Хотя Натали после своего замужества не раз уже побывала в Лондоне, Париже и Сан-Морице, в Нью-Йорк она приехала впервые. Халид снял президентский номер в «Плазе», а затем на время оставил ее там с Азизом в окружении служанок, охранников и шоферов и отправился в Кентукки на конезавод, владельца которого он встретил на последних конных торгах в Ньюмаркете. Натали наслаждалась свободой, побывала на многих интересных мероприятиях, стараясь увидеть все новое и познакомиться с последними тенденциями в американской моде: вместе с Катринкой она посмотрела новые коллекции одежды Билла Бласса, Донны Каран, Боба Маки и других нью-йоркских модельеров. Ей нравилось демонстрировать свои наряды, драгоценности и своего сына. Выглядела она просто сногсшибательно и казалась абсолютно счастливой. Только однажды вскользь произнесенная ею фраза заставила ее собеседниц подумать, что, возможно, у нее не все уж так хорошо, как она пытается это преподнести.
Подруги засыпали ее вопросами, обнаружив полное невежество относительно жизни в Саудовской Аравии. Натали начала описывать забавные подробности арабского быта. С улыбкой она рассказывала, как женщины, закутанные в черные бурнусы, приходя с улицы в помещение, сбрасывают свои длинные одеяния и оказываются в самых модных сарафанах работы знаменитых модельеров. Все изумленно замолкли. Жужка, которая не была уверена, что она все правильно поняла, спросила:
– Вы носите паранджу?
– Конечно, – ответила Натали с вызовом, – когда выхожу на люди.
– Не может быть! – воскликнула Марго, чьи феминистские убеждения оскорбляли и паранджа, и бритые головы хасидских женщин, и вообще любые другие религиозные или политические запреты, которые ущемляли права женщин.
– Но ведь ты же не мусульманка, – удивилась Лючия.
– Мой муж – мусульманин.
– Мой муж – еврей, – сказала Александра, – но ведь он не заставляет меня соблюдать все требования его религии, и не думаю, что стала бы это делать, даже если бы он потребовал.
– А если бы ты жила в стране, где это считается обязательным?
– Я бы ушла от него, – ответила Александра, твердо веря в это, хотя не могла и представить себе жизнь без Нейла Гудмена.
Катринка молчала, держа на руках Азиза, который развлекался тем, что пытался поймать ее качавшуюся длинную серьгу. В Сан-Морице на Рождество Натали рассказывала ей, что в Эр-Рияде она не имеет права водить машину или выходить из дома без сопровождения, а если она появится на улице в платье, даже слегка обнажающем ее тело, религиозная полиция может избить ее прутами. На Катринку тогда это произвело такое же ужасное впечатление, как и на ее подруг сейчас, но потом она пришла к выводу, что, если Натали всем довольна, беспокоиться за нее нет смысла.
– Как я могу это сделать? – сказала Натали. – Я люблю его. Кроме того, вы же знаете, – продолжала она, оживившись, – у нас есть дом в Лондоне, шале в Сан-Морице, квартира в Париже. Мы почти не бываем в Саудовской Аравии. А в тот короткий период, когда мы там, все вовсе не так уж и ужасно. Это все равно что одеться для маскарада. Правда. Чувствуешь себя персонажем из сказок «Тысяча и одна ночь».
Однако эти доводы никого не убедили, как ни пыталась Натали украсить свой рассказ забавными подробностями. Катринка и Жужка, которые прожили большую часть своей жизни в стране с репрессивной политической системой, не могли считать ограничения свободы «забавными». А остальные гостьи испытывали ограничения только тогда, когда у них не было достаточного количества денег. Они, конечно, страдали от утонченного ущемления прав женщин, которое характерно для американского общества, но и помыслить не могли о том, чтобы расстаться хотя бы с одной из предоставляемых этим обществом свобод. Однако продолжать спорить на эту тему с Натали бесполезно. Если она была счастлива со своим мужем и сыном, какое они имели право указывать ей, что делать.
– Да, – сказала Дэйзи, стараясь восстановить спокойное течение беседы. – Я понимаю, почему тебе это может нравиться. Обычаи других стран всегда кажутся привлекательными.
– Когда ты бываешь в Риме… – подхватила Марго, как бы благосклонно соглашаясь с ней, что эту тему пора закрыть.
Катринка подождала, когда Марго закончит фразу, и, не дождавшись, спросила:
– Когда ты бываешь в Риме, то что?
– Поступай, как римляне, – произнесла Марго со смехом.
– А! – сказала Жужка, которая тоже не поняла сначала этого выражения. – Это – пословица.
Катринка рассмеялась.
– Я думала, что знаю этот язык, и вдруг ты говоришь что-то, а я понятия не имею, о чем это ты.
– Не так уж много ты не знаешь, – отметила Марго.
– А то, чего ты не знаешь, никак не помешало тебе в жизни, – добавила Лючия.
– Я бы все отдала на свете, – сказала Дэйзи, которая все еще пыталась овладеть итальянским, – чтобы говорить на стольких же языках, что и ты, и так же хорошо. Но американцам это просто не дано.
– Это потому, что вы думаете, что Соединенные Штаты – центр Вселенной, – сказала Катринка.
– Когда на самом деле всем известно, что это – Франция, – пошутила Натали.
Все рассмеялись, и ко всеобщему облегчению атмосфера в столовой разрядилась. Но тут Азиз начал капризничать. Натали, поняв, что он голоден, позвала няню; кто-то обратил внимание на время, и все разошлись по своим комнатам.
Посетив вместе с подругами еще два показа, Катринка уехала на заседание правления нью-йоркского «Грэхема», а оттуда отправилась в «Прагу», чтобы просмотреть накопившиеся за время ее отсутствия бумаги и ответить на звонки. Она позвонила в лондонский «Грэхем», в котором несколько сократилось число клиентов, хотя в казино дела шли хорошо, обсудила вместе с Робин программу предстоявшего благотворительного вечера в «Метрополитен-опера», представителем организационного комитета которого она была, затем вернулась домой. Ей необходимо было принять душ и немного отдохнуть перед тем, как поехать с Натали и принцем Халидом, который уже вернулся из Кентукки, на ужин в «Мортимер».
– Вы всегда с Адамом живете в таком темпе? – спросила Жужка, переходя на чешский язык, когда они с Катринкой сидели в уютной, мягко освещенной библиотеке, попивая кампари с содовой и ожидая, когда Адам закончит переодеваться. Он только что вернулся из Майами, где вместе с главным конструктором из Нью-Йорка, бригадой специалистов из Майами и группой финансистов обсуждал детали предложения о заключении многомиллионного контракта на строительство нового скоростного патрульного катера береговой охраны, оснащенного электроникой и хорошо вооруженного.
– В каком таком?
– Не останавливаясь ни на минуту.
Катринка покачала головой.
– Иногда, когда мы сваливаемся с ног, то едем в Кап-Ферра и спим целую неделю или отправляемся в плавание на «Леди Катринка». Я еду на ранчо «Каньон Спа» или «Сатурниа Дорал», чтобы прийти в форму, а Адам плавает на парусной яхте. Но вообще нам нравится работать. Нам скучно, когда нечего делать.
– Это замечательно. А вот я должна заставлять себя работать. Мартин – он такой же, как вы. Он обязательно чем-то занят, играет в футбол, баскетбол, как настоящий американский мальчишка, бегает, трудится. А Томаш, он с ума сходит, когда не работает над фильмом. – Она взяла стакан, слегка отпила из него, чтобы немного помолчать. Затем продолжила: – Катринка, меня беспокоит Томаш. Очень беспокоит. С ним происходит что-то ужасное. Он все время в подавленном или агрессивном настроении. Он ужасно относится к Мартину и ко мне. И теперь, когда я уже окончательно привыкла к жизни в Лос-Анджелесе, наконец полюбила эту жизнь, он возненавидел ее. Он говорит, что приезд в Америку был страшной ошибкой. Мартин чувствует себя виноватым и считает, что это он загубил жизнь отца.
– Это глупость, – сказала Катринка.
– Я-то знаю, но ты попробуй убеди шестнадцатилетнего парня.
– Томаш такой талантливый, – старалась подбодрить ее Катринка. – Он обязательно скоро найдет работу.
– Я тоже так думала. А теперь не знаю.
– Ему нужен новый агент?
– Он пытался найти агента, но никто им не интересуется. Катринка, ты бы посмотрела, каким он стал. Ты бы с трудом узнала его. Он мрачный и грубый со всеми. Просто чудовище.
– Он пьет?
– Нет, в том смысле, в котором ты думаешь, не как настоящий алкоголик. Но у него есть женщины. Когда он приходит домой, я чувствую запах их духов. – Глаза Жужки наполнились слезами, она открыла сумочку и стала искать платок. – Я не знаю, что делать.
– Жужка, золотце, это ничего не значит, – сказала Катринка, она подошла и села рядом с Жужкой на банкетку. – Задето его самолюбие, вот и все. А когда он проводит время с молоденькой, хорошенькой девушкой, это на какое-то время помогает ему думать, что он не такой уж неудачник.
– Иногда мне кажется, что я ненавижу его.
– Золотко мое, он образумится, – ласково сказала Катринка, не потому, что она верила в это, а потому, что это было единственное, что она могла сказать в этой ситуации. Она обняла Жужку. – Он перестанет валять дурака. Он же любит тебя и Мартина. И он талантливый. Рано или поздно кто-нибудь это оценит.
Жужка немного поплакала на плече у Катринки, а затем вдруг откинула голову и смущенно рассмеялась:
– Это платье стоит целое состояние, а я его порчу.
– Вовсе нет, – сказала Катринка. – Во всяком случае, это не имеет значения.
– Готовы? – спросил Адам, входя к ним. Он выглядел бодрым, красивым, и ничего не говорило о его усталости после целого дня интенсивных переговоров. Он заметил покрасневшие глаза Жужки, сочувственно улыбнулся и сказал:
– Хотите, чтобы я ушел и вернулся минут через десять?
Жужка рассмеялась:
– Нет-нет. Я уже наплакалась. Теперь я хочу есть. Катринка встала, подошла к Адаму, обняла его за талию и поцеловала, едва коснувшись его губ.
– Ты сегодня такой красивый, – сказала она. – Новый костюм?
– Нет. А у тебя новое платье? – В его голосе послышались неодобрительные нотки.
– Нет, – сказала она, стараясь не хмуриться, и опустила руки, разжав объятия. – Это платье от Каролины Гереры, которое ты купил на мой день рождения два года тому назад. Помнишь? – Последнее время ей стало казаться, что Адам, к которому она так привыкла обращаться за сочувствием и поддержкой, использовал теперь любую зацепку, чтобы покритиковать ее, иногда незаметно, как сейчас, а иногда и более откровенно, причем как наедине, так и в обществе. Он, например, начал повторять слова Нины Грэхем, которая постоянно утверждала, что Катринка слишком много тратит на свои наряды. Да, действительно, она тратила много, но это были ее деньги. Она их заработала. И разве она пыталась помешать ему тратить баснословные суммы на новые парусные яхты? Или устраивала скандалы, когда он отправлялся на них в рискованное плавание?
– Ах, да, – сказал Адам, явно кривя душой, – оно показалось мне незнакомым. Ну что? Пора отправляться. Где мы ужинаем сегодня? – спросил он на ходу. Затем помог им надеть пальто, и компания пошла к лифту.
– В «Мортимере», – ответила Катринка. Адам нахмурился. «Он недоволен тем, что мы идем в «Мортимер», – подумала Катринка и только из чувства противоречия, прежде чем он что-то сказал, она быстро добавила: – Халид очень хотел пойти туда.
Адам пожал плечами.
– Ничего не поделаешь. – Он полагал, что они слишком часто ужинают вне дома, но большинство этих ужинов были деловыми встречами, причем касались его бизнеса. Вот и сегодня целью ужина была не встреча Катринки и Натали, а намерение Адама уговорить Халида заказать еще одну яхту.
– Было бы очень неудобно отказаться, – согласилась Катринка, стараясь избежать даже малейших трений в их отношениях.
В «Мортимере» Глен Бернбаум встретил их и проводил к отведенному столику в первом зале. Ужинали впятером – Натали с Халидом, Катринка, Жужка и Адам. Вечер явно доставлял всем удовольствие. Халид в европейском костюме был великолепен, радушен, необыкновенно внимателен и обаятелен. Натали выглядела роскошно в своем парчовом платье от Шерер, а ее изумрудное ожерелье и серьги затмевали блеск броши с двадцатикаратным бриллиантом, приколотой к платью Катринки. Искусственный жемчуг Жужки на этом фоне выглядел просто ничтожным, хотя сама она не придавала этому значения. Жужке и в голову не приходило конкурировать нарядами со своими подругами.
Беседа была непринужденной. Говорили о лошадях, горных лыжах, яхтах, о том, кто кого случайно встретил, об Ага Хане и его похищенном скакуне Алане Бонде и Кубке Америки. Катринка смеялась, шутила, обязательно вставляла словцо, когда обсуждали последние сплетни, но не могла понять, почему она не получает удовольствия от вечера. И только когда Натали и Халид начали разыгрывать гордых родителей и восторгаться Азизом, единственным сыном Халида, Катринка увидела, как потух взгляд Адама, и она все поняла.
Тот мир, который Катринка и Адам заключили с жизненными обстоятельствами, смирившись с тем, что у них не будет детей, оказался только перемирием, периодически нарушаемым неконтролируемыми вспышками тоски; и если раньше Катринка отчаянно хотела ребенка, то теперь они как бы поменялись желаниями, и сейчас Адам горько сожалел о том, что их брак бездетен. Но он скорее всего не отдавал себе в этом отчета. Ощущение того, что он чего-то лишен, было смутным и неопределенным и находило свое выражение в общей раздражительности, постоянной неудовлетворенности, которая вдруг концентрировалась на каких-то несущественных мелочах и заставляла его, например, бурно реагировать на какую-нибудь опечатку в письме, подготовленном секретаршей, на недостаточно хорошо прожаренный бифштекс или на множество других столь же несущественных вещей. Но больше всех от его вспышек недовольства доставалось Катринке. Как будто не сумев произвести на свет ребенка, она проявила свою несостоятельность во всем остальном. По его мнению, она ничего не могла сделать как следует: она говорила, когда ему хотелось тишины, молчала, когда он хотел поговорить с ней; всегда готова была сопровождать его в поездках, когда ее присутствие могло создать неудобства, и никогда не была готова ехать с ним, когда ему хотелось этого; она принимала приглашения на различные мероприятия, когда он хотел побыть дома, и отказывалась от них, когда он считал, что в интересах дела было бы хорошо посетить их; когда ее наряды привлекали внимание прессы, он обвинял ее в экстравагантности, а когда на ее платье не обращали внимания, говорил, что она превращается в старую каргу. В результате оба стали чувствовать себя несчастными.
Для того чтобы скрасить свое мрачное настроение, Адам начал заигрывать с Жужкой и Натали так, чтобы не вызвать неудовольствия Халида, который был весьма ревнив, но все же достаточно явно, чтобы все поняли, что между ним и его женой что-то неладно. Катринка делала вид, что не замечает этого, и разговаривала с Халидом, пока появление в зале Шугар Бенсон Эллиот не заставило ее действительно забыть о своих собственных проблемах. Шугар, которая развелась в начале года со Стивеном, сопровождал граф Паоло ди Кортина. Туго обтянутое после подтяжки лицо и густая копна искусственных волос делали графа похожим на типаж мужа-рогоносца из итальянского фарса.
– О-ля-ля, – произнесла Натали, которая заметила их почти одновременно с Катринкой.
– О Боже, – пробормотал Адам.
– Кошмар, – сказала Катринка, – они идут сюда.
– Всем привет, – произнесла Шугар таким тоном, как будто была уверена, что все они давно ждут ее. – Рада видеть вас. Вы знакомы с Паоло? Графом Паоло ди Кортина, моим женихом?
– По-моему, мы встречались, – сказала Катринка, – несколько лет назад в Венеции.
– Привет, Шугар, – сказал Адам, галантно целуя ее в щеку. – Выглядишь, как всегда, роскошно. – Ее волосы цвета меди спадали свободными мягкими волнами. Глаза были густо подведены, а пухлые выпяченные губы блестели от помады. На ней было платье от Боба Маки, которое плотно облегало фигуру, тяжелая золотая цепь и браслет парижской фирмы «Яр», а бриллиант-кобошон на обручальном кольце явно тянул больше, чем на двадцать каратов. Как ни странно, но двадцатидевятилетняя Шугар не производила впечатления вульгарной особы и держала себя, как королева.
– Рад познакомиться, – пробормотал граф по-итальянски, когда Адам представил его и Шугар Жужке. Шугар почти не обратила на нее внимания, посчитав ее личностью, не представляющей никакого интереса.
– Передайте от меня привет Дэйзи, – сказала Шугар, когда они с графом направились в сопровождении метрдотеля к своему столику.
– Интересная женщина, – задумчиво произнес Халид, глядя, как она удалялась, покачивая бедрами.
– Сучка, – сказала Натали по-французски, заставив Халида и Адама рассмеяться.
– Кто они? – спросила Жужка. – Катринка быстро объяснила, и глаза Жужки раскрылись от удивления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69