Пять с половиной дней в неделю Джек прозябал в городе, замурованный, как в могиле, в кабинете красного дерева. Зато половину субботнего дня и воскресенье он фанатично служил истинному делу своей жизни; от избытка рвения он даже снял номер в маленьком отеле в Стортон Хит, близ поля для игры в гольф, вставал в шесть утра, чтобы успеть часок потренироваться, и отправлялся в город поездом в 8.46. Единственной проблемой оставалась его, казалось, врожденная неспособность рассчитать хоть один удар в такую рань. Если он бил клюшкой, предназначенной для средних ударов, мяч весело катился далеко по дорожке, а его четыре «коротких» – с лихвой покрыли бы любое расстояние.Вздохнув, Джек покрепче сжал клюшку и повторил про себя магические слова: «Левую руку до отказа, глаз с мяча не спускать».Он замахнулся… и замер на месте от пронзительного крика, разорвавшего тишину летнего утра.– Убивают… помогите! – взывал кто-то. – Убивают!Кричала женщина. Вопль оборвался, послышался стон.Бросив клюшку, Джек ринулся на крик, раздававшийся где-то рядом. Он оказался в глухой части поля, где почти не было домов. Поблизости находился лишь небольшой живописный коттедж, его старомодная элегантность не раз привлекала внимание Джека. К нему он и бежал. Коттедж укрывал поросший вереском холм. В мгновение ока, обогнув холм, Джек остановился перед закрытой на щеколду калиткой.В саду за калиткой стояла девушка. Джек, естественно, решил, что именно она и звала на помощь, но тут же понял, что ошибся.Девушка держала в руке маленькую корзинку, из которой торчали сорняки, она явно оторвалась от прополки широкого бордюра из фиалок. Джек заметил, что глаза ее похожи на фиалки – бархатистые, темные и нежные, скорее фиолетовые, чем синие. И вся она напоминала фиалку в простом полотняном фиолетовом платье.Девушка смотрела на Джека то ли с раздражением, то ли с удивлением.– Простите, пожалуйста, – сказал молодой человек, – это не вы кричали?– Я? Нет, конечно.Неподдельное удивление девушки смутило Джека. Голос ее звучал нежно, а легкий иностранный акцент добавлял ему прелести.– Неужели вы не слышали? – воскликнул он. – Кричали как раз отсюда.Девушка смотрела на него во все глаза.– Я ровно ничего не слышала.Теперь уже Джек смотрел на нее во все глаза. Не может быть, чтобы девушка не услышала отчаянную мольбу о помощи.Однако ее спокойствие казалось настолько естественным, что заподозрить обман Джек не мог.– Но кричали где-то здесь, совсем рядом, – настаивал он.Девушка насторожилась.– Что же кричали? – спросила она.– Убивают, помогите! Убывают!– Убивают… помогите, убывают, – повторила за ним девушка. – Кто-то пошутил над вами, мсье. Кого бы здесь могли убить?Джек растерянно огляделся, как бы ожидая увидеть труп прямо на садовой дорожке. Ведь он был абсолютно уверен, что крик – реальность, а не плод его воображения. Он взглянул на окна коттеджа. Все дышало миром и спокойствием.– Не собираетесь ли вы обыскать наш дом? – сухо спросила девушка.Ее явный скептицизм усугубил смущение Джека. Он отвернулся.– Простите, – сказал он. – Должно быть, кричали где-то дальше, в лесу.Джек приподнял кепку и удалился. Бросив через плечо взгляд, он увидел, что девушка невозмутимо продолжает полоть цветы.Некоторое время он рыскал по лесу, но ничего подозрительного не обнаружил. И все-таки по-прежнему считал, что слышал крик на самом деле. Наконец, он оставил поиски и поспешил домой проглотить завтрак и успеть на поезд в 8.46, как обычно, за секунду или около того до отправления. Уже сидя в поезде, он почувствовал легкий укол совести: «Не следовало ли ему немедленно сообщить в полицию о том, что он слышал? Если он этого не сделал, то по одной-единственной причине – из-за недоверчивости фиалковой девушки. Она, похоже, заподозрила его в сочинительстве. Значит, и в полиции ему могут не поверить. А насколько он сам уверен в том, что слышал крик?»К этому времени уверенности у него поубавилось, как всегда бывает, когда пытаешься воскресить утраченное ощущение. Может, он принял за женский голос крик дальней птицы? «Нет, – рассердился он, – кричала женщина, он слышал». Тут он вспомнил, что смотрел на часы буквально перед тем, как раздался крик. «Пожалуй, это было в семь часов двадцать минут, точнее не прикинешь. Сей факт мог бы пригодиться полиции, если… что-нибудь обнаружится».Возвращаясь в тот день домой, Джек внимательно просмотрел вечерние газеты – нет ли сообщения о совершенном преступлении. И, ничего подобного не обнаружив, даже не понял, успокоило это его или разочаровало.Следующее утро выдалось дождливым; настолько дождливым, что охладило пыл даже самых заядлых игроков в гольф.Джек валялся в постели до последней минуты, на ходу позавтракал, вскочил в поезд и опять уткнулся в газеты.Никакого упоминания об ужасном происшествии. Молчали и вечерние газеты.Странно, рассуждал сам с собой Джек, но факт.Может быть, кричали сорванцы-мальчишки, игравшие в лесу?На следующий день Джек вышел из отеля вовремя. Проходя мимо коттеджа, он успел заметить, что девушка уже в саду и опять пропалывает цветы. Должно быть, привычка. Он сделал пробный удар, который ему очень удался, и понадеялся, что девушка видела его. Уложив мяч на ближайшую мету, он посмотрел на часы.– Как раз двадцать пять минут восьмого, – прошептал он, интересно…Слова замерли у него на губах. Сзади раздался крик, так напугавший его в прошлый раз. Голос женщины, попавшей в страшную беду. «Убивают… помогите, убивают!»Джек помчался назад. Фиалковая девушка стояла у калитки.Вид у нее был испуганный, и Джек торжествующе подбежал к ней, на ходу выкрикивая: «На этот-то раз и вы слышали».Ее широко открытые глаза смотрели на него со странным выражением, которого Джек не уловил, но заметил, как она отпрянула при его приближении и даже оглянулась на дом, словно раздумывала: не спрятаться ли ей.Не сводя с него глаз, она покачала головой.– Я ровно ничего не слышала, – сказала она удивленно.Ее ответ подкосил Джека. Девушка была так искренна, что он не мог ей не поверить. «Но ведь ему не померещилось, не могло померещиться… не могло…» Он услышал ее голос, спокойный и даже сочувственный: «У вас, наверное, была контузия?»В ту же секунду он понял, что означал ее испуганный вид и почему она озиралась на дом. Она подумала, что он во власти галлюцинаций. Как ледяной душ, обожгла его ужасная мысль: «А если она права? Если он и впрямь страдает слуховыми галлюцинациями?» Ужасное смятение охватило его. Ничего не сказав в ответ, он отошел от калитки и побрел прочь, не разбирая дороги. Девушка посмотрела ему вслед, вздохнула и опять склонилась к цветам.Джек попытался до конца разобраться я себе. «Если я опять услышу проклятый крик в двадцать пять минут восьмого, – сказал он сам себе, – значит, я заболел. Но я не услышу его.»Весь день он нервничал, рано лег спать, твердо решив подвергнуть себя испытанию на следующее утро.Как и бывает, пожалуй, в таких случаях, он долго не мог заснуть и в результате – проспал. Уже было двадцать минут восьмого, когда он выскочил из отеля и побежал на поле для гольфа. Джек понимал, что за пять минут не успеет попасть на то роковое место, но, если голос всего лишь галлюцинация, он услышит его в любом месте. Он бежал, не отрывая глаз от стрелок часов. Двадцать пять минут… Издалека эхом донесся взывающий голос женщины. Слов он не разобрал, но определил, что крик тот же самый и доносится из того же места, со стороны коттеджа.Как ни странно, но это успокоило его. В конце концов, все могло быть и шуткой. Даже, хоть и неправдоподобно, сама девушка могла над ним подшутить. Он решительно расправил плечи и достал из футляра клюшкую «Буду играть на дорожке возле коттеджа», – решил он.Девушка, как обычно, находилась в саду. Сегодня она выглядела веселее и, когда он приподнял кепку, застенчиво поздоровалась. «Сегодня она еще прелестнее», – подумал он.– Хороший день, не правда ли? – бодро начал разговор Джек, проклиная себя за неизбежную банальность.– Да, день, действительно, чудесный.– Вероятно, для сада самая подходящая погода?Девушка чуть-чуть улыбнулась, показав пленительную ямочку на щеке.– Увы, нет! Моим цветам нужен дождь. Взгляните, они засохли.Джек понял ее жест как приглашение, подошел к низкой живой изгороди, отделявшей сад от игровой дорожки, и заглянул через нее.– Вроде все нормально, – заметил он неуверенно, чувствуя в то же время, что девушка оглядывает его с выражением легкой жалости.– Солнце полезно, разве нет? – сказала она. – Цветы ведь можно полить. А солнце дает силы, укрепляет здоровье. Я вижу, мсье, сегодня вам значительно лучше.Ее ободряющий тон вызвал у Джека сильную досаду.«Пропади все пропадом! – сказал он себе. – Похоже, она пытается лечить меня советами».– Я абсолютно здоров, – с раздражением сказал он.– Ну вот и хорошо, – быстро ответила девушка, пытаясь его успокоить.Все-таки у Джека осталось досадное чувство, что она не поверила ему.Он доиграл еще немного и поспешил к завтраку. Во время еды он почувствовал на себе, и не в первый раз, пристальное внимание мужчины, сидящего за соседним столом. Человек средних лет с властным запоминающимся лицом. Маленькая темная бородка, цепкие серые глаза, держится уверенно и непринужденно – весь его облик свидетельствовал о принадлежности к классу высокооплачиваемых профессионалов.Джек знал, что зовут его Левингтон, слышал еще, что он известный врач, но поскольку самому Джеку не приходилось бывать на Харлей-стрит, то это имя для него ничего не значило.Сегодня он окончательно понял, что за ним ведется тайное наблюдение, и немного испугался.Неужели тайна просто написана у него на лице? И сосед, будучи профессионалом, заметил потаенные отклонения в его психике?Джека залихорадило: «Так я и правда схожу с ума? Что же это было: болезнь или грандиозная мистификация?»Неожиданно он придумал простой способ разрешить свои сомнения. До сих пор он играл без партнера, а если с ним будет кто-то еще? Тогда возможны три варианта: голоса не будет, они услышат его оба, или… услышит только он.В тот же вечер он приступил к выполнению своего плана.Он пригласил Левингтона. Они легко разговорились, тот будто только и ждал подходящего случая. По-видимому, Джек чем-то его интересовал. И Джеку удалось легко и естественно подвести собеседника к мысли сыграть несколько партии в гольф до завтрака. Договорились на следующее утро.Они вышли из отеля около семи часов. День был отличный тихий и ясный, правда, прохладный. Доктор играл хорошо, Джек – скверно. Он весь сосредоточился на предстоящем испытании и украдкой поглядывал на часы. Было двадцать минут восьмого, когда они доиграли до седьмой дорожки, проходившей возле коттеджа.Девушка, как обычно, работала в саду и не подняла на них глаз, когда они проходили мимо.На дорожке лежали два мяча, ближе к лунке мяч Джека и немного поодаль – мяч доктора.– Вы подставились, – сказал Левингтон, – полагаю, что я должен воспользоваться этим.Он нагнулся, чтобы рассчитать направление удара. Джек стоял не двигаясь и смотрел на часы. Двадцать пять минут восьмого. Мяч быстро покатился по траве, застрял на краю лунки, дрогнул и скатился вниз.– Отличный удар, – сказал Джек.Голос его звучал хрипло и показался чужим. Он поправил часы на руке с чувством безмерного облегчения: ничего не произошло, чары разрушены.– Если вы не против подождать минуту, – сказал он, – я бы закурил трубку.Джек набил и зажег трубку, пальцы плохо слушались его, дрожали. Но с души, казалось, свалился огромный камень.– Боже, какой хороший день, – заметил он, озирая открывшуюся перед ним перспективу с большим удовлетворением.– Продолжайте, Левингтон, ваш удар.Но испытание пришло. В то мгновение, когда доктор ударил по мячу, раздался женский крик, пронзительный, отчаянный: «Убивают… помогите! Убивают!»Трубка выпала из ослабевшей руки Джека, он резко повернулся, но вспомнил о Левингтоне и, затаив дыхание, пристально посмотрел на него.Тот готовился к удару, и Джек не увидел его глаз.– Близковато… и явное препятствие, хотя, я думаю…Он ничего не слышал.Мир, казалось, закружился вместе с Джеком. Шатаясь, он сделал шаг, второй… Когда он пришел в себя, то обнаружил, что лежит на траве, а над ним склоняется Левингтон.– Очнулись, теперь только не волнуйтесь, не волнуйтесь.– Что я натворил?– Вы упали в обморок, молодой человек… или ловко изобразили его.– Боже мой! – застонал Джек.– Что случилось? Закружилась голова?– Я вам все сейчас расскажу, но вначале я хотел бы вас спросить кое о чем.Доктор зажег свою трубку и уселся на скамейку.– Спрашивайте о чем хотите, – спокойно сказал он.– Последние дни вы наблюдали за мной. Почему?– Вопрос довольно щепетильный. Как известно, и кошке дозволено смотреть на короля. – В глазах его была насмешка.– Не отделывайтесь от меня шуткой. Мне не до шуток. Так почему? Мне жизненно важно это знать.Лицо Левингтона посерьезнело.– Я отвечу вам как на духу. Увидев на вашем лице приметы человека, изнемогающего от большого душевного напряжения, я заинтересовался, в чем его причина.– Причина очень простая, – с горечью сказал Джек, – я схожу с ума.Он выжидательно помолчал, но его заявление, казалось, не вызвало ожидаемого эффекта: интереса, ужаса, – и он повторил: «Говорю вам, я схожу с ума».– Очень странно, – пробормотал Левингтон. – Действительно, очень странно.Джек возмутился.– И это все, что вы можете мне сказать. Чертовски бессердечные люди эти врачи.– Ну-ну, мой юный друг, ваше обвинение нелепо. Начнем с того, что я хоть и имею степень доктора, практической медициной не занимаюсь. Выражаясь точнее, я не врачую плоть, вот так.Джек оживился.– Вы психиатр?– В каком-то смысле да, хотя я называю себя более точно врачеватель души.– А-а-а…– Я вижу, вы разочарованы. Но надо ведь как-то называть тот живой элемент, который можно отделить и который существует независимо от своей телесной оболочки. Знаете, молодой человек, вам надо бы прийти в согласие с собственной душой – это ведь не только религиозное понятие, выдумка церковников. Ну, мы назовем это разумом или подсознанием, обозначим любым другим словом, которое вас больше устроит. Вы вот обиделись на мой тон, но могу вас заверить, я действительно нахожу странным, что такой уравновешенный и абсолютно нормальный человек, как вы, считает себя сумасшедшим.– Все равно, я не в своем уме. Совсем свихнулся.– Простите, но я не верю.– Я страдаю галлюцинациями.– После обеда?– Нет, утром.– Не может быть, – сказал доктор, разжигая потухшую трубку.– Говорю вам, я слышу то, чего никто не слышит.– Один человек из тысячи видит лунные спутники Юпитера.И то обстоятельство, что девятьсот девяносто девять человек их не видят, не опровергает факта их существования, и, разумеется, нет причины называть единственного из тысячи лунатиком.– Луны Юпитера – научно доказанный факт.– Вполне возможно, сегодняшнюю галлюцинации когда-нибудь станут научно доказанным фактом.Незаметно для Джека рациональный подход Левингтона оказал на него благотворное воздействие. Он почувствовал себя неизмеримо спокойнее и бодрее. Доктор внимательно посмотрел на него с минуту и кивнул.– Так-то лучше, – сказал он. – Беда с вами, молодыми, вы отрицаете все, что выходит за рамки вашего мироощущения, а когда в вашу жизнь вторгается новое и ломает ваши представления, вы дрейфите. Ладно, доказывайте, что вы сходите с ума, а потом мы решим: запирать вас в сумасшедший дом или нет.Самым подробным образом Джек рассказал ему все, что происходило с ним день за днем.– Но что я не могу понять, – закончил он, – почему сегодня утром я услышал крик в половине восьмого – на пять минут позже.Левингтон с минуту подумал, а затем…– Сколько сейчас на ваших часах? – спросил он.– Без четверти восемь, – ответил Джек, взглянув на часы.– Тогда все достаточно просто. Мои показывают без двадцати восемь. Ваши часы спешат на пять минут. Момент очень интересный и важный… для меня. Просто бесценный.– В каком смысле?Доктор вызывал у Джека все больший интерес.– Вот вам самое поверхностное объяснение: в первый раз вы действительно слышите крик – может быть, это чья-то шутка, может, и нет. В последующие дни вы внушили себе, что слышите крик в одно и то же время.– Уверен, что я этого не делал.– Сознательно, конечно, нет, но подсознательно, знаете ли, мы иногда творим странные вещи. Так или иначе, но объяснение не выдерживает критики. Если бы мы имели дело с внушением, вы слышали бы крик в двадцать пять минут восьмого по своим часам и никогда не услышали бы его позже, как вы подумали.– И что же дальше?– Ну… это очевидно, не так ли? Крик о помощи занимает совершенно определенное место во времени и пространстве. Место – вблизи коттеджа, время – семь часов двадцать пять минут.– Да, но почему я один должен слышать этот крик? Я не верю в привидения и всю привиденческую чушь – спиритические выстукивания и все такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22