— Я слушаю.— Черт, так трудно объяснить это женщине… Вы же вечно все переворачиваете с ног на голову. Даете волю воображению и так далее.Tea молча ждала.— Понимаешь, — продолжал Ричард, — закон такая странная штука… В общем, он применим далеко не ко всем ситуациям. Я могу совершить поступок совершенно порядочный и честный, а закон будет рассматривать его как.., что-то иное. В девяти случаях из десяти он просто закроет глаза, а на десятый, ни с того ни с сего…Tea постепенно начинала понимать.— Почему же меня это не удивляет? — думала она. — Неужели я всегда знала, что вышла за бесчестного человека?Ричард все говорил, приводил какие-то ненужные доводы, пытался что-то объяснить. Впрочем, Tea давно уже привыкла, что муж совершенно не способен говорить прямо даже о самых простых вещах. Речь шла о каких-то его операциях с недвижимостью компании в Южной Африке. В чем конкретно заключались эти операции, Ричард говорить не хотел, но уверял ее, что действовал исключительно честно и порядочно. Беда в том, что закон отнесся к его действиям с излишней суровостью. В конце концов ему пришлось все же признать, что по факту этих сделок против него возбуждено уголовное дело.Объясняя все это, он то и дело украдкой бросал взгляд на жену. Ему никак не удавалось скрыть своего смущения и обрести обычную раскованность. Он все говорил и говорил, пытаясь изменить то, что изменить было уже поздно. Наконец, он не выдержал. Его сломило то, что он прочел в глазах жены. Оно мелькнуло и тут же исчезло, но он успел заметить: презрение.Он рухнул в кресло и спрятал лицо в ладонях.— Это все. Tea, — хрипло выговорил он. — И что же ты теперь намерена делать?Она, не колеблясь, подошла к нему, опустилась рядом на колени и взглянула ему прямо в глаза.— Ничего, Ричард.Он робко ее обнял.— Так ты не бросишь меня?— Конечно, нет, милый. Конечно, нет. Этого он уже не выдержал.— Но я же вор, Tea! Если отбросить все красивые слова, я самый обычный вор!— Что ж, значит, я жена вора. Мы либо вместе справимся с этим, либо вместе опустимся на дно. Оба замолчали. Наконец Ричард произнес:— Слушай, Tea, у меня есть один план, но о нем мы поговорим позже. Давай обедать. Сходи переоденься. В это мое любимое платье.., ты знаешь.., от Калло Калло — модельная мастерская в Лондоне, очень популярная в 50-е годы, название по фамилии владельца и кутюрье.
.Она удивленно подняла брови:— Но ведь мы обедаем дома?— Да-да, конечно, но оно мне так нравится… Надень его, сделай мне приятное. Оно тебе так идет!Tea вышла к обеду в платье от Калло. Сшитое из парчи теплого розового оттенка с тонким золотистым рисунком, с глубоким вырезом, обнажавшим ослепительные плечи и шею Tea, оно удивительно шло ей, придавая трогательное сходство с хрупким цветком магнолии.Ричард восхищенно посмотрел на жену.— Умница моя. Ты выглядишь просто потрясающе. Они прошли в столовую. В течение всего вечера Ричард был возбужден, непрерывно шутил и смеялся по любому поводу, точно стараясь забыть о какой-то неприятной мысли. Несколько раз Tea пыталась вернуться к неоконченному разговору, но он уходил от него.И только когда она уже вставала из-за стола, он неожиданно перешел к делу.— Подожди. Мне надо тебе кое-что сказать. Это касается моих неприятностей. Tea опустилась на стул.— Если нам повезет, — скороговоркой заговорил Ричард, — дело можно будет замять. Вообще-то, я был довольно осторожен, так что им совершенно не за что зацепиться, кроме одного документа…Он многозначительно замолчал.— Документа? — непонимающе переспросила Tea. — Ты хочешь сказать, его нужно уничтожить?Ричард поморщился.— Мне бы только до него добраться. Но в этом-то и вся загвоздка.— У кого же эти бумаги?— Да ты его знаешь: Винсент Истэн.Tea тихонько ахнула, и Ричард удивленно на нее взглянул.— Понимаешь, я подозревал, что без него тут не обошлось, потому и приглашал к нам так часто. Помнишь, я еще просил тебя быть с ним полюбезнее?— Помню.— Странное дело: мне так и не удалось с ним подружиться. Не знаю уж почему. Но ты ему понравилась. Я бы даже сказал, слишком понравилась.— Знаю, — спокойно ответила Tea.— Да? — искоса взглянул на нее Ричард. — Вот и отлично. Тогда ты поймешь меня с полуслова. Сдается мне, что если к Винсенту Истэну поедешь ты, он не сможет отказать.., если ты попросишь его отдать эти бумаги. Ну, ты понимаешь: возвышенные чувства и все такое…— Я не могу, — поспешно сказала Tea.— Да брось ты.— Об этом не может быть и речи.По лицу Ричарда поползли красные пятна. Tea поняла, что он с трудом сдерживается.— Милая моя, ты, кажется, чего-то не понимаешь. Этот документ означает для меня тюрьму, а тюрьма — крах, бесчестье и унижение.— Ричард, Винсент Истэн не станет использовать эти бумаги против тебя, обещаю.— Не в этом дело. Он может сделать это невольно. Он ведь даже не понимает, что они для меня значат. Они заговорят, только если сравнить их с моей отчетностью, а все эти цифры скоро станут известны. Я не могу сейчас вдаваться в детали, но пойми: он может уничтожить меня даже не подозревая об этом. Его следует предостеречь.— Так сделай это. Напиши ему.— Что ему до меня? Нет, Tea, другого выхода нет. Ты мой единственный козырь. Ты моя жена. В конце концов, это твой долг — помочь мне. Поезжай к нему сегодня же вечером…— Только не сегодня! — вырвалось у Tea. — Хотя бы завтра.— Господи Боже, Tea! Как ты не понимаешь? Завтра может быть уже поздно. А вот если ты поедешь к нему прямо сейчас, немедленно…Он заметил, что она дрожит, и истолковал это по-своему.— Знаю, милая моя девочка, знаю: все это жутко неприятно. Но речь идет о жизни и смерти. Tea, ты же не оставишь меня в такую минуту? Ты сама говорила, что пойдешь ради меня на все.Tea услышала свой голос, резкий и неестественный:— Нет, и на то есть причины.— Пойми, речь идет о жизни и смерти. Я не шучу, Tea. Смотри.Он рванул на себя ящик письменного стола и выхватил оттуда револьвер. Если он и играл, то играл слишком уж натурально.— Если ты откажешься, я застрелюсь. Я не вынесу скандала, Tea. Скажи “нет”, и меня не станет. Клянусь честью, я это сделаю.— О нет, Ричард, только не это, — выдохнула она.— Так помоги же!Он швырнул револьвер на стол и упал перед женой на колени.— Tea.., если ты любишь меня, если когда-нибудь любила, сделай это, сделай ради меня. Ты моя жена, Tea. Мне больше не к кому обратиться.Он продолжал ползать перед ней на коленях и умолять, пока Tea не услышала свой голос:— Ну хорошо, хорошо. Да.Ричард проводил ее до двери и поймал такси.
— Tea!Не в силах скрыть радости, Винсент Истэн бросился ей навстречу. Она стояла в дверях его комнаты, кутаясь в накидку из белого горностая.— Никогда, — подумал Истэн, — я не видел женщины прекрасней.— Вы пришли!Она отпрянула, вытянув вперед руки.— Нет, Винсент, нет, это не то, что вы думаете. И торопливо заговорила сдавленным тихим голосом:— Я приехала по просьбе моего мужа. Он считает, что существуют бумаги, способные причинить ему вред. Я приехала просить вас.., отдать их мне.Винсент окаменел. На его лице застыла жалкая кривая улыбка.— Вот как? А я уж было и забыл об этом деле. Даже странно: как это могло вылететь у меня из головы, что ваш муж там работает. Дела там и впрямь неважные. Знаете, когда мне поручили во всем разобраться, я и подумать не мог, что напал на след такой важной птицы. Думал, все дело в какой-нибудь мелкой сошке…Tea молчала. Винсент с любопытством посмотрел на нее.— Насколько я понимаю, вас это не волнует? — спросил он. — Я говорю, вам безразлично, что ваш муж мошенник?Она качнула головой.— Господи! — выдавил Винсент.— Вам придется несколько минут подождать, — бросил он после паузы. — Мне еще нужно найти их.Tea устало опустилась в кресло. Истэн вышел в другую комнату. Вскоре он вернулся и протянул ей небольшую связку бумаг.— Благодарю вас, — произнесла Tea. — У вас есть спички?Она взяла протянутый коробок и подошла к камину. Когда бумаги превратились в кучку пепла, она выпрямилась.— Спасибо.— Не стоит, — сухо ответил Истэн. — Я вызову вам такси. Он усадил ее в автомобиль и долго смотрел вслед, даже когда тот исчез из виду. Странное, почти враждебное свидание. Они едва осмеливались даже взглянуть друг на друга. Что ж, это конец. Остается только уехать за границу и попробовать все забыть.
Tea чувствовала, что не в силах сразу вернуться в Чел-си. Ей нужно было время, немного свежего воздуха. Встреча с Винсентом все перевернула в ней. Что если… Нет! Она справилась с минутной слабостью. Мужа она не любила — теперь она знала это точно, но оставался долг. Ричард пошатнулся — она должна поддержать его. Каков бы он ни был, он любит ее; он ненавидит всех и вся, но ее он любит.Такси покружило по широким улицам Хэмпстеда, выехало к реке, и от влажного прохладного воздуха Tea постепенно пришла в себя. К ней вернулась прежняя уверенность. Она окликнула водителя и велела ему ехать в Челси.Ричард ждал ее в холле.— Ну? — нетерпеливо спросил он. — Тебя так долго не было!— Разве?— Да, страшно, безумно долго. Тебе это удалось? Он шел за ней по пятам. Его глаза жадно исследовали ее лицо в поисках ответа, руки тряслись.— Все в порядке, да? — переспросил он.— Я лично сожгла их.— О-о!Она прошла в кабинет и обессиленно рухнула в большое кресло. Ее лицо снова было мертвенно-белого оттенка.— Господи! — подумала вдруг она. — Вот бы сейчас заснуть и больше никогда — никогда — не просыпаться.Она не замечала, что Ричард пожирает ее глазами; ей было просто не до него.— Так все в порядке, да?— Я же сказала.— Но ты уверена, что это были те самые бумаги? Ты их просмотрела?— Нет.— Но как же…— Это были те самые бумаги, Ричард, говорю тебе. И, пожалуйста, оставь меня в покое. На сегодняшний вечер с меня достаточно.Ее муж поспешно отсел с виноватым видом.— Да-да, я понимаю.Он нервно заходил по комнате. Потом подошел к жене и положил руку ей на плечо. Она сбросила ее.— Не прикасайся ко мне! — вырвалось у нее. Она попыталась рассмеяться.— Прости, дорогой, но мои нервы уже на пределе. Эти прикосновения…— Конечно-конечно, я понимаю.Он снова принялся Мерить комнату шагами.— Tea! — неожиданно воскликнул он. — Ну прости меня!— Что? — она недоумевающе подняла голову.— Я не должен был отпускать тебя к нему в такое время. Но поверь, мне и в голову не приходило, что я подвергаю тебя опасности.— Опасности? — рассмеялась она. Это слово, казалось, ее позабавило. — Что ты понимаешь? Ричард, ты даже представить себе не можешь…— Что? Что такое?Глядя прямо перед собой, она мрачно произнесла:— Ты даже не представляешь, чего мне стоила эта ночь.— О Господи, Tea! Я.., я не думал… И ты... пошла на это ради меня? Господи, какая же я скотина! Tea… Tea… Клянусь, если бы я хоть на секунду подумал…Упав на колени, он обнял ее и принялся бормотать что-то, словно в бреду. Она опустила голову и с некоторым удивлением взглянула на него. До нее только сейчас начало доходить значение его слов.— Я.., я никогда не думал…— О чем ты никогда не думал, Ричард?Он вздрогнул, услышав ее голос.— Ответь же. О чем ты никогда не думал?— Tea, давай просто забудем об этом. Я ничего не хочу знать. Не хочу даже думать об этом.Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.— Ты.., никогда.., не думал, — раздельно произнесла она. — И что же, по твоему мнению, произошло?— Ничего не произошло, Tea. Мы будем думать, что ничего не было.Она не отрываясь смотрела на него, пока не уверилась, что действительно поняла его правильно.— Так ты думаешь, что…— Не надо!Она не обратила на него никакого внимания.— Ты думаешь, что Винсент Истэн потребовал платы за эти бумаги? И получил ее?Очень тихо, почти неслышно Ричард выдавил:— Я не верил, что он посмеет.— Не верил?Она изучающе рассматривала его, точно впервые видя, пока он не опустил глаза.— И потому попросил надеть мое лучшее платье? Потому послал меня к нему ночью одну? Ты ведь знал, что я ему нравлюсь. Ты просто спасал свою шкуру, Ричард, спасал любой ценой.., даже ценой моей чести. Она поднялась.— Теперь я тебя понимаю. Именно это ты и имел в виду с самого начала. Или, по крайней мере, не отбрасывал такой возможности. И.., и все равно отпустил меня.— Tea!— Не смей отрицать! Знаешь, Ричард, я думала, что узнала все о тебе еще много лет назад. Я всегда знала, что ты способен на бесчестные поступки, но до сегодняшнего вечера верила, что только не по отношению ко мне.— Tea!— Ты хочешь что-то возразить?Он молчал.— Ну так слушай, Ричард. Я хочу тебе кое-что сказать. Помнишь, три дня назад, когда все это началось, слуги сказали тебе, что я уехала в деревню? Так вот, Ричард, это не так. Я уехала с Винсентом Истэном.Ричард издал невнятный горловой звук. Tea остановила его жестом.— Подожди. Мы были уже в Дувре, когда я прочла в газете о том, что с тобой случилось. Тогда, как ты знаешь, я вернулась.Она смолкла. Ричард схватил ее за руку и пристально посмотрел ей в глаза.— Ты вернулась… вовремя.Tea горько рассмеялась.— Да, Ричард, для тебя да.Он отпустил ее руку и, отойдя к камину, замер, гордо вскинув подбородок. В эту минуту он был действительно красив.— Я, — медленно произнес он, — смогу простить тебе это.— А я нет.Это было как взрыв. Ричард, вздрогнув, непонимающе повернулся к ней. Его губы беззвучно шевелились.— Ты… ты что, Tea?— Я сказала, что не прощу тебя. Я сама согрешила, бросив тебя ради другого мужчины, хоть между нами ничего и не произошло — это не важно. Но я хоть согрешила ради любви. Я знаю, что ты никогда не был мне верен. Не спорь, я прекрасно знала это и прощала, поскольку верила, что ты меня все же любишь. Но то, что ты сделал сегодня, перечеркнуло все. Это омерзительно, Ричард. Этого не сможет простить ни одна женщина. Ты продал меня, продал свою собственную жену!Она подхватила накидку и направилась к двери.— Tea! — тревожно позвал ее муж. — Ты куда?— За ошибки нужно платить, Ричард, — бросила она, обернувшись. — За свои я заплачу одиночеством. Что до тебя… Ты сделал ставкой в игре любимого человека… Что ж, ты его проиграл!— Ты уходишь?— Да, Ричард. Теперь я свободна. Здесь меня больше ничто не держит.Хлопнула дверь. Прошла вечность или несколько секунд — он не знал. Едва слышный шелест заставил его очнуться. С магнолии за окном осыпались последние лепестки. Дом грез Это история Джона Сигрейва — история безответной любви, напрасных надежд и бессмысленной жизни. Возможно, впрочем, что не такой уж бессмысленной, поскольку все, что он не сумел получить от жизни, в конце концов ему дала смерть.Род Сигрейвов — крупных землевладельцев во времена королевы Елизаветы — обеднел к концу прошлого века настолько, что, продав последний клочок земли, вынужден был отрядить одного из своих отпрысков на обучение презренному искусству делать деньги. По иронии судьбы эта участь выпала на долю человека, готового к ней меньше всех.На алтарь финансов был принесен Джон Сигрейв, пухлыми чувственными губами и огромными чуть удивленными темно-синими глазами удивительно напоминавший сказочных эльфов, живущих в дремучих лесах. Как и настоящим эльфам, все, что ему было нужно, — это запах земли, бескрайнее небо над головой и вкус морской соли на губах. И все это у него отняли.В восемнадцать он поступил на службу в солидный торговый дом простым клерком. Семь лет спустя он работал там же и в том же качестве. Как выяснилось, у него начисто отсутствовало честолюбие. Он был исполнителен, трудолюбив, пунктуален, он не чурался ни тяжелой, ни грязной работы, но не продвигался по служебной лестнице ни на шаг.Впрочем, ничего удивительного в этом не было, поскольку даже он сам не знал бы, что ответить, спроси кто-нибудь у него, кем бы он мог или хотел стать. Он лишь смутно догадывался, что способен на многое, и чувствовал в себе некую странную силу и необыкновенные задатки. К чему — не знал ни он, ни его коллеги. На работе его любили за неизменные дружелюбие и простоту, даже не подозревая, что это лишь способ отгородить свой внутренний мир от назойливых чужих взглядов.Однажды ему приснился сон — настоящий сон, а не те навязчивые детские фантазии, от которых невозможно избавиться годами. Он увидел его в одну из летних ночей — уже под утро — и, проснувшись в совершенном смятении, сел в кровати, пытаясь удержать увиденное в памяти и не дать ему ускользнуть по обыкновению всех снов.Почему-то это казалось ему очень важным — не дать этому сну уйти. Он должен был запомнить, что видел во сне этот Дом! Он был уверен, что это тот самый Дом, который он хорошо знал и уже не раз видел раньше, вот только он не был уверен, во сне или наяву.В комнату, наполненную звенящей тишиной, начинал понемногу просачиваться серый утренний свет. Было половина пятого утра — у Лондона оставались считанные часы, чтобы отдохнуть перед бурным днем, а Джон Сигрейв лежал в своей кровати с открытыми глазами, не в силах уснуть. Он был по-настоящему счастлив, что успел ухватить и запомнить свой сон, ведь сны так капризны и мимолетны и так ловко выскальзывают из медлительных пальцев только что проснувшегося сознания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
.Она удивленно подняла брови:— Но ведь мы обедаем дома?— Да-да, конечно, но оно мне так нравится… Надень его, сделай мне приятное. Оно тебе так идет!Tea вышла к обеду в платье от Калло. Сшитое из парчи теплого розового оттенка с тонким золотистым рисунком, с глубоким вырезом, обнажавшим ослепительные плечи и шею Tea, оно удивительно шло ей, придавая трогательное сходство с хрупким цветком магнолии.Ричард восхищенно посмотрел на жену.— Умница моя. Ты выглядишь просто потрясающе. Они прошли в столовую. В течение всего вечера Ричард был возбужден, непрерывно шутил и смеялся по любому поводу, точно стараясь забыть о какой-то неприятной мысли. Несколько раз Tea пыталась вернуться к неоконченному разговору, но он уходил от него.И только когда она уже вставала из-за стола, он неожиданно перешел к делу.— Подожди. Мне надо тебе кое-что сказать. Это касается моих неприятностей. Tea опустилась на стул.— Если нам повезет, — скороговоркой заговорил Ричард, — дело можно будет замять. Вообще-то, я был довольно осторожен, так что им совершенно не за что зацепиться, кроме одного документа…Он многозначительно замолчал.— Документа? — непонимающе переспросила Tea. — Ты хочешь сказать, его нужно уничтожить?Ричард поморщился.— Мне бы только до него добраться. Но в этом-то и вся загвоздка.— У кого же эти бумаги?— Да ты его знаешь: Винсент Истэн.Tea тихонько ахнула, и Ричард удивленно на нее взглянул.— Понимаешь, я подозревал, что без него тут не обошлось, потому и приглашал к нам так часто. Помнишь, я еще просил тебя быть с ним полюбезнее?— Помню.— Странное дело: мне так и не удалось с ним подружиться. Не знаю уж почему. Но ты ему понравилась. Я бы даже сказал, слишком понравилась.— Знаю, — спокойно ответила Tea.— Да? — искоса взглянул на нее Ричард. — Вот и отлично. Тогда ты поймешь меня с полуслова. Сдается мне, что если к Винсенту Истэну поедешь ты, он не сможет отказать.., если ты попросишь его отдать эти бумаги. Ну, ты понимаешь: возвышенные чувства и все такое…— Я не могу, — поспешно сказала Tea.— Да брось ты.— Об этом не может быть и речи.По лицу Ричарда поползли красные пятна. Tea поняла, что он с трудом сдерживается.— Милая моя, ты, кажется, чего-то не понимаешь. Этот документ означает для меня тюрьму, а тюрьма — крах, бесчестье и унижение.— Ричард, Винсент Истэн не станет использовать эти бумаги против тебя, обещаю.— Не в этом дело. Он может сделать это невольно. Он ведь даже не понимает, что они для меня значат. Они заговорят, только если сравнить их с моей отчетностью, а все эти цифры скоро станут известны. Я не могу сейчас вдаваться в детали, но пойми: он может уничтожить меня даже не подозревая об этом. Его следует предостеречь.— Так сделай это. Напиши ему.— Что ему до меня? Нет, Tea, другого выхода нет. Ты мой единственный козырь. Ты моя жена. В конце концов, это твой долг — помочь мне. Поезжай к нему сегодня же вечером…— Только не сегодня! — вырвалось у Tea. — Хотя бы завтра.— Господи Боже, Tea! Как ты не понимаешь? Завтра может быть уже поздно. А вот если ты поедешь к нему прямо сейчас, немедленно…Он заметил, что она дрожит, и истолковал это по-своему.— Знаю, милая моя девочка, знаю: все это жутко неприятно. Но речь идет о жизни и смерти. Tea, ты же не оставишь меня в такую минуту? Ты сама говорила, что пойдешь ради меня на все.Tea услышала свой голос, резкий и неестественный:— Нет, и на то есть причины.— Пойми, речь идет о жизни и смерти. Я не шучу, Tea. Смотри.Он рванул на себя ящик письменного стола и выхватил оттуда револьвер. Если он и играл, то играл слишком уж натурально.— Если ты откажешься, я застрелюсь. Я не вынесу скандала, Tea. Скажи “нет”, и меня не станет. Клянусь честью, я это сделаю.— О нет, Ричард, только не это, — выдохнула она.— Так помоги же!Он швырнул револьвер на стол и упал перед женой на колени.— Tea.., если ты любишь меня, если когда-нибудь любила, сделай это, сделай ради меня. Ты моя жена, Tea. Мне больше не к кому обратиться.Он продолжал ползать перед ней на коленях и умолять, пока Tea не услышала свой голос:— Ну хорошо, хорошо. Да.Ричард проводил ее до двери и поймал такси.
— Tea!Не в силах скрыть радости, Винсент Истэн бросился ей навстречу. Она стояла в дверях его комнаты, кутаясь в накидку из белого горностая.— Никогда, — подумал Истэн, — я не видел женщины прекрасней.— Вы пришли!Она отпрянула, вытянув вперед руки.— Нет, Винсент, нет, это не то, что вы думаете. И торопливо заговорила сдавленным тихим голосом:— Я приехала по просьбе моего мужа. Он считает, что существуют бумаги, способные причинить ему вред. Я приехала просить вас.., отдать их мне.Винсент окаменел. На его лице застыла жалкая кривая улыбка.— Вот как? А я уж было и забыл об этом деле. Даже странно: как это могло вылететь у меня из головы, что ваш муж там работает. Дела там и впрямь неважные. Знаете, когда мне поручили во всем разобраться, я и подумать не мог, что напал на след такой важной птицы. Думал, все дело в какой-нибудь мелкой сошке…Tea молчала. Винсент с любопытством посмотрел на нее.— Насколько я понимаю, вас это не волнует? — спросил он. — Я говорю, вам безразлично, что ваш муж мошенник?Она качнула головой.— Господи! — выдавил Винсент.— Вам придется несколько минут подождать, — бросил он после паузы. — Мне еще нужно найти их.Tea устало опустилась в кресло. Истэн вышел в другую комнату. Вскоре он вернулся и протянул ей небольшую связку бумаг.— Благодарю вас, — произнесла Tea. — У вас есть спички?Она взяла протянутый коробок и подошла к камину. Когда бумаги превратились в кучку пепла, она выпрямилась.— Спасибо.— Не стоит, — сухо ответил Истэн. — Я вызову вам такси. Он усадил ее в автомобиль и долго смотрел вслед, даже когда тот исчез из виду. Странное, почти враждебное свидание. Они едва осмеливались даже взглянуть друг на друга. Что ж, это конец. Остается только уехать за границу и попробовать все забыть.
Tea чувствовала, что не в силах сразу вернуться в Чел-си. Ей нужно было время, немного свежего воздуха. Встреча с Винсентом все перевернула в ней. Что если… Нет! Она справилась с минутной слабостью. Мужа она не любила — теперь она знала это точно, но оставался долг. Ричард пошатнулся — она должна поддержать его. Каков бы он ни был, он любит ее; он ненавидит всех и вся, но ее он любит.Такси покружило по широким улицам Хэмпстеда, выехало к реке, и от влажного прохладного воздуха Tea постепенно пришла в себя. К ней вернулась прежняя уверенность. Она окликнула водителя и велела ему ехать в Челси.Ричард ждал ее в холле.— Ну? — нетерпеливо спросил он. — Тебя так долго не было!— Разве?— Да, страшно, безумно долго. Тебе это удалось? Он шел за ней по пятам. Его глаза жадно исследовали ее лицо в поисках ответа, руки тряслись.— Все в порядке, да? — переспросил он.— Я лично сожгла их.— О-о!Она прошла в кабинет и обессиленно рухнула в большое кресло. Ее лицо снова было мертвенно-белого оттенка.— Господи! — подумала вдруг она. — Вот бы сейчас заснуть и больше никогда — никогда — не просыпаться.Она не замечала, что Ричард пожирает ее глазами; ей было просто не до него.— Так все в порядке, да?— Я же сказала.— Но ты уверена, что это были те самые бумаги? Ты их просмотрела?— Нет.— Но как же…— Это были те самые бумаги, Ричард, говорю тебе. И, пожалуйста, оставь меня в покое. На сегодняшний вечер с меня достаточно.Ее муж поспешно отсел с виноватым видом.— Да-да, я понимаю.Он нервно заходил по комнате. Потом подошел к жене и положил руку ей на плечо. Она сбросила ее.— Не прикасайся ко мне! — вырвалось у нее. Она попыталась рассмеяться.— Прости, дорогой, но мои нервы уже на пределе. Эти прикосновения…— Конечно-конечно, я понимаю.Он снова принялся Мерить комнату шагами.— Tea! — неожиданно воскликнул он. — Ну прости меня!— Что? — она недоумевающе подняла голову.— Я не должен был отпускать тебя к нему в такое время. Но поверь, мне и в голову не приходило, что я подвергаю тебя опасности.— Опасности? — рассмеялась она. Это слово, казалось, ее позабавило. — Что ты понимаешь? Ричард, ты даже представить себе не можешь…— Что? Что такое?Глядя прямо перед собой, она мрачно произнесла:— Ты даже не представляешь, чего мне стоила эта ночь.— О Господи, Tea! Я.., я не думал… И ты... пошла на это ради меня? Господи, какая же я скотина! Tea… Tea… Клянусь, если бы я хоть на секунду подумал…Упав на колени, он обнял ее и принялся бормотать что-то, словно в бреду. Она опустила голову и с некоторым удивлением взглянула на него. До нее только сейчас начало доходить значение его слов.— Я.., я никогда не думал…— О чем ты никогда не думал, Ричард?Он вздрогнул, услышав ее голос.— Ответь же. О чем ты никогда не думал?— Tea, давай просто забудем об этом. Я ничего не хочу знать. Не хочу даже думать об этом.Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.— Ты.., никогда.., не думал, — раздельно произнесла она. — И что же, по твоему мнению, произошло?— Ничего не произошло, Tea. Мы будем думать, что ничего не было.Она не отрываясь смотрела на него, пока не уверилась, что действительно поняла его правильно.— Так ты думаешь, что…— Не надо!Она не обратила на него никакого внимания.— Ты думаешь, что Винсент Истэн потребовал платы за эти бумаги? И получил ее?Очень тихо, почти неслышно Ричард выдавил:— Я не верил, что он посмеет.— Не верил?Она изучающе рассматривала его, точно впервые видя, пока он не опустил глаза.— И потому попросил надеть мое лучшее платье? Потому послал меня к нему ночью одну? Ты ведь знал, что я ему нравлюсь. Ты просто спасал свою шкуру, Ричард, спасал любой ценой.., даже ценой моей чести. Она поднялась.— Теперь я тебя понимаю. Именно это ты и имел в виду с самого начала. Или, по крайней мере, не отбрасывал такой возможности. И.., и все равно отпустил меня.— Tea!— Не смей отрицать! Знаешь, Ричард, я думала, что узнала все о тебе еще много лет назад. Я всегда знала, что ты способен на бесчестные поступки, но до сегодняшнего вечера верила, что только не по отношению ко мне.— Tea!— Ты хочешь что-то возразить?Он молчал.— Ну так слушай, Ричард. Я хочу тебе кое-что сказать. Помнишь, три дня назад, когда все это началось, слуги сказали тебе, что я уехала в деревню? Так вот, Ричард, это не так. Я уехала с Винсентом Истэном.Ричард издал невнятный горловой звук. Tea остановила его жестом.— Подожди. Мы были уже в Дувре, когда я прочла в газете о том, что с тобой случилось. Тогда, как ты знаешь, я вернулась.Она смолкла. Ричард схватил ее за руку и пристально посмотрел ей в глаза.— Ты вернулась… вовремя.Tea горько рассмеялась.— Да, Ричард, для тебя да.Он отпустил ее руку и, отойдя к камину, замер, гордо вскинув подбородок. В эту минуту он был действительно красив.— Я, — медленно произнес он, — смогу простить тебе это.— А я нет.Это было как взрыв. Ричард, вздрогнув, непонимающе повернулся к ней. Его губы беззвучно шевелились.— Ты… ты что, Tea?— Я сказала, что не прощу тебя. Я сама согрешила, бросив тебя ради другого мужчины, хоть между нами ничего и не произошло — это не важно. Но я хоть согрешила ради любви. Я знаю, что ты никогда не был мне верен. Не спорь, я прекрасно знала это и прощала, поскольку верила, что ты меня все же любишь. Но то, что ты сделал сегодня, перечеркнуло все. Это омерзительно, Ричард. Этого не сможет простить ни одна женщина. Ты продал меня, продал свою собственную жену!Она подхватила накидку и направилась к двери.— Tea! — тревожно позвал ее муж. — Ты куда?— За ошибки нужно платить, Ричард, — бросила она, обернувшись. — За свои я заплачу одиночеством. Что до тебя… Ты сделал ставкой в игре любимого человека… Что ж, ты его проиграл!— Ты уходишь?— Да, Ричард. Теперь я свободна. Здесь меня больше ничто не держит.Хлопнула дверь. Прошла вечность или несколько секунд — он не знал. Едва слышный шелест заставил его очнуться. С магнолии за окном осыпались последние лепестки. Дом грез Это история Джона Сигрейва — история безответной любви, напрасных надежд и бессмысленной жизни. Возможно, впрочем, что не такой уж бессмысленной, поскольку все, что он не сумел получить от жизни, в конце концов ему дала смерть.Род Сигрейвов — крупных землевладельцев во времена королевы Елизаветы — обеднел к концу прошлого века настолько, что, продав последний клочок земли, вынужден был отрядить одного из своих отпрысков на обучение презренному искусству делать деньги. По иронии судьбы эта участь выпала на долю человека, готового к ней меньше всех.На алтарь финансов был принесен Джон Сигрейв, пухлыми чувственными губами и огромными чуть удивленными темно-синими глазами удивительно напоминавший сказочных эльфов, живущих в дремучих лесах. Как и настоящим эльфам, все, что ему было нужно, — это запах земли, бескрайнее небо над головой и вкус морской соли на губах. И все это у него отняли.В восемнадцать он поступил на службу в солидный торговый дом простым клерком. Семь лет спустя он работал там же и в том же качестве. Как выяснилось, у него начисто отсутствовало честолюбие. Он был исполнителен, трудолюбив, пунктуален, он не чурался ни тяжелой, ни грязной работы, но не продвигался по служебной лестнице ни на шаг.Впрочем, ничего удивительного в этом не было, поскольку даже он сам не знал бы, что ответить, спроси кто-нибудь у него, кем бы он мог или хотел стать. Он лишь смутно догадывался, что способен на многое, и чувствовал в себе некую странную силу и необыкновенные задатки. К чему — не знал ни он, ни его коллеги. На работе его любили за неизменные дружелюбие и простоту, даже не подозревая, что это лишь способ отгородить свой внутренний мир от назойливых чужих взглядов.Однажды ему приснился сон — настоящий сон, а не те навязчивые детские фантазии, от которых невозможно избавиться годами. Он увидел его в одну из летних ночей — уже под утро — и, проснувшись в совершенном смятении, сел в кровати, пытаясь удержать увиденное в памяти и не дать ему ускользнуть по обыкновению всех снов.Почему-то это казалось ему очень важным — не дать этому сну уйти. Он должен был запомнить, что видел во сне этот Дом! Он был уверен, что это тот самый Дом, который он хорошо знал и уже не раз видел раньше, вот только он не был уверен, во сне или наяву.В комнату, наполненную звенящей тишиной, начинал понемногу просачиваться серый утренний свет. Было половина пятого утра — у Лондона оставались считанные часы, чтобы отдохнуть перед бурным днем, а Джон Сигрейв лежал в своей кровати с открытыми глазами, не в силах уснуть. Он был по-настоящему счастлив, что успел ухватить и запомнить свой сон, ведь сны так капризны и мимолетны и так ловко выскальзывают из медлительных пальцев только что проснувшегося сознания!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21