующего слова Роджер не понял; по-видимому, то была слишком архаичная разновидность тари, – вовсе не собирались снимать свои чары. Нас благополучно оставили подыхать в темнице вместе с Повелителем Теней. И вот тут-то началось самое интересное.
Темница была та еще – заколдованными оказались не только замки, но и каждый шаг коридоров. И наш чародей спокойно, как на тренировке, снимает все эти заклинания, разбивает стены и вообще ведет себя в стиле Супермена. Потом мы всей компанией отправились на штурм Башни Безмолвия, разнесли охрану, наказали плохих парней и все остальное в таком роде. – Корвин глубоко вздохнул. – А дальше следует печальная часть истории. Мы благополучно выбрались из Селлы и расстались лучшими друзьями. Все шло отлично. Затем я в одну далеко не прекрасную ночь проснулся совсем не там, где заснул. А точнее, в той самой камере, откуда меня через несколько месяцев вызволил Мерлин.
– Месяцев? – переспросил Роджер. – Так что, Озрик встретил Повелителя Теней уже после тебя?
– Может быть. Во Дворе Хаоса со временем черт ногу сломит. Мерлин мне кое-что рассказывал. Однако суть дела не в этом. Ты некогда утверждал, что десять романов, стоящих на полке в библиотеке, написаны тобой… или твоим аналогом. Ты все время имел доступ к информации обо всей катавасии, что творилась и в Амбере, и в Хаосе. Так?
– В общих чертах.
– Тогда объясни мне, с какой стороны в общую схему входит Повелитель Теней? Если бы он встретился только со мной – черт с ним, но Озрик тоже его знает. А это уже не совпадение.
Роджер пожал плечами:
– Ты, видно, не понял меня, когда я тебе сказал, что Роджер Желязны скончался.
– Ну и что?
– А то, что я обладаю только той информацией, которая имелась у него на момент смерти. Предположения у меня есть, но они предположениями и останутся.
– Объясни.
– Я попал в Амбер только потому, что ему требовалась непосредственная информация из Вечного Города. Я в определенном смысле был для него каналом связи с этим местом. Ясно?
– То есть он – это не ты?
– Я – это он, но он – не я. Так будет, пожалуй, точнее. Мне неизвестно многое из того, что собирался сделать Желязны в будущем. А вот он обо мне знал каждую деталь – что неудивительно, в определенном смысле он сотворил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62