Марго вздохнула, поставила книгу на полку и процитировала Гривину строки из его рождественского поздравления:
– «Ты свободна в своих действиях и должна сама позаботиться о себе. Для меня не будет большего счастья узнать, что ты благополучна». Не так ли, Дмитрий Иванович!
– Именно так! Меня особенно радует, что теперь мы станем вроде бы родней, одной семьей.
У нас будут общие интересы, ведь мы так хорошо понимаем друг друга, правда, Марго! – последние слова были произнесены с нежным придыханием, но девушка ответила резко:
– Нет, Митя! Теперь у каждого из нас свой путь, свои интересы! Но ты не бойся, отец Варвару не обидит и я не покушаюсь на богатство Платона Петровича, не деньги меня прельщают, – с особым выражением ответила Маргарита.
– Разве? – вскинулся уязвленный Гривин.
Ему были крайне досадны слова его бывшей возлюбленной. – А что же, позвольте спросить, привлекает вас в браке с человеком вдвое старше вас?
– Возможность быть самой собой. Быть любимой и ценимой.
– Но разве я не люблю тебя! – позабывшись, вскричал Дмитрий. – Разве мои страдания ничего не значат! Разве ты уже все забыла! – Он попытался приблизиться к ней, но Маргарита оттолкнула его.
– Позабыла? Разве можно забыть такую боль, когда режут ножом! Разве можно выбросить из памяти мой чудовищный грех, который я взяла на свою душу ради тебя?
Гривин с удивлением уставился на нее:
– О каком грехе ты говоришь?
Марго с ужасом замолчала, она поняла, что проговорилась. Слово за слово, Гривин как клещами вытянул из нее историю о Кондратии, соли и лошади. Дмитрий был поражен, что несчастная девушка действительно считает себя виноватой.
Он, может быть, и поверил бы в подобные рассказы, если бы вся злополучная история с падением не произошла на его глазах.
– Помилуй, Марго, неужели ты и впрямь думаешь о колдовстве? Это полная чепуха! Твой Кондратии либо больной сумасшедший, либо шарлатан и большой артист, который внушил тебе эту чертовщину за возможность получить свои дурацкие книжонки!
– Но ведь случилось!
– Дьявольское совпадение! В жизни много происходит необъяснимого, которое кажется мистическим, но ты преувеличиваешь свою роль в этом несчастье! Все гораздо проще. Надо было ожидать чего угодно от этой взбалмошной и неуправляемой кобылы, я всегда предупреждал Платона Петровича, что нельзя девушке, пусть даже такой великолепной наезднице, кататься на ней. Вот и вся магия. – Гривин дружески потрепал Маргариту по плечу.
Та нежность, которая, казалось, уже была утрачена, снова охватила их души. Марго была благодарна Дмитрию за то, что несколькими словами развеял ее непроходящее чувство вины.
А Гривин понял, что еще ничего для него не потеряно.
Однако все это чрезвычайно его поразило своей странностью. Он не верил в колдовство доморощенного мага и полагал, что девушка не сказала ему всей правды об истинном средстве отравления. Гривин теперь взирал на Марго со страхом и каким-то восторгом, она оказалась сильнее его в борьбе за место под солнцем. Он еще больше укрепился в мысли о том, что и в дальнейшем они должны оставаться союзниками, и сказал об этом Маргарите.
Когда Гривин наконец покинул библиотеку, Марго принялась думать о том, что наделал ее язык. Сначала она испугалась, но потом пришла к выводу, что Гривин ее не выдаст, а если и проговорится, в этот бред никто не поверит.
Между тем, Прозоров решил венчаться с Маргаритой в Цветочном, как в свое время хотела Варя. Были отданы все распоряжения на этот счет и назначен день свадьбы, после чего жених и невеста уехали в Петербург.

Глава одиннадцатая

Для Маргариты настали безумные дни. Прозоров спешил со свадьбой, ему хотелось как можно скорее наверстать упущенное за годы вдовства. Поэтому времени для предсвадебных приготовлений оставалось очень мало. К обычным хлопотам о подвенечном платье, свадебном обеде, приглашении гостей, добавилась переделка дома на Казанской улице. Новая хозяйка, новый дом!
Марго всегда удивляла сама Казанская улица.
Начинаясь от гениального творения Воронихина, величественного Казанского собора огромными массивными зданиями, она потом будто ломалась поворотом, и ближе к Гороховой дома стояли поменьше и попроще. Трехэтажный дом Прозорова был куплен еще его отцом. Фасадом в шесть окон он выходил на Казанскую улицу. Чтобы попасть внутрь, нужно было войти под своды квадратной арки, проделанной в стене почему-то не по центру фасада, а у самого его правого края. Арка вела во внутренний двор, в центре которого росло несколько старых деревьев. Во дворе располагались дворницкая, конюшня, сараи, дровянник. Массивная парадная дверь с бронзовой ручкой и электрическим звонком открывалась в просторный холл, украшенный нарядной люстрой, откуда наверх убегала лестница в жилые комнаты. На первом этаже помещалась прислуга и хозяйственные помещения, а на втором и третьем этажах жили хозяева. Многие комнаты давно пустовали.
Теперь и до них дошла пора. Маргарита могла по своему вкусу выбрать обивку на стены, ковры и занавеси, мебель в свою спальню, посуду и картины, словом, все, что душа пожелает. Платону Петровичу нравился вкус его будущей супруги, и он без сожаления оплачивал счета, приходившие из магазинов и лавок.
Особенно много переживаний было по поводу подвенечного платья. Марго оказалась требовательной заказчицей и совсем загоняла портниху, уже который раз приезжающую на дом для примерки.
Работа над платьем подходила к концу, оставались отдельные штрихи, делавшие его чудом портняжного искусства. Марго не напрасно ворчала, все, что она придумала, чрезвычайно украсило наряд. Портниха уже собиралась уходить, как прибыл жених. Столкнувшись с ней в дверях, Прозоров засмеялся:
– А, опять вы здесь! Совсем вас загоняла!
Привередливая мне достанется женушка! Никак ей не угодишь!
– Мамзель изволили проявить большой вкус и фантазию, но, сударь, не беспокойтесь, все будет сделано в срок! – И с этими словами женщина поклонилась и выпорхнула вон.
Прозоров, довольно улыбаясь, подошел к Маргарите и обнял ее, неожиданно сильно. Девушка охнула в его лапищах.
– Уж не задавил ли я свою красавицу? – Прозоров взял Маргариту за плечи. – Ох, не дотерпеть! Боюсь, боюсь согрешить с тобой, ненаглядная, до венца, кровь так и стучит во мне!
– Вы вольны в своих желаниях и поступках, – покорно произнесла она, заливаясь краской.
– Это ты брось, брось! – тихо, но твердо проговорил Платон Петрович, видя, как она дрожащими руками стала расстегивать платье. – Для меня жена прежде всего такой же человек, как и я сам!
И мне не надо ничего через силу, без желания, без чувств! Мне не надобно твоего унижения, я хочу уважать тебя и твое достоинство!
Услышав такие слова в первый раз в жизни, девушка обомлела и чуть было не разрыдалась, слезы уже висели на ресницах.
– Нечего слезы точить, – нарочито грубо сказал смущенный Прозоров. – Посмотри-ка лучше, понравится тебе или нет?
С этими словами он вынул из кармана сюртука изящный футляр, в котором оказались ожерелье, серьги и перстень. Крупные бриллианты, золото и мастерство ювелира моментально заставили слезы высохнуть.
– Ну как, нравится? – Платон Петрович защелкнул замочек на нежной шейке.
Вместо ответа Марго поднялась и прикоснулась к нему губами. Прозоров замер. После нелепой сцены в доме на Казанской, он боялся проявлений своих чувств. И боялся фальши со стороны Маргариты. Он понимал, что она может испытывать к нему благодарность, уважение, но до любви еще далеко. Поэтому их поцелуй был скорее дружеский, чем страстный. И тем не менее Маргарита вдруг ощутила, как в опаленной ее душе что-то родилось и затрепетало.

* * *

Неуклонно приближался день свадьбы. Прозоров хотел поменьше гостей и пышности, полагая, что излишества неуместны для свадьбы солидного человека. Марго в душе досадовала, ей так хотелось красоваться в своем наряде, чтобы как можно больше людей любовались ею и завидовали. Именно зависть и пошлое любопытство обуревали многих знакомых, которые в эти дни бесконечно появлялись и в доме на Казанской, и даже в покосившемся домишке на Васильевском.
Маргариту не обижала эта кутерьма. Она понимала, что женитьба такого известного богача, как Прозоров, почетного гражданина, поставщика Двора Его Императорского Величества, да еще на своей воспитаннице, не может не вызвать легкого ажиотажа в рядах любителей жареного. Она также понимала, что теперь будет все время на виду и ей придется играть ту роль хозяйки дома, которую долго исполняла Варя, ныне заточенная болезнью в безлюдной усадьбе. Злые языки судачили о преступном совращении сироты старым негодяем или о забывшей девичий стыд распутнице. Но очень скоро даже эти самые злые языки вынуждены были притушить свой пыл, потому как Маргарита держалась с изумительным достоинством, а нежное и уважительное отношение к ней суженого было видно невооруженным глазом. «Неужели и впрямь любовь?» – гадали кумушки. «Ах, шарман, шарман!»
Бедная Аграфена Тихоновна также стала средством утоления жадного любопытства. Правда, старушка схитрила и прикинулась совершенно выжившей из ума, чтобы избавиться от назойливых посетительниц.
Единственно, кто не проявлял ни малейшего любопытства, так это Гривины. Они получили от Прозорова указания по случаю венчания, и посему из Цветочного приходили письма, которые скорее напоминали отчеты о выполнении этих распоряжений. Писал их Дмитрий, сухо и деловито, Варя иногда отделывалась несколькими строками в конце. Из этого можно было понять, что она не приняла отцовского решения и не смирилась. Однако ни самого Прозорова, ни его невесту эти обстоятельства, кажется, совсем не расстраивали.
Оба они, не сговариваясь, каждый для себя решил во что бы то ни стало быть счастливым в этом браке.

* * *

И вот долгожданный день настал. Маргарита проснулась рано, она вообще плохо спала в эту ночь. Какое-то время она лежала с закрытыми глазами и думала о том, что уже сегодня вечером ляжет в постель не одна. Эта мысль пугала и волновала ее. Она была просвещенной девушкой и знала, что происходит между мужем и женой. Но именно это знание и мешало ей предаться романтическим мечтаниям, заставляя тревожно размышлять скорее о медицинских и физиологических материях. За окном медленно светало, начинался ясный весенний день, который должен был стать поворотным в судьбе сироты. В какой-то момент девушка подумала о своих покойных родителях, не доживших до ее свадьбы. Ей стало пронзительно грустно, и слезы потекли сами собой. Однако, пришлось быстро взять себя в руки, хороша же она будет в церкви с красными, заплаканными глазами и распухшим носом!
Дом потихоньку просыпался, послышались тяжелые шаги Платона Петровича, прокуренный кашель Гривина, резкий недовольный голос его жены, торопливые шаги горничной и стук в дверь.
– Барышня, просыпайтесь! Вставайте, Маргарита Павловна, а то собственную свадьбу проспите!
Когда Марго в подвенечном платье, с длинной фатой на голове и букетом флердоранжа в руках спустилась вниз, то выяснилось, что ждали только невесту. Прозоров с нескрываемым удовольствием оглядел ее и подал руку. Опершись о локоть жениха, Маргарита двинулась к выходу. Следом потянулись и остальные. Варвару вез Гривин, он же легко подхватил ее на руки и посадил в экипаж, за ними последовало и кресло. Дмитрий, а так же доктор Литвиненко были шаферами на свадьбе. Лошади бежали легко, утренний морозец еще сковывал дорогу, а весеннее солнце еще не проснулось и светило вполсилы. В экипаже с молодыми ехала и Аграфена Тихоновна, которая ради такого случая покинула свой домик, чего не случалось последние двадцать лет. Она даже не плакала, а только молча и радостно взирала по сторонам.
В церкви стоял холод и полумрак. Когда показались экипажи, служка стал зажигать все свечи, а замерзшие певчие потянулись на клирос.
Облаченный в подобающую по случаю ризу батюшка уже ждал молодоженов. Наконец жених, невеста и гости вступили в церковь, и таинство бракосочетания началось.
Прозоров, облаченный во фрак, с цветком в петлице и Маргарита в пене кружев и облаке тюля стояли перед аналоем. В руках они держали зажженные свечи, которыми их трижды благословил священник, как символ супружеской любви.
Марго пыталась слушать батюшку, но мысли ее путались, слова молитвы ускользали. После этого молодые обменялись кольцами, освященными на алтаре. Прозоров быстро надел на маленький пухлый пальчик Марго кольцо, а она замешкалась и от волнения чуть не выронила кольцо жениха. За обручением последовало венчание. Батюшка молил Господа благословить этот брак и ниспослать на вступающих в него Свою небесную благодать.
На голову жениха и невесты как знак этой благодати были возложены венцы. «Господи, Боже наш, славою и честию венчай я!» – трижды благословил их священник и стал читать Послание апостола Павла, а затем Евангелие. Маргарита искоса наблюдала за Платоном Петровичем и видела, как глубоко проникают в его душу слова Священного Писания о таинстве брака. Она снова попыталась внимательно слушать, но волнение мешало ей.
Маргарита обвела глазами алтарь, с икон которого на нее смотрели суровые лица Христа, Богоматери и святых. Но в этот момент они показались ей радостными и торжественными. А когда запел хор, ей почудилось, что грешная душа ее воспарила в пространстве храма, наполненного ароматом свечей и ладана. Потом они пили вино из одной чаши в знак того, что с этих пор они должны жить единодушно, деля вместе и горе и радость, и вслед за священником, который пел «Аллилуйя», трижды обошли вокруг аналоя, знаменуя тем самым духовную радость и торжество.
Обряд закончился, батюшка поздравил новобрачных и от своего имени, после чего Прозоров пригласил его отобедать за свадебным столом.
Стали подходить с поздравлениями и другие гости. Первыми к новобрачным приблизилась чета Гривиных. Варвара оставалась растерянной и смущенной. До последнего момента она надеялась, что отец образумится. И вот теперь Маргарита, Маргоша, ее детская подружка, девчонка на посылках – госпожа Прозорова, ее мачеха.
Как говорится, прошу любить и жаловать! Во время обряда Варвара не спускала глаз с новобрачных, отмечая про себя каждое движение, каждый взгляд, пытаясь убедить себя, что это несерьезно и ненавсегда, что она, дочь Варя, все равно вернет свое безраздельное господство в отцовском сердце. Однако ревнивый взгляд отметил, что венчальный наряд невесты оказался намного дороже и роскошней, чем ее собственное платье. А блеск подаренных женихом бриллиантов дразнил своей роскошной красотой. Молодые женщины поцеловались и сдержанно улыбнулись. Гривин же постарался как можно проникновенней посмотреть в глаза своей новой родственнице и как можно значительней поцеловать ручку, обтянутую прозрачной перчаткой, на которой теперь гордо красовалось обручальное кольцо. Молодые вышли на паперть. Здесь их приветствовали работники мастерских и их жены, бросавшие под ноги новобрачным цветы. По распоряжению Прозорова нищим раздавали щедрое подаяние, а всем работникам было поставлено угощение и выпивка за здоровье хозяина и его молодой жены. С колокольни полился радостный перезвон, весело сияло солнце. Весенний ветер затрепал и закружил фату, грозя сорвать ее и унести прочь. Платона Петровича охватило такое щемящее чувство радости, которое он не испытывал уже давно. Он подхватил жену на руки и под восторженный гул собравшихся двинулся к нарядному экипажу. Украшенная лентами лошадь заржала и ударила копытами.
– Смотри-ка, бессловесная тварь, а людскую радость тоже понимает! – заметил кто-то в толпе.
Гости расселись по местам и тронулись в имение.
Нет нужды говорить, что свадебный стол поразил своим великолепием, уставленный всевозможными кушаньями и изысканными напитками. Когда поутихли стук ножей и вилок, звон бокалов и гости опустошили свои тарелки, в соседней зале раздались звуки иного рода. Это настраивали инструменты приглашенные из Петербурга музыканты. Прозоров первым поднялся и помог Маргарите управиться со шлейфом и фатой. И хозяева, и гости проследовали в зад для танцев. Как только Прозоровы показались в распахнутых лакеем дверях, оркестр на секунду замолк, а потом понеслись нежнейшие звуки вальса. Первыми в этом танце полагалось быть молодоженам. Маргарита знала, что ее муж прекрасно справляется со всеми танцевальными па, хотя и не любитель балов.
Сама же она, сопровождая Варю на званые вечера и балы, танцевать умела и любила, но ей редко удавалось это продемонстрировать окружающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26