Одним словом, всем сестрам по серьгам. Каждая заплатит свою цену за грехи!
– И вы хотите, чтобы я, будучи в здравом уме, согласилась на подобный эксперимент! – вскричала Варвара, обращаясь к мужу, следователю, мачехе и колдуну. – Вы все за идиотку меня принимаете! Конечно, я инвалид, но голова моя, слава Богу, в порядке! Не понимаю, на что вы все рассчитываете? То, что это примитивное мошенничество, видно за версту! И вы, господин следователь, как представитель закона участвуете в жалком фарсе!
– Рад бы в нем не участвовать, да от меня мало что зависит. Батюшка ваш покою мне не дает, боюсь, если дело так пойдет, так окажусь в «желтом доме», и уж тогда точно ничего уже не поделаешь!
– Но я не верю в эти сказки! Отец всегда отличался трезвым умом и разумным подходом к жизни! Он всегда высмеивал предрассудки и человеческую темноту Насколько я помню, мой отец, между прочим, и твой, Марго, – она сверкнула глазами в сторону мачехи, – увлекались науками о естестве природы. И всякая мистика была им чужда!
– Позвольте заметить, сударыня, что именно сие несоответствие и поражает наше воображение, заставляя думать по-иному! А именно, что ежели даже такие души оказались подвержены магическому воздействию, значит, и впрямь оно всемогуще! И я, простой ничтожный человечишко, пребываю у начал великих тайн!
– Вот уж кому точно надо отправляться в лечебницу для сумасшедших, так это тебе, голубчик! – ядовито заметил Литвиненко. – А вам, Константин Митрофанович, должно быть стыдно участвовать в этой комедии. Вам надлежало бы отдохнуть и полечить нервную систему, а потом жениться на здоровой толстой бабе. Вот и встанет все на свои места, и не будут обуревать вас греховные иллюзии. А теперь вы должны упрятать больного подальше, потому как он опасен для общества.
Также долг требует от вас внимательно отнестись ко всем этим людям, – он кивнул головой в сторону Марго и Гривина, – которые вот уже несколько лет пытаются извести отца и дочь Прозоровых, надеясь получить их капиталы. И как видим, небезуспешно. Вас обманули, опоили дурманом, опутали, но вы еще можете восстановить свою репутацию первоклассного сыщика. Арестуйте их всех, защитите госпожу Гривину от их интриг!
– Достойная речь, любезный доктор! – ответил Сердюков. – Однако на месте госпожи Гривиной я бы серьезно призадумался, отчего это доктор так печется о чужих деньгах? Не потому ли, что сам имеет на них виды? И очень давно потихоньку приручает к себе богатую наследницу, используя методы, о которых мы пока вслух говорить не будем.
– Ваши грязные намеки оскорбительны и для меня, и для Варвары Платоновны! – зарычал доктор и, поднявшись с кресла, двинулся на следователя.
– Помилуйте, отчего же намеки? – деланно изумился Сердюков. – Следствие располагает неопровержимыми доказательствами, что между юной наследницей Прозоровских капиталов и домашним доктором давненько существовала физическая связь, греховные плоды которой были уничтожены достопочтенным эскулапом Литвиненко в собственной клинике, аккурат накануне венчания достойной девушки!
Варвара побелела, Литвиненко остановился, напрягся и вяло произнес:
– У вас нет доказательств.
– Доказательства есть, но я думаю, что госпоже Гривиной не хотелось бы сейчас прилюдно вытрясать это грязное белье. На неприятные мысли наводит также то обстоятельство, что господин Литвиненко, пользуясь своей известностью и авторитетом как врач, ввел следствие в заблуждение относительно причины смерти Платона Петровича. Он не был отравлен, он умер от сердечного приступа. Эксгумация трупа установила этот факт.
– Вы тревожили прах отца? – в ужасе закричала Варвара.
– Увы, сударыня, мы вынуждены были прибегнуть к этой малоприятной процедуре. Именно в процессе этого дела и произошло… Не знаю, как и сказать… Произошло вселение души вашего покойного батюшки в мое сознание.
– Не верьте этой галиматье, Варвара Платоновна! – прокричал Литвиненко.
Но Варя задумалась и замолчала. В комнате повисла тишина. Марго и Гривин вообще за все время не проронили ни слова, они сидели рядышком на диване, и лица их выражали непроходящее страдание.
Наконец молчание нарушил Сердюков:
– Я понимаю ваши сомнения и неверие, Варвара Платоновна! Если бы я волей злого случая не стал почти главным действующим лицом этих магических опытов, их прямой жертвой, я и сам бы не поверил в подобные рассказы! Но если смотреть на проблему по-деловому, то вы ничем не рискуете, если бумаги будут составлены соответствующим образом. Грубо говоря, если вы после магического сеанса встанете и пойдете своими Ногами, и этот результат сохранится и в последующие дни, а также доктора подтвердят ваше чудесное исцеление, договор вступает в силу. Если ничего не получится, бумаги подписаны не будут и все останется по-прежнему.
Варвара напряженно смотрела в лицо Литвиненко. Впервые ей показалось, что доктор почти не владеет собой, он боится, что она согласится!
Он не хочет ее выздоровления! Эта мысль как молния поразила ее сознание. Литвиненко не нужна здоровая Варвара, способная действовать самостоятельно. Он страшится потерять власть над ней, он и впрямь нацелился на ее наследство!
Сердюков тоже внимательно наблюдал за мучительным выбором Гривиной. Сведения о причастности Литвиненко к тайной революционной террористической организации он приберег напоследок, как самый убийственный аргумент. Но ему не хотелось обнародовать эту информацию, подставлять своего агента Венеру. Сердюков рассчитывал, что для убеждения Варвары Платоновны и этого хватит. А опасные связи доктора следователь хотел приберечь на потом, когда из них можно будет извлечь больше пользы, нежели в этой ситуации. Например, шантажировать Литвиненко и заставить его сотрудничать с Охранным отделением.
– Пожалуй, я согласна, – медленно произнесла Варвара Платоновна.
– Какую глупость вы совершаете! – Литвиненко снова вскочил с кресла. – Разве вы не понимаете, что это какой-то дьявольский обман, мистификация! Они разорят вас и вышвырнут вон!
– А разве вы не подберете меня, Валентин Михайлович? – вкрадчиво произнесла молодая женщина, не отрывая от лица любовника внимательного взгляда.
– Вы же знаете, мои чувства к вам всегда останутся неизменны, – не очень уверенно пробормотал Литвиненко.
– Послушайте, – вдруг подал голос Гривин, – вы забыли еще об одном действующем лице. Пока никто не спросил Маргариту Павловну, хочет ли она за сомнительное право безраздельно владеть наследством лишиться здоровья и, как мы полагаем, оказаться в инвалидной коляске вместо своей падчерицы? И потом, разве можно ставить на одну доску деньги, пусть даже большие, и здоровье молодой женщины!
– Как я тебя понимаю, милый Митенька! Тебе опять достанется жена-калека! – зло засмеялась Варвара и, оттолкнувшись креслом, подъехала к бледной мачехе.
– Не страшно тебе, дорогая Маргоша, ведь это бездна, ад?
– Мы все должны искупить свой грех перед ним! – прошептала Маргарита. – Мне не нужны твои деньги, и я готова принять кару и так!
– Э, нет! – тотчас же вступил Кондратий. – Так ничего не выйдет! Каждому его место, каждому!
– Тогда, какое возмездие получит Дмитрий Иванович? – с издевкой произнес доктор. – Ежели бы он проявил благородство и сохранил верность, не побоялся за место, не погнался за богатством, вообще ничего бы не было!
– Я не могу с точностью предугадать, как обернется мое магическое действие, – ответил мужик.
– Это уж точно, – вставил Сердюков, – подтверждаю на собственной шкуре.
Все присутствующие непроизвольно ухмыльнулись, – Однако, – продолжал колдун, – вы все так ненавидите друг друга, что сила зла настигнет каждого! Впрочем, довольно разговоров, решайтесь! Пусть душа Прозорова найдет упокоение!
– Я согласна! – простонала Маргарита Павловна и закрыла лицо руками.
– Ну что ж! Пожалуй, соглашусь и я, только мне понадобится время, чтобы продумать и оформить бумаги, – произнесла Варвара и двинулась вон из гостиной.
Следом бросился в отчаянии Литвиненко в надежде переубедить свою возлюбленную.
Дверь за ними захлопнулась, но какое-то время еще был слышен взволнованный голос доктора.
– Значит, вы точно;, решились? – с трепетностью в голосе произнес Константин Митрофанович, обращаясь к Марго.
– Послушайте, вы же видите, она не ведает, что творит! – ответил за нее Дмитрий Иванович. – Неужели вы, да, да, именно вы, теперь допустите, чтобы это прекрасное тело превратилось в гниющую неподвижную развалину! Вы, человек, который не по своей воле, но все же вкусивший всю ее прелесть! Вы позволите ей расстаться со своим здоровьем из-за проклятых денег, из-за ложно понятого долга?!
– Я честно признаюсь вам, господин Гривин, до сегодняшнего дня я только и мечтал, чтобы избавиться от магической напасти. Но я не знал, сколько будет стоить освобождение! Быть может, я смирюсь!
Гривин смотрел на него с недоумением и непониманием. Смирюсь? Конечно! Отчего же не смириться! Если медноволосая богиня будет проводить дни в твоих объятиях, пусть даже полагая, что это объятия законного супруга! Нет, голубчик, надобно сделать так, чтобы и деньги нам достались, и Маргарита не пострадала, и чтобы ты провалился в тартарары, вслед за своим приятелем-колдуном! Но как достичь всего этого?
– Вы, смирившись, погубите себя. Ваш дух слаб перед силами тьмы и зла! Да и тело уже порядком изнурено борьбой с плотскими вожделениями. Нет, вы сойдете в ад уже при жизни! – взволновано проговорил Кондратий. – Не обольщайтесь, господин Сердюков, блаженству скоро наступит конец!
– Но ты не можешь этого знать наверняка! – обозлился следователь. – И разве ты можешь нам объяснить, что ты затеваешь? Из чего будет состоять магический опытна сей раз? И главное, каков получится итог?!
– Всему свое время, – с достоинством ответствовал колдун и поскреб пальцами подбородок. – Предстоит большой труд, но я знаю, куда должна двигаться моя мысль!
Гривин тяжело вздохнул. Полоумный крестьянин его порядком утомил. Но более всего его угнетало, что, вероятно, сеанс черной магии состоится. Он верил и не верил в чудодейственные возможности Кондратия. Ну уж больно тот был отвратителен! Не таким рисует наше сознание человека, покорившего таинственные силы! Да, это вам не доктор Фауст! А если, черт побери, это не мистификация, если и впрямь женщины могут поменяться судьбами, что тогда? Ему, Гривину, что достанется, опять только верхняя половина жены? Пусть даже очень любимой! Но, глядя на Маргариту, он теперь усомнился в том, что она выйдет за него. В темных глубинах помутившегося сознания молодой женщины теперь властвовал покойный супруг. И судя по тому, что видел Дмитрий Иванович, ее страсть возросла многократно. Да и Варвара никогда не откажется от своего положения и денег, она слишком практична. Поэтому, даже в случае удачи эксперимента, следует ждать от нее всякий подлости.
Рассуждая про себя таким образом, Дмитрий Иванович совсем упустил из виду одну деталь.
Кондратий говорил, каждый займет свое место.
А где его, Гривина, место?
Глава двадцать шестая
Накануне дня, определенного для магического опыта, все участники предстоящего события не спали, переживая и страшась. Как оно будет, а вдруг и впрямь получится?! Все в одночасье переменится и каждому воздается. Варя сто раз перечитала составленные ею документы. Пробегая глазами строки, она вдруг поймала себя на мысли, будто она составляет завещание. А что если это именно так, вдруг ловкая интрига вьется вокруг нее с целью уморить и завладеть имуществом? В очередной раз Варвара устало положила перо и, не мигая, уставилась на мерцающий огонь лампы. Лампа уже давно коптила, но только сейчас молодая женщина обратила внимание на это досадное обстоятельство и прикрутила фитиль.
* * *
Ах, как хочется снова встать на ноги, почувствовать упругость своей походки, побежать, подпрыгнуть! О, если и впрямь произойдет чудо, и она снова станет здоровой! Тогда.., тогда…
Мысли полетели вскачь и споткнулись, как на ухабе. Литвиненко! Какой беспокойный взгляд у него в последнее время, ускользающий, непонятный, постоянная внутренняя тревога с трудом прячется за резиновой улыбкой. Доктор явно растерян и напуган. Но чем? Неужели действительно возможно ее, Вари, исцеление, и это его так пугает? Неужто он и впрямь тоже нацелился на ее состояние? Это странно. Ведь врач он известный, широкая практика, солидный доход. Тут есть некое непонятное обстоятельство, но оно пока скрыто, недоступно. Как завтра поведет себя Литвиненко? Что скажет ей, своей тайной возлюбленной, когда она одним росчерком пера сама лишит себя богатства и в одночасье станет никем? Варя чувствовала, что с Валентином происходит нечто, что он не в силах побороть, и это ее удивляло и настораживало.
Не спала и Марго. В ночной сорочке, с распущенными волосами, она сидела на постели, обхватив ноги обеими руками, и смотрела в пустоту перед собой. Нет, перед ней, как и всегда, находился комод с платьем и плюшевые кресла, тлеющая свеча на столике, с которой капал воск прямо на скатерть, но она ничего этого не видела.
В последнее время ее взор вообще видел мир по-иному. В этом ином мире снова жил Платон Петрович и снова, как и раньше, страстно любил ее.
А потом все исчезало, и приходило невыносимое понимание иллюзии, обмана. Боль с новой силой терзала душу. Боль, стыд, раскаяние, мучительное желание искупления вины. В ее измученном сознании все перемещалось, она перестала понимать – где реальность, а где странное забытье, сон наяву. Молодая женщина поежилась и поправила тонкую сорочку на гладком плече. Сон, прекрасный сон, длись вечно! Послышались мягкие шаги, и легкий стук в дверь прервал ее размышления. Вошел Дмитрий.
– Не спится? – Гривин легонько поцеловал Маргариту в макушку и с наслаждением втянул в себя ее запах.
Маргарита посмотрела на вошедшего отстраненным взглядом и промолчала. Гривин тяжко вздохнул. Его возлюбленная явно повредилась в уме от пережитого. Иначе трудно понять, зачем она согласилась на небезопасный и двусмысленный эксперимент. Какой здравомыслящий человек согласится по доброй воле сделаться калекой?
– Послушай, Марго, еще не поздно все переменить, отказаться от магических игрищ!
– Нет, Митя, не отговаривай меня, не надо!
Я решилась – и все тут! – Маргарита тряхнула головой, и медные кудри широкой волной рассыпались по ее плечам.
Гривин застонал и, охватив ее за плечи, прижал к себе, осыпая поцелуями. Марго слабо улыбнулась и легонько высвободилась из объятий.
– Я не позволю тебе, слышишь, не позволю! – вскричал Гривин. – Пропади пропадом наследство, деньги, пусть все летит к чертям!
– При чем тут деньги, Митя? – удивилась Маргарита. – Нет, ты не понимаешь! – Она засмеялась, но этот странный смех только еще больше испугал Гривина. – Ты не понимаешь, – продолжала она. – Платон Петрович требует искупления, он простит меня, и душа его успокоится! Я готова жизнь свою отдать за его прощение!
– Помилуй, ты бредишь! Я не знаю, как объяснить происходящее, но это какая-то мистификация, фокусы сумасшедшего, возомнившего себя магом-самородком!
– Но я видела Платона, я говорила с ним, я….
– Я знаю, чем вы с ним занимались, только это был не твой покойный супруг, а следователь Сердюков! – с сарказмом перебил возлюбленную Гривин.
– Сердюков? При чем тут Сердюков? – с недоумением произнесла вдова, и впервые за весь разговор ее взгляд сделался осмысленным.
– А при том, что Кондратий твой всех нас дурачит, водит за нос, и следователя тоже! Вот он-то и внушил нам всем, что дух твоего покойного мужа в него переместился и его устами требует отмщения!
– Отмщения! Да, да! Именно отмщения! Мы, Митенька, должны смириться, ведь мы с тобой большие грешники! Пусть он свершит свое правосудие!
– О Господи! – простонал Гривин, видя, что беседа снова становится бессмысленной. – Но ты хотя бы вспомни о нашем мальчике, подумай о нем, что будет с несчастным ребенком-сиротой и калекой матерью!
– Этот ребенок окажется единственным наследником огромного состояния, – вполне здраво произнесла Маргарита.
* * *
Доктор Литвиненко измерял шагами кабинет.
Из угла в угол, из угла в угол. Что делать, все пропало! Сегодня вечером, воротясь от Гривиной, он получил письмо без обратного адреса. Разом вспотев, открыл конверт, пробежал глазами и бросил листок дрожащей рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– И вы хотите, чтобы я, будучи в здравом уме, согласилась на подобный эксперимент! – вскричала Варвара, обращаясь к мужу, следователю, мачехе и колдуну. – Вы все за идиотку меня принимаете! Конечно, я инвалид, но голова моя, слава Богу, в порядке! Не понимаю, на что вы все рассчитываете? То, что это примитивное мошенничество, видно за версту! И вы, господин следователь, как представитель закона участвуете в жалком фарсе!
– Рад бы в нем не участвовать, да от меня мало что зависит. Батюшка ваш покою мне не дает, боюсь, если дело так пойдет, так окажусь в «желтом доме», и уж тогда точно ничего уже не поделаешь!
– Но я не верю в эти сказки! Отец всегда отличался трезвым умом и разумным подходом к жизни! Он всегда высмеивал предрассудки и человеческую темноту Насколько я помню, мой отец, между прочим, и твой, Марго, – она сверкнула глазами в сторону мачехи, – увлекались науками о естестве природы. И всякая мистика была им чужда!
– Позвольте заметить, сударыня, что именно сие несоответствие и поражает наше воображение, заставляя думать по-иному! А именно, что ежели даже такие души оказались подвержены магическому воздействию, значит, и впрямь оно всемогуще! И я, простой ничтожный человечишко, пребываю у начал великих тайн!
– Вот уж кому точно надо отправляться в лечебницу для сумасшедших, так это тебе, голубчик! – ядовито заметил Литвиненко. – А вам, Константин Митрофанович, должно быть стыдно участвовать в этой комедии. Вам надлежало бы отдохнуть и полечить нервную систему, а потом жениться на здоровой толстой бабе. Вот и встанет все на свои места, и не будут обуревать вас греховные иллюзии. А теперь вы должны упрятать больного подальше, потому как он опасен для общества.
Также долг требует от вас внимательно отнестись ко всем этим людям, – он кивнул головой в сторону Марго и Гривина, – которые вот уже несколько лет пытаются извести отца и дочь Прозоровых, надеясь получить их капиталы. И как видим, небезуспешно. Вас обманули, опоили дурманом, опутали, но вы еще можете восстановить свою репутацию первоклассного сыщика. Арестуйте их всех, защитите госпожу Гривину от их интриг!
– Достойная речь, любезный доктор! – ответил Сердюков. – Однако на месте госпожи Гривиной я бы серьезно призадумался, отчего это доктор так печется о чужих деньгах? Не потому ли, что сам имеет на них виды? И очень давно потихоньку приручает к себе богатую наследницу, используя методы, о которых мы пока вслух говорить не будем.
– Ваши грязные намеки оскорбительны и для меня, и для Варвары Платоновны! – зарычал доктор и, поднявшись с кресла, двинулся на следователя.
– Помилуйте, отчего же намеки? – деланно изумился Сердюков. – Следствие располагает неопровержимыми доказательствами, что между юной наследницей Прозоровских капиталов и домашним доктором давненько существовала физическая связь, греховные плоды которой были уничтожены достопочтенным эскулапом Литвиненко в собственной клинике, аккурат накануне венчания достойной девушки!
Варвара побелела, Литвиненко остановился, напрягся и вяло произнес:
– У вас нет доказательств.
– Доказательства есть, но я думаю, что госпоже Гривиной не хотелось бы сейчас прилюдно вытрясать это грязное белье. На неприятные мысли наводит также то обстоятельство, что господин Литвиненко, пользуясь своей известностью и авторитетом как врач, ввел следствие в заблуждение относительно причины смерти Платона Петровича. Он не был отравлен, он умер от сердечного приступа. Эксгумация трупа установила этот факт.
– Вы тревожили прах отца? – в ужасе закричала Варвара.
– Увы, сударыня, мы вынуждены были прибегнуть к этой малоприятной процедуре. Именно в процессе этого дела и произошло… Не знаю, как и сказать… Произошло вселение души вашего покойного батюшки в мое сознание.
– Не верьте этой галиматье, Варвара Платоновна! – прокричал Литвиненко.
Но Варя задумалась и замолчала. В комнате повисла тишина. Марго и Гривин вообще за все время не проронили ни слова, они сидели рядышком на диване, и лица их выражали непроходящее страдание.
Наконец молчание нарушил Сердюков:
– Я понимаю ваши сомнения и неверие, Варвара Платоновна! Если бы я волей злого случая не стал почти главным действующим лицом этих магических опытов, их прямой жертвой, я и сам бы не поверил в подобные рассказы! Но если смотреть на проблему по-деловому, то вы ничем не рискуете, если бумаги будут составлены соответствующим образом. Грубо говоря, если вы после магического сеанса встанете и пойдете своими Ногами, и этот результат сохранится и в последующие дни, а также доктора подтвердят ваше чудесное исцеление, договор вступает в силу. Если ничего не получится, бумаги подписаны не будут и все останется по-прежнему.
Варвара напряженно смотрела в лицо Литвиненко. Впервые ей показалось, что доктор почти не владеет собой, он боится, что она согласится!
Он не хочет ее выздоровления! Эта мысль как молния поразила ее сознание. Литвиненко не нужна здоровая Варвара, способная действовать самостоятельно. Он страшится потерять власть над ней, он и впрямь нацелился на ее наследство!
Сердюков тоже внимательно наблюдал за мучительным выбором Гривиной. Сведения о причастности Литвиненко к тайной революционной террористической организации он приберег напоследок, как самый убийственный аргумент. Но ему не хотелось обнародовать эту информацию, подставлять своего агента Венеру. Сердюков рассчитывал, что для убеждения Варвары Платоновны и этого хватит. А опасные связи доктора следователь хотел приберечь на потом, когда из них можно будет извлечь больше пользы, нежели в этой ситуации. Например, шантажировать Литвиненко и заставить его сотрудничать с Охранным отделением.
– Пожалуй, я согласна, – медленно произнесла Варвара Платоновна.
– Какую глупость вы совершаете! – Литвиненко снова вскочил с кресла. – Разве вы не понимаете, что это какой-то дьявольский обман, мистификация! Они разорят вас и вышвырнут вон!
– А разве вы не подберете меня, Валентин Михайлович? – вкрадчиво произнесла молодая женщина, не отрывая от лица любовника внимательного взгляда.
– Вы же знаете, мои чувства к вам всегда останутся неизменны, – не очень уверенно пробормотал Литвиненко.
– Послушайте, – вдруг подал голос Гривин, – вы забыли еще об одном действующем лице. Пока никто не спросил Маргариту Павловну, хочет ли она за сомнительное право безраздельно владеть наследством лишиться здоровья и, как мы полагаем, оказаться в инвалидной коляске вместо своей падчерицы? И потом, разве можно ставить на одну доску деньги, пусть даже большие, и здоровье молодой женщины!
– Как я тебя понимаю, милый Митенька! Тебе опять достанется жена-калека! – зло засмеялась Варвара и, оттолкнувшись креслом, подъехала к бледной мачехе.
– Не страшно тебе, дорогая Маргоша, ведь это бездна, ад?
– Мы все должны искупить свой грех перед ним! – прошептала Маргарита. – Мне не нужны твои деньги, и я готова принять кару и так!
– Э, нет! – тотчас же вступил Кондратий. – Так ничего не выйдет! Каждому его место, каждому!
– Тогда, какое возмездие получит Дмитрий Иванович? – с издевкой произнес доктор. – Ежели бы он проявил благородство и сохранил верность, не побоялся за место, не погнался за богатством, вообще ничего бы не было!
– Я не могу с точностью предугадать, как обернется мое магическое действие, – ответил мужик.
– Это уж точно, – вставил Сердюков, – подтверждаю на собственной шкуре.
Все присутствующие непроизвольно ухмыльнулись, – Однако, – продолжал колдун, – вы все так ненавидите друг друга, что сила зла настигнет каждого! Впрочем, довольно разговоров, решайтесь! Пусть душа Прозорова найдет упокоение!
– Я согласна! – простонала Маргарита Павловна и закрыла лицо руками.
– Ну что ж! Пожалуй, соглашусь и я, только мне понадобится время, чтобы продумать и оформить бумаги, – произнесла Варвара и двинулась вон из гостиной.
Следом бросился в отчаянии Литвиненко в надежде переубедить свою возлюбленную.
Дверь за ними захлопнулась, но какое-то время еще был слышен взволнованный голос доктора.
– Значит, вы точно;, решились? – с трепетностью в голосе произнес Константин Митрофанович, обращаясь к Марго.
– Послушайте, вы же видите, она не ведает, что творит! – ответил за нее Дмитрий Иванович. – Неужели вы, да, да, именно вы, теперь допустите, чтобы это прекрасное тело превратилось в гниющую неподвижную развалину! Вы, человек, который не по своей воле, но все же вкусивший всю ее прелесть! Вы позволите ей расстаться со своим здоровьем из-за проклятых денег, из-за ложно понятого долга?!
– Я честно признаюсь вам, господин Гривин, до сегодняшнего дня я только и мечтал, чтобы избавиться от магической напасти. Но я не знал, сколько будет стоить освобождение! Быть может, я смирюсь!
Гривин смотрел на него с недоумением и непониманием. Смирюсь? Конечно! Отчего же не смириться! Если медноволосая богиня будет проводить дни в твоих объятиях, пусть даже полагая, что это объятия законного супруга! Нет, голубчик, надобно сделать так, чтобы и деньги нам достались, и Маргарита не пострадала, и чтобы ты провалился в тартарары, вслед за своим приятелем-колдуном! Но как достичь всего этого?
– Вы, смирившись, погубите себя. Ваш дух слаб перед силами тьмы и зла! Да и тело уже порядком изнурено борьбой с плотскими вожделениями. Нет, вы сойдете в ад уже при жизни! – взволновано проговорил Кондратий. – Не обольщайтесь, господин Сердюков, блаженству скоро наступит конец!
– Но ты не можешь этого знать наверняка! – обозлился следователь. – И разве ты можешь нам объяснить, что ты затеваешь? Из чего будет состоять магический опытна сей раз? И главное, каков получится итог?!
– Всему свое время, – с достоинством ответствовал колдун и поскреб пальцами подбородок. – Предстоит большой труд, но я знаю, куда должна двигаться моя мысль!
Гривин тяжело вздохнул. Полоумный крестьянин его порядком утомил. Но более всего его угнетало, что, вероятно, сеанс черной магии состоится. Он верил и не верил в чудодейственные возможности Кондратия. Ну уж больно тот был отвратителен! Не таким рисует наше сознание человека, покорившего таинственные силы! Да, это вам не доктор Фауст! А если, черт побери, это не мистификация, если и впрямь женщины могут поменяться судьбами, что тогда? Ему, Гривину, что достанется, опять только верхняя половина жены? Пусть даже очень любимой! Но, глядя на Маргариту, он теперь усомнился в том, что она выйдет за него. В темных глубинах помутившегося сознания молодой женщины теперь властвовал покойный супруг. И судя по тому, что видел Дмитрий Иванович, ее страсть возросла многократно. Да и Варвара никогда не откажется от своего положения и денег, она слишком практична. Поэтому, даже в случае удачи эксперимента, следует ждать от нее всякий подлости.
Рассуждая про себя таким образом, Дмитрий Иванович совсем упустил из виду одну деталь.
Кондратий говорил, каждый займет свое место.
А где его, Гривина, место?
Глава двадцать шестая
Накануне дня, определенного для магического опыта, все участники предстоящего события не спали, переживая и страшась. Как оно будет, а вдруг и впрямь получится?! Все в одночасье переменится и каждому воздается. Варя сто раз перечитала составленные ею документы. Пробегая глазами строки, она вдруг поймала себя на мысли, будто она составляет завещание. А что если это именно так, вдруг ловкая интрига вьется вокруг нее с целью уморить и завладеть имуществом? В очередной раз Варвара устало положила перо и, не мигая, уставилась на мерцающий огонь лампы. Лампа уже давно коптила, но только сейчас молодая женщина обратила внимание на это досадное обстоятельство и прикрутила фитиль.
* * *
Ах, как хочется снова встать на ноги, почувствовать упругость своей походки, побежать, подпрыгнуть! О, если и впрямь произойдет чудо, и она снова станет здоровой! Тогда.., тогда…
Мысли полетели вскачь и споткнулись, как на ухабе. Литвиненко! Какой беспокойный взгляд у него в последнее время, ускользающий, непонятный, постоянная внутренняя тревога с трудом прячется за резиновой улыбкой. Доктор явно растерян и напуган. Но чем? Неужели действительно возможно ее, Вари, исцеление, и это его так пугает? Неужто он и впрямь тоже нацелился на ее состояние? Это странно. Ведь врач он известный, широкая практика, солидный доход. Тут есть некое непонятное обстоятельство, но оно пока скрыто, недоступно. Как завтра поведет себя Литвиненко? Что скажет ей, своей тайной возлюбленной, когда она одним росчерком пера сама лишит себя богатства и в одночасье станет никем? Варя чувствовала, что с Валентином происходит нечто, что он не в силах побороть, и это ее удивляло и настораживало.
Не спала и Марго. В ночной сорочке, с распущенными волосами, она сидела на постели, обхватив ноги обеими руками, и смотрела в пустоту перед собой. Нет, перед ней, как и всегда, находился комод с платьем и плюшевые кресла, тлеющая свеча на столике, с которой капал воск прямо на скатерть, но она ничего этого не видела.
В последнее время ее взор вообще видел мир по-иному. В этом ином мире снова жил Платон Петрович и снова, как и раньше, страстно любил ее.
А потом все исчезало, и приходило невыносимое понимание иллюзии, обмана. Боль с новой силой терзала душу. Боль, стыд, раскаяние, мучительное желание искупления вины. В ее измученном сознании все перемещалось, она перестала понимать – где реальность, а где странное забытье, сон наяву. Молодая женщина поежилась и поправила тонкую сорочку на гладком плече. Сон, прекрасный сон, длись вечно! Послышались мягкие шаги, и легкий стук в дверь прервал ее размышления. Вошел Дмитрий.
– Не спится? – Гривин легонько поцеловал Маргариту в макушку и с наслаждением втянул в себя ее запах.
Маргарита посмотрела на вошедшего отстраненным взглядом и промолчала. Гривин тяжко вздохнул. Его возлюбленная явно повредилась в уме от пережитого. Иначе трудно понять, зачем она согласилась на небезопасный и двусмысленный эксперимент. Какой здравомыслящий человек согласится по доброй воле сделаться калекой?
– Послушай, Марго, еще не поздно все переменить, отказаться от магических игрищ!
– Нет, Митя, не отговаривай меня, не надо!
Я решилась – и все тут! – Маргарита тряхнула головой, и медные кудри широкой волной рассыпались по ее плечам.
Гривин застонал и, охватив ее за плечи, прижал к себе, осыпая поцелуями. Марго слабо улыбнулась и легонько высвободилась из объятий.
– Я не позволю тебе, слышишь, не позволю! – вскричал Гривин. – Пропади пропадом наследство, деньги, пусть все летит к чертям!
– При чем тут деньги, Митя? – удивилась Маргарита. – Нет, ты не понимаешь! – Она засмеялась, но этот странный смех только еще больше испугал Гривина. – Ты не понимаешь, – продолжала она. – Платон Петрович требует искупления, он простит меня, и душа его успокоится! Я готова жизнь свою отдать за его прощение!
– Помилуй, ты бредишь! Я не знаю, как объяснить происходящее, но это какая-то мистификация, фокусы сумасшедшего, возомнившего себя магом-самородком!
– Но я видела Платона, я говорила с ним, я….
– Я знаю, чем вы с ним занимались, только это был не твой покойный супруг, а следователь Сердюков! – с сарказмом перебил возлюбленную Гривин.
– Сердюков? При чем тут Сердюков? – с недоумением произнесла вдова, и впервые за весь разговор ее взгляд сделался осмысленным.
– А при том, что Кондратий твой всех нас дурачит, водит за нос, и следователя тоже! Вот он-то и внушил нам всем, что дух твоего покойного мужа в него переместился и его устами требует отмщения!
– Отмщения! Да, да! Именно отмщения! Мы, Митенька, должны смириться, ведь мы с тобой большие грешники! Пусть он свершит свое правосудие!
– О Господи! – простонал Гривин, видя, что беседа снова становится бессмысленной. – Но ты хотя бы вспомни о нашем мальчике, подумай о нем, что будет с несчастным ребенком-сиротой и калекой матерью!
– Этот ребенок окажется единственным наследником огромного состояния, – вполне здраво произнесла Маргарита.
* * *
Доктор Литвиненко измерял шагами кабинет.
Из угла в угол, из угла в угол. Что делать, все пропало! Сегодня вечером, воротясь от Гривиной, он получил письмо без обратного адреса. Разом вспотев, открыл конверт, пробежал глазами и бросил листок дрожащей рукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26