Улыбка на лице Дины погасла. Она недоверчиво посмотрела на Рандера и, медленно растягивая каждое слово, спросила негромко:
– Может быть, вы также знаете, кто убийца?
Все взгляды устремились на Рандера.
Он закурил, погасил спичку и кивнул:
– Да, и это тоже.
В наступившей тишине потрескивание дров в камине вызывало ощущение чего-то нереального, а капли дождя, бьющие в окно, резали слух. Словно пытаясь прочесть его мысли, актриса не сводила с Рандера глаз. Улас сощурился; в багровом отблеске пламени его лицо с метавшимися по нему тенями казалось в этот миг налитым кровью. Расма еще больше побледнела, отчего ее синие глаза стали совсем темными. Очки Алберта отражали свет лампы, и поэтому выражения глаз не было видно, но лицо исказилось в угрожающей гримасе. Вылупленные глаза Калвейта смотрели с вопросом, а Зирап часто-часто заморгал правым веком, в то время как левое, опухшее, оставалось странно неподвижным.
Наконец Расма хрипло спросила:
– Ну и?…
Рандер подошел к столу и тщательно стряхнул с сигареты пепел.
– Когда понадобится, я ему скажу.
– И когда это будет? – спросил враждебно Улас.
– Я сказал – когда понадобится. До утра еще далеко…
Актриса затрясла головой:
– Нет, нет, послушайте – это нечестно! Нельзя так! Почему вы не можете сказать сразу?
Рандер не ответил, и она продолжала допытываться:
– И как вы узнали, кто это?
Гирт глубоко затянулся, смерил актрису чуть насмешливым взглядом.
– Предположим, он сам мне сказал…
– Ничего-то вы не знаете! – вдруг нагло рассмеялся Улас.
– Я бы на вашем месте не был столь уверен в своих предположениях, – неожиданно заговорил Алберт, насмешливо поглядывая на Уласа.
Рандер глянул на него с интересом, но промолчал.
Наступила долгая пауза. Тишина постепенно становилась невыносимой. Барабанная дробь дождевых капель несколько поутихла. Зажженная Гиртом свеча, стоявшая на столе против Зирапа, догорала: фитиль затрещал, пламя взметнулось, зачадило, затем как-то сразу поникло, затрепыхалось и погасло совсем. Напряжение достигло такой степени, что стало похожим на удушье. Все сидели или стояли неподвижно, словно боясь себя выдать неосторожным движением.
Первой всеобщее оцепенение нарушила Расма.
– Пойду посмотрю, что с Иреной, – сказала она глухо и покинула зал.
Зашевелились и остальные. Улас неуклюже поднялся со своего полена. Актриса повернулась к камину и без всякой надобности поковыряла в углях. Калвейт убрал со стола локти, нечаянно задев Зирапа, который подскочил, словно ужаленный, и быстро пробормотал:
– Извиняюсь…
Рандер погасил сигарету. Медленно, как бы прогуливаясь, пересек зал и подошел к Алберту. Тот даже не взглянул на него. Гирт начал что-то ему говорить, но так тихо, что никто ничего не расслышал. Вдруг Алберт обернулся к нему, на лице его было написано удивление. Гирт произнес еще несколько слов, которые Алберт выслушал также молча. Затем Гирт кивнул и, не торопясь, вернулся к радиостолику. Алберт тяжелым взглядом посмотрел ему вслед и некоторое время спустя, засунув руки в карманы, не спеша вышел в коридор.
Дина Уласе вопросительно посмотрела на Рандера, нервозно рассмеялась и с наигранной бодростью сказала:
– Знаете, мне даже спать расхотелось!…
Она уселась в кресло Расмы, обхватила ладонями подбородок. Улас подошел к столу, потрогал пустые бутылки, затем, заложив руки за спину, начал прохаживаться взад-вперед по залу. Через минуту актриса довольно нелюбезно бросила мужу:
– Прекрати наконец! На нервы действует.
Улас кинул на нее свирепый взгляд, хотел было что-то сказать, но не нашелся, засопел недовольно и, хлопнув дверью, вышел в «будуар». Не прошло и минуты, как он оттуда выскочил.
– Черт подери – курить больше нечего! Жена, давай курево!
Дина Уласе, поджав губы, холодно проговорила:
– Выбирай, пожалуйста, выражения!… Что касается курева, то у меня есть еще несколько сигарет, которых мне самой еле-еле хватит. Я тебя еще по дороге на станцию просила – поди, купи лишнюю пачку. Но ты, как обычно, хотел быть умнее всех.
Улас прорычал что-то невнятное, повелительно посмотрел на Зирапа. Тот расплылся в дурацкой улыбке и сказал виновато:
– Я давно уже пуст…
Гирт медленно пересчитал оставшиеся у него сигареты и рассудил, что его запасов не хватит до утра, да и делиться с этим заносчивым петухом он не имел ни малейшего желания.
– Проклятье! – проворчал Улас. – И Алберт, как назло, помчался к жене.
– Я сам, правда, не курю, – сказал вдруг спокойно Калвейт, – но я думаю… В столовой были сигары, которые я привез. Хозяйки, к сожалению, тут нет, но я уверен, она не станет возражать, если мы возьмем оттуда несколько штук. – Он тяжело поднялся. – Юрис наверняка бы их уже предложил, так что я полагаю, ничего неудобного нет… Подождите, я сейчас принесу.
Калвейт отодвинул кресло, не спеша вышел в столовую и закрыл дверь.
Оставшиеся в зале выжидающе молчали. Прошла минута, и Улас неторопливо заерзал.
– Сколько можно копаться!
Тут все услышали в столовой голос Расмы. Она о чем-то спрашивала, но в этот момент раздался приглушенный крик, за которым последовал какой-то неясный шум.
Дальнейшее совершилось молниеносно. Не успели остальные ошеломленно подняться с мест, как Рандер в несколько прыжков пересек зал и рванул дверь.
В столовой было темно. Свет туда проникал только из зала и через открытую дверь коридора, который в свою очередь освещался висевшей снаружи лампочкой. Позади стола, на котором лежали подарки, слышалась тяжелая возня. Когда вбежал Гирт, с пола поднялась чья-то фигура, подскочила к окну. Зазвенело стекло, разлетелись осколки. Почти одновременно где-то в коридоре, похоже – наверху, у лестницы, раздался еще один крик, громкий и пронзительный, и во дворе неистово залаял Джокер. Улас, ринувшийся было за Рандером, застыл на пороге столовой и увидел, что Гирт у окна, в кого-то вцепился и в яростной схватке отлетел с ним к середине комнаты. Стол с подарками затрещал, опрокинулась ваза с хризантемами. В этот момент с пола поднялась еще одна фигура, нащупала на стене выключатель. Столовую залил яркий слепящий свет. Дина Уласе, которая тем временем тоже подбежала к двери и через плечо мужа заглядывала в столовую, увидела, что между столом и окном дерутся Рандер с Калвейтом. С пола вставал Алберт. У коридорной двери, прислонившись к косяку и по-прежнему держа руку на выключателе, стояла Расма.
Калвейт, которого Рандер держал сзади, сильно ударил его локтем в грудь и почти одновременно пнул что было силы каблуком, однако Гирту удалось резким движением завернуть правую руку противника за спину. Подоспевший Алберт в слепой ярости собрался было нанести Калвейту удар, но резкий окрик Рандера остановил его: – Дайте ремень!
Вскоре руки у Калвейта были связаны, а сам он усажен на диванчик.
Костюм представительного гостя был помят, галстук съехал набок, лицо в крови; пытаясь вышибить раму, он порезал руку и в драке перемазал себя кровью. У Алберта на запачканном пиджаке не хватало верхней пуговицы. Он пощупал ссадину на щеке, нагнулся, подобрал с пола свои очки. Одна линза была разбита. Все трое тяжело дышали. Собака во дворе умолкла. Ветер через разбитое стекло тихо шевелил гардиной. Со скатерти из опрокинутой вазы медленно капала на пол вода.
Тем временем к месту поединка осторожно приблизился Зирап, совершенно верно рассудив, что ждать опасности больше неоткуда. Улас, услышав за спиной его шаги, взбодрился, приосанился и прошел дальше в столовую. Зирап встал рядом с актрисой, но, увидев, что тут произошло, застыл с открытым ртом.
Не менее сильное удивление отразилось на лицах Уласа и его жены. Казалось, они просто не могут поверить своим глазам. Но когда Улас остановился посередине комнаты, у стола с подарками, обычная самоуверенность уже вернулась к нему, и он храбро изрек:
– Ах, вот что за птица Эдвин!
Словно разбуженная его голосом, зашевелилась Расма. Неуверенной походкой она дошла до ближайшего кресла. Опустилась в него и стала медленно поглаживать шею.
На лестнице послышались шаги, в дверях коридора появилась Ирена. Держась руками за косяк, она посмотрела на Калвейта, потом на своего мужа, откинула голову и громко расхохоталась. На этот раз ее смех, к счастью, оборвался так же внезапно, как начался.
Калвейт неподвижно сидел на диване и мрачно глядел в пол. Рандер проворно обыскал его карманы и, не обнаружив ничего существенного, принялся обследовать пол. После недолгих поисков он подобрал круглый никелированный предмет, имевший с одной стороны небольшое отверстие. Достаточно было поднять глаза к потолку, чтобы убедиться – найден один из колпачков, которыми заканчивались гардинные штанги. Рандер принялся искать еще внимательнее и вскоре наткнулся на то, что надеялся найти, – под телефонным столиком лежали ключи от машины. Гирт еще раз посмотрел на обнаженный конец штанги и проговорил:
– Так вот где… Все ясно! – Он повернулся к Расме: – Я чрезвычайно огорчен случившимся – прошу извинить меня за то, что дело приняло такой оборот и вам пришлось подвергнуть себя опасности. Я должен извиниться и перед вами, Алберт. Я ожидал, что преступник попытается бежать через дверь. Однако он выбрал окно – очевидно, приняв во внимание, что в коридоре может встретить кого-нибудь из вас… Как же все-таки это произошло?
Расма сняла руку с шеи; она была необычайно бледна, но голос, хотя и тихий и немного охрипший, звучал довольно спокойно.
– Я спускалась вниз и хотела пройти через столовую в зал. Когда я открыла дверь, здесь было темно. Но кто-то стоял у окна и пытался его открыть. Вначале я не могла понять, кто это, потом узнала Калвейта. Я спросила его, не хочет ли он открыть окно, чтобы проветрить комнату, и собиралась включить свет, но он вдруг подскочил ко мне. Я только успела вскрикнуть, как он начал меня душить.
Расма с усилием глотнула и продолжала:
– На мой крик из коридора прибежал Алберт и бросился на него. К тому времени у меня уже потемнело в глазах. Вдруг Калвейт меня резко оттолкнул, и я упала. Они вцепились друг в друга и начали кататься по полу. Я отползла в сторону… А тут и вы подоспели.
Расма умолкла. Улас покачал головой.
– Что-то невероятное! – возмущенно воскликнул он, а Ирена прошептала:
– Кошмар!…
Рандер повернулся к ее мужу:
– А что можете добавить вы?
Алберт все еще кипел от ярости. Он машинально надел разбитые очки, опять снял их, затем с гневом начал рассказывать.
– Когда вы мне в зале сказали, чтобы я последил за наружной дверью и не давал никому выйти, я спрятался в темноте под лестницей и стал ждать. В конце концов мне надоело там торчать, и я уж собрался оттуда вылезти, как сверху начала спускаться Расма. Она вошла в столовую и заговорила… О чем – она сама сказала. Вдруг слышу – она закричала, я подбежал, смотрю – Калвейт душит ее! Я кинулся на помощь, а он, сволочь, обернулся и как даст мне по виску. – Алберт кинул бешеный взгляд на Калвейта, но тот продолжал безучастно смотреть в пол. – Я, однако, его схватил, и мы оба грохнулись на пол. С меня слетели очки, ему удалось подмять меня. Потом он меня тоже начал душить, наконец вырвался и даже успел выбить окно, но тут его поймали вы. Калвейт что-то выронил, очевидно, вот это, – Алберт показал на ключи от «Москвича», которые Рандер держал в руке.
– Подумать только, – заговорила Дина Уласе, достала пачку сигарет, поколебалась секунду, затем протянула Зирапу и мужу. Закурила и продолжала: – Вы, Алберт, держались, как истинный положительный герой, честное слово! Если быть откровенной до конца, я еще недавно была почти уверена, что вы и есть тот, кого мы ищем, и непременно попытаетесь дать деру!
– А я, – коротко хмыкнул Зирап и повернулся к Уласу, – под конец уже стал думать, что вы…
– Ну… – Муж актрисы смерил Зирапа высокомерным взглядом. – А я того же мнения был о вас.
Закурили и Алберт с Рандером.
– Нет, это форменное безумие! – внезапно объявила Ирена. – Когда я наверху услышала крик Расмы, меня чуть удар не хватил! Я встала, кое-как выползла на лестницу и вдруг слышу – внизу дерутся. Езус Мария! Я окаменела! А тут еще стекло полетело. Я, кажется, заорала, а потом попробовала спуститься вниз… Расма, у тебя есть еще валерьянка?
Хозяйка покачала головой:
– Нет, ты выпила всю. Попробуй как-нибудь продержаться. Теперь все кончилось…
Рандер кивнул:
– Да, почти. – Он повернулся к Калвейту: – Может, у вас есть что сказать мне?
Связанный человек бросил на Рандера исполненный злобы взгляд, снова опустил голову и ничего не ответил.
– Стало быть, нет. Пусть так… Нечего больше тянуть! Расма, вы не будете возражать, если мы воспользуемся вашей машиной?
– Разумеется, нет.
– О боже! – неожиданно воскликнула Ирена. – Если бы он удрал! Страшно подумать!
Рандер усмехнулся:
– Мы бы все равно его поймали, чуть раньше, чуть позже, не имеет значения.
– Но что же на самом деле тут сегодня произошло? – спросила Уласе. – Как он совершил убийство? И как вы его раскрыли?
Гирт, словно извиняясь, развел руками:
– К сожалению, в данный момент у меня нет времени все это объяснять, да и пока нельзя все рассказывать.
– Почему? – всполошилась Ирена. Заметив, что актриса, Улас и Зирап невольно улыбнулись ее горячности, она чуть зарделась, но продолжила свей допрос: – И вы точно знаете, что виновник именно он?
– Да. Между прочим, это уже доказывает сама попытка к бегству.
Расма посмотрела на Калвейта с нескрываемым отвращением и спросила:
– Но почему он вдруг вздумал бежать? Почему только теперь?
– Потому что я сказал нечто такое, из чего он понял: мне все ясно.
– Когда он совершил преступление? – тихо спросила Уласе.
– Сразу после того, как Юрис вышел из спальни и спустился вниз.
– Это произошло там же, на кухне?
– Да.
– И вы давно это знали?
– Конечно нет.
– Вы тут говорили, что он, дескать, сам вам об этом сказал… Это правда?
Гирт улыбнулся:
– Да. Фактически так получается!
– Но почему он вообще Юриса… убил?
– Вот этого я, можно сказать, пока точно не знаю, да и рано еще об этом говорить, – уклончиво ответил Рандер. – Одним словом, чтобы заставить его молчать… – Гирт посмотрел на актрису. – Между прочим, вы очень мне помогли.
– В самом деле?
Расма медленно встала.
– Ладно, – сказала она, подойдя к столу и поднимая опрокинутую вазу. – Помоги теперь, Дина, и мне – надо снять вот эту скатерть. Попробуем заткнуть ею дыру в окне!
Рандер заторопился. Пока обе женщины занялись намокшей скатертью, он обратился к Алберту:
– Я надеюсь, вы не откажетесь поехать с нами?
Ярость Алберта несколько улеглась. И лицо успело принять обычное замкнутое выражение. Помедлив мгновение, он молча кивнул.
– И я! – выпятил грудь Улас. – Я тоже согласен ехать с вами! На всякий случай.
Рандер смерил его насмешливым взглядом: выглядел он весьма внушительно!… Гирта разобрал смех.
– Хорошо! – согласился он. – Надеюсь, мы не застрянем в лесу и благополучно доберемся до шоссе. Но еслимашину придется толкать, ваша помощь нам, конечно, весьма пригодится.
– Э… ах так. – Улас пытался скрыть смущение. – Ну да, конечно… И куда мы в конце концов поедем? В Ригу?
– Нет, в районную милицию.
– Кошмар! – воскликнула Ирена. – А мы, значит, должны тут оставаться одни?!
– Нет, почему же? – улыбнулся Рандер. – С вами останется товарищ Зирап!
– Ну да-а… – протянула Ирена, поморщившись.
– Ничего, все будет хорошо, – успокаивал ее Гирт. – Когда мы уедем, заприте как следует дверь! И, может быть, впустите Джокера! Кроме того, мы ведь собираемся вернуться.
– Поезжайте, поезжайте! – Зирап героически силился улыбнуться… – Я… Тут все будет в порядке.
Гирт сделал серьезное лицо и чуть ли не торжественно произнес:
– В этом я нисколько не сомневаюсь!
Он вышел в зал и вернулся с портфелем.
– Ну так, давайте одеваться.
Дина Уласе, которая все это время помогала Расме прилаживать к оконной раме скатерть, повернулась и театрально воздела руку.
– Ступайте, и чтобы боги были благосклонны к вам! – продекламировала она. – Жаль, что у меня нет под рукой щита, тогда бы я тебе, Харалд, протянула его со словами: «Со щитом или на щите!»
Улас сердито нахмурился:
– Прекрати!…
Актриса усмехнулась, снова стала серьезной и, обращаясь к Рандеру, сказала не то с иронией, не то с горечью:
– Езжайте спокойно! Мы, трое беспомощных женщин, без дрожи и страха в сердце доверяем себя надежной защите нашего доблестного рыцаря – товарища Зирапа. А далее – «Занавес низринулся!», как сказал бы отец латышского театра Адольф Алунан.
Рандер подошел к Калвейту.
– Следуйте за нами! – приказал он.
Калвейт исподлобья глянул на Гирта, еще секунду посидел не двигаясь, потом медленно встал и пошел к выходу. В коридоре Рандер набросил ему на плечи пальто, оделся вместе с другими, отпер наружную дверь и повернулся к остающимся, которые столпились в дверях столовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20