Даже преданные епископцы приводили в качестве примера Великого и епископа Антекса. Последний способствовал духовному разложению доселе неизвестных королевств.
– Приближается еще один Истинный, – объявил один юноша.
Старики посмотрели на брата Светоча. Пришло время сказать им, с какой целью он прибыл в деревню.
– Сюда стекаются все Истинные. Они избрали для своего путешествия самые удаленные и неприметные дороги.
Сообщение не произвело впечатления.
– Мы не злоупотребим вашей добротой. За воду и еду мы заплатим. И даже поможем на полях.
– И сколько же вас? – поинтересовался кто-то.
– Сорок пять, – ответил мэйзеланин, хотя точного количества духовников он не знал. – Однако придут не все. Большинство находится отсюда слишком далеко.
Мэйзеланская ересь процветала там, где Церковь была крайне коррумпированной и деспотичной. Никто не верил мерзким обвинениям, которые распространяли епископские священнослужители. Они уличали Истинных в распространении зла, в том, что их вероучение призвано служить Врагу. К тому же Церкви никак не удавалось скрыть прошлое мэйзеланских духовников: до того как Истинные облачались в белую рясу, они были преуспевающими гражданами.
Поэтому епископы и священники Броса выдумывали небылицы о культе зла и тайных оргиях, в основном, для жителей отдаленных земель. Доверчивое население городов и чужих земель охотно верило в безнравственность тех, с кем никогда не встречалось. Однако обвинения не возникали на пустом месте. Мэйзелане, конечно, не поклонялись Врагу, однако они и не считали его изгнанным с небес Дьяволом. Кроме того, они полагали, что ни один человек не имеет исключительного права на плоть другого, пусть даже эти люди и состоят в браке.
– Соберется не больше двадцати Истинных, – вымолвил брат Светоч.
Старикам не терпелось выяснить, почему вдруг Истинные решили собраться. Они не созывали совет на протяжении вот уже более пятидесяти лет.
– Узурпатор, Великий, намеревается отправить в Конек избранных им священников, дабы уничтожить нашу веру. Некоторые из них – члены воинствующего братства. Другие вооружены Писаниями, которые придадут им необычайную силу. Епископ Сериф занимается духовными вопросами на всей территории Конека, и ему позволят использовать любые необходимые для уничтожения нашей веры средства.
Старики сплюнули. Юноши выругались. Женщины пожелали епископу скорой смерти.
– В любом случае он сможет выйти сухим из воды, покуда будет утверждать, что делает все это, дабы уничтожить Искателей Света.
Основным положением мэйзеланской ереси была твердая уверенность в том, что ее последователями являлись истинные халдары. Конечно, в это верилось с трудом, однако в действительности нынешние указы епископов мало походили на благородные доктрины святых основателей, в которых говорилось о равноправии людей.
Епископская церковь выжила благодаря своему размаху, бездеятельности и поддержке заинтересованных лиц. Ей удалось подавить вероучения куда более серьезные, чем ересь.
Боргиане, существовавшие в прошлом веке, придавали огромное значение распространению своей веры, отвечали агрессией на агрессию противника и отличались своим презрительным отношением к власть имущим. Они хотели избавить мир от всех священников за исключением нескольких сельских сановников и дворян.
Вероучение боргиан поражало своей наивностью. В нем говорилось о существовании беспристрастного Бога, который следил за тем, чтобы не появились новые религии. Это аморфное существо должно было оградить пастырское королевство боргиан от нападения диких захватчиков и гарантировать, что ни один разбойник не проникнет в него.
Главный недостаток софизма боргиан, приведший их к уничтожению, заключался в непоколебимой уверенности в том, что все люди в глубине души добродетельны и неспособны причинить вред другому, если их не вынуждать.
Боргиане исчезли.
Истинные были миролюбивы, но отнюдь не слепы. Стоило только оглянуться, и тут же обнаруживались злодеи, готовые проглотить тебя целиком, а останки продать.
Мэйзелане не витали в облаках и потому могли отличить правду от вымысла.
Второго Истинного звали Гролыдах Тихий. Он говорил с сильным акцентом, а речь его изобиловала странными словами. Еще двое Истинных прибыли в деревню на закате солнца. Брат Набат жил в Аргенте, прежде чем оставить мирскую суету. Брат Сэйлс был родом из Каина, который располагался в Аргоне. Он странствовал по землям Конека, делая собственные наблюдения. Его язык с трудом можно было понять.
Этой ночью жители Святого Юлия заснули с уверенностью, что в их тихом поселении будут приняты важные решения.
Официально собрание истинных началось в середине второй недели Мантаны. Всего на нем присутствовали двадцать четыре человека. Они ужасно утомили жителей деревни. Получая неплохие деньги и используя бесплатную рабочую силу, селяне сетовали на разруху.
Истинные поставили епископов в тупик, обращаясь с входящими в них женщинами как с равными.
Равноправие было частью раннего халдарского вероучения, которое подверглось изменению еще при жизни пророков-основателей.
Те жители Святого Юлия, кои не являлись мэйзеланами, разочаровались, не увидев оргий. Истинные также не проводили ночных служений, где бы они прославляли свою любовь к Ночи.
Основная сложность для броской Церкви состояла в том, что в крае Конека у каждого были друзья, родственники и соседи, исповедовавшие ересь. Любой мог случайно узреть истину. Мэйзелане и в самом деле были Искателями Света. Из-за их присутствия в землях Конека деньги текли мимо церковной казны.
Великий и епископ Сериф оказались правы.
Конек выходил из-под контроля Церкви.
Если же они попытаются уничтожить эту область, то лишь усилят распространение ереси. К тому же император Грааля воспользуется их промахом и пойдет на них войной.
Лишь немногие Истинные понимали, какая опасность таится в ереси, поэтому они и собрались в Святом Юлие.
В Антексе, где обитал Сериф, и даже в самом Бросе у Искателей были друзья. А Великий тем временем нажил себе многочисленных врагов и недоброжелателей, готовых сотрудничать с Истинными, пока патриарх не отправится к праотцам.
На совете Искателям предстояло решить, как мэйзеланам подготовиться к грядущим репрессиям.
Глава 4
Андорэй. Старейшины Скогафиорда
Старые пердуны, настолько древние, что по сравнению с ними Прародитель казался желторотым юнцом, не имели никакого права совать свои носы куда не попадя. Шэгот Ублюдок и его братишка Свэйвар не позволили бы этого даже собственной матери. Вдобавок они не выносили обидных прозвищ.
На самом деле этих двоих звали Грим и Асгрим Гримсоны. На протяжении всей своей жизни они были забияками. Их задиристый нрав подошел только Эрифу. С его смертью братья не знали, куда им податься. Старейшины решили послать их за беглецами, поскольку, если бы они ушли, не стало бы больше грабежей, бесчинств, войн, нацеленных на объединение земель Андорэя под властью одного короля. Больше не придется чествовать этих головорезов за то, что они участвовали в создании нового замечательного королевства.
Из-за своей непробиваемой тупости Грим и Асгрим не понимали, что соотечественникам не терпелось поскорей избавиться от них.
Пула, Брига, Триг, Хэрва и Виджи наконец поняли, что проповедники не имели никакого отношения к убийству Эрифа. Глупцы действительно верили в ту чушь, которую проповедовали. Поэтому они не смогли бы поднять руку даже на того, кто заслуживал наказания.
Шэгот, Свэйвар и их друзья были взволнованы. Братья уговорили Холгрима, Финбогу и близнецов Сигурда и Сигурдона из рода Торкалсон присоединиться к погоне за трусливыми зайцами с далекого юга.
Виджи, тетка близнецов Торкалсон, провела с ними конфиденциальный разговор.
Еще не рассвело, когда старлангийские мстители начали долгое восхождение по склону горы Хекла. Он пересекли ледники Лангокул, затем спустились к дороге, расположенной внутри страны. По ней шли беглецы. Только так они могли попасть на родину.
Старейшины проводили взглядом удалявшихся смутьянов. На некоторое время в их деревне воцарилось спокойствие.
Большинство старейшин не стало бы проявлять интерес к тому, кто убил Эрифа Эрелсона, если бы не появление Прислужниц Смерти. Старцы намеревались выяснить причины их вторжения в реальный мир.
Разгорелись споры. У каждого имелась своя точка зрения по поводу объединения Андорэя. В результате образовались два лагеря. Основная часть старейшин настаивала на том, что любое небольшое королевство должно оставаться независимым. Уже никто не обращал внимания на религию.
Независимость или объединение. Вот вопрос, не дававший покоя жителям Андорэя на протяжении нескольких столетий. У любого, кто едва научился ходить, уже появлялось на этот счет собственное мнение, которое часто основывалось на человеческом невежестве. Противники Эрифа называли его марионеткой Гладнера Фрисландийского, провозгласившего себя еще одним королем Андорэя. Впрочем, в этом не было никакого смысла. Эриф и Гладнер всегда ненавидели друг друга. А объединение земель Андорэя могло легко устрашить Фрисландию. Но, как известно, во время политических диспутов редко прибегают к доводам здравого смысла. Особенно когда оледенение грозит распространиться далеко за пределы северных земель. Сторонники Эрифа настаивали на том, что только объединенный Андорэй сможет пережить наступление льда.
Враги Эрифа утверждали, что все это чушь.
Старлангийцы уже прилично выпили, когда женщины, посовещавшись, решили, что Эрифа убила Кайрвала Фирстар из рода Айхольфдот. Против своей воли она стала любовницей Эрелсона, как только Эриф вернулся, разграбив нижнее побережье Сантерино, Ската и Воул. В походе отец Кайрвалы был смертельно ранен стрелой, вонзившейся в его глаз. Умирая, он попросил Эрифа взять дочь в любовницы.
Однако никто не мог подтвердить последнюю волю Айхольфа. Даже верные Эрифу союзники не верили в эту историю.
Триг предположил, не называя имен, что Эрелсона прикончил некий чужеземный правитель, который жил в Могнхане, фрисландийском городе.
Споры поутихли, когда чаши старцев наполнились элем. Затем многие заснули. Эль закончился. Все потеряли к происходящему интерес.
Внезапное появление Прислужниц Смерти так и осталось неразгаданным. В душах людей успел разрастись страх. Произошедшие события были за гранью понимания обычных людей. Жители Скогафиорда оказались не готовы. Они привыкли воспринимать то, что не понимали, как нечто, надежно скрытое в легендах.
Последним в беспамятство впал Брига. Уставившись на пламя догорающего костра, он все думал, что стал одним из тех, кого мельком упомянут в сказаниях. И на их страницах ему отведут иную, вымышленную роль.
Певец знал, как такое происходит. На протяжении всей своей достаточно долгой жизни он повидал многих людей, о которых потом слагали семейные легенды. Брига и сам был причастен к появлению сказаний. Он создавал нечто большее, чем просто доброе имя. Где-то приходилось преувеличивать, а где-то на что-то не обращать внимания. В любом случае не существовало абсолютной Истины или абсолютной Действительности. Правдой было то, что большинство мирян привыкли считать таковой. На самом деле правда опиралась на принципы равенства и демократии и не соответствовала представлениям, направленным на благо мира. Истина не учитывало того, что правильно или нужно. Абсолютная истина представляла собой опасного зверя, которого следовало держать в клетке даже в спокойные времена.
Это мог подтвердить любой принц или священник.
Истина была главным предателем.
Брига почти разгадал, что есть конечная истина, но тут он погрузился в царство хмельного сна.
Глава 5
Антекс. Край Конека
Помощник Серифа поторопился провести Бронте Донето в аудиенц-зал епископа Антекса. Папский легат успел заметить, как из-под рясы духовника вылез длинноволосый, белокурый подросток. Мальчишка тут же скрылся в темноте. Донето заметил пятно на подоле епископского платья. Значит, слухи все-таки правдивы. Казалось, внезапное появление посла рассердило епископа. Он метнул грозный взгляд на своего помощника. Он бы и на Донето устремил гневный взор, да только не знал, какое положение тот занимает в Бросе. Донето и в самом деле прибыл из Броса, выполняя указания самого Патриарха. На мгновенье воцарилась тишина, в течение которой легат и епископ украдкой изучали друг друга.
Оба притворились, что ничего не произошло. Донето не выказал епископу должных почестей. Это могло говорить о том, что легат входил в состав Коллегиума и занимал куда более высокий пост, чем Сериф.
Однако духовник решил, что посол хотел показать, что Великий недоволен тем, как Сериф справляется со своей задачей по уничтожению мэйзеланской ереси.
– Епископ, тот, кому мы служим, прямолинейный человек. Он приказал мне не ходить вокруг да около, – начал посол. Он говорил на церковном броском наречии, а не на конекийском диалекте. – Его Святейшество приказал вам уничтожить ересь. Но вместо положительных новостей он продолжает получать на вас жалобы из Антекса, Хорэна, Кастрерсона. Список длинный. Все обвиняют вас в том, что вы злоупотребляете своим положением в целях собственного обогащения.
Епископ помрачнел. Эти упрямые конекийцы… Великий V слишком уж преувеличивал свою силу и неуязвимость.
– Я охотно предоставлю Его Святейшеству право самому разобраться с этими людишками, – осторожно ответил Сериф на церковном языке. – Все здесь, начиная с графа Рэймона и заканчивая грязным лавочником, презирают то, что я делаю. Они не обращают внимания на объявления, развешенные в церквях. Священники причащают еретиков, хоронят их на нашей священной земле. Приходские духовники, особенно те, кто служит на окраинах Конека, не осуждают их. Большинство из них говорят своим прихожанам, что они вправе пренебречь указаниями, исходящими из Броса. Ибо истинным Патриархом является Чистый II из Висэсмэнта. Если я хоть что-нибудь понимаю, с этим человеком необходимо разобраться. И уж точно не с помощью указов об отлучении его от Церкви.
– Его Преосвященство дал вам право конфисковать имущество еретиков. Он полагал, что вы проявите должное упорство и закрепите здесь влияние Церкви. Вместо этого от вас он получает лишь письма, в которых вы просите его о дополнительных средствах.
– Здесь меня обошел герцог Тормонд. Он заявил, что Церковь не имеет права лишать кого-либо имущества. Его лейтенант, граф Рэймон, который, вероятно, поддерживает еретиков, разгромил моих людей, когда они выполняли свои обязанности.
Епископ Сериф надеялся отвлечь Донето от расспросов, что стало с тем добром, которое ему все же удалось прибрать к рукам.
Однако легата это совершенно не интересовало.
– Вы объяснили герцогу, что оказывая Патриарху неповиновение, он может лишиться своей бессмертной души?
– Еще бы. Он ответил, что ему нет дела до Патриарха. Он защищает Конек от фиралдийских стервятников. Вероятно, Тормонд сомневается и в праве Его Святейшества говорить от имени Бога.
– Хотел бы я знать, с чего вдруг здесь возникли такие проблемы? – В голосе легата звучало обвинение. По презрительному выражению его лица стало понятно, что он не одобряет тот образ жизни, который ведет Сериф. Кроме того, Донето совершенно не заботило, с какими жизненными препятствиями и непокоримыми землями сталкивался епископ на своем пути.
Результаты, только они интересовали Великого.
– Придумал, – воскликнул Сериф, радуясь своей находчивости. – Отправляйтесь-ка вы сами в Антекс под видом купца. И посмотрите, как обстоят дела. Зайдите в бедняцкие районы. Послушайте, что говорят люди, когда поблизости нет бросов. А после того, как вы вернетесь, мы обсудим, как следует действовать дальше.
Епископ сдержал улыбку. Легат был раздражен. Вновь Броса интересовали только результаты. К его удивлению Донето согласился.
– Возможно, в этом есть смысл. Я вернусь завтра. После чего мы не потерпим никаких оправданий.
– Конечно.
Сериф проводил взглядом удаляющегося легата. Не успела дверь закрыться, как епископ щелчком пальцев подозвал того, кто прятался в темноте.
Арманд, милый Арманд, вышел на свет, облизывая губы. Не надо было ничего говорить. Сериф немного сполз с кресла. Арманд забрался под рясу. Через мгновенье епископ почувствовал нежное прикосновение пальцев и ласку мягких губ. Он закрыл глаза и попытался понять, почему Великий так неудержимо хотел заполучить край Конека. Вероятно, все дело в деньгах. Иначе и быть не может. Великому требовались деньги, чтобы сдерживать императора Грааля до тех пор, пока его войска не завоюют Ирианские источники и Кальцир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
– Приближается еще один Истинный, – объявил один юноша.
Старики посмотрели на брата Светоча. Пришло время сказать им, с какой целью он прибыл в деревню.
– Сюда стекаются все Истинные. Они избрали для своего путешествия самые удаленные и неприметные дороги.
Сообщение не произвело впечатления.
– Мы не злоупотребим вашей добротой. За воду и еду мы заплатим. И даже поможем на полях.
– И сколько же вас? – поинтересовался кто-то.
– Сорок пять, – ответил мэйзеланин, хотя точного количества духовников он не знал. – Однако придут не все. Большинство находится отсюда слишком далеко.
Мэйзеланская ересь процветала там, где Церковь была крайне коррумпированной и деспотичной. Никто не верил мерзким обвинениям, которые распространяли епископские священнослужители. Они уличали Истинных в распространении зла, в том, что их вероучение призвано служить Врагу. К тому же Церкви никак не удавалось скрыть прошлое мэйзеланских духовников: до того как Истинные облачались в белую рясу, они были преуспевающими гражданами.
Поэтому епископы и священники Броса выдумывали небылицы о культе зла и тайных оргиях, в основном, для жителей отдаленных земель. Доверчивое население городов и чужих земель охотно верило в безнравственность тех, с кем никогда не встречалось. Однако обвинения не возникали на пустом месте. Мэйзелане, конечно, не поклонялись Врагу, однако они и не считали его изгнанным с небес Дьяволом. Кроме того, они полагали, что ни один человек не имеет исключительного права на плоть другого, пусть даже эти люди и состоят в браке.
– Соберется не больше двадцати Истинных, – вымолвил брат Светоч.
Старикам не терпелось выяснить, почему вдруг Истинные решили собраться. Они не созывали совет на протяжении вот уже более пятидесяти лет.
– Узурпатор, Великий, намеревается отправить в Конек избранных им священников, дабы уничтожить нашу веру. Некоторые из них – члены воинствующего братства. Другие вооружены Писаниями, которые придадут им необычайную силу. Епископ Сериф занимается духовными вопросами на всей территории Конека, и ему позволят использовать любые необходимые для уничтожения нашей веры средства.
Старики сплюнули. Юноши выругались. Женщины пожелали епископу скорой смерти.
– В любом случае он сможет выйти сухим из воды, покуда будет утверждать, что делает все это, дабы уничтожить Искателей Света.
Основным положением мэйзеланской ереси была твердая уверенность в том, что ее последователями являлись истинные халдары. Конечно, в это верилось с трудом, однако в действительности нынешние указы епископов мало походили на благородные доктрины святых основателей, в которых говорилось о равноправии людей.
Епископская церковь выжила благодаря своему размаху, бездеятельности и поддержке заинтересованных лиц. Ей удалось подавить вероучения куда более серьезные, чем ересь.
Боргиане, существовавшие в прошлом веке, придавали огромное значение распространению своей веры, отвечали агрессией на агрессию противника и отличались своим презрительным отношением к власть имущим. Они хотели избавить мир от всех священников за исключением нескольких сельских сановников и дворян.
Вероучение боргиан поражало своей наивностью. В нем говорилось о существовании беспристрастного Бога, который следил за тем, чтобы не появились новые религии. Это аморфное существо должно было оградить пастырское королевство боргиан от нападения диких захватчиков и гарантировать, что ни один разбойник не проникнет в него.
Главный недостаток софизма боргиан, приведший их к уничтожению, заключался в непоколебимой уверенности в том, что все люди в глубине души добродетельны и неспособны причинить вред другому, если их не вынуждать.
Боргиане исчезли.
Истинные были миролюбивы, но отнюдь не слепы. Стоило только оглянуться, и тут же обнаруживались злодеи, готовые проглотить тебя целиком, а останки продать.
Мэйзелане не витали в облаках и потому могли отличить правду от вымысла.
Второго Истинного звали Гролыдах Тихий. Он говорил с сильным акцентом, а речь его изобиловала странными словами. Еще двое Истинных прибыли в деревню на закате солнца. Брат Набат жил в Аргенте, прежде чем оставить мирскую суету. Брат Сэйлс был родом из Каина, который располагался в Аргоне. Он странствовал по землям Конека, делая собственные наблюдения. Его язык с трудом можно было понять.
Этой ночью жители Святого Юлия заснули с уверенностью, что в их тихом поселении будут приняты важные решения.
Официально собрание истинных началось в середине второй недели Мантаны. Всего на нем присутствовали двадцать четыре человека. Они ужасно утомили жителей деревни. Получая неплохие деньги и используя бесплатную рабочую силу, селяне сетовали на разруху.
Истинные поставили епископов в тупик, обращаясь с входящими в них женщинами как с равными.
Равноправие было частью раннего халдарского вероучения, которое подверглось изменению еще при жизни пророков-основателей.
Те жители Святого Юлия, кои не являлись мэйзеланами, разочаровались, не увидев оргий. Истинные также не проводили ночных служений, где бы они прославляли свою любовь к Ночи.
Основная сложность для броской Церкви состояла в том, что в крае Конека у каждого были друзья, родственники и соседи, исповедовавшие ересь. Любой мог случайно узреть истину. Мэйзелане и в самом деле были Искателями Света. Из-за их присутствия в землях Конека деньги текли мимо церковной казны.
Великий и епископ Сериф оказались правы.
Конек выходил из-под контроля Церкви.
Если же они попытаются уничтожить эту область, то лишь усилят распространение ереси. К тому же император Грааля воспользуется их промахом и пойдет на них войной.
Лишь немногие Истинные понимали, какая опасность таится в ереси, поэтому они и собрались в Святом Юлие.
В Антексе, где обитал Сериф, и даже в самом Бросе у Искателей были друзья. А Великий тем временем нажил себе многочисленных врагов и недоброжелателей, готовых сотрудничать с Истинными, пока патриарх не отправится к праотцам.
На совете Искателям предстояло решить, как мэйзеланам подготовиться к грядущим репрессиям.
Глава 4
Андорэй. Старейшины Скогафиорда
Старые пердуны, настолько древние, что по сравнению с ними Прародитель казался желторотым юнцом, не имели никакого права совать свои носы куда не попадя. Шэгот Ублюдок и его братишка Свэйвар не позволили бы этого даже собственной матери. Вдобавок они не выносили обидных прозвищ.
На самом деле этих двоих звали Грим и Асгрим Гримсоны. На протяжении всей своей жизни они были забияками. Их задиристый нрав подошел только Эрифу. С его смертью братья не знали, куда им податься. Старейшины решили послать их за беглецами, поскольку, если бы они ушли, не стало бы больше грабежей, бесчинств, войн, нацеленных на объединение земель Андорэя под властью одного короля. Больше не придется чествовать этих головорезов за то, что они участвовали в создании нового замечательного королевства.
Из-за своей непробиваемой тупости Грим и Асгрим не понимали, что соотечественникам не терпелось поскорей избавиться от них.
Пула, Брига, Триг, Хэрва и Виджи наконец поняли, что проповедники не имели никакого отношения к убийству Эрифа. Глупцы действительно верили в ту чушь, которую проповедовали. Поэтому они не смогли бы поднять руку даже на того, кто заслуживал наказания.
Шэгот, Свэйвар и их друзья были взволнованы. Братья уговорили Холгрима, Финбогу и близнецов Сигурда и Сигурдона из рода Торкалсон присоединиться к погоне за трусливыми зайцами с далекого юга.
Виджи, тетка близнецов Торкалсон, провела с ними конфиденциальный разговор.
Еще не рассвело, когда старлангийские мстители начали долгое восхождение по склону горы Хекла. Он пересекли ледники Лангокул, затем спустились к дороге, расположенной внутри страны. По ней шли беглецы. Только так они могли попасть на родину.
Старейшины проводили взглядом удалявшихся смутьянов. На некоторое время в их деревне воцарилось спокойствие.
Большинство старейшин не стало бы проявлять интерес к тому, кто убил Эрифа Эрелсона, если бы не появление Прислужниц Смерти. Старцы намеревались выяснить причины их вторжения в реальный мир.
Разгорелись споры. У каждого имелась своя точка зрения по поводу объединения Андорэя. В результате образовались два лагеря. Основная часть старейшин настаивала на том, что любое небольшое королевство должно оставаться независимым. Уже никто не обращал внимания на религию.
Независимость или объединение. Вот вопрос, не дававший покоя жителям Андорэя на протяжении нескольких столетий. У любого, кто едва научился ходить, уже появлялось на этот счет собственное мнение, которое часто основывалось на человеческом невежестве. Противники Эрифа называли его марионеткой Гладнера Фрисландийского, провозгласившего себя еще одним королем Андорэя. Впрочем, в этом не было никакого смысла. Эриф и Гладнер всегда ненавидели друг друга. А объединение земель Андорэя могло легко устрашить Фрисландию. Но, как известно, во время политических диспутов редко прибегают к доводам здравого смысла. Особенно когда оледенение грозит распространиться далеко за пределы северных земель. Сторонники Эрифа настаивали на том, что только объединенный Андорэй сможет пережить наступление льда.
Враги Эрифа утверждали, что все это чушь.
Старлангийцы уже прилично выпили, когда женщины, посовещавшись, решили, что Эрифа убила Кайрвала Фирстар из рода Айхольфдот. Против своей воли она стала любовницей Эрелсона, как только Эриф вернулся, разграбив нижнее побережье Сантерино, Ската и Воул. В походе отец Кайрвалы был смертельно ранен стрелой, вонзившейся в его глаз. Умирая, он попросил Эрифа взять дочь в любовницы.
Однако никто не мог подтвердить последнюю волю Айхольфа. Даже верные Эрифу союзники не верили в эту историю.
Триг предположил, не называя имен, что Эрелсона прикончил некий чужеземный правитель, который жил в Могнхане, фрисландийском городе.
Споры поутихли, когда чаши старцев наполнились элем. Затем многие заснули. Эль закончился. Все потеряли к происходящему интерес.
Внезапное появление Прислужниц Смерти так и осталось неразгаданным. В душах людей успел разрастись страх. Произошедшие события были за гранью понимания обычных людей. Жители Скогафиорда оказались не готовы. Они привыкли воспринимать то, что не понимали, как нечто, надежно скрытое в легендах.
Последним в беспамятство впал Брига. Уставившись на пламя догорающего костра, он все думал, что стал одним из тех, кого мельком упомянут в сказаниях. И на их страницах ему отведут иную, вымышленную роль.
Певец знал, как такое происходит. На протяжении всей своей достаточно долгой жизни он повидал многих людей, о которых потом слагали семейные легенды. Брига и сам был причастен к появлению сказаний. Он создавал нечто большее, чем просто доброе имя. Где-то приходилось преувеличивать, а где-то на что-то не обращать внимания. В любом случае не существовало абсолютной Истины или абсолютной Действительности. Правдой было то, что большинство мирян привыкли считать таковой. На самом деле правда опиралась на принципы равенства и демократии и не соответствовала представлениям, направленным на благо мира. Истина не учитывало того, что правильно или нужно. Абсолютная истина представляла собой опасного зверя, которого следовало держать в клетке даже в спокойные времена.
Это мог подтвердить любой принц или священник.
Истина была главным предателем.
Брига почти разгадал, что есть конечная истина, но тут он погрузился в царство хмельного сна.
Глава 5
Антекс. Край Конека
Помощник Серифа поторопился провести Бронте Донето в аудиенц-зал епископа Антекса. Папский легат успел заметить, как из-под рясы духовника вылез длинноволосый, белокурый подросток. Мальчишка тут же скрылся в темноте. Донето заметил пятно на подоле епископского платья. Значит, слухи все-таки правдивы. Казалось, внезапное появление посла рассердило епископа. Он метнул грозный взгляд на своего помощника. Он бы и на Донето устремил гневный взор, да только не знал, какое положение тот занимает в Бросе. Донето и в самом деле прибыл из Броса, выполняя указания самого Патриарха. На мгновенье воцарилась тишина, в течение которой легат и епископ украдкой изучали друг друга.
Оба притворились, что ничего не произошло. Донето не выказал епископу должных почестей. Это могло говорить о том, что легат входил в состав Коллегиума и занимал куда более высокий пост, чем Сериф.
Однако духовник решил, что посол хотел показать, что Великий недоволен тем, как Сериф справляется со своей задачей по уничтожению мэйзеланской ереси.
– Епископ, тот, кому мы служим, прямолинейный человек. Он приказал мне не ходить вокруг да около, – начал посол. Он говорил на церковном броском наречии, а не на конекийском диалекте. – Его Святейшество приказал вам уничтожить ересь. Но вместо положительных новостей он продолжает получать на вас жалобы из Антекса, Хорэна, Кастрерсона. Список длинный. Все обвиняют вас в том, что вы злоупотребляете своим положением в целях собственного обогащения.
Епископ помрачнел. Эти упрямые конекийцы… Великий V слишком уж преувеличивал свою силу и неуязвимость.
– Я охотно предоставлю Его Святейшеству право самому разобраться с этими людишками, – осторожно ответил Сериф на церковном языке. – Все здесь, начиная с графа Рэймона и заканчивая грязным лавочником, презирают то, что я делаю. Они не обращают внимания на объявления, развешенные в церквях. Священники причащают еретиков, хоронят их на нашей священной земле. Приходские духовники, особенно те, кто служит на окраинах Конека, не осуждают их. Большинство из них говорят своим прихожанам, что они вправе пренебречь указаниями, исходящими из Броса. Ибо истинным Патриархом является Чистый II из Висэсмэнта. Если я хоть что-нибудь понимаю, с этим человеком необходимо разобраться. И уж точно не с помощью указов об отлучении его от Церкви.
– Его Преосвященство дал вам право конфисковать имущество еретиков. Он полагал, что вы проявите должное упорство и закрепите здесь влияние Церкви. Вместо этого от вас он получает лишь письма, в которых вы просите его о дополнительных средствах.
– Здесь меня обошел герцог Тормонд. Он заявил, что Церковь не имеет права лишать кого-либо имущества. Его лейтенант, граф Рэймон, который, вероятно, поддерживает еретиков, разгромил моих людей, когда они выполняли свои обязанности.
Епископ Сериф надеялся отвлечь Донето от расспросов, что стало с тем добром, которое ему все же удалось прибрать к рукам.
Однако легата это совершенно не интересовало.
– Вы объяснили герцогу, что оказывая Патриарху неповиновение, он может лишиться своей бессмертной души?
– Еще бы. Он ответил, что ему нет дела до Патриарха. Он защищает Конек от фиралдийских стервятников. Вероятно, Тормонд сомневается и в праве Его Святейшества говорить от имени Бога.
– Хотел бы я знать, с чего вдруг здесь возникли такие проблемы? – В голосе легата звучало обвинение. По презрительному выражению его лица стало понятно, что он не одобряет тот образ жизни, который ведет Сериф. Кроме того, Донето совершенно не заботило, с какими жизненными препятствиями и непокоримыми землями сталкивался епископ на своем пути.
Результаты, только они интересовали Великого.
– Придумал, – воскликнул Сериф, радуясь своей находчивости. – Отправляйтесь-ка вы сами в Антекс под видом купца. И посмотрите, как обстоят дела. Зайдите в бедняцкие районы. Послушайте, что говорят люди, когда поблизости нет бросов. А после того, как вы вернетесь, мы обсудим, как следует действовать дальше.
Епископ сдержал улыбку. Легат был раздражен. Вновь Броса интересовали только результаты. К его удивлению Донето согласился.
– Возможно, в этом есть смысл. Я вернусь завтра. После чего мы не потерпим никаких оправданий.
– Конечно.
Сериф проводил взглядом удаляющегося легата. Не успела дверь закрыться, как епископ щелчком пальцев подозвал того, кто прятался в темноте.
Арманд, милый Арманд, вышел на свет, облизывая губы. Не надо было ничего говорить. Сериф немного сполз с кресла. Арманд забрался под рясу. Через мгновенье епископ почувствовал нежное прикосновение пальцев и ласку мягких губ. Он закрыл глаза и попытался понять, почему Великий так неудержимо хотел заполучить край Конека. Вероятно, все дело в деньгах. Иначе и быть не может. Великому требовались деньги, чтобы сдерживать императора Грааля до тех пор, пока его войска не завоюют Ирианские источники и Кальцир.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10