царапины доказывали, что все это произошло на самом деле. Но по какой-то
неведомой мне причине я поверил Ему. Он не станет убивать меня. Конечно, Он
добр, как Он сам это и говорит. Я открыл дверь в погреб, спустился по
лестнице и включил свет.
Он по-прежнему находился в той же форме, в которой я видел Его в
последний раз, разве что немного увеличился. Хотя у Него не было глаз, лишь
призматические шары, спрятанные в складках плоти, я знал, что Он внимательно
наблюдает за мной. Я остановился перед ним, одновременно и ожидая
смертельного удара псевдоподом, и надеясь, что Он действительно может
объяснить свое поведение.
-- Так ты знаешь, что за мной гнались? Ты говоришь, что это не ты, и...
-- Ты расстроен, Джекоб, и не можешь сейчас спокойно мыслить. Само
собой, я прочитал твои мысли еще тогда, когда ты подъехал к дому.
-- Неважно, -- сказал я. -- Давай разберемся с этим делом. Если это не
ты гнался за мной по туннелю, не ты стрелял в меня и вломился в мою
квартиру, то кто же это был?
Он заколебался.
-- Это был ты -- ведь так? -- настаивал я.
-- Не совсем.
-- Тогда объясни, черт бы тебя побрал!
-- Я пытаюсь сообразить, как это лучше сформулировать, -- сказал Он.
Я стал ждать.
Через некоторое время Он произнес:
-- Это был Дьявол, Джекоб.
-- Дьявол?
Я решил, что Он издевается. Он заманил меня сюда, а теперь насмехается
надо мной, выжидая подходящий момент, чтобы сбить меня с ног.
-- Я не собираюсь сбивать тебя с ног! -- возмутился Он. В Его голосе
проскользнули раздраженные нотки.
-- Ты считаешь, что я должен всерьез относиться к утверждению, что за
мной гонялся Дьявол в твоем облике?
-- Подожди, -- сказал Он, некоторое время подумал, потом заговорил
снова. Теперь Его голос звучал даже более правдиво и убедительно, чем
обычно. -- Я совершил ошибку. Сейчас я попробую все объяснить тебе в более
доступных терминах. Я исходил из предположения, что являюсь вашим Богом,
чтобы ты мог опираться на привычные религиозные стереотипы. Какую религию ты
исповедуешь -- христианство? Или иудаизм?
-- Мой отец был евреем, а мать -- христианкой. Меня воспитали в
христианской вере. Если меня вообще можно назвать верующим -- в чем я
временами сильно сомневаюсь, -- то я христианин. Но я не понимаю, при чем
тут это.
-- Забудь мои слова о том, что я являюсь Богом. Забудь, что я сказал
тебе, что тебя преследовал Дьявол.
-- Забыл.
-- Я попытаюсь объяснить все в более реалистических терминах, не таких
эмоциональных и романтических, как те, которыми располагают религиозные
теории. Во-первых, я действительно являюсь тем существом -- или гранью того
существа, -- которое создало эту Вселенную, одну из многих других Вселенных.
Я не смогу объяснить тебе, зачем это было сделано. Объяснение лежит на таком
уровне, который тебе недоступен. Я создал материю Вселенной и привел в
движение законы и процессы, завершившиеся формированием солнечных систем. Я
не руководил впрямую эволюцией форм жизни. Эстетическая ценность творения
состоит в создании основных сил, формирующих Вселенную, а не в создании
жизни. Если работа сделана хорошо, жизнь возникнет сама по себе.
-- Ты хочешь сказать, что являешься просто еще одним живым существом --
видимо, на другом плане бытия, -- и что ты создал нашу Вселенную из ничего?
-- Не совсем так, -- поправил меня Он. -- Из Хаоса. В него были
заложены основные силы. Я только освободил и упорядочил их.
-- Я могу это принять, -- сказал я. -- Я ведь уже принял твое
утверждение, что ты Бог, а это лишь его новая вариация.
Я сел на нижнюю ступеньку. Напряжение немного спало, но в целом
объяснение меня еще не удовлетворило.
-- Но зачем ты пришел к нам? Ты ведь сейчас сказал: тебя устраивает,
что жизнь развивается сама по себе. Ты сказал, что тебя интересовала не
эволюция жизни, а художественная ценность упорядочения Вселенной и
приведение ее в движение.
-- Я не говорил, что она меня не интересует. Я просто сказал, что
эволюция жизни вторична по сравнению с величайшим и прекраснейшим процессом
творения Вселенной в целом. Можешь мне поверить, Джекоб, в пении вращающихся
галактик куда больше красоты, чем может вместить целая жизнь одного
существа, пусть даже оно наделено разумом, присущим вашей расе. Но ваша
раса, в конце-то концов, тоже часть моего творения. Игнорировать этот факт
-- все равно что не заботиться о завершенности творения. Например, художник
может нарисовать какое-нибудь огромное полотно, ну, скажем, стометровую
картину. Но это не значит, что он не расстроится, если увидит, что
один-единственный квадратный дюйм полотна сделан плохо. Наоборот, его будет
больше волновать этот квадратный дюйм, чем вся прочая площадь безукоризненно
выполненной фрески.
Я задумался.
-- То есть ты хочешь сказать, что люди, моя раса, -- это единственный
изъян в твоем полотне, тот самый квадратный дюйм, с которым что-то не так?
- Нет, -- не согласился со мной Он. -- Люди не составляют даже одного
квадратного дюйма Вселенной. Существует множество рас, дошедших до состояния
подпорченного участка работы. Когда я разберусь с вами, я примусь за эти
участки. Точнее говоря, другие грани меня занимаются этими расами прямо
сейчас. Запомни, Джекоб, то, что ты видишь, -- это лишь малая часть меня,
менее одной миллионной доли моей полной личности и моей мощи.
Он ни к чему меня не подталкивал. Его слова должны были бы резать слух
своей фальшью, должны были казаться чем-то нереальным, но они звучали так
уверенно и спокойно, что я знал -- Он говорит чистую правду.
-- Но почему ты пришел в наш мир в виде андроида? Этот путь выглядит
каким-то очень уж окольным.
-- Попытайся представить меня, Джекоб. Я не просто велик -- я огромен.
Одновременно присутствовать в вашем мире может лишь часть моего разума,
часть моей жизненной силы. В противном случае равновесие этого района
Вселенной будет нарушено. Даже наименьшей части меня нелегко проникнуть в
ваш мир. Для этого мне нужно живое существо, но человеческое дитя на эту
роль не годится. Нервная система и клетки мозга просто сгорят от
перенапряжения, если я попытаюсь вселить мою жизненную силу в человеческую
плоть.
-- А андроид оказался подходящим вместилищем?
-- Да, потому что я могу перестраивать его, -- сказал Он, -- лепить из
него, как из глины. Ты же знаешь, что плоть андроида отличается от
человеческой. Я сумел переделать его нервную систему так, чтобы она смогла
вместить мою жизненную энергию. Это была единственная дверь в твой мир,
которую мне удалось обнаружить.
-- И ты пришел к нам через андроида. Но зачем?
-- Я же уже говорил тебе -- чтобы помочь вам. Вы отклонились от
стандартной линии развития. Раса в вашем возрасте должна уже уметь
контролировать свое тело и процесс старения. Большинство рас станут
бессмертными и почти неуязвимыми. Я пришел сюда присмотреть, чтобы ваше
развитие проходило именно так, как следует.
-- А что будет, когда ты справишься с этим делом?
-- Я уйду. Ваша часть творения будет завершена. У меня не будет никаких
причин здесь находиться. Художник, закончив картину, не остается рядом с ней
на всю жизнь, чтобы следить, как она переносит воздействие времени и
погодных условий. Я не говорю, что сравнение меня с художником абсолютно
точно, но это наиболее близкая аналогия, которую я смог подобрать.
-- Еще один вопрос остался открытым, -- заметил я.
-- Да. Дьявол, о котором мы говорили раньше. Тот андроид, который
пытался причинить тебе вред.
- Да.
-- Я уже объяснил тебе, -- сказал Он, -- что на самом деле я не Бог,
как ты сперва подумал, а живое существо, подобное тебе, но во много раз
превосходящее тебя по сложности, живущее на таком высоком плане бытия,
которого ты никогда не достигнешь. И, как и у любого другого создания, моя
личность состоит из различных черт, как хороших, так и таких, которые можно
назвать отвратительными. Любая часть моей личности содержит равные части
этих черт. Но на следующий день после твоего ареста "злая" часть этой
крохотной грани меня, заключенная в этом теле-матке, отделилась от доброй
части и вошла во второго созданного мною андроида-копию.
-- Джекил и Хайд, -- пробормотал я.
-- Да, именно. Я прочел эту книжку еще в лаборатории. Да, этот андроид,
который теперь вышел из-под моего контроля, весьма напоминает печально
известного Хайда.
-- И что я могу сделать? -- спросил я. Я не понимал, чем я, простой
смертный, могу помочь существу Его уровня. С таким же успехом человек может
просить мышь, чтобы та помогла ему справиться со стадом обезумевших быков.
-- Скорее всего, -- сказал Он, -- андроид, который пытался убить тебя,
произведен тем андроидом-Хайдом, которого я создал и который три дня спустя
сбежал от меня. Полагаю, андроид-Хайд нашел место -- возможно, неподалеку
отсюда, -- где он смог спрятаться и превратиться в тело-матку, способное
создавать других Хайдов. Первую же копию он послал убить тебя или, по
крайней мере, напугать и настроить таким образом, чтобы ты захотел вернуться
сюда и попытался убить меня. Похоже, так оно и было.
-- Погоди-ка, -- перебил я Его. Мне вспомнились псевдоподы, вынырнувшие
из земли и поглотившие несчастного оленя. Я рассказал об увиденном, а Он
ждал, пока я выскажусь, хотя наверняка прочел мои мысли и уже знал эту
историю.
-- Я использую подобный способ охоты, -- сказал Он. -- Но я не могу
вытягиваться на милю с лишним. Полагаю, ты действительно обнаружил нашего
Хайда.
-- И что теперь?
-- Я могу послать еще одну свою копию уничтожить тело-матку Хайда. Но,
к несчастью, у меня ушло много времени на создание этой охотничьей сети, и
потому я сумел сотворить лишь одного-единственного андроида. Не считая того
Хайда, которого мы теперь ищем.
-- Я пойду вместе с твоей копией, -- заявил я. -- Конечно, с меня
пользы мало, но нас хотя бы будет двое.
-- Спасибо, Джекоб.
-- Мы выходим прямо сейчас? -- спросил я.
-- Да, сейчас.
Андроид поднялся вместе со мной по лестнице. Я подобрал свое оружие.
-- А как мы убьем его? -- спросил я.
-- Я располагаю более надежными средствами, чем все твое оружие,
Джекоб, -- ответил Он. -- Идем. И мы вышли, окунувшись в холод и метель...
15
Наверное, я должен был ликовать. В конце концов, я ведь выяснил, что Он
говорил правду. Он действительно хочет помочь человечеству, и Его приход был
огромным благодеянием для нас. Я стоял у истоков революции, подобных которой
мир еще не видел, -- и тем не менее радости во мне было так мало, что, будь
я собакой, я бы даже хвостом не вильнул. Возможно, причина в том, что Он
показал мне не только новые горизонты, открывающиеся перед человечеством, но
и то, что человек, в сущности, лишь крохотная частичка бытия, создание
существа, которое настолько превосходит нас разумом и уровнем развития, что
человеку нечего и надеяться постичь всю его глубину. Когда-нибудь человек
достигнет предела своих возможностей, и ему больше некуда будет двигаться.
Само по себе это не так уж плохо, но ведь при этом человек будет знать, что
в мире остается множество вещей, которые он никогда не постигнет, которые
ему не удастся понять даже отчасти. Конец человечества будет не столь ужасен
для человека, как сознание того, что он уходит, так и не сумев завоевать
всей Вселенной.
Когда мы сели на снегоход, единственной моей эмоцией остался страх.
В конце концов, этот Хайд был так же грозен, как и благая часть Его
личности. Воистину смертоносное существо...
Андроид взобрался на заднее сиденье, не потрудившись пристегнуться.
Ему-то что -- Ему, с Его целительскими способностями, несчастные случаи не
страшны. Он может в долю секунды заделать поврежденную артерию. Я включил
магнитное поле и услышал гудение ожившего двигателя. Руль дрожал у меня в
руках -- или это дрожали сами руки? Я включил передачу, нажал на акселератор
и повел снегоход вниз по заснеженному склону, направляясь к краю леса,
который мне следовало обогнуть. Через несколько минут мы подъехали к домику,
рядом с которым я тогда увидел псевдоподы матки-Хайда, охотящиеся за оленем.
Я сбросил скорость и остановил машину в пятидесяти футах от домика. Теперь,
когда двигатель был выключен, я смог убедиться, что дрожат все-таки руки, а
не руль.
-- Иди за мной, -- сказал Он.
Мы сошли со снегохода.
-- Нас должны интересовать две вещи, -- продолжал Он. -- Первое -- это
тело-матка. Оно неподвижно и потому не доставит нам особых неприятностей.
Сейчас оно привязано к своей нынешней форме и никак не успеет измениться и
удрать. А второе -- это андроид, созданный Хайдом. Возможно, сейчас он не
бродит где-нибудь по окрестностям, а все еще сидит в Нью-Йорке и пытается
отыскать тебя. Но если он находится здесь, в этом районе, то может
попытаться напасть на нас сзади, когда мы будем разбираться с маткой.
Запомни, Джекоб, поскольку матка и андроид суть один организм, то, как
только матка узнает о нашем приближении, в то же мгновение андроид-Хайд тоже
будет об этом знать.
Я кивнул. Я слушал, что Он мне говорит, но чувствовал себя так, словно
все это происходит во сне или вовсе не со мной.
Мы двинулись к домику.
Здесь снежный покров был всего лишь в полфута глубиной -- холм, на
котором стоял дом, хорошо обдувался ветром, и потому снег здесь не
залеживался. На некоторых участках тропинки из-под снега даже проглядывала
твердая, промерзшая земля. У меня мелькнула мысль: насколько легче бы было,
если бы мы могли позволить себе поджать хвосты и удрать...
До входа в небольшой домик оставалось футов десять, когда я
почувствовал, что земля у меня под ногами дрожит. Сперва я решил, что
началось землетрясение, но тут же вспомнил, что матка-Хайд сделала с оленем.
Внезапно шагавший передо мной андроид-Джекил оказался окружен кольцом
коричневато-розовой желеобразной плоти. Он повернулся, словно в поисках пути
к отступлению, потом вскинул руку в защитном жесте. Но в это мгновение мне
стало не до того, чтобы глазеть по сторонам: вокруг меня взметнулась вторая
волна скользких щупалец -- трепещущие, извивающиеся колонны бесформенной
плоти. Я держал ружье наготове, а наркопистолет пристроил в карман, откуда
его можно было быстро выхватить -- любая задержка могла оказаться фатальной.
Я быстро опустился на одно колено, вскинул ружье и выстрелил в место
наибольшего скопления псевдоподов. Пуля вырвала изрядный кусок плоти и
отшвырнула его на снег -- умирать, поскольку теперь он был лишен
целительного воздействия тела-матки. Псевдоподы заколебались, попятились,
потом снова двинулись вперед, хотя и менее решительно, чем прежде. Я
выстрелил еще раз и начисто оторвал отросток, поврежденный предыдущим
ударом. Но было поздно. Другие щупальца вцепились в меня, слились и окружили
меня огромной вакуолью.
Я попытался еще раз нажать на спусковой крючок, но псевдоплоть облепила
меня, словно цемент, так плотно, что я не мог даже пальцем шевельнуть, не
мог передвинуть дуло ружья, чтобы, в случае чего, не прострелить себе ногу.
В ловушке...
Я почувствовал странное влажное прикосновение, от которого защипало
лицо, ощущение сырости, проникающей под одежду. Сперва я не понял, что
происходит, но потом до меня дошло: стенки вакуоли начали выделять
пищеварительные ферменты. Сперва под воздействием сильной кислоты исчезнет
мое лицо, потом расползется одежда, а потом желудочный сок разъест тело...
Я закричал. Получился какой-то приглушенный звук -- словно ребенок
кричит из-под одеяла.
Я боролся с окружающей меня резиновой плотью, пытался пнуть ее,
ослабить смертельную хватку, но быстро понял, почему олень не смог
вырваться. Липко-холодная псевдоплоть больше всего походила на клей. Ее
невозможно было стряхнуть.
Я почувствовал, как у меня к горлу подкатывает рвота, и попытался
усилием воли загнать ее обратно. Сейчас мне было некогда поддаваться
физической слабости, сейчас нужно было думать, думать, думать, словно
бешеный. А может, пора было умирать...
Я закричал. Но когда я открыл рот, туда тут же заползла псевдоплоть. На
вкус она была кислой и мерзкой. Я попытался выплюнуть ее, но не смог. Я
захрипел и понял, что мне не грозит опасность быть переваренным заживо -- я
задохнусь гораздо раньше. И то хорошо.
Потом вакуоль внезапно разломилась, лопнула, словно перезревший фрукт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17