он так плохо себя чувствовал, что даже не повидался с ней. Сразу после обеда она прошла к себе в комнату и легла отдыхать. Я сама чувствовала себя неважно и тоже прилегла. Заснула и проснулась только тогда, когда вы рассказали, что произошло. — Она подняла свое несчастное лицо и посмотрела на Шейна. Тот невозмутимо разглядывал коньяк в своей рюмке.
— Эту версию ты изложила полиции. В общем, она неплохая. Придерживайся ее и дальше. Но мне расскажи правду, как все было в действительности. Иначе я не смогу помочь тебе.
— Но это правда! — с отчаянием в голосе воскликнула она. — Абсолютная! Если только... если только... — Ее тело вновь начали сотрясать рыдания.
Шейн спросил:
— Если что?..
— Вы там были, — сказала она. — Может быть, вам известно больше? Я... иногда совершаю поступки, о которых потом ничего не помню.
— Я слышал и раньше, — отозвался Шейн, разглядывая рюмку, — о потерях памяти, которые происходят всегда в нужный момент. Однако о таких удивительных совпадениях, как у тебя, слышу впервые.
— Вы мне не верите? — исступленно закричала Филлис. Она стремительно поднялась с кресла. — Если не верите, тогда к чему наши разговоры? — Ее рука рванулась за пистолетом.
Ухватив девушку за руку, Шейн заставил ее сесть,
— Не знаешь, право, чему и верить, — медленно произнес он. — На странные события в вашем доме можно смотреть с различных точек зрения. — Постепенно его голос становился все тише, и он в раздумье посмотрел на собеседницу.
Допив коньяк, он со стуком поставил рюмку на стол.
— Ты и я должны говорить на одном языке. — Достав из кармана платок, он вытер пот с лица. Его голос был откровенно
скептическим. — Значит, ты ничего не помнишь с того момента, как отправилась спать, до того времени, когда все мы ввалились в твою комнату?
— Нет! — воскликнула она, глядя на него горящими глазами. — Вы должны верить мне!
— О чем же тебе тогда беспокоиться? Разве ты не сказала им, что кто-то запер тебя снаружи?
— Сказала. — По ее телу пробежала дрожь. — Но они говорят, здесь что-то нечисто.
— А сама ты что об этом думаешь? — требовательным голосом спросил Шейн.
— Не знаю. Не знаю, что и думать.
Он продолжал глядеть на нее из-под насупленных бровей.
— Хорошо, — произнес он наконец, — попробуем в качестве отправного пункта взять твою абсурдную историю. Давно у тебя провалы в памяти?
— Значит, вы мне все же верите? — От радости она захлопала в ладоши. Ее лицо выражало теперь облегчение, почти счастье.
— В своем деле я давно уже научился не верить никому и ничему — даже тому, что вижу собственными глазами. Так что временно оставим в покое вопрос, верю я тебе или нет. Но мы должны с чего-то начать. Я спросил тебя, отвечай.
— Это продолжается уже несколько месяцев, — сказала она. Ее дыхание было прерывистым и быстрым. — Потеря памяти — один из симптомов болезни, от которой меня пытается излечить доктор Педикью. А самое ужасное, что я путаю свои действительные поступки с воображаемыми.
— Повтори еще раз, Филлис. Мне не все понятно.
— Мне трудно объяснить словами, что со мной происходит. — В ее голосе сквозила неуверенность. — Когда я просыпаюсь, у меня остаются какие-то смутные воспоминания о том, что я делала. Потом я проверяю, так ли это. Оказывается, что некоторые вещи происходили в действительности, а остальные — лишь плод моего воображения.
Взгляд Шейна был жестким и холодным, но голос звучал мягко.
— Возможно, у тебя сохранились какие-то смутные воспоминания об этом вечере, которыми ты со мной не поделилась?
Она резко подалась назад, будто уклоняясь от удара.
— Все так перепуталось... Мне трудно сказать, что было в действительности, а что мне только мерещится.
— Именно этого, — невесело заметил Шейн, — я и боялся.
— Вы что-нибудь от меня скрываете?
Медленно кивнув, Шейн потер ладонями подбородок.
— Кое-какие вещи не согласуются друг с другом — пока что. Внезапно глаза Филлис снова заблестели.
- Да, у меня сохранились воспоминания — о вас. Не знаю, правда это или мне только кажется.
В комнате стояла напряженная тишина. Снаружи доносился неясный гул автомобилей. Шейн задумчиво крутил в пальцах пустую рюмку, не поднимая на Филлис глаз. Наконец, по-прежнему глядя в пол, обратился к ней:
— Да?
Было слышно, как учащенно задышала девушка:
— Вы были у меня до того, как появились в комнате вместе с другими?
— Почему ты спрашиваешь? — Он посмотрел на нее.
Она стояла нахмурившись, глядя себе под ноги. Сейчас она выглядела старше, чем несколько часов назад. «Наверное, ей лет двадцать», — подумал он. Еще он подумал, что редко встречал девушек красивее.
— Потому что я помню, а может быть, мне только кажется, что вы разговаривали со мной. Вы положили руку на мое плечо, заставили раздеться в вашем присутствии...
Шейн был не в силах выдержать ее измученный взгляд. Он знал, какую загадку она пыталась сейчас решить для себя, — загадку запертой двери. Дверь стояла между ней и ее убеждением, что она совершила убийство матери. Если он забрал у нее ключ...
Он покачал головой:
— Пусть тебе не лезет в голову всякая фрейдистская чепуха, бредовые мысли. Думаешь, я из тех типов, что спокойно наблюдают за раздевающейся красоткой и не предпринимают дальнейших действий? Из списка своих реальных воспоминаний ты можешь меня вычеркнуть.
— Мне казалось... — Она снова вздрогнула и, судорожно проглотив слюну, посмотрела в сторону. — Некоторым мужчинам женщины в таком виде не кажутся привлекательными.
— Что ты имеешь в виду?
— Я читала книги доктора Педикью. Он дает их мне, чтобы я лучше могла разобраться в себе. Он считает, что моя любовь к маме противоестественна.
Она умолкла. В комнате опять воцарилась тишина. Шейн в очередной раз наполнил рюмку коньяком. Какая-то неосознанная мысль беспокоила его. Через минуту голос девушки зазвучал вновь, безжизненный, лишенный эмоций, словно кровавая драма вызывала у нее отвращение, и только горькая необходимость заставляла ее снова и снова возвращаться к ней.
— В его книгах — сплошь истории болезни людей с сексуальными отклонениями. Я даже не представляла... никогда не думала, что в мире существуют подобные люди.
— Есть много и других вещей, о которых тебе лучше не знать.
— Но для меня все это было чрезвычайно важно. Особенно потому, что доктор Педикью дал ясно понять — я в этом отно-
шении тоже не совсем нормальная. Я прочитала все его книжки, пыталась понять, прав он или нет.
Шейн громко постучал кулаком по столу.
— Он сам ненормальный, Филлис, если дает читать тебе подобные книги. Ты слишком молода, у тебя чересчур богатое воображение. Знакомиться с нравами сексуальных подонков, извращенцев вредно для здоровья.
— Но мне это было необходимо! —- исступленно закричала она. — Я должна была понять себя.
— И поняла?
— Не знаю. Иногда мне кажется, я испытываю те же ощущения, о которых говорится в книгах.
— Самовнушение, — брезгливо поморщился Шейн. — Ты была настоящей находкой для этого практика.
— А теперь я просто обязана знать. — Она наклонилась в его сторону. Ее голос был умоляющим. - Я не могу так дальше. Вы должны мне помочь. — Она схватила его за обе руки.
-- Я? — Шейн нахмурился. — Какой же из меня доктор? Я не могу...
— Но вы мужчина. — В ее голосе звучали истерические нотки. — Нормальный, здоровый мужчина. Вы можете сказать. Там написано: здоровый, без отклонений мужчина сразу определит, нормальная перед ним женщина или нет, и, если она такой же псих, как я, откажется иметь с ней дело. Если вы не можете... не будете... не чувствуете желания, скажите мне, и я буду знать. Тогда я покончу с собой.
Отодвинув кресло, Шейн поднялся на ноги. В запертом помещении было удушливо жарко. Он расстегнул воротничок пижамы и, подойдя к окну, приоткрыл его. В комнату ворвалась струя свежего воздуха. Несколько раз глубоко вздохнув, Шейн попытался взять себя в руки.
Потом он обернулся. Филлис стояла позади него, дрожа всем телом. Ее лицо покрывала смертельная бледность.
— Вы испытываете ко мне отвращение. Тогда мне все понятно. Я...
— Не будь дурой, — грубо оборвал он. — Ты еще ребенок. Я не могу... Боже мой! Да я по возрасту гожусь, тебе в отцы.
— Мне девятнадцать. А вам тридцать пять, об этом сказали вы сами. — Она сделала шаг навстречу ему, в се глазах по-прежнему теплилась надежда.
Шейн ощущал какую-то непонятную слабость. Остановившись перед ним, Филлис Брайтон спросила:
— Вы разве не понимаете, что мне надо знать? Необходимо.
Все остальное - пустяки. Вы обещали помочь мне. Вы можете. Докажите, что я нормальная женщина, желанная для нормального мужчины.
— У тебя раньше была связь с мужчинами? Они...
— Была, но не со взрослыми, как вы. — Она протянула к нему обе руки. — Если вы только поцелуете меня, я буду знать.
— Если я просто поцелую тебя, на этом дело не кончится, — трезво заметил Шейн. Он взял ее за руки и не отдавая себе отчета, крепко сжал их.
— А я и не хочу, чтобы на этом кончалось. — Она говорила спокойным голосом. Теперь она не казалась Шейну подростком. Он даже забыл, что все это время думал о ней, как о ребенке, который доверился ему. Он грубо притянул ее к себе, причиняя ей боль, но она даже не вздрогнула. Ее глаза восторженно сверкали. Она наклонила голову, желая, чтобы он поцеловал ее.
— Только Господь бог сможет помочь нам, если я тебя поцелую, Филлис, — сказал Шейн.
В ответ она лишь крепче прижалась к нему. Теплота ее упругого тела притягивала Шейна сильнее любого магнита. Он поцеловал ее в губы, и она, прильнув к нему, замерла в ожидании. Потом он оттолкнул ее.
— Такими вещами со мной не шутят, девочка.
— Я не собираюсь шутить. — В ее улыбке не было и намека на кокетство. Она была искренней и серьезной. — Где спальня? — Она обвела взглядом комнату.
— За этой дверью. — Указательный палец Шейна был направлен в сторону закрытой двери. — Дверь в ванную — направо из спальни.
Слегка похлопав его по руке, Филлис Брайтон направилась в ванную комнату. Шейн продолжал следить за ней, пытаясь разобраться в головоломной ситуации, создавшейся в результате ее визита. Ничего подобного раньше с ним не случалось. Он снова наполнил коньяком рюмку. Взгляд его стал сосредоточенным. Так и не сделав ни одного глотка, он поставил рюмку на стол, подошел х дверям спальни и постучал.
Послышался приглушенный голос Филлис:
— Войдите.
Шейн увидел, что девушка уже лежит в постели, до подбородка натянув на себя покрывало. Он собрался что-то сказать ей, когда в дверь номера громко постучали:
— Открывай, Шейн!
Он обернулся к Филлис:
— Говоришь, никто не преследовал тебя? Теперь видишь? Оставайся в постели и не двигайся. Не произноси ни звука. Я постараюсь поскорее избавиться от них.
Повернувшись, он не спеша направился к двери, погасив на ходу свет.
— Сейчас, — недовольно пробурчал он. — Дайте человеку время выйти из туалета.
Бесшумно пройдя к столу, он спрятал в карман пистолет, по ставил в сервант рюмку Филлис, перевернув ее вверх дном, и опорожнил свою. Потом спустил воду в унитазе и лишь после этого открыл входную дверь. Он не пытался изображать удивление, увидев перед собой начальника сыскного бюро города Майами и его коллегу из Майами-Бич. Бросив на них недовольный взгляд, Шсйн пробормотал:
— Нашли время для визитов.
Сделав шаг в сторону, он пропустил гостей в номер.
Глава 4
Уилл Джентри вошел первым. Это был грузный мужчина, цветом лица напоминавший сырое мясо. Он важно вышагивал на толстых подошвах своих тупоносых полуботинок. На нем был костюм темного цвета, голову прикрывала черная фетровая шляпа, сдвинутая на затылок. На лбу Уилла блестели капельки пота. Этот немного флегматичный, дотошный человек пребывал на своей руководящей полицейской должности в течение тридцати лет. Сказав: «Привет, Майк!», Уилл Джентри прошел мимо Шейна и остановился возле стола в центре комнаты.
Его спутником был Питер Пейнтер — «динамичный новый шеф сыскного бюро Майами-Бич», как характеризовала его местная пресса. Шейн плохо знал этого невысокого, худощавого человека, несколькими годами моложе его. На нем был двубортный костюм в стиле «Пальм-Бич» и кремового цвета панама. Ансамбль дополняли белые с коричневой отделкой спортивные полуботинки, кремовая сорочка в тонкую полоску и коричневый с красным проблеском галстук. У Шейна зарябило в глазах от павлиньей пестроты его гардероба. У Пейнтера были сверкающие черные глаза, худощавое лицо и подвижные нервные губы, над которыми тянулась тонкая полоска аккуратно подстриженных черных усиков. В течение трех лет он работал полицейским детективом в Нью-Йорке, откуда недавно его перевели в Майами-Бич, чтобы он возглавил местное сыскное бюро. Кивнув, он последовал за Шейном вглубь комнаты.
Закрыв дверь, Шейн подошел к столу, Взгляд его оставался жестким, хотя манеры были нарочито приветливыми. Открыв сервант, он достал два чистых бокала, поставил их на стол и откупорил бутылку коньяка.
— Выпьем?
Рассеянно кивнув, Джентри окинул взглядом комнату. Несколько раз стукнув по столу кончиками пальцев,. Пейнтер сказал:
— В служебное время не пью.
Брови Шейна удивленно приподнялись:
— Сейчас вы находитесь за пределами вашего округа.
Протянув Уиллу Джентри бокал с коньяком, он долил в него ледяной воды из графина.
— Именно поэтому, - сказал Пейнтер, — я и просил Джентри пойти вместе со мной.
Кивнув головой, Шейн отхлебнул из своего бокала. Затем подвинув к себе стул, жестом предложил визитерам устраиваться в креслах:
— Или сидеть в рабочее время тоже идет вразрез с вашими принципами?
Он сел сам, за ним последовал Джентри. Продолжая стоять. Пейнтер произнес:
— Мне нужна девчонка, Шейн.
Пожав плечами, Шейн вновь отхлебнул из бокала.
— Кругом так много девчонок, — негромко заметил он. — Мне нужна только одна — Филлис Брайтон.
— Черт побери, — так же негромко сказал Шейн, — так в чем же дело?
Пейнтер не отрывал взгляда от лица Майкла Шейна:
— Где она?
С самым серьезным выражением лица Шейн похлопал по карманам своего халата. Потом поднял на Пеинтера невинные глаза:
— Куда же я мог ее спрятать?
Хватит, Майк, — вмешался Джентри. - Довольно паясничать. Пейнтер уверен, ее исчезновение из дома каким-то образом связано с тобой.
— Разве она исчезла? — спросил Шейн. Гон его был уклончивым.
Шеф полицейских детективов из Майами-Бич проговорил: -Эта игра тебе ничего не даст, Шейн. Может быть, ты привык вести себя подобным образом на этой стороне залива Бискейн, но на моей стороне у тебя ничего не выйдет.
Шейн ухмыльнулся:
- Думаешь, не получится?
— Нет. Клянусь богом, что нет. - Темные глаза Питера Пеинтера угрожающе сверкнули. Девчонка совершила преступление, здесь нет вопроса. И я собираюсь доказать ее вину уже сегодня.
— Справедливо. — Шейн закурил и насмешливо глянул на собеседника.
- Ты спрятал ее, — заявил Пейнтер.
— Хочешь устроить меня обыск?
— Нет, черт тебя возьми. Думаю, ты не настолько глуп, чтобы держать ее здесь. Где она?
— Когда я уезжал из их дома, девочка стала в своей постельке.
— Чем ты занимался с тех пор, как уехал от них?
— Сидел здесь, у себя в номере. Потягивал чудесный коньяк и размышлял о том, к каким хитроумным приемам прибегают иногда убийцы.
— Почему, - злобно спросил Пейнтер, — ты уехал, не дождавшись меня?
— Убийство в твоем округе — твоя компетенция, — напомнил ему Шейн. — Зачем мешать тебе делать вид, что ты понимаешь что-то в работе сыщика?
Лицо Пейнтера покрылось пятнами.
— Честное слово...
— Спокойно, спокойно, -- снова вмешался в разговор Джентри.
— Зачем переходить на личности, Шейн?
— А почему я должен все терпеть? — возмущенно спросил сыщик, игнорируя Пейнтера. — Этот пестроцветный попугай ворвался сюда и теперь задает нелепые вопросы, обвиняет меня черт знает в чем. Да пошел бы он к дьяволу! Я готов был рассказать ему все, что мне известно, а теперь он не узнает ни шиша.
Сквозь плотно сжатые губы Пейнтер процедил:
— Я арестую тебя как сообщника, если ты не придержишь язык.
Не обращая на него внимания, Шейн продолжал: -Что за бред? Исчезла девчонка? Разве это автоматически делает ее убийцей? И при чем тут я? Если он не умеет организовать должного наблюдения за подозреваемой, я "должен его подстраховывать?
— Послушай, Шейн. — Пейнтер тоже сел. По его виду было заметно, что он с большим трудом сдерживает себя. — Ты будешь отвечать на мои вопросы, или я, клянусь, получу у прокурора ордер на твой арест и мы будем разговаривать в ином месте.
- Мне приходилось бывать в тюрьмах получше...
— Отвечай на мои вопросы сейчас, и тогда можешь забыть о тюрьме.
Шейн закончил фразу:
— ... и похуже, чем твоя. Не пугай меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
— Эту версию ты изложила полиции. В общем, она неплохая. Придерживайся ее и дальше. Но мне расскажи правду, как все было в действительности. Иначе я не смогу помочь тебе.
— Но это правда! — с отчаянием в голосе воскликнула она. — Абсолютная! Если только... если только... — Ее тело вновь начали сотрясать рыдания.
Шейн спросил:
— Если что?..
— Вы там были, — сказала она. — Может быть, вам известно больше? Я... иногда совершаю поступки, о которых потом ничего не помню.
— Я слышал и раньше, — отозвался Шейн, разглядывая рюмку, — о потерях памяти, которые происходят всегда в нужный момент. Однако о таких удивительных совпадениях, как у тебя, слышу впервые.
— Вы мне не верите? — исступленно закричала Филлис. Она стремительно поднялась с кресла. — Если не верите, тогда к чему наши разговоры? — Ее рука рванулась за пистолетом.
Ухватив девушку за руку, Шейн заставил ее сесть,
— Не знаешь, право, чему и верить, — медленно произнес он. — На странные события в вашем доме можно смотреть с различных точек зрения. — Постепенно его голос становился все тише, и он в раздумье посмотрел на собеседницу.
Допив коньяк, он со стуком поставил рюмку на стол.
— Ты и я должны говорить на одном языке. — Достав из кармана платок, он вытер пот с лица. Его голос был откровенно
скептическим. — Значит, ты ничего не помнишь с того момента, как отправилась спать, до того времени, когда все мы ввалились в твою комнату?
— Нет! — воскликнула она, глядя на него горящими глазами. — Вы должны верить мне!
— О чем же тебе тогда беспокоиться? Разве ты не сказала им, что кто-то запер тебя снаружи?
— Сказала. — По ее телу пробежала дрожь. — Но они говорят, здесь что-то нечисто.
— А сама ты что об этом думаешь? — требовательным голосом спросил Шейн.
— Не знаю. Не знаю, что и думать.
Он продолжал глядеть на нее из-под насупленных бровей.
— Хорошо, — произнес он наконец, — попробуем в качестве отправного пункта взять твою абсурдную историю. Давно у тебя провалы в памяти?
— Значит, вы мне все же верите? — От радости она захлопала в ладоши. Ее лицо выражало теперь облегчение, почти счастье.
— В своем деле я давно уже научился не верить никому и ничему — даже тому, что вижу собственными глазами. Так что временно оставим в покое вопрос, верю я тебе или нет. Но мы должны с чего-то начать. Я спросил тебя, отвечай.
— Это продолжается уже несколько месяцев, — сказала она. Ее дыхание было прерывистым и быстрым. — Потеря памяти — один из симптомов болезни, от которой меня пытается излечить доктор Педикью. А самое ужасное, что я путаю свои действительные поступки с воображаемыми.
— Повтори еще раз, Филлис. Мне не все понятно.
— Мне трудно объяснить словами, что со мной происходит. — В ее голосе сквозила неуверенность. — Когда я просыпаюсь, у меня остаются какие-то смутные воспоминания о том, что я делала. Потом я проверяю, так ли это. Оказывается, что некоторые вещи происходили в действительности, а остальные — лишь плод моего воображения.
Взгляд Шейна был жестким и холодным, но голос звучал мягко.
— Возможно, у тебя сохранились какие-то смутные воспоминания об этом вечере, которыми ты со мной не поделилась?
Она резко подалась назад, будто уклоняясь от удара.
— Все так перепуталось... Мне трудно сказать, что было в действительности, а что мне только мерещится.
— Именно этого, — невесело заметил Шейн, — я и боялся.
— Вы что-нибудь от меня скрываете?
Медленно кивнув, Шейн потер ладонями подбородок.
— Кое-какие вещи не согласуются друг с другом — пока что. Внезапно глаза Филлис снова заблестели.
- Да, у меня сохранились воспоминания — о вас. Не знаю, правда это или мне только кажется.
В комнате стояла напряженная тишина. Снаружи доносился неясный гул автомобилей. Шейн задумчиво крутил в пальцах пустую рюмку, не поднимая на Филлис глаз. Наконец, по-прежнему глядя в пол, обратился к ней:
— Да?
Было слышно, как учащенно задышала девушка:
— Вы были у меня до того, как появились в комнате вместе с другими?
— Почему ты спрашиваешь? — Он посмотрел на нее.
Она стояла нахмурившись, глядя себе под ноги. Сейчас она выглядела старше, чем несколько часов назад. «Наверное, ей лет двадцать», — подумал он. Еще он подумал, что редко встречал девушек красивее.
— Потому что я помню, а может быть, мне только кажется, что вы разговаривали со мной. Вы положили руку на мое плечо, заставили раздеться в вашем присутствии...
Шейн был не в силах выдержать ее измученный взгляд. Он знал, какую загадку она пыталась сейчас решить для себя, — загадку запертой двери. Дверь стояла между ней и ее убеждением, что она совершила убийство матери. Если он забрал у нее ключ...
Он покачал головой:
— Пусть тебе не лезет в голову всякая фрейдистская чепуха, бредовые мысли. Думаешь, я из тех типов, что спокойно наблюдают за раздевающейся красоткой и не предпринимают дальнейших действий? Из списка своих реальных воспоминаний ты можешь меня вычеркнуть.
— Мне казалось... — Она снова вздрогнула и, судорожно проглотив слюну, посмотрела в сторону. — Некоторым мужчинам женщины в таком виде не кажутся привлекательными.
— Что ты имеешь в виду?
— Я читала книги доктора Педикью. Он дает их мне, чтобы я лучше могла разобраться в себе. Он считает, что моя любовь к маме противоестественна.
Она умолкла. В комнате опять воцарилась тишина. Шейн в очередной раз наполнил рюмку коньяком. Какая-то неосознанная мысль беспокоила его. Через минуту голос девушки зазвучал вновь, безжизненный, лишенный эмоций, словно кровавая драма вызывала у нее отвращение, и только горькая необходимость заставляла ее снова и снова возвращаться к ней.
— В его книгах — сплошь истории болезни людей с сексуальными отклонениями. Я даже не представляла... никогда не думала, что в мире существуют подобные люди.
— Есть много и других вещей, о которых тебе лучше не знать.
— Но для меня все это было чрезвычайно важно. Особенно потому, что доктор Педикью дал ясно понять — я в этом отно-
шении тоже не совсем нормальная. Я прочитала все его книжки, пыталась понять, прав он или нет.
Шейн громко постучал кулаком по столу.
— Он сам ненормальный, Филлис, если дает читать тебе подобные книги. Ты слишком молода, у тебя чересчур богатое воображение. Знакомиться с нравами сексуальных подонков, извращенцев вредно для здоровья.
— Но мне это было необходимо! —- исступленно закричала она. — Я должна была понять себя.
— И поняла?
— Не знаю. Иногда мне кажется, я испытываю те же ощущения, о которых говорится в книгах.
— Самовнушение, — брезгливо поморщился Шейн. — Ты была настоящей находкой для этого практика.
— А теперь я просто обязана знать. — Она наклонилась в его сторону. Ее голос был умоляющим. - Я не могу так дальше. Вы должны мне помочь. — Она схватила его за обе руки.
-- Я? — Шейн нахмурился. — Какой же из меня доктор? Я не могу...
— Но вы мужчина. — В ее голосе звучали истерические нотки. — Нормальный, здоровый мужчина. Вы можете сказать. Там написано: здоровый, без отклонений мужчина сразу определит, нормальная перед ним женщина или нет, и, если она такой же псих, как я, откажется иметь с ней дело. Если вы не можете... не будете... не чувствуете желания, скажите мне, и я буду знать. Тогда я покончу с собой.
Отодвинув кресло, Шейн поднялся на ноги. В запертом помещении было удушливо жарко. Он расстегнул воротничок пижамы и, подойдя к окну, приоткрыл его. В комнату ворвалась струя свежего воздуха. Несколько раз глубоко вздохнув, Шейн попытался взять себя в руки.
Потом он обернулся. Филлис стояла позади него, дрожа всем телом. Ее лицо покрывала смертельная бледность.
— Вы испытываете ко мне отвращение. Тогда мне все понятно. Я...
— Не будь дурой, — грубо оборвал он. — Ты еще ребенок. Я не могу... Боже мой! Да я по возрасту гожусь, тебе в отцы.
— Мне девятнадцать. А вам тридцать пять, об этом сказали вы сами. — Она сделала шаг навстречу ему, в се глазах по-прежнему теплилась надежда.
Шейн ощущал какую-то непонятную слабость. Остановившись перед ним, Филлис Брайтон спросила:
— Вы разве не понимаете, что мне надо знать? Необходимо.
Все остальное - пустяки. Вы обещали помочь мне. Вы можете. Докажите, что я нормальная женщина, желанная для нормального мужчины.
— У тебя раньше была связь с мужчинами? Они...
— Была, но не со взрослыми, как вы. — Она протянула к нему обе руки. — Если вы только поцелуете меня, я буду знать.
— Если я просто поцелую тебя, на этом дело не кончится, — трезво заметил Шейн. Он взял ее за руки и не отдавая себе отчета, крепко сжал их.
— А я и не хочу, чтобы на этом кончалось. — Она говорила спокойным голосом. Теперь она не казалась Шейну подростком. Он даже забыл, что все это время думал о ней, как о ребенке, который доверился ему. Он грубо притянул ее к себе, причиняя ей боль, но она даже не вздрогнула. Ее глаза восторженно сверкали. Она наклонила голову, желая, чтобы он поцеловал ее.
— Только Господь бог сможет помочь нам, если я тебя поцелую, Филлис, — сказал Шейн.
В ответ она лишь крепче прижалась к нему. Теплота ее упругого тела притягивала Шейна сильнее любого магнита. Он поцеловал ее в губы, и она, прильнув к нему, замерла в ожидании. Потом он оттолкнул ее.
— Такими вещами со мной не шутят, девочка.
— Я не собираюсь шутить. — В ее улыбке не было и намека на кокетство. Она была искренней и серьезной. — Где спальня? — Она обвела взглядом комнату.
— За этой дверью. — Указательный палец Шейна был направлен в сторону закрытой двери. — Дверь в ванную — направо из спальни.
Слегка похлопав его по руке, Филлис Брайтон направилась в ванную комнату. Шейн продолжал следить за ней, пытаясь разобраться в головоломной ситуации, создавшейся в результате ее визита. Ничего подобного раньше с ним не случалось. Он снова наполнил коньяком рюмку. Взгляд его стал сосредоточенным. Так и не сделав ни одного глотка, он поставил рюмку на стол, подошел х дверям спальни и постучал.
Послышался приглушенный голос Филлис:
— Войдите.
Шейн увидел, что девушка уже лежит в постели, до подбородка натянув на себя покрывало. Он собрался что-то сказать ей, когда в дверь номера громко постучали:
— Открывай, Шейн!
Он обернулся к Филлис:
— Говоришь, никто не преследовал тебя? Теперь видишь? Оставайся в постели и не двигайся. Не произноси ни звука. Я постараюсь поскорее избавиться от них.
Повернувшись, он не спеша направился к двери, погасив на ходу свет.
— Сейчас, — недовольно пробурчал он. — Дайте человеку время выйти из туалета.
Бесшумно пройдя к столу, он спрятал в карман пистолет, по ставил в сервант рюмку Филлис, перевернув ее вверх дном, и опорожнил свою. Потом спустил воду в унитазе и лишь после этого открыл входную дверь. Он не пытался изображать удивление, увидев перед собой начальника сыскного бюро города Майами и его коллегу из Майами-Бич. Бросив на них недовольный взгляд, Шсйн пробормотал:
— Нашли время для визитов.
Сделав шаг в сторону, он пропустил гостей в номер.
Глава 4
Уилл Джентри вошел первым. Это был грузный мужчина, цветом лица напоминавший сырое мясо. Он важно вышагивал на толстых подошвах своих тупоносых полуботинок. На нем был костюм темного цвета, голову прикрывала черная фетровая шляпа, сдвинутая на затылок. На лбу Уилла блестели капельки пота. Этот немного флегматичный, дотошный человек пребывал на своей руководящей полицейской должности в течение тридцати лет. Сказав: «Привет, Майк!», Уилл Джентри прошел мимо Шейна и остановился возле стола в центре комнаты.
Его спутником был Питер Пейнтер — «динамичный новый шеф сыскного бюро Майами-Бич», как характеризовала его местная пресса. Шейн плохо знал этого невысокого, худощавого человека, несколькими годами моложе его. На нем был двубортный костюм в стиле «Пальм-Бич» и кремового цвета панама. Ансамбль дополняли белые с коричневой отделкой спортивные полуботинки, кремовая сорочка в тонкую полоску и коричневый с красным проблеском галстук. У Шейна зарябило в глазах от павлиньей пестроты его гардероба. У Пейнтера были сверкающие черные глаза, худощавое лицо и подвижные нервные губы, над которыми тянулась тонкая полоска аккуратно подстриженных черных усиков. В течение трех лет он работал полицейским детективом в Нью-Йорке, откуда недавно его перевели в Майами-Бич, чтобы он возглавил местное сыскное бюро. Кивнув, он последовал за Шейном вглубь комнаты.
Закрыв дверь, Шейн подошел к столу, Взгляд его оставался жестким, хотя манеры были нарочито приветливыми. Открыв сервант, он достал два чистых бокала, поставил их на стол и откупорил бутылку коньяка.
— Выпьем?
Рассеянно кивнув, Джентри окинул взглядом комнату. Несколько раз стукнув по столу кончиками пальцев,. Пейнтер сказал:
— В служебное время не пью.
Брови Шейна удивленно приподнялись:
— Сейчас вы находитесь за пределами вашего округа.
Протянув Уиллу Джентри бокал с коньяком, он долил в него ледяной воды из графина.
— Именно поэтому, - сказал Пейнтер, — я и просил Джентри пойти вместе со мной.
Кивнув головой, Шейн отхлебнул из своего бокала. Затем подвинув к себе стул, жестом предложил визитерам устраиваться в креслах:
— Или сидеть в рабочее время тоже идет вразрез с вашими принципами?
Он сел сам, за ним последовал Джентри. Продолжая стоять. Пейнтер произнес:
— Мне нужна девчонка, Шейн.
Пожав плечами, Шейн вновь отхлебнул из бокала.
— Кругом так много девчонок, — негромко заметил он. — Мне нужна только одна — Филлис Брайтон.
— Черт побери, — так же негромко сказал Шейн, — так в чем же дело?
Пейнтер не отрывал взгляда от лица Майкла Шейна:
— Где она?
С самым серьезным выражением лица Шейн похлопал по карманам своего халата. Потом поднял на Пеинтера невинные глаза:
— Куда же я мог ее спрятать?
Хватит, Майк, — вмешался Джентри. - Довольно паясничать. Пейнтер уверен, ее исчезновение из дома каким-то образом связано с тобой.
— Разве она исчезла? — спросил Шейн. Гон его был уклончивым.
Шеф полицейских детективов из Майами-Бич проговорил: -Эта игра тебе ничего не даст, Шейн. Может быть, ты привык вести себя подобным образом на этой стороне залива Бискейн, но на моей стороне у тебя ничего не выйдет.
Шейн ухмыльнулся:
- Думаешь, не получится?
— Нет. Клянусь богом, что нет. - Темные глаза Питера Пеинтера угрожающе сверкнули. Девчонка совершила преступление, здесь нет вопроса. И я собираюсь доказать ее вину уже сегодня.
— Справедливо. — Шейн закурил и насмешливо глянул на собеседника.
- Ты спрятал ее, — заявил Пейнтер.
— Хочешь устроить меня обыск?
— Нет, черт тебя возьми. Думаю, ты не настолько глуп, чтобы держать ее здесь. Где она?
— Когда я уезжал из их дома, девочка стала в своей постельке.
— Чем ты занимался с тех пор, как уехал от них?
— Сидел здесь, у себя в номере. Потягивал чудесный коньяк и размышлял о том, к каким хитроумным приемам прибегают иногда убийцы.
— Почему, - злобно спросил Пейнтер, — ты уехал, не дождавшись меня?
— Убийство в твоем округе — твоя компетенция, — напомнил ему Шейн. — Зачем мешать тебе делать вид, что ты понимаешь что-то в работе сыщика?
Лицо Пейнтера покрылось пятнами.
— Честное слово...
— Спокойно, спокойно, -- снова вмешался в разговор Джентри.
— Зачем переходить на личности, Шейн?
— А почему я должен все терпеть? — возмущенно спросил сыщик, игнорируя Пейнтера. — Этот пестроцветный попугай ворвался сюда и теперь задает нелепые вопросы, обвиняет меня черт знает в чем. Да пошел бы он к дьяволу! Я готов был рассказать ему все, что мне известно, а теперь он не узнает ни шиша.
Сквозь плотно сжатые губы Пейнтер процедил:
— Я арестую тебя как сообщника, если ты не придержишь язык.
Не обращая на него внимания, Шейн продолжал: -Что за бред? Исчезла девчонка? Разве это автоматически делает ее убийцей? И при чем тут я? Если он не умеет организовать должного наблюдения за подозреваемой, я "должен его подстраховывать?
— Послушай, Шейн. — Пейнтер тоже сел. По его виду было заметно, что он с большим трудом сдерживает себя. — Ты будешь отвечать на мои вопросы, или я, клянусь, получу у прокурора ордер на твой арест и мы будем разговаривать в ином месте.
- Мне приходилось бывать в тюрьмах получше...
— Отвечай на мои вопросы сейчас, и тогда можешь забыть о тюрьме.
Шейн закончил фразу:
— ... и похуже, чем твоя. Не пугай меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17