А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

— Ты же видишь, как все вокруг негативно настроены против тебя, так ведь и мечтают, на чем бы еще подловить до Нового года! До суда, то есть. Хоть раз прислушайся к моему мнению, Толя!..
— Вадик! — обняв адвоката за плечи, с чувством ответил ему Арбацумян. — Ты поможешь мне совершить до Нового года несколько преступных деяний с особым цинизмом?..
* * *
Капитан милиции Серегин, играя желваками, рассматривал странную карту, испещренную красными и зелеными флажками. Время от времени раздавался телефонный звонок, капитан выслушивал чью-то скорбную повесть, вздыхал и менял зеленый флажок на красный. Чувствовалось, что какой-то странный круг, вокруг чего-то еще более странного, сужался на глазах.
Встанем, дети в хоровод!
Встретим, дети, Новый год!..
В углу кабинета, на черной ламинированной подставке с тонированным стеклом, надрывался включенный телевизор. На экране возле елки кружились девочки, одетые в белые платьица снежинок, и поджавшие руки к груди мальчики — в пидерках с ушами. Мальчики изображали зайцев, как догадался капитан. Передача для идиотов закончилась, начались ожидаемые капитаном новости местного канала «Дежурная часть». Прошли отрецензированные капитаном лично сюжеты о вреде пьянства в праздничные дни, с трогательными рассказами о случаях семейной поножовщины. За ними проехали заранее смонтированные ролики о пьяном вождении за рулем в зимнее время.
Завершая выпуск, диктор, младший лейтенант Тарасова, твердо и внятно зачитала обращение районного отделения милиции о содействии населения в поимке разыскиваемых милицией особо опасных преступников.
— … Таким образом злоумышленниками похищена дорогостоящая импортная аппаратура, изделия из меха и кожи, деньги, ювелирные изделия… Учитывая вышесказанное, товарищи, районное отделение Министерства внутренних дел призывает вас не открывать двери визитерам, именующим себя Дедом Морозом и Снегурочкой, если вы, конечно, не вызывали аналогичных праздничных персонажей из коммерческих служб организации досуга, о чем у вас должны иметься на руках оплаченные в установленном порядке квитанция и кассовый чек. Не принимайте подарков от незнакомцев — у вас могут быть неприятности по соответствующим статьям УК РФ за хранение и укрывание краденого имущества. О всех несанкционированных попытках проникновения в жилище, на территорию государственных учреждений, частных предприятий якобы с новогодними поздравлениями — убедительно просим сообщать по телефонам, которые вы видите на экране! С Новым годом, дорогие товарищи!
Еще шли заключительные титры, в которых фамилии Серегина, конечно, не значилось, когда дверь кабинета распахнулась, и в помещение ворвался, удерживаемый сержантом Васильченко, растрепанный мужчина в заснеженной дубленке на бобровом меху. Васильченко попытался вежливо вытолкать посетителя в коридор, уговаривая при каждом пинке: «Говорят же вам, нельзя сейчас к капитану, капитан думают! Ну-ка, пшел отсюда, господин…э-э…хороший!»
— Перестаньте пихаться! — отбивался от сержанта мужчина. — Капитан, прикажите ему! Я — Наумов!
«Наумов! Сам Наумов!» — молнией сверкнуло в голове Серегина. Почти машинально он выпер из кабинета любопытного сержанта и закрыл дверь на ключ.
Наумов был казначеем города. Мэр, депутаты Думы, большой и малый чиновный люд, безусловно, кое-что значили на своем месте. Но все стекалось в единый центр этого сложного механизма — к казначею Наумову. Любая копейка, слабо шевельнувшаяся в городе, тут же, сама по себе, без напоминаний и внушений отстегивала на счета, контролируемые господином Наумовым, положенный процент с оборота. На вид Наумову было лет пятьдесят. А может, восемьдесят. Он был вечным, непотопляемым казначеем.
Появление такого лица райотделе милиции без пышной свиты, без предварительных звонков и согласований… Да само по себе появление, а не вызов на ковер к какому-то менее значительному лицу — означало либо Конец Света, либо равнозначное ему событие.
Наумов прошел к столу, смахнул карту с флажками на пол, упал головой на стол и тихо проговорил в пространство: «Вы что же это, суки, делаете? Вы что это творите, гаденыши?»
Выпив предложенной капитаном воды, посетитель сообщил следующее. Буквально несколько часов назад в известный всем в городе банк явилась странная группа лиц. В составе этой группы было два высших чина городского ОБЭП, начальница КРО госпожа Печорина и какой-то ветеран, весь обвешанный, как новогодняя елка, боевыми медалями и орденами. За собой ветеран вел хороводом двух понятых старух-общественниц. Все упомянутые лица направились прямиком в зал, где располагались клиентские сейфы.
— Расскажите-ка нам, — заявил ветеран-поводырь собравшимся, — Чей это сейф сбоку не привинченным стоит? Интересно нам, знаете ли. А то все сейфы привинчены, а этот стоит себе побоку.
Ну, ему, естественно ответили, что не знают — что это за сейф, почему он тут стоит… Как, мол, заехал банк в это помещение, так этот сейф уже стоял здесь. Трогать его не стали. Зачем? Есть-пить ведь сейфы не просят. Так что решили — пускай он тут и стоит.
На такое объяснение ветеран разорался с патриотическим подъемом в том смысле, что, в связи с развернувшейся в стране борьбой с международным терроризмом, не может общественность города, как и официальные лица, само собой, смириться с тем, что в банковских залах стоят неопознанные сейфы. Поэтому они его сейчас заберут и уж в ОБЭП вскроют — вдруг там взрывчатка? И старухи-понятые тут же влезли с моралями: «Вы в автобусах объявления читаете, что обо всех странных предметах, неизвестно кем в помещениях оставленных, надо в милицию сообщать?» Издевательство, просто. Хотя, еще парочка таких набегов — и ведь точно только и останется, что на работу в банк на автобусах ездить.
Мадам Печорину пытались в уголок от всей компании оттащить, объясниться на счет сейфа все-таки. А она смерзлась со всей компанией и отвечает на тычки ледяным голосом: «Оформляем акт изъятия, товарищи!»
В райотделе ОБЭП при всей честной компании, при банковских клерках вскрыли сейф. Еще и взрывников из спецназа позвали для массовости. В сейфе, естественно, находилось 1,2 миллиона евро, 220 тысяч долларов и около двух миллионов рублей. Спецназовцы тут же первыми в атаку кинулись! «Мы, — орут, — кровь проливаем! Мы с террористами боремся в этих говнячих командировках! Нам потом по три года командировочные не платят! А тут сейфы с таким баблом неопознанные парятся! Подорвем сейчас всех к чертовой матери!» Кошмар, короче.
Директор банка тихонько ОБЭПникам намекает, что хорошо бы эти деньги, пока хозяин не объявится, сдать им обратно. Банк бы накрутил там чего, пока следствие длится. В смысле, на развитие районного ОБЭП. А эти иудушки смотрят только глазами-льдинками и, знай себе, номера купюр переписывают! Полный писец, полный!
— Ты понимаешь, Серегин, что это те самые деньги были, которые за год накрутились со всех задержанных платежей бюджета города? С каждой задержки заработной платы бюджетникам, со всех просроченных на две-три недели оплаты счетов и прочего! Ведь для этого сложнейшие расчеты требовалось произвести! Многоходовые операции надо было разработать. Это тебе не жуликов на вокзале ловить. И все летит верх тормашками по какой-то сраной бумажке с «чао-какао!» Год работы — псу под хвост! А ведь именно этим сейфом и управляется наш с тобой город. Ведь ты, Серегин, должен понимать, что не на милиции, а на этом сейфе правопорядок в городе держится! — тихо, с расстановкой говорил Наумов капитану.
— Я искуплю свою вину кровью! — проговорил капитан Серегин, решительно передергивая затвор табельного оружия.
— Что ты за придурок, Серегин? — в отчаянии прошептал казначей. — Что же ты за идиот? Думаешь, так вот запросто пулю в лоб — и искупление получишь? Не переживай, мы тебя и на том свете достанем! Думаешь, с какой это радости мы второй храм на бюджетные средства сооружаем? Нигде ты теперь от нас не скроешься!
— Я убью его голыми руками! — в накатывающем бешенстве захрипел капитан, обрывая в удушье пуговицы на форменной рубашке. — Я буду его душить, душить, душить, топтать ногами!… И радостно хохотать при этом! Я убью тебя, проклятый Дед Мороз! Как жабу раздавлю! Я…
— Прими валерьяны или седуксену, — отмахнулся от него Наумов. — Не знаю, что в таких случаях в милиции принимают. Успокой садистские наклонности, короче. Близкий контакт, думаю, здесь не нужен… Не полезен, как говорят финансисты. Надо бы эту сволочь по обычному сценарию заказухи — снайпером прикончить. Немедленно избавь город от этой напасти! Слышишь меня? Немедленно!..
Первые звонки от населения начались спустя десять минут после передачи. Прочитав сводки, поданные операторами после того, как Наумов вышел, капитан, тяжело вздохнув, поднял с пола помятую карту и убрал еще несколько зеленых флажков, заменив их на красные. Впрочем, были и совершенно бесполезные звонки. Какие-то несовершеннолетние граждане издевательски сообщали операторам с уличных таксофонов: «Дед Молос бывает!»
* * *
У офиса Арбацумян сказал шоферу: «Ты, Леня, домой сейчас иди! С наступающим тебя и все такое. Я сам потом за руль сяду, не беспокойся! Восьмого утром позвонишь мне на мобильный. Наверно, до КПЗ я сам доеду, а ты потом у ментов ключи заберешь и на стоянку машину поставишь.»
— Анатолий Варгезович, — взмолился шофер. — Вам сейчас никак нельзя самому водить! Вам сейчас даже перед ГИБДД светиться никак нельзя! Я уже семью предупредил, чтобы они меня на праздники не ждали, они все понимают…
— Не будь дураком, Леня, — задумчиво, с расстановкой ответил ему Арбацумян. — Не будь таким же идиотом, как я. Не повторяй моих ошибок! Ничего подобного ни в одной семье не понимают. А семья, Леонид, как выясняется, единственное, что вообще-то есть… Больше ни хрена, Леня, не бывает… Знать бы раньше, да? Давай ключи и вали домой! Пошли, Вадик!
В офисе Арбацумян мельком просмотрел сводки затаривания точек на праздники, аккуратно разложенные на столе. В дверях стояли встревоженные женщины: секретарша и два товароведа. Анатолий Варгезович тепло поздравил их с Новым годом и приказал распустить персонал до восьмого января.
— Так ведь могут дополнительные поставки потребоваться! — нерешительно возразила секретарша. — Что-то мы никогда в праздники не отдыхали… У нас же свой график…
— Все в порядке, Люба, — успокоил ее Арбацумян. — Производственные запасы созданы, точки затоварены, а пить много вредно. Всем вредно! И праздники на работе проводить — очень вредно для семьи! Так что, дамы, с наступающим вас! Единственное, что попрошу вас сделать перед уходом, Любовь Матвеевна… Распечатайте список всех сотрудников из программы по кадрам… Только имена и адреса… Да! Паспортные данные и послужной список — не нужно! Перед уходом оставьте списки у себя на столе. Вахтера тоже отпустите, я сдам помещение под охрану, сигнализацию сам включу. Все!
Расстроенные женщины вышли из кабинета, но товаровед Романова, потоптавшись в приемной, осторожно заглянула в офис, ногтем постучав в распахнутую филенчатую дверь.
— Анатолий Варгезович, — спросила она у Арбацумяна, рывшегося в столе. — Нас после праздников сократят, что ли? Вы лучше честно скажите, нельзя же так с людьми…
— Не нагнетай обстановку, Наталья! — прохрипел Арбацумян, согнувшись у нижнего выдвижного ящика. — Все в порядке, сводки по точкам ты ведь сама составляла. Просто я решил хоть один раз быть человеком. После Нового года все будет по-прежнему. Будете работать до восьми вечера без выходных. Так что все будет хорошо!
— Так бы и сказали, — улыбкой расцвела женщина. — А то пугаете только…
— Давай, Наталья, дуй домой — елку наряжать! Дверь только закрой за собой, нам надо с Вадиком посоветоваться! — поощрительно улыбнулся ей в ответ начальник.
Офис быстро опустел. Адвокат Вадим Михайлович Гарфункель стоял у окна и с завистью смотрел, как радостные сослуживцы бегут к припаркованным возле здания фирмы машинам, к ближайшей остановке общественного транспорта. Все спешили домой, к детям, к елке… Со стеснительным смешком Вадик вспомнил, как в прошлый Новый год он пригласил одну девушку. Она жарила курицу, они вместе накрывали на стол. Было скучно и неловко до невозможности. Девушка непрерывно что-то говорила, смеялась, а Вадику хотелось лечь и уснуть. И, если бы вопрос на счет сна кто-то поставил бы ребром, то уснуть навсегда. Потом они смотрели телевизор, танцевали… Танцевать Вадик не любил и не умел. Но вопрос с танцами стоял ребром: либо танцевать, либо целоваться и строить планы совместной жизни…
В четыре утра к ним приехали из клуба злой Арбацумян с пьяной, разгулявшейся Евгенией… Они звали в сауну, но, как всегда, поссорились, так что с сауной вопрос закрыли. Ну, еще где-то в час приезжали бывшие сокурсники Вадика с поздравлениями и бутылкой водки, под которую сожрали все, что приготовила гостья… Вадик так измучился за ночь, что отчего-то после праздников подумал, что в праздники вообще лучше одному… С выключенным телефоном…
Адвокат повернулся к Арбацумяну и решительно сказал: «Ладно, Толик! Хотя я плохо представляю, как мы потом из этого выпутаемся, но я тебя не брошу, конечно. Все равно до восьмого января я, как Пятачок, совершенно свободен… Но ведь у тебя-то, Толя, семья, дети!..»
— Да, Вадик, у меня дети, — грустно сказал Арбацумян, тоже глядя со своего места, как подъехавший автобус подбирает последних его подчиненных. — И этот факт я только в КПЗ начал осознавать. Оказывается, мне давно надо было немного посидеть в тюрьме. А на счет Нового года — все уже известно заранее. Мы поедим все вместе, потом дети убегут в гости, мы будем смотреть телевизор, сразу после Нового года я усну… Если Женька опять в какой-нибудь клуб не потащит или скандал не закатит.
Он мотнул головой, чтобы отогнать невеселые мысли, и снова погрузился в разбор завалов в ящиках стола. На столе уже валялись какие-то записки, деньги, газовый баллончик, отмычки, литой кистень, несколько цветных шариков, пачка презервативов и два «Сникерса»…
— Помнишь, мы раньше думали, что налаженная, раскрученная фирма — это самое главное? А вот теперь выясняется, что есть еще и Новый год, — с философским подтекстом пробурчал он из-под стола. — Ага! Вот он, родимый!
Толик почти с умилением развернул тряпочку, в которой лежал здоровенный револьвер.
— Толя, что ты еще такое придумал? — тоскливо спросил адвокат.
— Ну, не знаю пока еще, — задумчиво протянул Арбацумян. — Но, думаю, нам это пригодится. — Ты не бойся, я из него даже не стрелял ни разу, только показывал. Достанешь, покажешь — и стрелять уже не надо. Сам помнишь, какие времена бывали… Н-да, давненько, знаешь ли, мы не брали в руки шашки… Хотел даже выбросить. Думал, уже и не понадобится. Ладно, давай в темпе! Доставай свои тряпки, надо обсудить диспозицию!
Но диспозицию они обсудить не успели, поскольку в дверях стояла с язвительной улыбкой Женька. То есть Евгения Алексеевна Арбацумян.
— Какая же ты скотина, Толя! — ласково поприветствовала она мужа, в растерянности наставившего на нее револьвер.
— Жень, надо же как-то предупреждать, а то входишь без стука… А вдруг бы я стрельнул? — попытался разрядить обстановку Анатолий Варгезович.
— Я тебе сейчас стрельну, говно! — пообещала Евгения.
— Женя, а где дети? — искоса глянув на смущенного адвоката, строго спросил Арбацумян.
— Значит, о детях вспомнил, тюремщик?.. — взвилась Женька. — Я тебе сейчас таких детей покажу! Тебе сказано в КПЗ — сидеть тихо в Новый год? Сказано? На работу он приперся! Пистолетиком он трясет! Крутой весь из себя! Какое же ты все-таки говно, Арбацумян! Сейчас, значит, ни в гости не сходишь, ни в ресторан, ни клуб не поедешь! Сейчас я буду сидеть все праздники под елкой, как старикова дочка, и на этого армяшку черножопого пялиться! «Тепло ль тебе, девица? Тепло ль тебе, красная?» Мне от таких праздничков, какие ты мне нынче устроил, дорогой, ни тепло, ни холодно! Мне даже не щекотно!
— Ты вообще-то, Евгения, выбирай выражения, да? — начал понемногу вскипать Толик.
— Сейчас я подберу специально для тебя парочку подходящих выражений! — заорала Евгения Алексеевна. — Ты, падла, когда кулаками на ментов махался, ты о нас подумал? Нет! А сейчас ты со спокойной совестью притащишься Новый год отмечать? «Женя, а дети где?» В Караганде! Да хрен бы с тобой — сиди ты в этом своем КПЗ до суда! Я вообще не знаю, зачем тебя оттуда вытащили! Такие деньги отдали! Как мне на твою рожу сейчас смотреть, если сердце кровью обливается, как только впомню, во что эта твоя физия кавказкой национальности мне обошлась? За такие деньги можно на Багамах Новый год встретить! И этого твоего суслика с собой прихватить!
Евгения Алексеевна зло ткнула кулаком в сторону адвоката, и Вадим Михайлович с трудом сдержался, чтобы не спрятаться от нее за тяжелые офисные гардины.
1 2 3 4 5 6 7 8