Нет, неспроста Бухарин подошел ко мне.
- Интересная штука получается, скажу тебе, Михаил Тимофеевич. Нашел я, кажется, закавыку. - Бухарин своими сильными жилистыми руками взял с верстака несколько деталей разобранной подвижной системы. - Погляди хорошенько на курок и шептало. - Павел Николаевич поднес поближе к моему лицу эти детали. - Вроде бы все тут в норме...
- Так, - утвердительно кивнул я головой.
- Так, да не так. Сходил я в тир, посмотрел в работе автоматы, у которых происходит задержка. Потом разобран подвижную систему, и до меня дошло, что вся причина - в сильном трении, возникающем во время стрельбы между курком и радиусом шептала автоматического огня. Оно и тормозит ход подвижной системы.
- Вот это фокус! - подивился я, выслушав Павла Николаевича.
- Действительно, фокус. Только лучше обойтись без него, - весело проговорил Бухарин. - Я уже и эксперимент провел на одном из автоматов.
- В чем его смысл?
- Все гениальное очень просто. Удалил радиус и сделал у шепта-ла скос под углом. Испытатели попробовали автомат на живучесть - по вине подвижной системы ни одной задержки, - довольно рассмеялся Павел Николаевич.
Я обнял Бухарина, поблагодарил за удачную находку. Такие кадровые оружейники, как П. Н. Бухарин, Г. Г. Габдрахманов, воспринимали помощь конструктору в устранении неполадок, недостатков при изготовлении и доводки образцов как личную и совершенно естественную необходимость. Они жили производством, не мыслили себя без самоотверженного труда, без всего того, что могло служить повышению качества и увеличению выпуска продукции. В нашем коллективе они являлись костяком, задавая тон всей производственной деятельности.
Мои представления о настоящем мастерстве, которое сродни легендарному тульскому Левше, связано именно с ними - заводскими умельцами. Доброе имя мастера, рабочая честь являлись лучшей гарантией от брака, халтуры. Всей душой болея за судьбу образцов, которые изготовляли, производства в целом, они превыше всего ставили добросовестное отношение к делу, высокую культуру обработки деталей.
Как-то за одним из верстаков опытного цеха приметил я молодого слесаря, увлеченно обрабатывавшего деталь. В глаза бросилось то, что он пользовался преимущественно инструментом, необходимым для чеканки по металлу. Приходить в цех он старался пораньше, уходил позже многих. Впечатление складывалось такое, словно ему, истосковавшемуся по работе, в радость было брать в руки инструмент, поковки и он с неохотой расставался с ними вечером.
В то время мне стало известно, что вот-вот должен состояться приказ о создании специальной группы для выполнения опытно-конструкторских работ по темам, разработку которых я вел. Предоставляли и право выбора специалистов, необходимых для воплощения проектов в металл. У начальника цеха я поинтересовался: - Откуда пришел к нам новичок?
- Ты имеешь в виду Женю Богданова? - кивнул А. И. Казаков головой в сторону верстака, где колдовал над очередной заготовкой молодой рабочий. - Со службы армейской вернулся. Да и не новичок он вовсе. Ты, может, его и впервые видишь, а мы Женю еще мальчиком знали. Во время войны несмышленышем родители в цех его привели. До призыва на военную службу успел в толкового слесаря вырасти, проявил тонкое понимание металла. Хорошо, что обратно к нам вернулся. Я уже убедился: навык он не потерял. Да и посмотри, с какой жадностью работает.
- Вижу-вижу, - заверил я начальника цеха. - А кому конкретно из конструкторов он помогает?
- Персонально пока никому. На подхвате вроде бы. То к одному инженеру подключим, то к другому. Все довольны его работой, - удовлетворенно произнес Казаков.
- Что, если мы включим его в нашу группу? - посоветовался я с начальником цеха.
- Возражений принципиальных нет. Только как на это сам Богданов посмотрит. Поговори с ним. Вы ведь, можно сказать, за соседними верстаками работаете.
Вечером, после смены, подошел к Богданову, познакомились, поинтересовался, над чем он трудится.
- Да больше все разные опытные детали приходится делать. Сегодня - одно, завтра - другое. Кажется, и неплохо такое разнообразие. Только я больше люблю своими руками доводить до конца одну какую-нибудь деталь, а потом уж за другую приниматься. А тут постоянная спешка, - поделился со мной молодой человек.
Недавний солдат, он еще не снял гимнастерки, на которой заметно выделялись следы от погон, был сухощав, подтянут и строг.
- У меня есть к тебе предложение: поработать в нашей группе. Начальник цеха не возражает. А как ты, не против?
- А кто еще из рабочих нашего цеха будет входить в группу? поинтересовался Богданов.
- Бухарин, Габдрахманов, Бердышев... - начал я перечислять. - Ты, наверное, их хорошо знаешь.
- Еще бы не знать! - Лицо молодого рабочего озарилось улыбкой. - До службы в армии у каждого из них понемногу учился работе с металлом. Одно слово мастера!
- Ну так что же ты ответишь на мое предложение?
- Согласен, конечно. Да и, подмечаю, работаете вы все с интересом, попусту на разговоры время не тратя. Такая работа и мне по душе.
Более трех десятков лет с той поры мы трудились рядом с Евгением Васильевичем Богдановым. Он и сейчас в рабочем строю. Удостоен нескольких орденов, в том числе и высшей награды - ордена Ленина. Специалист-виртуоз, мастер золотые руки - так его называют.
А тогда поручил я ему изготовить спусковой крючок для ручного пулемета. Параллельно с модернизацией автомата мы в ту пору проектировали унифицированный образец, пробовали его детали в металле. Над доводкой автомата больше работал П. Н. Бухарин.
И вот через некоторое время Богданов принес мне готовую деталь. Выполнена она была способом чеканки, доведена по форме до совершенства. Чувствовалось, слесарь вложил в ее изготовление не только все свое умение, но и частицу души. Как принято говорить в таких случаях: тут нельзя было ни прибавить, ни убавить. Замечу при этом, что деталь изготовлялась не по чертежу, а всего лишь по эскизу, где все размеры давались приблизительно.
Чтобы изготовить деталь, сначала требовалось сделать штамп. Мы же очень часто брали просто примитивную поковку и чеканили деталь. Тут, конечно, необходимо быть терпеливым, однако подобным искусством мог овладеть только редкостный мастер. А вот Богданову это было подвластно. И Бухарину, и Габдрахманову - тоже, потому что они обладали высокой культурой мышления, продуманно подходили к любой работе, не пасовали перед трудностями.
И что удивительно - работа у нас всегда шла быстрее, чем на других участках. Мы успевали, разрабатывая свои основные опытно-конструкторские темы, принимать участие и в ряде конкурсов, объявленных Главным артиллерийским управлением. В одном из писем начальник отдела ГАУ инженер-полковник И. П. Попков прислал положение о конкурсе на разработку станков для механической чистки каналов стволов стрелкового оружия. Вроде бы и не сложное дело - чистка канала ствола. Однако не всё нами, конструкторами, было в этом вопросе продумано до конца, чтобы максимально упростить, облегчить и сократить по времени саму операцию.
Пришлось в орбиту конкурса на заводе включить ведущих конструкторов, изобретателей и рационализаторов из опытного цеха, из других подразделений. Одновременно мы провели работу по увеличению срока службы шомпола. Приспособление нехитрое, но оказалось, что и недолговечное. Из войск шли нарекания: шомполы часто ломаются.
Обычные конструкторские будни. Они сотканы из решения десятков различных проблем, связанных с разработкой оружия или его доводкой. Ведь процессу совершенствования .предела нет и не может быть. Как и мы, конструкторы, так и отладчики сборочного цеха, рабочие, которые стояли на сборке оружия, постоянно учились. В одной из партий автоматов произошли задержки из-за неподачи патронов, в другой - из-за утыкания пули, в третьей - из-за неэкстракции гильзы...
Словом, случалось всякое. Особенно при доводке АК-47. Вот и приходилось сновать челноком: из своего крошечного кабинетика - в тир, к испытателям, от них - к отладчикам, в опытный цех, оттуда - на сборку и вновь - в тир. Часто и сам за верстак вставал, ночи не спал, размышляя, как довести до требуемых форм и размеров ту или иную деталь.
Старший военпред Степан Яковлевич Сухицкий вместе со своим подчиненным Леонидом Семеновичем Войнаровским не давали покою, если в очередной партии обнаруживали на испытаниях ту или иную задержку. Строга военная приемка. Но самый строгий судья для конструктора - собственная совесть. Вот и мучаешься, переживаешь, ищешь то варианты улучшения образца, то пути совершенствования технологии производства. На то он и конструктор, чтобы во всем разбираться, многое предвидеть наперед.
Неожиданно встала еще одна проблема: что-то необходимо делать с деревянными деталями автомата - прикладом, цевьем, накладкой, рукояткой. Вроде и хорошо они отделаны, материал - натуральная береза - позволяет фрезеровать и полировать детали, наносить не один слой лакировки. Получалось и удобно, и красиво (кстати, для боевого оружия последний элемент, может, и вовсе лишний), но, видно, в ущерб надежности, простоте. В один из дней мне позвонил главный технолог завода К. Н. Мамонтов и попросил зайти к нему,
- Михаил Тимофеевич, пришло несколько писем из войск. В одном из них сетуют, что часто колется приклад, в другом жалуются - цевье и накладка потрескались быстро, - протянул мне бумаги Константин Николаевич. - Надо принимать безотлагательные меры. У тебя есть варианты? Я, например, думаю, придется искать новые материалы для изготовления этих деталей. У нас, технологов, имеются свои предложения.
- И мы варианты прикидываем. Есть несколько, на мой взгляд, интересных идей.
- Думаю, тянуть здесь нельзя. Как говорится, не тот случай, - попрощался со мной Мамонтов.
Назавтра вся наша специальная, как ее назвал в приказе директор К. А. Тихонов, конструкторская группа (она наконец-то была организационно оформлена в составе семи человек с прикреплением к ней четырех рабочих из опытного цеха) собралась у меня в кабинете. Не успели мы начать разговор, раздался телефонный звонок. Из приемной директора сообщали, что на мое имя пришла правительственная телеграмма из Москвы. В ней мне предписывалось прибыть на очередную сессию Верховного Совета СССР.
- То, что березу как материал следует исключить из конструкции автомата, тут сомнений быть не может. - Старший инженер-конструктор нашей группы В. В. Крупин высказывал свое мнение, как всегда, горячо, напористо.
- А что, если нам попробовать сделать приклад из фанерной плиты? Она, по-видимому, будет и для обработки легче, - предложил слесарь-механик П. Н. Бухарин, державший в свое время в руках приклады токаревской винтовки, дегтяревского пулемета, симоновского карабина, шпагинского пистолета-пулемета.
Я слушал своих товарищей, помечал в блокноте все, что предлагалось дельного, а мысленно нет-нет да и возвращался к телефонному звонку. С предстоящей сессией Верховного Совета у меня были связаны определенные планы и надежды. Точнее оказать, не столько у меня, сколько у избирателей нескольких сельских районов, выдвигавших меня в высший орган страны. Вот я и готовился донести их наказы до некоторых министров, чтобы сдвинуть с мертвой точки обеспечение деревень, колхозов жизненно необходимой для них техникой.
Когда все предложения членов нашей группы были обобщены, я попросил Крупина:
- .Владимир Васильевич, пока буду в Москве, обмозгуй наши замыслы с технологами, с производственниками.
После моего возвращения с сессии продолжим наш разговор и разработаем конкретные практические меры с учетом их замечаний и предложений. Договорились?
Ехал в столицу привычным путем: остались позади Агрыз и Кизнер, Вятские Поляны и Казань... Вглядывался в знакомые силуэты станционных построек, одолевали думы - как выразить на сессии то главное, что так тревожило сердце?
Вспомнил, как не так давно этим же маршрутом мы ехали вместе со Шпагиным. Зашли в переполненный вагон. В основном в нем почему-то оказались военные, и преимущественно молодые солдаты. Теснота была такая, что и присесть-то негде. Георгий Семенович, как всегда, в полувоенной форме медленно шел по вагону, приглядывая, где бы разместиться.
Никто на нас внимания не обращал. Мало ли всякого народу садилось в поезд на станциях. Хотя прославленному конструктору было уже за пятьдесят, походка его оставалась твердой, широкие плечи расправлены. Если что и говорило о возрасте, так это редкие волосы да глубокие залысины.
- Что, так и будем до Москвы стоя ехать? - обернулся ко мне Георгий Семенович. - Впрочем, попробуем хитростью место найти, используя, так сказать, служебное положение оружия системы Шпагина.
В его больших глазах, в которых обычно отражались какие-то раздумья, появились искристые смешинки, скуластое лицо вспыхнуло легкой краской. Услышав, как несколько солдат в одном из купе заспорили о том, какому типу автоматического стрелкового оружия принадлежит будущее, Георгий Семенович с ходу включился в разговор:
- Думаю, что той системе оружия обеспечено будущее, в конструкции которого недостатков нет.
Я чуть не расхохотался, услышав последние слова Шпагина. На испытательном полигоне, куда мы, конструкторы-оружейники, привозили свои образцы, эти слова стали воистину ходячими. Каждый раз, едва Георгий Семенович со своим изделием появлялся на испытаниях, он с неизменной серьезностью, без тени улыбки провозглашал:
- Уверяю вас, у этой конструкции недостатков нет.
Неискушенный человек, не знавший характера Шпагина, обычно принимал его заверения за чистую монету. Некоторые представители главного заказчика пытались, как правило, со строгостью в голосе поставить конструктора на место:
- Не торопитесь с выводами. Только испытания могут подтвердить, есть или нет недостатки в вашей конструкции.
- Может быть, может быть, - бормотал в ответ Шпагин и подмигивал едва заметно кому-нибудь из нас, так и не сбрасывая с лица маску замкнутой серьезности.
Вот и в вагоне он ввернул свое любимое выражение, сразу расположив к себе молодых воинов. Один из них, что побойчее, тут же спросил:
- А сегодня у какого оружия нет недостатков в конструкции?
- Будем считать, у ППШ, - не раздумывая, ответил Георгий Семенович.
- Это почему же у ППШ? - удивленно вздернул брови солдат.
- Вот ты все спрашиваешь, а присесть мне не предлагаешь. Разве может быть разговор на равных, когда один собеседник сидит, а другой стоит, топчется перед ним, словно школьник?
- Извините, пожалуйста, - поднялся с полки солдат. - А ну-ка, ребята, освободим место для товарищей, потеснимся немного.
- Так все-таки почему же у ППШ недостатков нет? - переспросил молодой воин, как только мы разместились.
- Да потому что он свое уже отслужил, - рассмеялся Шпагин.
- А вы откуда знаете? - вдруг подозрительно засомневался боец.
- Как не знать, сынок, если я сам его создавал. - Георгий Семенович сказал это уже серьезным тоном.
- Неправда, не может быть, - вдруг вскочил с места солдат, чуть не ударившись головой о край верхней полки. - Конструктор Шпагин - это... это... такой человек... Он... он в общем вагоне не может ездить...
- Ну здесь ты, солдат, явно загнул. Если я - конструктор, да еще известный, так должен, по-твоему, обязательно в вагоне люкс ехать? Мне ближе, сынок, другое - общение с тобой и твоими товарищами. А поскольку ты, Фома неверующий, бдительность воинскую правильно понимаешь, убедись, кто я такой, по документу. - Конструктор вытащил из кармана френча удостоверение с вытесненным на обложке Гербом Советского Союза.
Он показал солдатам удостоверение депутата Верховного Совета СССР. В высший орган страны Г. С. Шпагин был избран сразу после войны, Советский народ всегда высоко ценил вклад конструкторов-оружейников в укрепление боевой мощи Вооруженных Сил, видел в них людей, которые могут достойно представлять интересы рабочих и крестьян в Совете Союза и Совете Национальностей. Так что никак не назовешь случайным тот факт, что разработчики стрелкового оружия В. А. Дегтярев и Ф. В. Токарев избирались депутатами Верховного Совета СССР дважды - первого и второго созывов, а Г. С. Шпагин - второго созыва. Я лично горжусь тем, что мне довелось принимать эстафету депутатских дел у своих знаменитых предшественников в 1950 году и нести ее начиная с третьего на протяжении шести созывов, кроме четвертого и пятого.
Весть о том, что в вагоне находится конструктор Шпагин, быстро разнеслась по всем купе. Солдаты и сержанты стояли в проходе, заглядывали через плечи товарищей, стараясь лучше разглядеть Георгия Семеновича, задавали вопросы. Он беседовал с ними непринужденно, как отец с сыновьями. Впечатление было такое, будто собеседники знали друг друга давным-давно, просто долго не виделись потому и нет конца разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40