Он ответил, что во время войны участвовал в боевых действиях против немецко-фашистских войск в составе Красной Армии на 3-м Украинском фронте. Это меня заинтересовало, я сказал, что тоже воевал в составе 3-го Украинского фронта. И венгр стал вспоминать: - 1944 год. Шли ожесточенные бои под Будапештом. Недалеко от населенного пункта Бичке я с одним советским воином находился в разведке, укрывшись в кустарнике рядом с железнодорожным полотном. Наблюдая за противником, мы увидели группу штурмовиков Ил-2, которые на высоте примерно 500-600 метров заходили на бомбометание и штурмовку танков и живой силы противника. И вдруг ведущий группы резко отвернул влево и полетел со снижением в направлении, где мы были укрыты в дозоре. Когда самолет приблизился к нам, мы увидели, что он летит без работающего мотора. Снижаясь, самолет зацепился за деревья возле дороги. Можно сказать, что не зацепился, а срезал эти довольно-таки толстые деревья, как пилой. Затем приземлился на фюзеляж рядом с железнодорожной насыпью.
После приземления самолета, - продолжал рассказ венгерский товарищ, мы, подождав немного, выскочили из укрытия и побежали к самолету, чтобы оказать помощь экипажу. До самолета было примерно два километра. Огибая болотистое место, мы подбежали к самолету, но летчиков не увидели. Может быть, они укрылись поблизости и приготовились к отражению атаки. Тут я стал кричать на ломаном русском языке, что мы свои, но никто не отзывался. Учитывая, что мы в были разведке и рисковать опасно, быстро ушли от самолета в укрытие. Ведь немцы с минуты на минуту могли подъехать к самолету.
Когда вторично были в разведке в том же районе, где был сбит самолет, мы встретили летчиков, но не одних, а вместе с венгерскими солдатами. После чего перешли линию фронта и прибыли на командный пункт командира 20-го гвардейского стрелкового корпуса...
Во время рассказа я пристально смотрел на венгерского товарища. У меня в памяти почему-то звучали слова "Хэнде хох", которые я слышал в те далекие годы. Теперь я понял: передо мной разведчик, который помог перейти линию фронта и спас нам жизнь. Венгерский товарищ тоже посматривал на меня. Вряд ли узнал во мне того летчика, который был сбит под Бичке. Тогда-то я был молодой. Прошло уже много лет, да и многое, естественно, забывается.
- Интересно, что стало с этими летчиками? Живы ли? Когда рассказ подходил к концу, я уже был уверен, что речь идет обо мне. На глазах появились слезы, и я произнес: - Да жив я, жив, и воздушный стрелок тоже...
И мы бросились в объятия. Так через 25 лет произошла встреча боевых друзей, двух воинов-интернационалистов, друзей по оружию.
Мы - тверские
Родился я в крестьянской семье 20 февраля 1923 года в деревне Малая Каменка Бежецкого района Тверской области. Отец мой - Фролов Сергей Фролович, 1897 года рождения - одним из первых вступил в колхоз и агитировал вступать других. Да и особой агитации не нужно было. Почему-то все до одного селяне поверили в колхозный строй. Правда, разговоров на эту тему было достаточно. Особенно много недоуменных вопросов появилось у сельчан через 3-4 года после организации колхоза. Моя бабушка, например, прямо говорила: - В эти кляпцы (вместо слова "колхоз") нас силком загнали, поэтому ничего и не стало. Куда все подевалось? При царе чего только не было.
Отец вначале был рядовым колхозником, затем бригадиром. Через 5 лет после организации колхоза был избран председателем. Какой он был патриот своей деревни, колхоза и в целом всей страны! Работал от зари до зари. Полностью отдавался колхозным делам. А какой был весельчак! Хороший организатор. За ним шли все дружно. В 1937 году был репрессирован "за подрыв колхозного строя". Да еще вспомнили, что наша семья подлежала раскулачиванию, но не было доказательств, что отец использовал наемный труд. Он построил хороший по тем временам дом. А раз хороший дом, значит, кулак. Вот как тогда рассуждали. Осужден был на три года. Находился в колонии полтора года. Получил амнистию. Затем был реабилитирован.
На другой день после начала войны отец был мобилизован и отправлен на фронт. Воевал в дальнобойной артиллерии. Был ранен. Госпиталь. Снова фронт. Командир стрелкового взвода. В боях в Латвии, при освобождении города Валка во время форсирования реки в конце 1944 года погиб. По рассказу очевидца, отец во время атаки был ранен осколком мины и вторым разрывом убит прямо на поле боя.
Так отдавали свои жизни наши русские солдаты, воюя за честь и свободу своего и других народов, за освобождение от фашистского рабства. И мой отец отдал свою трудную, но единственную жизнь за свободу латышского народа. Горько и обидно теперь слышать: "Русские оккупанты, убирайтесь вон!" Да, мой отец, действительно, оккупант, он оккупировал в 1944 году два квадратных метра латышской земли и сейчас не хочет оттуда уходить. Хорошую же благодарность заслужили советские воины от спасенного ими мира.
Когда я вернулся из длительной служебной командировки из Республики Куба, была возможность и я купил автомашину "Волга". Пригласил брата и сестер с мужьями поехать на вновь купленной машине в 1973 году на могилу отца. Мама не могла поехать. Уже не было здоровья. Перед этим установил контакт с военным комиссаром города Валки подполковником Эдуардом Рихардовичем Индриксоном. Получил от него письмо, в котором сообщалось, где похоронен наш отец. Фроловой А.И. дер. Малая Каменка Бежецкого района Калининской области Уважаемая Александра Ивановна!
Сообщаю, что по спискам погибших у нас Фролов С.Ф. захоронен на Звартовском братском воинском кладбище.
По адресу: Звартовский с/с Валкского района Латвийской ССР.
По приезде в г. Валка зайдите в Валкский РВК, ул. Комсомольская, 29, где вам расскажут и окажут содействие в посещении места захоронения Вашего мужа.
Высылаю фотографию общего вида братского кладбища.
С уважением Индриксон В Валке нас очень радушно и тепло встретил сам военком. Сопроводил к месту, где на братском кладбище покоится прах нашего отца. Красивый обелиск, каскадно расположенные перед ним мраморные плиты, на которых написаны имена погибших воинов. На одной из плит мы увидели надпись: "Лейтенант Фролов Сергей Фролович". Конечно, сразу же у всех на глазах появились слезы. И радость, что мы нашли могилу отца... Моя встреча с отцом состоялась через треть века. Ведь мы расстались с ним в 1939 году, когда я уехал в текстильный техникум.
Кладбище содержалось в очень хорошем состоянии. Военком нам рассказывал, что отдельные патриоты, особенно члены семей пострадавших от фашизма, изъявили желание добровольно ухаживать за братской могилой...
Если мне представится возможность поехать еще в Латвию, как же я буду указывать в декларации при получении визы цель поездки? Деловая, туристическая? Видимо, придется писать "посещение родственников", если не потребуется на это каких-либо подтверждающих документов.
Вернулись в Валку. Военком организовал экскурсию по городу. Посетили музей боевой славы, затем мужчин пригласили в латышскую баню. Гостеприимство военкома и сама поездка оставили неизгладимое впечатление. Военкома я пригласил в свою очередь в гости к нам в Москву. Он пообещал приехать и слово свое сдержал. Приезжал с женой. После знакомства он регулярно к каждому празднику присылал нам поздравления. В этом году почему-то взаимных поздравлений ни с Новым годом, ни с Рождеством Христовым не получилось. Жив ли он? Или для него я тоже стал оккупантом? Хочется верить, что нет, что такой человек не способен не только так говорить, но и думать.
На обратном пути домой произошел случай, на мой взгляд, довольно-таки смешной. Едем. Впереди поперек дороги между двух столбов лозунг: "Слава КПСС!" Когда мы стали подъезжать к этому месту, то навстречу ехала другая автомашина. Пришлось взять правее. Но у столба оказалась выбоина - и мы на большой скорости попали в эту яму.
Остановились на обочине. Проверили. Кажется, все нормально. Едем дальше. И вдруг мой брат как закричит: - Василий, стоп!
Я резко затормозил и остановил машину. Спрашиваю Константина, в чем дело. Он отвечает: - Видишь, справа на том здании, примерно в 300 метрах от дороги написано: "Слава КПСС!" Я сказал, что вижу. Вот тогда брат и порекомендовал мне потише ехать, а то опять попадем в яму. Все засмеялись...
Моя мама, Фролова Александра Ивановна, 1900 года рождения, всю свою жизнь до самой смерти проработала в сельском хозяйстве. Умерла в 1979 году. Похоронили ее на родине в Бежецком районе Калининской области.
Две сестры и брат живут и работают в Рыбинске и Бежецке.
В 1930 году в возрасте 7 лет я пошел в Шишково-Дубровинскую неполную среднюю школу. Увлекался рисованием. Учительница рекомендовала мне поступить после семилетки в художественное училище. Туда меня не приняли. В это время в Бежецке проводился набор на учебу в Вязниковский текстильный техникум. По окончании все выпускники, набранные в Бежецке, планировались на работу на вновь строящийся льнокомбинат. Получив пособие в 50 рублей, я направился в техникум, чтобы стать текстильщиком, а не художником.
В 1938 году на третьем курсе меня вызвали в комитет комсомола и предложили поступить в аэроклуб без отрыва от учебы.
В то время в стране был моден призыв: "Молодежь на самолеты!" Международная обстановка была сложной. Стране нужны были летчики. Это я понимал, но с ответом на заманчивое предложение колебался. Секретарь комсомольской организации увидел на моих руках наколки на морскую тему, которые я сделал по глупости в 15-летнем возрасте, и говорит: "Он, видимо, желает быть моряком". Только после этих слов я ответил твердо, что хочу быть только летчиком. Учеба в аэроклубе настолько увлекла, что в техникуме я стал учиться плохо. Аэроклуб окончил в 1939 году. В мои 16 лет в летную школу меня не приняли и предложили продолжать учиться в техникуме. Я очень расстроился. Но что поделаешь. Готовлю диплом к защите. Тогда со мной произошел курьезный случай. Проект завода по первичной обработке льна был начерчен очень хорошо, так как по черчению у меня в техникуме были всегда только пятерки, и я у Сергея Ивановича Злобина, преподавателя по черчению, ходил в отличниках.
Руководитель дипломной работы сделал мне замечание, решив, что мой чертеж подготовлен хорошо, а проект - плохо.
- На заводе будет работать около 600 человек. Почему же проект разработан только с одним туалетом, причем всего на двух клиентов. Будет создаваться очередь, а следовательно, будет и большая потеря рабочего времени.
Конечно, я исправил эту ошибку, но защищать диплом мне не пришлось. Во исполнение постановления Комитета Обороны при СНК Союза ССР от 11 марта 1940 года и в соответствии с приказом наркома обороны СССР "О подготовке летно-технических кадров ВВС Красной Армии в 1940 году" от 14 марта 1940 года все, кто окончил аэроклуб, призывались в 1940 году в армию. Я как раз и подпадал под этот приказ. В армию был призван в 17 лет. По всему чувствовалось, что война стучится в наши двери. Призыв на военную службу совпадал с моим желанием. Я мечтал быть военным летчиком.
Итак, собрав свои пожитки и сев на станции Вязники в поезд, отправился со своими мечтами в Таганрог, где размещалась военно-авиационная школа...
В 1988 году я получил письмо из города Вязники. В нем председатель совета ветеранов Вязниковского аэроклуба И.И. Алексеев приглашал меня, как бывшего аэроклубника, на встречу, посвященную 50-летию его открытия. Это приглашение меня сильно взволновало. Быстро собрался и на автобусе из Москвы поехал в Вязники. Встреча была незабываемой. Присутствовало много ветеранов, уже основательно побелевших, которые в 1938-1940 годах окончили аэроклуб. Некоторых я узнал, но многие сильно изменились за эти годы. Шутка ли, прошло 50 с лишним лет. Здание аэроклуба располагалось на том же месте. Было торжественное собрание. Фотографировались, затем поехали на аэродром.
Нашел техникум, в котором учился в те годы. Он уже не действовал. Здание развалилось, но спортивный зал был открыт. Через одного из его работников я узнал адрес сына Сергея Ивановича Злобина, бывшего моего учителя по черчению. Состоялась встреча. Вспомнили Сергея Ивановича, который ушел из жизни много лет назад.
Но вернемся в 1940-й. В Таганроге нас встретили хмурые дождливые облака. Шли мы с вокзала пешим строем. Одеты были в гражданскую форму. Кто в чем. Я был одет в то, в чем ходил в техникум. Костюм с широкими брюками и лакированные штиблеты с тупым, квадратным носом.
На другой день утром после завтрака нас построили на площадке, недалеко от казармы. Старшина объявил, что после построения всем новобранцам будет выдана форма одежды курсанта авиационной школы. После нескольких дней карантина мы приступили к занятиям. Трудно было привыкать к армейской жизни. Почему-то все время хотелось спать. Бывало, сядешь на стул и тут же засыпаешь. Даже в строю один раз чуть не заснул. Почему-то все время хотелось есть. Очень странно. Ведь в техникуме столовую нечасто приходилось посещать. Основной пищей был хлеб, причем не белый, а черный и в алюминиевой кружке чай. То есть питался хуже, а есть не хотелось. Здесь же в школе кормят лучше, а есть хочется. Видимо, возраст был такой, который требовал усиленного питания.
Для меня началась совершенно новая жизнь. Много для меня было непривычного и непонятного. Да и обстановка в стране и в мире была напряженной. Хотя и был подписан между СССР и Германией пакт о ненападении, но чувствовалось, что все это ненадолго. Война, как говорится, была уже на пороге нашего дома. В то время для меня, неискушенного в политике молодого человека, было много неясного. Да и не только для меня. Для моих товарищей тоже. Это сейчас, когда прошло более полувека, многое стало понятно, но не все. Легко рассуждать о прошлом, забывая о том, что тебе не пришлось в свое время принимать ответственных решений. Очень неприятно, когда начинают поносить и охаивать все и вся, что было раньше. Да, действительно, были допущены очень серьезные ошибки руководством страны. Но ведь не все было плохо. Что-то было и хорошо. Да, очень обидно. Так и хочется сказать: "Остановите поругание, не по-христиански это!"
На рассвете 22 июня...
Продолжаю учиться в школе. Теория закончилась. Начались практические полеты. Наша учебная эскадрилья находилась на аэродроме Михайловское, недалеко от Таганрога. Ранним утром 22 июня 1941 года мы спали в землянках на нарах. Донесся до слуха звук работающих моторов неизвестных самолетов. Затем вой со свистом и разрывы. Мы выскочили наружу и увидели рядом с нашей землянкой огромную воронку от взрыва бомбы. Что это? Но когда увидели, что из соседней землянки, которая была расположена в 40 метрах от нашей, выносят изуродованные тела курсантов второго звена, все стало ясно началась ВОЙНА...
Нападение фашистской Германии на нашу Родину потрясло . Злоба и ненависть к коварному врагу распирали душу. Думал, закончу школу - и в бой. Но в бой пришлось вступить только в 1943 году.
Примерно через 30-40 минут после налета немецких самолетов на школьный аэродром нас собрали на опушке леса и официально объявили о вероломном нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Лил проливной дождь, но мы с огромным вниманием, затаив дыхание, слушали сообщение заместителя начальника школы о начавшейся войне.
Обстановка на фронте с первых дней войны складывалась крайне неблагоприятно для нашего государства. Враг победным маршем шел на восток. Наши летчики, которые были подготовлены очень хорошо в мирное время, почти все погибли в первые дни войны. Нужны были новые кадры. В связи с этим вместо трехлетнего обучения в школе учебный курс вместе с летной практикой закончили за один год. Присваивают нам воинское звание не среднего командира, а сержантов и в соответствии с приказом министра обороны маршала Тимошенко направляют на дальнейшее обучение в Краснодарское военно-авиационное училище...
Идет второй год войны. Враг захватил Крым, угрожает Кубани и в целом Кавказу. Училище из Краснодара эвакуируют в город Агдам Азербайджанской ССР. Проходим учебный курс, правда очень и очень незначительными темпами. Полеты на среднем бомбардировщике от случая к случаю. Ходим повесив головы. Ведь страна в опасности. Мы начинаем волноваться. Однажды на беседу вызвал замполит эскадрильи. Пытается убедить, что война кончится нескоро, потому спешить на фронт не следует, а лучше продолжать учиться. Но я не успокаиваюсь. Стою на своем. На фронт! И как можно быстрее!
И что же? Добились... Нас в составе 26 человек направляют не на фронт, а в Вазиани, что в 18 километрах от Тбилиси, на курсы по переучиванию на самолетах-штурмовиках Ил-2. Бомбардировщиков - на штурмовики. Этого требовала, по-видимому, обстановка на фронте.
Шестимесячные курсы прошли быстро. Вернее, четырехмесячные, так как первые два месяца мы фактически ничего не делали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26