— Блондинка. Худенькая такая.
— Ха! Сейчас половина девчонок в городе блондинками заделались. Когда, говорите, она видела этого парня?
— Незадолго до рассвета. Было еще темно, и она его как следует не разглядела.
— А ей, часом, не померещилось? — спросил он. — Лично я не удивился бы, если бы девушке, лежащей на пляже в полном одиночестве в такое время, что-нибудь померещилось.
— Не думаю, — сказал я. Хотя, возможно, он был прав. Рут была не лучшим свидетелем.
Он повернулся к Галли, снова сняв шляпу. Даже голос его изменился, когда он заговорил с ней, словно с женщинами это был совершенно другой человек.
— Э-э, миссис Тарантини. Напомните мне, пожалуйста, в какое время вы отвезли мужа в порт.
Она встала и четкой походкой подошла к нам.
— Точно не знаю. Полагаю, около четырех утра.
— Но, во всяком случае, до рассвета?
— По крайней мере за час до рассвета. Когда я вернулась в Санта-Монику, еще не совсем рассвело.
— Да-да, кажется, так вы мне и сказали.
— Это имеет какое-то значение?
— В деле об убийстве все имеет значение, — внушительно сказал он.
— Вы думаете, его убили? — спросил я.
— Тарантини? Пока неясно. Утром начнем прочесывать дно моря в том районе.
— Но вы упомянули об убийстве.
— Именно так. Тарантини подозревается в убийстве. Лос-анджелесское управление отдало приказ всем постам о его задержании. Разве вы не слышали об убийстве Даллинга?
Я взглянул на Галли. Она едва заметно покачала головой.
— Ах, это, — неопределенно сказал я.
— Я ужасно устала, — заявила она. — Я попрошу мистера Арчера отвезти меня домой.
— С удовольствием, — ответил я.
24
На ступеньках суда она взяла меня под руку. Ее пальцы сильно сжали мою руку, но это было даже приятно.
— Я рада, что вы появились, Арчер. Я несколько часов подряд отвечала на вопросы полицейских и совершенно потеряла ощущение реальности, точно все это происходит во сне. А вы такой основательный — на вас можно опереться, правда?
— Достаточно основательный. Я вешу сто восемьдесят пять фунтов.
— Я не это имела в виду, вы знаете. Все эти полицейские физиономии, они как маски смерти. А у вас нормальное человеческое лицо.
— Нормальное человеческое лицо и масса других достоинств, — пробормотал я. — Кстати, я тоже бывший полицейский. И должен сказать, вы идете по тонкому льду.
Она сильнее сжала мою руку.
— По тонкому льду?
— Да, вы не ослышались. Я не понимаю, почему лос-анджелесская полиция не задержала вас в качестве главного свидетеля.
— С какой стати они станут меня задерживать? Я ни в чем не виновата.
— Возможно, не виноваты на деле. Но не в помыслах. Вы слишком умны, чтобы Тарантини мог обвести вас вокруг пальца. Вы не могли прожить с ним больше двух месяцев, так и не догадавшись, чем он занимается.
Она отпустила мою руку и отступила назад, когда я открыл для нее дверь моей машины.
— Садитесь, миссис Тарантини, Вы ведь просили, чтобы я отвез вас домой. Кстати, где ваша собственная машина?
— Я не решилась сесть за руль сегодня вечером. У меня был такой тяжелый день, а вы тут устраиваете мне перекрестный допрос. — Голос ее надломился. Была ли это игра? Не знаю.
— Садитесь. Я хочу послушать, что вы рассказали в полиции.
— Вы не имеете права так со мной разговаривать. Жену нельзя заставить свидетельствовать против мужа. — Но она все-таки села в машину.
— Можно, если она его сообщница, — сказал я и с силой захлопнул дверцу, ставя точку в предложении.
Она отодвинулась к противоположному краю сиденья.
— Я даже не знала, что Джо подозревают в убийстве, пока мне не сказал Каллаген. И вообще, ордера на его арест нет. Его разыскивают просто для того, чтобы допросить. В квартире Кейта нашли отпечатки его пальцев. — Голос ее слегка дрожал.
— Вы должны были подумать. — Я свернул налево, по направлению к главной улице. — Узнав об убийстве Даллинга, вы должны были подумать об утреннем визите Тарантини в его квартиру. Что вы сказали по этому поводу в полиции?
— Ничего. Я ни словом не упомянула об этом. Сказала, что отвезла Джо прямо в Пасифик-Пойнт.
— И после этого вы говорите, что не понимаете, что я имею в виду? Насчет тонкого льда?
— Я не могла им сказать, — прошептала она. — Если его найдут, этого будет достаточно, чтобы посадить его на электрический стул.
Я остановился перед мигающим красным огоньком светофора, потом пересек главную улицу, направляясь в сторону шоссе.
— Еще днем вы были сильно настроены против Тарантини. И вдруг превратились в примерную жену. С чего бы такая метаморфоза?
— Можете приберечь свой сарказм для другого случая, Арчер! — Она снова начала показывать характер. — Джо не слишком приятный человек, но на убийство он не способен. Кроме того, я его жена.
— Однако это не мешало ему торговать героином.
— Как вы узнали?
— С опасностью для жизни. Но, главное, не от вас.
— Я узнала об этом лишь несколько недель назад. Это отвратительно. Я хотела уйти от него, но я боялась. По-вашему, это преступление?
— Боялись чего, Галли? Послушать вас, Джо и мухи не обидит.
— Он не убивал Кейта! — крикнула она. — Я в этом уверена. У него не было причины.
— Бросьте, вы же знаете, что была. Вы просто не хотите в этом признаться, потому что боитесь оказаться замешанной в это дело. Как будто вы уже не замешаны в него с головой.
— Какая у него была причина?
— Одну вы назвали мне сами сегодня днем. Джо был разъярен, сказали вы, потому что Даллинг показал мне, где он прячется. Однако теперь, когда дело приняло плохой оборот, вы рассказываете другое.
— Кейта не было в квартире. И выстрела тоже не было. Иначе бы я услышала.
— Его никто не слышал, но выстрел все-таки был. Нужны другие мотивы? Пожалуйста. Джо, должно быть, знал, что у вас роман с Даллингом. Об этом знали все.
— Вы лжете!
— Вы отрицаете сам факт или осведомленность о нем широкой публики?
— Это не факт, Между мной и Кейтом ничего не было, мы просто дружили. За кого вы меня принимаете?
— За женщину, которая ненавидит своего мужа. Вы можете сколько угодно называть ваши отношения с Даллингом платоническими, но Джо не из тех, кто станет вникать в такие тонкости. Вы ведь не будете отрицать, что Даллинг был от вас без ума.
— Разумеется, буду. Я никак его не поощряла.
— Он не нуждался в поощрениях. Он был романтик. Он отдал бы за вас жизнь. Может быть, так оно и случилось. Вы знаете, что это он привлек меня к делу?
— Вы же говорили, что к вам обратилась моя мать...
— Ее убедил Кейт. Он приезжал к ней в воскресенье ночью и уговорил прибегнуть к моей помощи.
— Это она вам сказала?
— Да. И это — правда.
— Но она не знала Кейта.
— Они познакомились в воскресенье.
— Почему вы так уверены?
— Наша с ним встреча в баре в Палм-Спрингс, она была подстроена. Он хотел, чтобы я нашел его там. Он боялся прийти ко мне сам, в открытую, — боялся Джо и Даузера. Он чувствовал, что угодил между двух огней. Однако у него хватило смелости отвезти меня в Оазис. Наверное, ему нелегко было решиться — он не привык к опасностям. И это действительно что-то значило.
— Да, пожалуй, значило. — Мне показалось, что она добавила: «Бедный дурачок». Потом она надолго замолчала.
Мы ехали по открытому шоссе, направляясь в сторону Лонг-Бич. Дул сильный боковой ветер, и я сбавил скорость, чтобы не болтало машину. Время от времени перед глазами мелькало море — пустынное, в белых гребешках бурунов под затянутым тучами небом. Ветер то посвистывал в дюнах, то внезапно стихал. В одно из мгновений тишины, нарушаемой лишь гулом мотора, я услышал приглушенные всхлипывания Галли.
Огни Лонг-Бич осветили несущееся навстречу нам небо. Ветер поднимался и снова стихал, аккомпанируя плачу женщины. Она несмело придвинулась ко мне и положила голову мне на плечо. Я повел машину левой рукой, чтобы не беспокоить ее.
— Вы любили его, Галли.
— Не знаю. Он был очень добр ко мне. — Она печально вздохнула, и ее дыхание защекотало мне шею. — Я слишком поздно его встретила. Я уже была замужем за Джо, а Кейт собирался жениться на другой женщине. Я отняла его у нее, но у нас ничего не получилось. Он не был мужчиной, если не напивался, а когда напивался, терял человеческий облик.
— Его больше нет.
— Ничего больше нет, — безнадежно сказала она. — Все рушится. Жаль, что я не проколола шину, когда везла Джо из Оазиса. Не было бы сейчас всех этих оборванных нитей, которых уже не соединить.
— Вы не показались мне женщиной, которая ищет легких решений.
— Наверное, легких решении вообще не бывает. Я думала, что нашла легкое решение, когда выходила за Джо. Мне осточертело быть на побегушках в больнице, осточертело отбиваться от приставаний врачей в бельевой, осточертело ждать, когда в моей жизни случится что-нибудь хорошее. С приходом Джо мне показалось, что это наконец случилось. Но я ошиблась.
— Как вы с ним повстречались?
— Я уже рассказывала вам сегодня днем. А кажется, что прошла целая вечность, правда?
— Расскажите еще раз.
— Есть вещи, о которых не хочется говорить, но раз вы настаиваете... Я две недели круглосуточно дежурила у постели Германа Спида. Джо навещал его чуть не каждый день. В его отсутствие он управлял «Ареной».
— Кто стрелял в Спида?
— Один из людей Даузера — думаю Блэйни. Днем я боялась вам сказать, боялась, что нас подслушивают.
— Спид сам вам сказал, кто стрелял?
— Нет, Спид так и не признался, что в него стреляли. Твердил, что сам нечаянно ранил себя. Наверное, боялся, что его прикончат, если он проболтается. Рассказал мне все Джо, когда мы поженились. Я обещала ему, что ни одной живой душе не скажу. Однако теперь думаю: мои обещания не имеют силы. Джо сбежал, а что будет со мной, ему наплевать.
— Куда он бежал? Ведь он вам наверняка намекнул.
— Я знаю только то, что рассказала. Полагаю, он взял яхту Марио.
— "Королева ацтеков" ушла не слишком далеко.
— Возможно, Джо заметал следы. В море его могло ждать другое судно.
— Его брат подумал о том же.
— Марио? Марио лучше знать, конечно. У Джо были друзья в Энсенаде...
— Не уверен. У него могли быть там деловые связи, но на самом деле принадлежали они Даузеру. Если Джо действительно так хитер, как о нем говорят, он бежал бы в противоположном направлении. Кстати, его кто-нибудь встречал в порту?
— Я никого не видела. Я слышала все, что вы рассказали мистеру Каллагену о человеке на пляже. Ведь это все-таки мог быть Джо, что бы там ни говорила эта девушка.
— Мог. Но я думаю, это был кто-то другой.
— Кто?
— Понятия не имею.
— А что же случилось с Джо?
— Кто его знает. Возможно, уехал в Лос-Анджелес или в Сан-Франциско. А мог и улететь — в Кливленд, Нью-Йорк или еще куда-нибудь. Наконец, он может лежать сейчас на дне морском.
— Я почти желаю ему последнего.
— Что он увез с собой, Галли?
— Он не сказал мне, но я подозреваю, что героин. Это был его товар.
— А сам он колется?
— Только не Джо. Я видела некоторых из его клиентов — именно после этого я его возненавидела. Даже его деньги стали мне противны.
— Он увез партию, которая принадлежала Даузеру?
— Наверное. Я не решилась его расспрашивать.
— Много там было?
— Не имею представления.
— Где он хранил товар?
— Этого я тоже не знаю. — Она со вздохом повернулась ко мне. — Пожалуйста, перестаньте говорить со мной как полицейский, это просто невыносимо.
Движение в Лонг-Бич все еще было оживленным. По обеим сторонам дороги стояли нефтяные вышки, точно полчища железных солдат, выстроившихся на пригородных пустырях. У меня было такое чувство, словно я еду по какой-то призрачной, явившейся из снов стране, однако я так и не вспомнил сон, в котором видел этот ландшафт. Галли сняла шляпку и спала, тяжело привалившись к моему плечу.
— Проснитесь, — сказал я, когда мы подъехали к особняку ее матери. — Вы дома.
25
Когда я добрался до своего дома, было почти два часа ночи. Я жил в пятикомнатном коттедже на тихой чистенькой улице между Голливудом и Лос-Анджелесом. Дом и закладная на него остались напоминанием о моей первой и единственной женитьбе. С тех пор как я развелся, я приезжал домой, лишь когда мне надо было основательно отоспаться. Сейчас был как раз такой случай. Последние несколько миль по ночному бульвару я ехал на автопилоте, уже в полусне. В свете фар белым пятном замаячили двери гаража. Путешествие из ниоткуда в никуда закончилось тупиком.
Не глуша мотора, я вылез из машины, чтобы открыть двери гаража. В этот момент на крыльце дома справа от меня возникли из тени две фигуры и, идя в ногу, стали спускаться ко мне. Я остался стоять в узком пространстве между домом и открытой дверцей машины. Это были дюжие молодые ребята в темных костюмах и шляпах. В отблеске света, отражавшегося от дверей гаража, они казались почти одинаковыми — широкоплечие, с непроницаемыми квадратными лицами. Итак, у дверей моего дома меня дожидалась парочка близнецов-архангелов, посланных, надо думать, из полицейского управления Лос-Анджелеса. Мысль о Даллинге, оставшемся лежать в луже крови в пустой квартире, преследовала меня весь день. В конце концов Даллинг догнал меня.
— Мистер Лью Арчер? — спросил один из близнецов.
— Он самый.
— Я сержант Ферн. Это — сержант Толливер.
— Польщен знакомством. Однако час уже поздний, нельзя ли перенести прием на завтра?
— Лейтенант Гери приказал доставить вас к нам, когда бы вы ни появились. Он хочет говорить с вами немедленно.
— По поводу убийства Даллинга?
Сержанты переглянулись, словно я сказал что-то очень важное. Первый ответил:
— Лейтенант Гери сам вам все объяснит.
— Что ж, похоже, выхода нет. — Я выключил фары и захлопнул дверцу машины. — Поехали.
Патрульная машина ждала за углом. А лейтенант Гери — в небольшой комнате отдела по расследованию убийств. Обстановка там была довольно унылая: серый стальной шкаф для бумаг, серый стальной стол с селектором и переполненными корзинками для входящего и исходящего, маленький серый холодильник в углу. Одну из стен почти полностью занимала карта города. Единственное окно глядело на глухую стену соседнего дома. Люминесцентная лампа на потолке заливала комнату резким холодным светом.
Лейтенант Гери поднялся из-за стола мне навстречу. Это был человек лет сорока с преждевременно поседевшими волосами. Они торчали у него на голове, как иглы у дикобраза. У него были плечи профессионального боксера-тяжеловеса, однако лицо — умное, с живыми пытливыми глазами, тонким носом и подвижным ртом — никак не довершало этого сходства.
— Лью Арчер, если не ошибаюсь, — довольно приветливо сказал он. Ворот его рубашки был расстегнут, галстук сбился на сторону. Он сделал не слишком настойчивую попытку поправить его. — Хорошо, Ферн, спасибо.
Сержант, сопровождавший меня в участок, прикрыл за собой стеклянную дверь. Гери снова сел за стол и принялся внимательно меня изучать. На стене рядом с ним висела обтянутая зеленым сукном доска с фотографиями объявленных в розыск преступников, анфас и в профиль. Глядя на расплывчатые черно-белые лица, я испытывал к этим людям родственные чувства.
— Вы меня не забываете, лейтенант.
— Стараюсь. Я тут проглядывал ваше личное дело. Вполне приличное досье для человека вашей профессии в этом городе. Не сказал бы, чтобы вы когда-либо проявляли стремление к сотрудничеству, но, с другой стороны, вы никогда не пытались нас надуть, и это уже кое-что. Я также говорил о вас с Колтоном из окружной прокуратуры, и он о вас самого лучшего мнения.
— Да, я служил под его началом в разведке во время войны. К чему вы, собственно, клоните, лейтенант? Надеюсь, вы притащили меня среди ночи не затем, чтобы поздравить с безупречным прошлым?
— Отнюдь. Я упомянул ваше досье лишь потому, что под арест вы будете взяты вне всякой связи с ним.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить эту информацию. Он следил за моей реакцией, нервно пожевывая губами.
Я решил улыбнуться.
— А перед арестом вам захотелось немножко покалякать со мной, от скуки, приятное с полезным, так сказать?
Глаза его сузились и засверкали. Сейчас они стали похожи на бойницы в крепостной стене, за которыми холодно поблескивает синеватая сталь.
— Ордер у меня на руках, — тихо сказал он. — Если я решу им воспользоваться, веселья у вас поубавится.
— И за что же вы хотите меня арестовать? Я где-нибудь плюнул мимо урны?
Но он не принял моего тона.
— Чем вы занимались весь сегодняшний день? — сухо спросил он.
— Работал. Ел. Пил. Смеялся.
— Вы разыскивали Джо Тарантини, — ответил он на собственный вопрос. — Зачем?
— По поручению моего клиента.
— Его имя?
— У меня никудышная память на имена.
Он заерзал в кресле, блуждая взглядом по комнате, точно искал, куда спрятаться.
— У меня к вам несколько вопросов, Арчер. Надеюсь, на них вы ответите поподробнее.
— Ответы вам уже, кажется, известны.
— Черт побери, займемся делом, Арчер! Хватит пикироваться.
— Когда у меня перед носом начинают размахивать ордером на арест, меня тянет поупражняться в остроумии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25