На крыше я выглядела примерно так, как танцовщицы на сцене, когда они игриво приподнимают юбки и показывают ножки.
Видя мою ярость, герцог снова расхохотался.
– Не стоит злиться, мисс Пенроуз! Я сделал вам комплимент, кстати сказать, я вовсе не собирался хвалить вас. Скорее наоборот.
– Хотели сделать мне выговор?
– Вот именно.
– Все равно, сэр, вам удалось меня унизить.
– Полно, мисс Пенроуз, не пытайтесь уверить меня в том, что комплименты вам неприятны.
Конечно, восхищение мне льстило. Но двусмысленные комплименты – совсем другое дело.
Я покраснела от смущения и тут же обозлилась – на себя и на него.
Насмешка исчезла с его лица, и он с неожиданной теплотой сказал:
– Садитесь. Позвольте предложить вам стаканчик мадеры. Вам станет лучше, и мы сможем начать все сначала.
Я села, тщательно расправив серую кисейную юбку. Заметив мой жест, герцог затаенно улыбнулся, а я снова разозлилась, потому что он опять меня смутил. Однако вино я взяла. Оно было вкусным. Отцу бы оно понравилось.
– Можете угадать, какого оно года, мисс Пенроуз?
– Боюсь, что нет, сэр. Знатоком вин был мой отец, но не я.
– Но он научил вас ценить хорошие вина.
– Он многому меня научил.
– Чему, например? Расскажите о себе.
Я оглядела бумаги, лежащие на столе, сверху лежали письма по поводу моего назначения. Герцог нетерпеливым жестом сдвинул их в сторону. У него была красивая, сильная, мужская рука. Проследив за моим взглядом, герцог улыбнулся:
– Там нет того, что я хочу знать.
Он подробно расспросил меня о детстве и юности. Против ожиданий, говорить с ним оказалось легко. Я рассказала ему о своей семье, о смерти мамы, о путешествиях за границу с отцом. Забыв о страхе, я перечисляла места, в которых побывала, людей, с которыми познакомилась, и страны, в которых жила. Наконец, когда я описывала нашу жизнь в Швейцарии, герцог перебил меня с иронической усмешкой:
– Чем же вы там занимались? Лазали по горам?
Я вспыхнула, вспомнив ужасные мгновения, пережитые мною на крыше.
– Нет, ваша светлость. Меня никогда не привлекало верхолазание.
– И тем не менее, сразу по прибытии вы вскарабкались на крышу, а потом ловко спустились вниз, несмотря на то что вам мешали многочисленные юбки.
Он наблюдал за мной, иронически кривя чувственные губы. Я отвернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что мой бокал почти пуст. Значит, я пила быстрее, чем предписывало благоразумие. Голова у меня слегка кружилась. Видя, что герцог потянулся к графину, я накрыла бокал ладонью.
– Итак? – заявил он. – Чем вы оправдаете столь недостойное для дамы поведение?
Так вот к чему он вел! Вот зачем все время подливал мне вина! Если он намеревался развязать мне язык, его ждет разочарование. Я упрямо молчала, и, наконец, он повторил:
– Итак, мисс Пенроуз?
– Сэр, у меня нет оправданий.
– И вы ни о чем не жалеете?
– Нет, жалею.
– О чем же? О том, что вас увидели, или о том, что вы подвергли угрозе жизнь моей воспитанницы?
Во мне всколыхнулся гнев. Все было наоборот! Именно его несносная воспитанница подвергла опасности мою жизнь! Однако я продолжала молчать.
– Вижу, мисс Пенроуз, вы упрямы. Но я тоже упрям. Я требую объяснений.
– У меня нет объяснений, сэр.
– Так придумайте их! – взорвался он, вскакивая на ноги. Его размеры подавляли; рядом с ним я показалась себе карлицей. Я понадеялась, что он не заметил, какое действие он на меня оказывает.
Он отступил на пару шагов, потом круто повернулся на каблуках.
– За вашу выходку вас следует уволить!
– Увольняйте, если хотите, сэр, но я надеюсь, что вы этого не сделаете.
– Назовите мне хотя бы одну причину, по которой мне не следует вас увольнять!
– Вам трудно будет подыскать мне замену.
– С чего вы взяли?
– Насколько мне известно, здесь до меня перебывало множество гувернанток, но ни одна не пожелала остаться.
– Что привело вас к подобному умозаключению?
– Хотя бы то, что вы изволили приказать разместить меня в роскошных апартаментах. Зачем трудиться, если не для того, чтобы удержать меня?
Неожиданно герцог громко расхохотался.
– Клянусь всеми святыми, вы хитрая маленькая ведьма!
Он принялся расхаживать по комнате. Ступал он тяжело – это был сильный и крепкий мужчина. Наконец, он остановился передо мной и спросил:
– Откуда вам известно, что вас разместили лучше, нежели ваших предшественниц? Вы расспрашивали слуг?
– Я удовлетворила естественное любопытство, сэр.
Мой ответ позабавил его, потому что он снова рассмеялся.
– Итак, ваша светлость, вы по-прежнему хотите, чтобы я уехала?
– Нет-нет, что вы. Ваша храбрость мне по душе. Но предупреждаю, мисс Пенроуз… еще одна такая выходка, и я на время забуду о желании учить свою воспитанницу французскому. Иными словами, вы немедленно уедете.
Уязвленная, я парировала:
– Тогда предлагаю запереть все двери, ведущие из мансарды на крышу!
Он долго задумчиво смотрел на меня, а потом ответил:
– Полагаю, я должен извиниться перед вами. Ведь вы вряд ли выбрались бы на крышу, не будь у вас провожатой!
Он подошел к столу, сел и снова наполнил мой бокал.
– Давайте выпьем за то, чтобы лучше понимать друг друга, мисс Пенроуз.
– За взаимопонимание, ваша светлость!
– Можете рассчитывать на меня, – пообещал он с улыбкой.
Выпив, я отставила бокал в сторону и встала.
– Куда вы? – удивился герцог.
– Я думала, беседа окончена, сэр.
– Еще нет. Я дам вам знать, когда она закончится. Сядьте.
Я довольно охотно повиновалась, так как уже подпала под его обаяние. Кроме того, я одержала маленькую победу: мне удалось отвести от себя обвинения, не выдав Пенелопу.
Одарив меня своей невероятно чарующей улыбкой, герцог спросил:
– Это ведь маленькая плутовка завела вас на крышу, верно?
– Она весьма любезно предложила показать мне замок, сэр.
Я сочла, что имею право проявить великодушие. Как ни странно, мне вдруг захотелось избавить девочку от неприятностей и, что еще более странно, помочь ей, хотя я не представляла, как сумею помочь столь враждебно настроенному созданию.
– Я не велел ей докучать вам до завтра. Мне показалось, что вам захочется первый вечер в Фэрмайле провести одной.
– Однако получилось не совсем так, сэр.
Он помолчал и вдруг спросил:
– Как вам моя воспитанница?
– Я еще недостаточно хорошо познакомилась с ней, чтобы ответить на ваш вопрос, – осторожно проговорила я.
– Но должно же у вас было сложиться какое-то впечатление…
– Мне показалось, что она – девочка с характером, сэр…
– То есть своенравная?
– Может быть, лучше подойдет слово «строптивая».
– По-вашему, ее нужно укротить?
– Нет, ваша светлость. Ее нужно понять.
– Черта с два вы ее поймете! Я прекрасно изучил юную Пенелопу.
Я предпочла промолчать. Как ни странно, я совершенно избавилась от страха. Мне было приятно беседовать с герцогом, вести словесные баталии и одерживать маленькие победы. Но я понимала: с ним нужно постоянно быть начеку, так как все в любой момент может перевернуться.
– Вы не притронулись к вину, – заметил герцог.
– Спасибо, мне достаточно.
Пожав плечами, он снова принялся расспрашивать меня, очевидно пытаясь выяснить мои сильные и слабые стороны.
– У вас есть какие-нибудь предложения касательно моей воспитанницы? С чего вы начнете?
– Мне хотелось бы вымыть ей голову и расчесать кудряшки, – не подумав, выпалила я, и герцог снова закинул голову и расхохотался.
– Моя дорогая мисс Пенроуз, уберите их, непременно уберите!
На сей раз я засмеялась вместе с ним. Я радовалась тому, что прошел мой страх, и, возможно, потому смеялась чуть дольше дозволенного. Вдруг я заметила, что он молчит и наблюдает за мной. Я вспыхнула и осеклась.
– Не надо, – негромко сказал он, – Вы еще милее, когда смеетесь.
Я залилась краской. Внезапно меня одолела несвойственная мне робость.
– Простите меня, сэр… – запинаясь, пробормотала я. – Я… очень устала.
– Разумеется. Но перед уходом скажите мне вот что. Я оправдал ваши ожидания?
– Н-не понимаю…
– Нет, понимаете. Вы ведь ожидали увидеть чудовище? Что ж, берегитесь – я умею внушать страх. И даже хуже.
Я не знала, серьезно он говорит или шутит, однако времени решать у меня уже не было, так как двойные двери внезапно распахнулись и в комнату ворвалась женщина, при виде которой у меня захватило дух.
Глава 6
Внешностью леди Хит затмевала всех записных лондонских красоток. Фигура у нее была безупречной, округлая грудь, тонкая талия, крутые бедра. К тому же она прекрасно знала, как представить свои прелести наилучшим образом, она не только великолепно одевалась, но и держалась соответственно. Стоя в дверях, она напоминала портрет кисти Сарджента. Ни одна актриса не сумела бы столь эффектно обставить свое появление. Я готова была поклясться, что она нарочно застыла в такой картинной позе. Ее замысел удался. Мне она внушила благоговение, герцог же смотрел на нее как завороженный. В глазах у него зажглись огоньки, лицо разгладилось.
Личико у леди Хит тоже было восхитительное – свежее, округлое, прекрасная бело-розовая кожа, ярко-синие глаза под длинными и густыми ресницами, капризно изогнутые полные чувственные губы. Голову венчала пышная корона темно-каштановых вьющихся волос. Вырез ее платья был настолько смелым, что едва закрывал полную грудь. Все в ней манило, все бросало вызов.
– Гарри! – воскликнула она, словно бы с упреком. – Когда же ты к нам присоединишься?
Герцог тут же подошел к ней и, обняв ее рукой за талию, провел к столу. Я не знала, куда деваться, мне хотелось провалиться сквозь землю.
По сравнению с ее сладострастием, красотой и зрелостью я выглядела настоящей серой мышкой. Если не считать актрис, пользоваться макияжем отваживались только аристократки, и леди Хит красилась умело: глаза искусно подведены, щеки нарумянены, полные губы подчеркнуто напомажены. Впрочем, она была бы хороша даже без грима. Представив, как горит ее лицо от поцелуев герцога, я почему-то расстроилась.
– Джозефина, дорогая, – сказал герцог, – я хочу познакомить тебя с новой учительницей Пенелопы…
Красивые брови удивленно поднялись, но полные губы изогнулись в вежливой улыбке. Она разглядывала меня без враждебности, но и без любопытства, очевидно было, она пришла, чтобы изловить забывшего о ней любовника, и вовсе не собиралась знакомиться с особой вроде меня.
– Мне казалось, у Пенелопы уже есть гувернантка, – равнодушно проговорила она.
– Мисс Пенроуз не просто гувернантка, дорогая. Она преподает французский, а также другие языки.
– Ясно… синий чулок. – Слова сопровождались легкой гримаской. – Как поживаете, мисс… Пенроуз, кажется?
– Оливия Пенроуз – племянница сэра Кита Баррона.
Прекрасная Джозефина очаровательно надула губки.
– Добрый старый сэр Кит! Один из немногих, кто осуждал меня. Полагаю, его жена до сих пор меня не жалует.
– Не представляю, чтобы тетя кого-то не жаловала. У нее слишком доброе сердце, – с достоинством возразила я.
Леди Хит рассмеялась. Я уже слышала этот смех, спускаясь по лестнице. Теперь я знала, кто является обладательницей сопрано.
– Но ведь я права, верно, милый Гарри? Женщины всех возрастов не жалуют меня, даже без причины. – Она теснее прижалась к герцогу.
Она явно намекала на то, что женщины ей завидуют. Я не сомневалась, что так оно и есть.
Тем временем леди Хит утратила ко мне всякий интерес. Она повернулась к герцогу лицом, закинула руки ему на плечи, подняла лицо и вытянула губы.
– Ты мною пренебрегаешь, – прошептала она укоризненно.
Я решила воспользоваться удобным случаем и потихоньку направилась к выходу. Однако у самых дверей я услышала, как она, понизив голос, спрашивает:
– Дорогой, ну зачем тебе понадобилось приглашать Юстаса? Он мне и дома надоел, не хватало еще в гостях изображать добродетельную жену.
– Милая, приличия надо соблюдать. Ты со мной не согласна?
– Но как нам побыть вместе, если…
Я быстро юркнула за дверь. Если и был миг, когда герцог мне почти понравился, опасность миновала. Он оказался точно таким, как о нем рассказывали. Соблазнив замужнюю женщину, он приглашает в гости ее мужа, дабы избежать подозрений.
Я постараюсь как можно лучше выполнять свои обязанности. Свободное время придется проводить наедине с собой. Это будет нетрудно, поскольку вряд ли меня допустят к участию в светских раутах. Будущее представлялось мне довольно унылым, однако я твердо верила, что будет и хорошее.
Поднявшись на первую площадку, я увидела Саймона Дюваля. Он явно дожидался меня.
– Неужели было так ужасно? – ласково спросил он. – У вас такой вид, будто вам здорово влетело.
– Вообще-то все прошло достаточно сносно, – призналась я. – Он собирался сделать мне выговор, но потом передумал.
Дюваль рассмеялся:
– Так и должно было случиться. – Он зашагал рядом со мной. – А какого вы мнения о нашей английской розе? Немного перезрела, верно?
Я с трудом сдержала смешок. Леди Хит вряд ли было больше двадцати четырех лет, однако она полностью соответствовала замечанию Дюваля. Цветущая, перезрелая, соблазнительная. И все же внутренний голос призывал меня к осторожности, ведь Дюваль был секретарем герцога. Можно ли положиться на его такт? Вдруг он просто проверяет меня и передаст своему хозяину любое мое замечание?
Не дождавшись от меня ответа, Дюваль продолжил:
– Так я и знал, что рано или поздно она его найдет. Конечно, она прямиком направилась в библиотеку, потому что, когда герцог в замке, библиотека – его любимое убежище. Надеюсь, она была вежливой с вами.
– Почему она должна была быть со мной невежливой?
– Учтивость по отношению к представительницам своего пола не относится к числу добродетелей леди Хит.
Чтобы переменить тему, я заговорила о Портретах на стенах галереи.
– Наверное, это все предки герцога?
Дюваль мог и не отвечать: у всех мужчин, изображенных на портретах, были густые черные брови, проницательные глаза, надменные носы с горбинкой и высокомерные чувственные рты. Чувственность и упрямство, видимо, были присущи и их женщинам. Пенелопа поразительно похожа на герцога. У нее его глаза, рот, овал лица.
– Удивительная красавица, – заметил Дюваль, останавливаясь у портрета девушки.
Я тоже невольно залюбовалась лицом, изображенным на картине. В отличие от других портретов, оно дышало невинностью и искренностью.
– Кто это? – спросила я.
– Младшая сестра герцога, леди Каролина. Она умерла в семнадцать лет. Кажется, упала с лошади.
– Какой ужас!
Глаза у Каролины были почти такие же, как у ее брата, только больше и гораздо невиннее. Художнику удалось поймать их живое выражение.
Саймон Дюваль остановился у другого портрета.
– А вот и герцогиня, – сказал он. – Не жена герцога – он холост. Его мать. Возможно, вы увидите ее, хотя она живет в собственном, так называемом Вдовьем, доме. Она переехала туда по собственному желанию.
Я подметила и высокомерное выражение лица седовласой леди, и горделивую посадку головы, и плотно сжатые губы, и суровые глаза. Нетрудно догадаться, почему она раньше времени предпочла переехать во Вдовий дом. Дама с таким викторианским лицом вряд ли одобряет распутный образ жизни сына.
– Я ждал вас, мисс Пенроуз, – продолжал Дюваль, – чтобы сообщить расписание на завтра.
В девять мисс Уэйт забирает Пенелопу на обычные уроки, а ваши начнутся после перерыва, в одиннадцать часов. Герцог интересовался вашей методикой обучения.
– У меня нет жесткой методики. Я буду учить Пенелопу в ходе разговоров, как училась я сама. Грамматика и словосложение придут позже, когда она овладеет азами языка. Если герцог не одобряет мои методы, пусть сообщит мне об этом лично или через вас.
– Не сомневаюсь, герцог пожелает изложить вам свои соображения лично, – улыбнулся Дюваль.
Проснувшись на следующее утро, я услышала под окном цокот копыт и, выглянув, увидела во дворе лошадей, хотя час был ранний. Около дюжины гостей герцога собрались на утреннюю верховую прогулку. Леди Хит скакала рядом с герцогом, ее красивое лицо сияло.
В половине девятого мрачная, как всегда, Алиса принесла мне завтрак. Поев, я вышла прогуляться в парк. Увидев, что всадники возвращаются, я быстро свернула в противоположном направлении. Гуляла я больше часа, наслаждаясь свежим мартовским воздухом. Со времени моего приезда все шло хорошо, если не считать инцидента на крыше. Я пережила собеседование с герцогом и подружилась с Саймоном Дювалем.
Точно в одиннадцать гувернантка Пенелопы робко постучалась ко мне в дверь и представилась.
Мод Уэйт оказалась бесцветной и довольно неряшливой с виду особой. Ее прямые волосы были скручены на затылке в пучок, из которого выбивались сальные пряди. Глазки под очками в стальной оправе часто-часто моргали, руки комкали и дергали носовой платок. Через две минуты мне захотелось отнять у нее грязную тряпку и сжечь ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Видя мою ярость, герцог снова расхохотался.
– Не стоит злиться, мисс Пенроуз! Я сделал вам комплимент, кстати сказать, я вовсе не собирался хвалить вас. Скорее наоборот.
– Хотели сделать мне выговор?
– Вот именно.
– Все равно, сэр, вам удалось меня унизить.
– Полно, мисс Пенроуз, не пытайтесь уверить меня в том, что комплименты вам неприятны.
Конечно, восхищение мне льстило. Но двусмысленные комплименты – совсем другое дело.
Я покраснела от смущения и тут же обозлилась – на себя и на него.
Насмешка исчезла с его лица, и он с неожиданной теплотой сказал:
– Садитесь. Позвольте предложить вам стаканчик мадеры. Вам станет лучше, и мы сможем начать все сначала.
Я села, тщательно расправив серую кисейную юбку. Заметив мой жест, герцог затаенно улыбнулся, а я снова разозлилась, потому что он опять меня смутил. Однако вино я взяла. Оно было вкусным. Отцу бы оно понравилось.
– Можете угадать, какого оно года, мисс Пенроуз?
– Боюсь, что нет, сэр. Знатоком вин был мой отец, но не я.
– Но он научил вас ценить хорошие вина.
– Он многому меня научил.
– Чему, например? Расскажите о себе.
Я оглядела бумаги, лежащие на столе, сверху лежали письма по поводу моего назначения. Герцог нетерпеливым жестом сдвинул их в сторону. У него была красивая, сильная, мужская рука. Проследив за моим взглядом, герцог улыбнулся:
– Там нет того, что я хочу знать.
Он подробно расспросил меня о детстве и юности. Против ожиданий, говорить с ним оказалось легко. Я рассказала ему о своей семье, о смерти мамы, о путешествиях за границу с отцом. Забыв о страхе, я перечисляла места, в которых побывала, людей, с которыми познакомилась, и страны, в которых жила. Наконец, когда я описывала нашу жизнь в Швейцарии, герцог перебил меня с иронической усмешкой:
– Чем же вы там занимались? Лазали по горам?
Я вспыхнула, вспомнив ужасные мгновения, пережитые мною на крыше.
– Нет, ваша светлость. Меня никогда не привлекало верхолазание.
– И тем не менее, сразу по прибытии вы вскарабкались на крышу, а потом ловко спустились вниз, несмотря на то что вам мешали многочисленные юбки.
Он наблюдал за мной, иронически кривя чувственные губы. Я отвернулась и, к своему удивлению, обнаружила, что мой бокал почти пуст. Значит, я пила быстрее, чем предписывало благоразумие. Голова у меня слегка кружилась. Видя, что герцог потянулся к графину, я накрыла бокал ладонью.
– Итак? – заявил он. – Чем вы оправдаете столь недостойное для дамы поведение?
Так вот к чему он вел! Вот зачем все время подливал мне вина! Если он намеревался развязать мне язык, его ждет разочарование. Я упрямо молчала, и, наконец, он повторил:
– Итак, мисс Пенроуз?
– Сэр, у меня нет оправданий.
– И вы ни о чем не жалеете?
– Нет, жалею.
– О чем же? О том, что вас увидели, или о том, что вы подвергли угрозе жизнь моей воспитанницы?
Во мне всколыхнулся гнев. Все было наоборот! Именно его несносная воспитанница подвергла опасности мою жизнь! Однако я продолжала молчать.
– Вижу, мисс Пенроуз, вы упрямы. Но я тоже упрям. Я требую объяснений.
– У меня нет объяснений, сэр.
– Так придумайте их! – взорвался он, вскакивая на ноги. Его размеры подавляли; рядом с ним я показалась себе карлицей. Я понадеялась, что он не заметил, какое действие он на меня оказывает.
Он отступил на пару шагов, потом круто повернулся на каблуках.
– За вашу выходку вас следует уволить!
– Увольняйте, если хотите, сэр, но я надеюсь, что вы этого не сделаете.
– Назовите мне хотя бы одну причину, по которой мне не следует вас увольнять!
– Вам трудно будет подыскать мне замену.
– С чего вы взяли?
– Насколько мне известно, здесь до меня перебывало множество гувернанток, но ни одна не пожелала остаться.
– Что привело вас к подобному умозаключению?
– Хотя бы то, что вы изволили приказать разместить меня в роскошных апартаментах. Зачем трудиться, если не для того, чтобы удержать меня?
Неожиданно герцог громко расхохотался.
– Клянусь всеми святыми, вы хитрая маленькая ведьма!
Он принялся расхаживать по комнате. Ступал он тяжело – это был сильный и крепкий мужчина. Наконец, он остановился передо мной и спросил:
– Откуда вам известно, что вас разместили лучше, нежели ваших предшественниц? Вы расспрашивали слуг?
– Я удовлетворила естественное любопытство, сэр.
Мой ответ позабавил его, потому что он снова рассмеялся.
– Итак, ваша светлость, вы по-прежнему хотите, чтобы я уехала?
– Нет-нет, что вы. Ваша храбрость мне по душе. Но предупреждаю, мисс Пенроуз… еще одна такая выходка, и я на время забуду о желании учить свою воспитанницу французскому. Иными словами, вы немедленно уедете.
Уязвленная, я парировала:
– Тогда предлагаю запереть все двери, ведущие из мансарды на крышу!
Он долго задумчиво смотрел на меня, а потом ответил:
– Полагаю, я должен извиниться перед вами. Ведь вы вряд ли выбрались бы на крышу, не будь у вас провожатой!
Он подошел к столу, сел и снова наполнил мой бокал.
– Давайте выпьем за то, чтобы лучше понимать друг друга, мисс Пенроуз.
– За взаимопонимание, ваша светлость!
– Можете рассчитывать на меня, – пообещал он с улыбкой.
Выпив, я отставила бокал в сторону и встала.
– Куда вы? – удивился герцог.
– Я думала, беседа окончена, сэр.
– Еще нет. Я дам вам знать, когда она закончится. Сядьте.
Я довольно охотно повиновалась, так как уже подпала под его обаяние. Кроме того, я одержала маленькую победу: мне удалось отвести от себя обвинения, не выдав Пенелопу.
Одарив меня своей невероятно чарующей улыбкой, герцог спросил:
– Это ведь маленькая плутовка завела вас на крышу, верно?
– Она весьма любезно предложила показать мне замок, сэр.
Я сочла, что имею право проявить великодушие. Как ни странно, мне вдруг захотелось избавить девочку от неприятностей и, что еще более странно, помочь ей, хотя я не представляла, как сумею помочь столь враждебно настроенному созданию.
– Я не велел ей докучать вам до завтра. Мне показалось, что вам захочется первый вечер в Фэрмайле провести одной.
– Однако получилось не совсем так, сэр.
Он помолчал и вдруг спросил:
– Как вам моя воспитанница?
– Я еще недостаточно хорошо познакомилась с ней, чтобы ответить на ваш вопрос, – осторожно проговорила я.
– Но должно же у вас было сложиться какое-то впечатление…
– Мне показалось, что она – девочка с характером, сэр…
– То есть своенравная?
– Может быть, лучше подойдет слово «строптивая».
– По-вашему, ее нужно укротить?
– Нет, ваша светлость. Ее нужно понять.
– Черта с два вы ее поймете! Я прекрасно изучил юную Пенелопу.
Я предпочла промолчать. Как ни странно, я совершенно избавилась от страха. Мне было приятно беседовать с герцогом, вести словесные баталии и одерживать маленькие победы. Но я понимала: с ним нужно постоянно быть начеку, так как все в любой момент может перевернуться.
– Вы не притронулись к вину, – заметил герцог.
– Спасибо, мне достаточно.
Пожав плечами, он снова принялся расспрашивать меня, очевидно пытаясь выяснить мои сильные и слабые стороны.
– У вас есть какие-нибудь предложения касательно моей воспитанницы? С чего вы начнете?
– Мне хотелось бы вымыть ей голову и расчесать кудряшки, – не подумав, выпалила я, и герцог снова закинул голову и расхохотался.
– Моя дорогая мисс Пенроуз, уберите их, непременно уберите!
На сей раз я засмеялась вместе с ним. Я радовалась тому, что прошел мой страх, и, возможно, потому смеялась чуть дольше дозволенного. Вдруг я заметила, что он молчит и наблюдает за мной. Я вспыхнула и осеклась.
– Не надо, – негромко сказал он, – Вы еще милее, когда смеетесь.
Я залилась краской. Внезапно меня одолела несвойственная мне робость.
– Простите меня, сэр… – запинаясь, пробормотала я. – Я… очень устала.
– Разумеется. Но перед уходом скажите мне вот что. Я оправдал ваши ожидания?
– Н-не понимаю…
– Нет, понимаете. Вы ведь ожидали увидеть чудовище? Что ж, берегитесь – я умею внушать страх. И даже хуже.
Я не знала, серьезно он говорит или шутит, однако времени решать у меня уже не было, так как двойные двери внезапно распахнулись и в комнату ворвалась женщина, при виде которой у меня захватило дух.
Глава 6
Внешностью леди Хит затмевала всех записных лондонских красоток. Фигура у нее была безупречной, округлая грудь, тонкая талия, крутые бедра. К тому же она прекрасно знала, как представить свои прелести наилучшим образом, она не только великолепно одевалась, но и держалась соответственно. Стоя в дверях, она напоминала портрет кисти Сарджента. Ни одна актриса не сумела бы столь эффектно обставить свое появление. Я готова была поклясться, что она нарочно застыла в такой картинной позе. Ее замысел удался. Мне она внушила благоговение, герцог же смотрел на нее как завороженный. В глазах у него зажглись огоньки, лицо разгладилось.
Личико у леди Хит тоже было восхитительное – свежее, округлое, прекрасная бело-розовая кожа, ярко-синие глаза под длинными и густыми ресницами, капризно изогнутые полные чувственные губы. Голову венчала пышная корона темно-каштановых вьющихся волос. Вырез ее платья был настолько смелым, что едва закрывал полную грудь. Все в ней манило, все бросало вызов.
– Гарри! – воскликнула она, словно бы с упреком. – Когда же ты к нам присоединишься?
Герцог тут же подошел к ней и, обняв ее рукой за талию, провел к столу. Я не знала, куда деваться, мне хотелось провалиться сквозь землю.
По сравнению с ее сладострастием, красотой и зрелостью я выглядела настоящей серой мышкой. Если не считать актрис, пользоваться макияжем отваживались только аристократки, и леди Хит красилась умело: глаза искусно подведены, щеки нарумянены, полные губы подчеркнуто напомажены. Впрочем, она была бы хороша даже без грима. Представив, как горит ее лицо от поцелуев герцога, я почему-то расстроилась.
– Джозефина, дорогая, – сказал герцог, – я хочу познакомить тебя с новой учительницей Пенелопы…
Красивые брови удивленно поднялись, но полные губы изогнулись в вежливой улыбке. Она разглядывала меня без враждебности, но и без любопытства, очевидно было, она пришла, чтобы изловить забывшего о ней любовника, и вовсе не собиралась знакомиться с особой вроде меня.
– Мне казалось, у Пенелопы уже есть гувернантка, – равнодушно проговорила она.
– Мисс Пенроуз не просто гувернантка, дорогая. Она преподает французский, а также другие языки.
– Ясно… синий чулок. – Слова сопровождались легкой гримаской. – Как поживаете, мисс… Пенроуз, кажется?
– Оливия Пенроуз – племянница сэра Кита Баррона.
Прекрасная Джозефина очаровательно надула губки.
– Добрый старый сэр Кит! Один из немногих, кто осуждал меня. Полагаю, его жена до сих пор меня не жалует.
– Не представляю, чтобы тетя кого-то не жаловала. У нее слишком доброе сердце, – с достоинством возразила я.
Леди Хит рассмеялась. Я уже слышала этот смех, спускаясь по лестнице. Теперь я знала, кто является обладательницей сопрано.
– Но ведь я права, верно, милый Гарри? Женщины всех возрастов не жалуют меня, даже без причины. – Она теснее прижалась к герцогу.
Она явно намекала на то, что женщины ей завидуют. Я не сомневалась, что так оно и есть.
Тем временем леди Хит утратила ко мне всякий интерес. Она повернулась к герцогу лицом, закинула руки ему на плечи, подняла лицо и вытянула губы.
– Ты мною пренебрегаешь, – прошептала она укоризненно.
Я решила воспользоваться удобным случаем и потихоньку направилась к выходу. Однако у самых дверей я услышала, как она, понизив голос, спрашивает:
– Дорогой, ну зачем тебе понадобилось приглашать Юстаса? Он мне и дома надоел, не хватало еще в гостях изображать добродетельную жену.
– Милая, приличия надо соблюдать. Ты со мной не согласна?
– Но как нам побыть вместе, если…
Я быстро юркнула за дверь. Если и был миг, когда герцог мне почти понравился, опасность миновала. Он оказался точно таким, как о нем рассказывали. Соблазнив замужнюю женщину, он приглашает в гости ее мужа, дабы избежать подозрений.
Я постараюсь как можно лучше выполнять свои обязанности. Свободное время придется проводить наедине с собой. Это будет нетрудно, поскольку вряд ли меня допустят к участию в светских раутах. Будущее представлялось мне довольно унылым, однако я твердо верила, что будет и хорошее.
Поднявшись на первую площадку, я увидела Саймона Дюваля. Он явно дожидался меня.
– Неужели было так ужасно? – ласково спросил он. – У вас такой вид, будто вам здорово влетело.
– Вообще-то все прошло достаточно сносно, – призналась я. – Он собирался сделать мне выговор, но потом передумал.
Дюваль рассмеялся:
– Так и должно было случиться. – Он зашагал рядом со мной. – А какого вы мнения о нашей английской розе? Немного перезрела, верно?
Я с трудом сдержала смешок. Леди Хит вряд ли было больше двадцати четырех лет, однако она полностью соответствовала замечанию Дюваля. Цветущая, перезрелая, соблазнительная. И все же внутренний голос призывал меня к осторожности, ведь Дюваль был секретарем герцога. Можно ли положиться на его такт? Вдруг он просто проверяет меня и передаст своему хозяину любое мое замечание?
Не дождавшись от меня ответа, Дюваль продолжил:
– Так я и знал, что рано или поздно она его найдет. Конечно, она прямиком направилась в библиотеку, потому что, когда герцог в замке, библиотека – его любимое убежище. Надеюсь, она была вежливой с вами.
– Почему она должна была быть со мной невежливой?
– Учтивость по отношению к представительницам своего пола не относится к числу добродетелей леди Хит.
Чтобы переменить тему, я заговорила о Портретах на стенах галереи.
– Наверное, это все предки герцога?
Дюваль мог и не отвечать: у всех мужчин, изображенных на портретах, были густые черные брови, проницательные глаза, надменные носы с горбинкой и высокомерные чувственные рты. Чувственность и упрямство, видимо, были присущи и их женщинам. Пенелопа поразительно похожа на герцога. У нее его глаза, рот, овал лица.
– Удивительная красавица, – заметил Дюваль, останавливаясь у портрета девушки.
Я тоже невольно залюбовалась лицом, изображенным на картине. В отличие от других портретов, оно дышало невинностью и искренностью.
– Кто это? – спросила я.
– Младшая сестра герцога, леди Каролина. Она умерла в семнадцать лет. Кажется, упала с лошади.
– Какой ужас!
Глаза у Каролины были почти такие же, как у ее брата, только больше и гораздо невиннее. Художнику удалось поймать их живое выражение.
Саймон Дюваль остановился у другого портрета.
– А вот и герцогиня, – сказал он. – Не жена герцога – он холост. Его мать. Возможно, вы увидите ее, хотя она живет в собственном, так называемом Вдовьем, доме. Она переехала туда по собственному желанию.
Я подметила и высокомерное выражение лица седовласой леди, и горделивую посадку головы, и плотно сжатые губы, и суровые глаза. Нетрудно догадаться, почему она раньше времени предпочла переехать во Вдовий дом. Дама с таким викторианским лицом вряд ли одобряет распутный образ жизни сына.
– Я ждал вас, мисс Пенроуз, – продолжал Дюваль, – чтобы сообщить расписание на завтра.
В девять мисс Уэйт забирает Пенелопу на обычные уроки, а ваши начнутся после перерыва, в одиннадцать часов. Герцог интересовался вашей методикой обучения.
– У меня нет жесткой методики. Я буду учить Пенелопу в ходе разговоров, как училась я сама. Грамматика и словосложение придут позже, когда она овладеет азами языка. Если герцог не одобряет мои методы, пусть сообщит мне об этом лично или через вас.
– Не сомневаюсь, герцог пожелает изложить вам свои соображения лично, – улыбнулся Дюваль.
Проснувшись на следующее утро, я услышала под окном цокот копыт и, выглянув, увидела во дворе лошадей, хотя час был ранний. Около дюжины гостей герцога собрались на утреннюю верховую прогулку. Леди Хит скакала рядом с герцогом, ее красивое лицо сияло.
В половине девятого мрачная, как всегда, Алиса принесла мне завтрак. Поев, я вышла прогуляться в парк. Увидев, что всадники возвращаются, я быстро свернула в противоположном направлении. Гуляла я больше часа, наслаждаясь свежим мартовским воздухом. Со времени моего приезда все шло хорошо, если не считать инцидента на крыше. Я пережила собеседование с герцогом и подружилась с Саймоном Дювалем.
Точно в одиннадцать гувернантка Пенелопы робко постучалась ко мне в дверь и представилась.
Мод Уэйт оказалась бесцветной и довольно неряшливой с виду особой. Ее прямые волосы были скручены на затылке в пучок, из которого выбивались сальные пряди. Глазки под очками в стальной оправе часто-часто моргали, руки комкали и дергали носовой платок. Через две минуты мне захотелось отнять у нее грязную тряпку и сжечь ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15