- Значит, он бывал здесь и прежде?
- Если верить Сисси, когда-то они с женой были тут завсегдатаями. Но вот уже несколько лет, как она неважно себя чувствует. Сисси говорит, у неё неладно с головой, но я не спрашивала, в чем там дело. Сама-то я впервые увидела Киппа только этим летом. Он подарил мне краску, чтобы помочь прозябающему новому владельцу. Сисси говорит, Киппы ужасно привередливы. Мишель однажды подняла хай, потому что в "Луке репчатом" не оказалось её любимого кефира. Уму непостижимо, правда? - Джоан не смотрела мне в глаза. Ее щека была вымазана краской, но в общем и целом она неплохо управлялась с покраской кресла.
- А почему вы об этом спрашиваете? - полюбопытствовала Джоан, не поднимая глаз.
- Мы с ним малость повздорили. Похоже, он очень высокого мнения о себе.
- Да он просто одержимый. Когда Дэвид приходит во флигель, мне делается тревожно, если там нет других людей.
Я наблюдал, как она размашистыми мазками наносит краску на доски. Мне нравилось умиротворенное выражение лица Джоан. Она макала кисть в банку, аккуратно снимала излишки краски, и эта работа, похоже, успокаивала её. На миг мне вспомнилось, как Том Сойер красил забор тетушки Полли. Понаблюдав ещё немножко, я отправился купаться.
Штук пятнадцать ленивых гребков, и я добрался до плотика. Подтянувшись, будто морж, я плюхнулся брюхом на теплый брезент. Из этого на редкость приятного положения я увидел, как из хижины вышел Дэвид Кипп, чтобы снять с веревки полотенца и плавки. На затянутом знойным маревом берегу не наблюдалось почти никакого движения, как при замедленной съемке в кино. Я снова скатился в воду и, дрыгая ногами, нырнул к усыпанному ракушками дну. Проплыл несколько метров, вглядываясь в отбрасываемую плотом тень. От его угла тянулась цепь, прикрепленная то ли к жернову, то ли к грузилу, наполовину ушедшему в мелкий мергель и песок. Я подплыл поближе. Тут меня ждал сюрприз. Якорь представлял собой круглый камень с вырезанным на плоской поверхности равносторонним треугольником, почти скрытым под донными отложениями. Я смахнул грязь и увидел грубое изображение козла с чудовищно громадными рогами. Легкие мои уже начинали лопаться, и я не без труда поднялся к поверхности, где вода была теплее и где я вдоволь нахлебался её. Правда, она была насыщена кислородом и изобиловала пузырьками воздуха.
Откашлявшись, я снова погрузился под воду, чтобы ещё раз взглянуть на свою находку. Сомнений быть не могло: на грузиле было то же изображение, что и на алтарном камне с картины Дика Бернерса, которую я видел в комнате Энея в Хэтчвее. Я снова выбрался на поверхность и решил, что камень, должно быть, лежит на четырехметровой глубине. У меня почему-то поднялось настроение. Возможно, из-за того, что я с раннего утра начал мыслить в метрических единицах.
Спустя полчаса я сидел во флигеле в обществе Гарри Гловера. Под мышками у него темнели мокрые пятна, рубаха была расстегнута, фуражки и след простыл. Значит, начальник Гарри, вероятно, уже на пути в Торонто. Гловер встретил меня без улыбки. Я вошел и отыскал стул. Мы оба понимали, что это не визит вежливости. Интересно, почему некоторым легавым и на службе удается оставаться людьми? Гловер казался встревоженным, злым и усталым, как будто полчаса общения с начальством были не лучшими в его жизни, и теперь он гадал, сможет ли хоть чуть-чуть поднять себе настроение, сорвав зло на мне.
- Ну, разве не прекрасно получать денежки за то, что ни о чем не волнуешься, да ещё в такую дивную погоду? В Торонто, говорят, сегодня настоящее пекло.
- Вы все считаете меня жителем Торонто, Гарри. Я из Грэнтема, запомните это. У нас дуют ветры с Онтарио, а от Ниагарского водопада летит водяная пыль.
Я окинул его взглядом в надежде, что он подумает : "А может, этот парень считает, что я валяю с ним дурака".
- Ваша наводка на мистера Уэстморленда помогла делу. Пришлось потолковать по душам с начальником полиции безопасности в Оттаве. Да, это Десмонд Брюер, все верно, ошибки быть не может. А Джордж Маккорд расколол его и стал ковать железо, пока горячо. Но много не наковал. Однако непохоже, чтобы Брюер заставил его замолчать навеки.
- Мне бы вашу уверенность. Откуда вы знаете?
- Оттавская штучка такого пошиба? Чиновник? Да он заблудится в лесу, едва выйдя за ворота усадьбы. Если уж и есть на свете изнеженный хиляк, так это он.
- Пораскиньте мозгами, Гарри. Этот неженка отправляется кататься на каноэ по неизведанным местам, как раз когда в казначействе неважно идут дела. А может, он когда-то был скалолазом, как наш последний премьер-министр? Не сбрасывайте со счетов оттавских столоначальников, не такие уж они никчемные. Я не говорю, что он убийца, просто сейчас мы этого не знаем.
- Черт возьми, никто не хочет облегчить мне жизнь. Всегда приходится брести кружным путем. Знаете, Бенни, тот парень из Торонто, который возится с отпечатками пальцев, нынче утром выдал мне корку. Говорит, на топоре есть ваши отпечатки. Стыд и срам, да?
- Конечно. Потому-то я и навожу вас на Деза Брюера. Чтобы сбить со следа. Знаете, Гарри, я всегда хватаюсь за топор голыми руками. Какая беспечность. Кстати, где вы раздобыли мои пальчики, чтобы сличить отпечатки?
- С вымытой вами тарелки. Разумеется, это не стопроцентное опознание, но при желании его можно подтвердить. Уж больно вы гордитесь порядком в своей хижине. Готов спорить, что и в вашей грэнтэмской квартире нет ни пылинки.
- Если вы и поныне темните со мной, стало быть, все три убийства уже почти раскрыты.
- Мы ведем дело точно по учебнику: фотоснимки, зарисовки... Постойте-ка, какие три убийства? Я насчитал всего два. В какой школе вы учились? Давайте считать вместе. Эней Дюфон - раз. Джордж Маккорд - два.
- Вы оставили за скобками Уэйна Траска. Уж извините, Гарри, но смерть Траска не была случайной. Его убили, что бы вы там ни написали в своем рапорте.
- Но это уже давно быльем поросло. Зачем вытаскивать на свет Траска? Какой в этом смысл?
Я передернул плечами. Готового ответа у меня не было, только обрывки сведений и умозаключений. Но все же я попытался объяснить.
- Смерть Траска имеет отношение к событиям дня нынешнего. Во-первых, Траск возился в найденной мною шахте. Чтобы раскрыть это дело, Траску надо уделить столько же внимания, сколько любой другой из наших находок.
- Ладно, уделю.
- Кто был здесь тогда? С кем вы беседовали после гибели Траска?
- Черт возьми, приятель, не слишком ли много вы хотите поиметь на холяву? - Гарри подпер подбородок ладонью и принялся потирать щеку большим пальцем. - Хотя, если подумать, тогда в усадьбе были многие из тех, кто и сейчас здесь. Мэгги и Джордж, Риммеры, Пирси...
- А Кипп?
- Не забывайте, дело было ранней весной. Когда Траска выловили из воды, кое-где ещё лежал снег. Это случилось спустя каких-то два месяца после смерти старого Дика.
- Я слышал, что спустя три.
- Возможно, но что это меняет? Догадайтесь, если хватит ума. Пирси тогда не жили в усадьбе, а приезжали навестить Риммеров. Когда учредили парк, они потеряли свои земли, потому что в те времена политики ратовали за ограничение числа частных лагерей. Хотя из всякого правила есть исключения. Когда политика поменялась, Ллойд снес свою хижину и распродал все имущество.
- Он очень обозлился?
- Ллойд и сейчас работает в госсекторе в Садбери. Полагаю, он знает цену правительствам. Городские, провинциальные, государственные власти все они одинаковые. Одна рука подписывает указы, а другая норовит внести в них поправки.
- Вы расспрашивали кого-нибудь об исчезнувшей жене Траска?
- Конечно. Я даже говорил по телефону с самой Флорой. Она живет то ли в Сент-Мери, то ли в Сент-Томасе или ещё где. Разумеется, я заподозрил неладное, когда она пропала. Думал, придется шуровать в озере баграми, разыскивая её. Но нет, я звонил, и Флора сама сняла трубку. После гибели Уэйна я звонил ей ещё раз. Она даже малость всплакнула, но на похороны так и не приехала.
- Тогда-то Харбисоны и купили усадьбу?
- Кажется, да. Траск вычеркнул Флору из завещания. Во всяком случае, так он всем говорил, хотя не просил поверенных внести изменения. Да, Флора продала усадьбу, и новые владельцы заплатили за неё весьма умеренную цену. Старый Уэйн все тут запустил, привозил сю - да каких-то городских сумасшедших, врубал музыку на полную громкость. Вы не поверите, какие странные вещи тут творились. В те времена сюда приезжали главным образом рыболовы, понаторевшие в выуживании про - бок из бутылок. - Гловер подергал себя за мочку уха и попытался вы - свистеть какую-то мелодию, разглядывая потолочные балки. - Ореховое дерево, - сказал он, указывая на перекрытие большим пальцем. - Изго - няет пауков.
- Я это запомню.
- Вы до сих пор не сказали мне, что заставляет вас думать, будто Траска убили.
- Верно, не сказал. Потому что не знаю, кто это сделал. Но, когда выясню, вы первым услышите об этом, обещаю. Согласны?
- Как вам будет угодно, - он выставил руку ладонью вверх и широким жестом обвел чуть ли не всю комнату.
- Спасибо, не премину воспользоваться вашим соизволением. Но прежде мне надо вернуть сухие шмотки Норри Эдгару, человеку, который спас меня от смерти в пучине.
- Да, нынче у всех первый блин комом.
- Кто-то норовил укоротить и его бренное существование. Вам не приходило в голову, что и он может быть замешан во всей этой неразберихе?
- Спасибо, Бенни, я выделю шестерых сотрудников, пусть разрабатывают его, - Гловер засмеялся. Возможно, ему было приятно хотя бы на миг превратиться в городского легавого. - Вы ещё будете здесь, когда я вернусь?
- Возможно, хотя точнее не знаю. Если я уеду, вы сумеете со мной связаться. - Я покачал головой и, покинув флигель, очутился в ярком свете дня.
24.
- Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! Рыбак, извлеченный из бездны! Рад видеть тебя, Бенни. Как поживаешь, приятель? - Пэттен прижал стопку писчей белой бумаги круглым белым камнем и встал из-за стоявшего под кедрами стола, чтобы пожать мне руку. - Пойдем в дом.
Повязки у него на руке больше не было, и я почувствовал себя дурачком.
- Я привез вашу одежду.
- "И вернулся Давид, и благословил дом свой". Я же сказал: оставь себе. Помнишь народную мудрость: "Должник - слуга заимодавца". А теперь мы снова квиты, Бенни.
Он повел меня по выщербленным ступеням к задней двери дома. Если Пэттен знал ваше имя, будьте уверены: он назовет его уже в самом начале разговора. Он действовал в полном соответствии с руководством "Как заводить друзей и убеждать собеседников", но только, как выразился бы мой грэнтэмский дружок Фрэнк Бушмилл, Пэттен делал особый упор на звательный падеж. Раздумывая об этом, я пришел к выводу, что вся его империя зиждилась на знании имен. Он управлял своим мультимиллионерским предприятием при помощи биллов, чарли, питов и джо.
На Пэттене были белые штаны китайского покроя и синий бархатный балахон. Солнечные очки и борода скрывали большую часть до боли знакомого по телепередачам лица. Пэттен провел меня в просторную гостиную с большим каменным очагом.
- Ты помнишь Лорку, Бенни? Уж она-то тебя наверняка не забыла. У неё прекрасная память на некоторые события.
Лорка сидела в плетеном кресле спиной к мертвому очагу. Она подняла голову скорее в ответ на замечание Норри, нежели в знак приветствия. Лорка была совершенно невозмутима, и её преувеличенно любезная улыбка служила мерилом наших с ней потаенных знаний. Лорка держала на коленях альбом с фотографиями. Когда же ещё разглядывать картинки, если не солнечным утром? Я положил узел с барахлом на пол и почти перестал чувствовать себя коробейником. Пэттен указал мне на стул, стоявший напротив кресла Лорки, и я сел.
- Наша Лорка только что отыскала фотоальбом сенатора, Бенни. Самое приятное в уединенных домах - то, что за пределами рая именно они служат едва ли не полноценным заменителем машины времени. В этом доме все дышит историей - от столовых приборов на кухне до оставленной хозяевами библиотеки. Лорка, - продолжал Пэттен голосом похожим на звон натянутой струны, - у нас гость.
Лорка с громким хлопком закрыла тяжелый альбом и в тот же миг поднялась с кресла. Похоже, у неё уже не осталось сил на мятеж.
- Выпьете фруктового сока, мистер Куперман? Или, может быть, кофе? Мне не составит труда...
- Пожалуй, соку, - ответил я, не заметив никаких признаков того, что до моего появления Лорка и Пэттен вели оживленную беседу. Они мерили друг дружку подозрительно-презрительными взглядами. Лорка оставалась здесь лишь потому, что, по мнению Норри, не могла бежать, да ещё из-за "определенных услуг", связывавших их воедино. Она вернулась с кухни и подала мне стакан ледяного питья, напоминавшего вкусом компот из чернослива.
- За веселые деньки! - произнес я и заметил сулящую смерть улыбку Лорки. Несколько минут я молча тянул компот, а потом наметил направление удара и пошел в наступление. - Я все утро беседовал с полицейским из Уитни. Не докучал ли он вам?
- Да, расспрашивал про индейского проводника и сына той толстухи, что живет дальше по дороге. Несладко нам пришлось. Я очень жалею, что не сумел помочь ему.
- Индейского проводника звали Эней Дюфон, а сына толстухи - Джордж Маккорд. Хватит водить меня за нос, мистер Пэттен. Я только на вид такой тупица. Вы знали их обоих, а легавым сказали, будто никогда не слыхали ни об одном, ни о другом.
- Это нетрудно объяснить. Я не могу позволить себе впутываться в такие истории.
- Вы уже впутались, нравится это вам или нет. Возможно, смерть Энея как-то связана с его приходом сюда третьего дня.
Пэттен полез в карман за сигарой. Откусив кончик, он выплюнул ошметки табака, крутанул большим пальцем колесико своей испанской зажигалки и принялся пыхать сигарой.. Я тоже достал сигареты и прикурил от Пэттенова керогаза.
- Жалкие подонки, - сказала Лорка.
- Они уже в царстве божьем, так что придержи язык.
- Джордж Маккорд в обход закона вырыл шахту в лесу. Похоже, Эней нашел там самородок, а Джордж узнал об этом.
- Мы живем уединенно, Бенни, не так ли, Лорка?
В устах Пэттена это высказывание прозвучало сибаритски, даже немного сально.
- Уж и не знаю, - ответила Лорка. Я уже предвкушаю золотую осень.
- Незадолго до гибели Эней принес вам этот самородок и попросил отдать на анализ.
- Неужто ты спишь, прильнув ухом к нашей двери, Бенни? Не люблю, когда за мной шпионят, чтобы потом предать. - Лицо Пэттена сделалось безобразным. Брови поползли навстречу друг другу, как во время телепередачи, когда он готовился произнести главную проповедь недели. Кстати, мы так и не выяснили, почему ты болтаешься тут. Верно, дружок?
- Он спас тебе жизнь, Норри, - бросила Лорка, снова открывая фотоальбом.
- Дорогая моя, вполне возможно, что с помощью этой уловки он втерся ко мне в доверие. Ничто не ново под луной. Алчные люди всегда норовили помешать промыслу божьему.
- Я уже сказал, что это не моя тайна. Мне плевать, что вы там обо мне думаете и как оцениваете мои действия. Я выяснил, кто продырявил днище моей лодки. Полагаете, это не имеет никакого отношения к вашей особе? Еще как имеет. А возможно, и к гибели Джорджа Маккорда или Энея. Я ещё этого не знаю, но выясню, и меня не остановят ваши тревоги по поводу шпионов и предателей.
Я подождал, пока до него дойдет. Морщины вокруг рта Пэттена обозначились резче. Даже Лорка выгнула спину, будто кошка, оберегающая котят от злой собаки. Маленькая Бельгия с плакатов времен войны. Альбом упал с её колен на сандалии. Она напоминала жену или подружку, которая гневно оглядывается на вас, когда вы гудком подгоняете её старичка, заснувшего перед зеленым светофором.
- Бенни, вы не имеете права так разговаривать с Норри. Он не имеет никакого отношения к этим убийствам. Вы можете представить себе, как он бьет человека топором? Это дикость. Люди так не делают.
- Лорка, замолчи и выметайся отсюда. Нам с Бенни надо поговорить, сказал Пэттен, не удостоив Лорку взгляда.
- Норри!
- Пошла отсюда, черт возьми!
Лорка вышла, окинув его обиженным взором, которого Пэттен даже не заметил.
- Ладно, приятель, пришла пора приступить к разговору, который мы так долго обещали себе. Я хочу разобраться в тебе, ибо не позволю врагу взять над собой верх.
Пэттен облизал губы, кончик его языка сновал из одного уголка рта в другой, будто розовая мышь. Я вздохнул, гадая, какими будут мои следующие слова.
- Давайте поговорим о шахте.
- Это тупик, Бенни. За каким чертом мне грошовая золотая жила? Ты знаешь, сколько сегодня стоит "Последний храм"? Думаешь, я стану просеивать руду, будто какой-нибудь жалкий старатель в кино?
- Согласен, сегодня маленькая золотая шахта вам не интересна. Но теперь вы сколотили состояние, а что было много лет назад? В лесу жил старатель по имени Бернерс, ваш дядька или, может, двоюродный брат. Для зверолова золотая шахта, даже маленькая, - это огромная удача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27