«Рейчел – бесстыдница», «Рейчел – бесстыдница», «Она показала свой зад». Последовали смешки.
– Потише, пожалуйста, – приказала старшая в спальне.
Комната погрузилась в тишину. Слышны были только приглушенные всхлипывания вновь прибывших воспитанниц. Рейчел плакала, положив на лицо подушку.
– Господи, пожалуйста, позволь мне вернуться домой, – горячо молилась она.
Как бы ни было ужасно в школе, но Рейчел в течение нескольких первых дней нашла подругу. Обе учились в одном классе. Учительница истории знакомила их с понятием семейного дерева.
– Возьмем, например, Генриха VIII. Он имел шесть жен. Посмотрим… что получится, если мы условно поместим их вот здесь, – она деловито рисовала на доске.
– Видите, – сказала она, закончив схему, – сейчас очень наглядно вам представлена вся картина истории человеческой жизни. – Она обвела взглядом класс. – Кто пойдет к доске и попробует нарисовать свое семейное дерево?
Выбор остановился на Рейчел. Девочку почти всегда выбирали из группы, так как она была не по годам высокого роста. Сейчас этот выбор явно выставлял ее не в лучшем свете. Она низко опустила голову.
– Рейчел, ты слышишь меня? Учительница истории отнюдь не славилась в школе своим вредным характером. Рейчел взглянула на нее и тихо ответила:
– У меня нет семейного дерева. Еще младенцем меня отдали тетушкам на воспитание.
– О, прости, дорогая, – произнесла учительница истории и тотчас же вызвала желающих. Поднялся лес рук, кроме сидевшей впереди справа от Рейчел девочки.
После урока сидевшая впереди повернулась к Рейчел.
– Меня зовут Анна Комптон, – представилась она. – Меня удочерили.
– Правда? – удивилась Рейчел. – Слава Богу, я – не единственная. Ты знаешь, кто были твои мама и папа?
– Нет. Все, что мне известно, так это то, что женщина, которую я называю мамой, взяла меня из агентства по усыновлению католиков в Найтсбридже. Она сказала, что уверена в моем хорошем происхождении, так как меня доставили из приличного дома.
Рейчел посмотрела на Анну. Внешне та больше походила на мальчика, нежели на девочку. Волосы коротко острижены. Лицо – тонкое, с крупным носом.
– А я даже не знаю, откуда я попала: из такого же места или нет. Мне всегда казалось, что со мной произошло нечто особенное… – задумчиво сказала Рейчел. – Как тебе здесь нравится?
Анна пожала плечами.
– Ну, если сравнивать с конюшней, где я помогала своей матери, то, конечно… Меня отправили сюда, так как я много времени проводила в конюшнях или верхом на лошади. Мать хочет сделать из меня девочку. – Анна скорчила гримасу отвращения к подобной идее.
– Давай будем друзьями, – предложила Рейчел.
– Ладно, – ответила Анна.
С этого момента впервые в жизни Рейчел заимела подругу.
Подруги стали неразлучны. Рейчел оказалась более способной к учебе, чем Анна, поэтому всегда помогала подруге выполнять домашние задания. Анна была физически гораздо сильнее Рейчел, поэтому защищала ее в школе от приставаний и нападений со стороны остальных воспитанниц. Рейчел, получив слишком изолированное от реального внешнего мира воспитание, совсем не обладала инстинктом самосохранения. Она была очень невинным и доверчивым созданием, тогда как Анна, выросшая среди конюхов и чистильщиков стойл, мало доверяла природе человеческого характера.
Обе девочки втянулись в суровую рутину повседневной школьной жизни, которая требовала от них встать в 7.15, снять и сложить спальные принадлежности, одеться. Затем они шли на часовую мессу, после которой вновь возвращались в спальни, убирали кровати и наводили порядок в своих шкафчиках. После завтрака воспитанницы отправлялись в спортивный зал на тренировки, откуда – на утренние занятия. Перерыв – в одиннадцать. Обед – в час. Получасовой перерыв до дневных занятий, затем – чай, затем – снова уроки в течение двух с половиной часов. Наконец – последний перерыв для отдыха, а потом – спать. Звонки извещали о каждом этапе дня. Кроме того, когда звенел звонок и сто двадцать девочек двигались в том или другом направлении, во всей школе царила тишина. «Тюрьма, должно быть, выглядит именно так», – думала Рейчел, молча идя по коридору рядом с Анной. Семестр показался ей вечностью. Рейчел дождаться не могла, когда снова увидится со своими тетушками.
Приехав на неделю каникул, Рейчел провела первый день бесцельно слоняясь по дому, безумно наслаждаясь свободой и отсутствием запретов, слушая болтовню тетушки Эмили про викария, гортензии и приличное жилье для уходившей на пенсию кухарки. На третий день она лежала в постели и, глядя в потолок, думала о том, как ей скучно. Тотчас же виновато устыдившись своих мыслей, она спрыгнула с кровати и помчалась на кухню.
– Вот и я, – сказала она кухарке. – Позволь тебе помочь.
Кухарка обрадовалась возможности воспользоваться помощью в приготовлении пирога к обеду.
– Нравится в школе, дорогая?
– И да, и нет, – ответила Рейчел. – Кажется, лучшее в школе – то, что у меня там есть подруга. Ее зовут Анна. Если бы не она, мне было бы просто ужасно. Большинство девочек недалекие и смеются. Анна не такая. Мы все время с ней играем в лошадей…
– Замечательно, дорогая, – прервала ее кухарка. – А теперь пойди позови своих тетушек к обеду.
Расставаясь перед каникулами, обе девочки пообещали друг другу, что обязательно расспросят дома о своем прошлом. Обед в среду казался благоприятным для подобного разговора.
– Тетя Беа, – обратилась Рейчел, – откуда я взялась? – Рейчел имела привычку задавать вопрос прямо в лоб, ставившую собеседника в неловкое положение. Она так никогда и не смогла избавиться от этой привычки, как бы усердно другие ни пытались научить Рейчел светским правилам лавировать в разговоре и исподволь подводить собеседника к нужной теме.
Тетя Беа ожидала этого вопроса давно. Положив нож и вилку, она сказала:
– Твою маму звали Каролина. Она не могла заботиться о тебе, а нам ты была нужна, поэтому она отдала тебя нам.
– Она любила меня, тетя Беа?
Сделав едва заметную паузу, Беа ответила:
– Разумеется, дорогая. Очень любила, – затем она снова взяла вилку и нож и продолжила трапезу.
От мысли о настоящей матери, любившей ее, девочку бросило в жар. Щеки разрумянились, глаза ярко засияли. «Как было бы замечательно иметь настоящую семью…» – подумала Рейчел, но, взглянув на милых добрых тетушек, которые безгранично любили ее, она сочла себя поистине счастливой.
Тетя Эмили улыбнулась ей и сказала:
– Должно быть, тебе тяжело находиться в школе среди других девочек, у которых есть мамы и папы.
– Нет, вовсе нет. У меня есть Анна. Она моя лучшая подруга…
И Рейчел принялась описывать их воображаемых лошадей. Обе тетушки, казалось, были безмерно счастливы. Их радовало, что Рейчел прижилась в школе, поэтому вполне понимали ее стремление вернуться в школу с огромной коробкой, набитой конфетами и печеньем.
Прежде чем Рейчел вернулась в школу, тетя Беа отвела ее в сторону и спросила:
– Рейчел, ты знаешь, что такое менструация?
– Нет, не знаю.
Тетя Беа объяснила ей без суеты и волнения. Она была простой сельской женщиной и всю жизнь выращивала собак.
– Видишь ли, когда самка готова к воспроизведению потомства, у нее наступает период течки. Ты видела, как это происходит у наших собак, так ведь?
– Да, все время на диване, – ответила Рейчел. – Но у меня будет не совсем так, правда?
– Разумеется, дорогая. Ты только попросишь у надзирательницы гигиенические подкладки, если увидишь кровь. Далее, – продолжила она, – когда у суки наступает течка, это означает, что она может забеременеть, то есть ее можно случить с кобелем, чтобы получить помёт щенков. Однако у людей все обстоит совершенно иначе. Женщина не может зачать, когда у нее кровотечение. Но в какое-то время до и после этого периода зачатие возможно.
– О, – удивилась Рейчел. – Когда же такое случится со мной?
– Где-то в будущем году, – предположила тетя Беа. – Думаю, тебе пора об этом иметь ясное представление. Я не хочу, чтобы ты нахваталась всевозможных сплетен и домыслов и прочей чепухи.
– Спасибо, тетя Беа, – сказала Рейчел и подумала, что об этом нужно обязательно поговорить с Анной.
Действительно, Рейчел исполнилось двенадцать лет, когда она заметила в трусиках небольшое пятнышко крови.
– Думаю, лучше предупредить надзирательницу, – сказала она Анне.
– О Господи, наверное, скоро начнется и у меня. Не хочу месячных. Чтоб их не было вообще!
– Тогда ты не сможешь заиметь детей, Анна, если у тебя не будет месячных, – очень серьезно сказала Рейчел.
– Я и не хочу иметь детей.
– А я хочу. Мне бы хотелось много-много детей, большой дом, и обязательно с собаками.
– Тебе будет нужен муж, чтобы заиметь все это, – осадила ее Анна.
– Я как-то не задумывалась о муже. Мне больше нравится думать о лошадях.
– Но ведь без мужа не обойтись, если ты хочешь иметь малышей, а ему придется зарабатывать кучу денег, чтобы содержать тебя, детей и собак.
– Мои тетушки как-то справляются без мужчины. И у них все хорошо.
– Полагаю, моя мать тоже обходится только своими силами, но, наверное, именно поэтому мы не такие, как все остальные, потому что другие люди имеют семьи.
Рейчел взглянула на подругу и ответила: – Мне нечего больше сказать. Я всегда чувствовала себя не от мира сего, но теперь нас – двое, и я ничего не имею против нашей странности.
Глава 12
Первые месячные у Рейчел пришли весной. Тогда же она всерьез задумалась о сексе. До сих пор они обсуждали сексуальные проблемы с Анной, причем, главным образом, в форме шуток. Монахини неумолимо и безжалостно карали своих воспитанниц, если до них доходило что-либо, имевшее хотя бы малейшее косвенное отношение к этому вопросу. За все время, пока Рейчел находилась в монастыре, произошел только единственный, из ряда вон выходящий случай, когда на территории интерната поймали воспитанницу Арабеллу, общавшуюся с мальчиком. Того факта, что она содействовала мальчику в проникновении в частные владения школы, оказалось достаточно для исключения.
– Секс, за исключением как во имя продолжения рода, – внушала преподобная настоятельница, – великий грех.
Собравшиеся девочки стыдливо опустили головы. Многие из них только об этом и думали от исповеди до исповеди, где немного избавлялись от чувства угнетавшей их вины.
– Господи, помилуй меня. Я согрешила.
– Как ты согрешила, дитя мое?
– Нечестивыми мыслями, отец.
– Три раза прочти «Во славу Девы Марии» и «Отче наш».
Так Анна рассказывала Рейчел (та не была католичкой), что ей нужно было говорить.
– Какие нечестивые мысли? – допытывалась Рейчел.
Анна отказывалась давать разъяснения.
К этому времени девочки были уже старшеклассницами. Их перевели к другим девочкам, возрастом старше их, многим из которых предстояло держать экзамен по программе повышенного уровня. В старшей группе занимались девочки от тринадцати до восемнадцати лет. Постепенно Рейчел узнала своих новых сокурсниц. В порядке вещей здесь было иметь свою «пассию». Обычно это означало, что молодые писали записки своим возлюбленным среди старших девочек и подсовывали их под подушки. Анна стала поклонницей Валерии, очень симпатичной девочки из пятого класса. Рейчел считала эту манеру отношений довольно странной. Анна просто свихнулась из-за Валерии.
Каждую среду вечером в зале устраивали танцы. Это регулярное событие означало, что все девочки переодевались, меняя форму на нарядное платье, и собирались все вместе в большом танцевальном зале, где когда-то, должно быть, проходили роскошные светские балы.
А теперь здесь распоряжалась госпожа Мэллой, которая колотила по старенькому роялю «Бродвуд» и выкрикивала:
– Медленно, раз-и-два-и, быстро, раз-и-два-и… Нет, Вирджиния! Правая нога! Где у тебя правая нога?
Каждый раз тут собиралось не менее пятидесяти пар девочек, кружившихся по залу и вполголоса бормотавших: «Быстро, быстро – медленно» – для стремительных па и «Раз, два, три, подскок» – для польки. Но как только наступала очередь вальса, над залом витало мечтательно-романтическое настроение. Рука об руку, прижавшись друг к другу грудью, девичьи пары двигались в безмолвной гармонии. Воздух пронизывала тоска по страсти нежной.
Рейчел отметила, что Анна чаще отдавала предпочтение танцевать в паре не с ней, а с Валерией.
– Почему ты больше не танцуешь со мной? – как-то спросила она Анну.
– Ну, трудно тебе объяснить.
– Что трудно? – настаивала Рейчел. – Что ж тут особенно трудно?
Рейчел не раз уже замечала до этого, как в перемены, а чаще по выходным Валерия приходила в спальню и проводила время с Анной. Приглядываясь к другим девочкам, Рейчел видела, что многие любовные союзы стали настолько тесными, что в них не оставалось места ни для каких внешних дружеских отношений. Это было совсем не так, как прежде в младшей группе: «закадычные» друзья встречались, чтобы «понарошку» поиграть среди рододендронов в состязания лошадок. Теперь здесь, в старшей группе, девочки ходили взявшись под руки и перешептывая на ухо друг другу важные секреты. Лукавые улыбки, смешки.
Рейчел в танцевальном зале была нарасхват, так как, благодаря своему высокому росту, могла в танце вести за мальчика. Иногда она чувствовала недовольство своей разочарованной партнерши из-за того, что не удавалось доставить в нужной степени нечто тайное, доступное ощущениям только избранных посвященных.
Рейчел мучилась над постижением этой загадки, пока не проснулась однажды утром очень рано. На кровати у нее спал школьный кот Черныш. Рейчел лежала на спине, а кот – у нее в ногах. Ей было приятно от громкого кошачьего мурлыкания. В голову пришла мысль, что станет еще приятней, если положить кота под одеяло, чтобы шелковистая шерсть кота касалась голых ног. Кот ничего не имел против перемены своего местоположения и через несколько минут устроился в теплой темноте.
Привлеченный слегка напоминавшим рыбный запахом самки, кот начал лизать у Рейчел клитор. Мгновенно девочку пронзило чувство острой вины, но кот продолжал лизать и урчать, а Рейчел понимала, что у нее нет иного выхода, кроме как спокойно лежать и не сопротивляться, сжимая и разжимая ноги, пока не спала волна возбуждения, заставившая ее содрогнуться всем телом. Когда все прошло, она прогнала кота прочь. Исподтишка оглядев комнату, она успокоилась: никто не заметил случившегося. Сев на кровати, Рейчел задумалась.
– Так вот в чем дело, – мысленно сказала она. – Вот где собака зарыта. – Вдруг внезапно она приобщилась к скрытому глубинному таинству, бродившему и бурлившему внутри казавшегося, на первый взгляд, спокойным потока жизни монастыря.
– Анна, – сказала она в то утро, – у тебя есть нечестивые мысли о Валерии.
Анна густо покраснела.
– Не будь идиоткой, Рейчел.
Но Рейчел теперь все понимала. Она видела, как эти девочки притворялись, будто борются. Видела, как они затаили дыхание, содрогаясь друг у друга в объятиях. Она сама постигала правила этой игры, флиртуя и поддразнивая. Но самыми долгожданными для нее стали ночи, когда она, обзаведясь фонариком, засунув пальцы между ног, читала под одеялом «Унесенные ветром» или исторические романы, полные истосковавшихся в одиночестве женщин и господствующих тиранов-мужчин. Страницы таких книг были порваны и истрепаны. Они составляли основной элемент в рационе всей школы. Некоторые девочки воображали себя переброшенными через седло рыцаря в полных доспехах, странствующего по королевству. Другие превращались в вечных соблазнительниц, как Скарлетт О'Хара. Рейчел любила все эти книги. Благо, в библиотеке их было полно. Библиотекарша брала каждый новый роман, без всякой задней мысли ставила книгу на полку. Сама она этих романов никогда не читала, а обложки у них были милые и привлекательные.
Время ползло еле-еле. Анна приехала погостить к Рейчел на каникулы. Обе девочки дома не сидели, отправляясь купаться или на дальнюю прогулку, что доставляло им море удовольствия. К тому времени они всерьез начали задумываться о своем будущем. Анна по окончании школы хотела сразу же вернуться к матери и заниматься вместе с ней собаками и лошадьми. А мать настаивала, чтобы Анна еще год проучилась в престижной школе для секретарей.
Госпожа Комптон даже уговорила Анну встретиться с тетушками Беа и Эмили, чтобы всем вместе обсудить будущее девочек. Все женщины быстро поладили.
– Если говорить откровенно, то я очень обеспокоена, – сказала Вера Комптон. – Я всю жизнь прожила одна. Нас так много осталось без родителей, а война лишила нас права выбора. Считаю, мне повезло, так как я смогла удочерить Анну, но хотелось бы, чтобы у нее обязательно был муж, который бы о ней позаботился.
Тетя Эмили тотчас же согласилась:
– Разумеется, вы, бесспорно, правы, дорогая. Судьба улыбнулась мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Потише, пожалуйста, – приказала старшая в спальне.
Комната погрузилась в тишину. Слышны были только приглушенные всхлипывания вновь прибывших воспитанниц. Рейчел плакала, положив на лицо подушку.
– Господи, пожалуйста, позволь мне вернуться домой, – горячо молилась она.
Как бы ни было ужасно в школе, но Рейчел в течение нескольких первых дней нашла подругу. Обе учились в одном классе. Учительница истории знакомила их с понятием семейного дерева.
– Возьмем, например, Генриха VIII. Он имел шесть жен. Посмотрим… что получится, если мы условно поместим их вот здесь, – она деловито рисовала на доске.
– Видите, – сказала она, закончив схему, – сейчас очень наглядно вам представлена вся картина истории человеческой жизни. – Она обвела взглядом класс. – Кто пойдет к доске и попробует нарисовать свое семейное дерево?
Выбор остановился на Рейчел. Девочку почти всегда выбирали из группы, так как она была не по годам высокого роста. Сейчас этот выбор явно выставлял ее не в лучшем свете. Она низко опустила голову.
– Рейчел, ты слышишь меня? Учительница истории отнюдь не славилась в школе своим вредным характером. Рейчел взглянула на нее и тихо ответила:
– У меня нет семейного дерева. Еще младенцем меня отдали тетушкам на воспитание.
– О, прости, дорогая, – произнесла учительница истории и тотчас же вызвала желающих. Поднялся лес рук, кроме сидевшей впереди справа от Рейчел девочки.
После урока сидевшая впереди повернулась к Рейчел.
– Меня зовут Анна Комптон, – представилась она. – Меня удочерили.
– Правда? – удивилась Рейчел. – Слава Богу, я – не единственная. Ты знаешь, кто были твои мама и папа?
– Нет. Все, что мне известно, так это то, что женщина, которую я называю мамой, взяла меня из агентства по усыновлению католиков в Найтсбридже. Она сказала, что уверена в моем хорошем происхождении, так как меня доставили из приличного дома.
Рейчел посмотрела на Анну. Внешне та больше походила на мальчика, нежели на девочку. Волосы коротко острижены. Лицо – тонкое, с крупным носом.
– А я даже не знаю, откуда я попала: из такого же места или нет. Мне всегда казалось, что со мной произошло нечто особенное… – задумчиво сказала Рейчел. – Как тебе здесь нравится?
Анна пожала плечами.
– Ну, если сравнивать с конюшней, где я помогала своей матери, то, конечно… Меня отправили сюда, так как я много времени проводила в конюшнях или верхом на лошади. Мать хочет сделать из меня девочку. – Анна скорчила гримасу отвращения к подобной идее.
– Давай будем друзьями, – предложила Рейчел.
– Ладно, – ответила Анна.
С этого момента впервые в жизни Рейчел заимела подругу.
Подруги стали неразлучны. Рейчел оказалась более способной к учебе, чем Анна, поэтому всегда помогала подруге выполнять домашние задания. Анна была физически гораздо сильнее Рейчел, поэтому защищала ее в школе от приставаний и нападений со стороны остальных воспитанниц. Рейчел, получив слишком изолированное от реального внешнего мира воспитание, совсем не обладала инстинктом самосохранения. Она была очень невинным и доверчивым созданием, тогда как Анна, выросшая среди конюхов и чистильщиков стойл, мало доверяла природе человеческого характера.
Обе девочки втянулись в суровую рутину повседневной школьной жизни, которая требовала от них встать в 7.15, снять и сложить спальные принадлежности, одеться. Затем они шли на часовую мессу, после которой вновь возвращались в спальни, убирали кровати и наводили порядок в своих шкафчиках. После завтрака воспитанницы отправлялись в спортивный зал на тренировки, откуда – на утренние занятия. Перерыв – в одиннадцать. Обед – в час. Получасовой перерыв до дневных занятий, затем – чай, затем – снова уроки в течение двух с половиной часов. Наконец – последний перерыв для отдыха, а потом – спать. Звонки извещали о каждом этапе дня. Кроме того, когда звенел звонок и сто двадцать девочек двигались в том или другом направлении, во всей школе царила тишина. «Тюрьма, должно быть, выглядит именно так», – думала Рейчел, молча идя по коридору рядом с Анной. Семестр показался ей вечностью. Рейчел дождаться не могла, когда снова увидится со своими тетушками.
Приехав на неделю каникул, Рейчел провела первый день бесцельно слоняясь по дому, безумно наслаждаясь свободой и отсутствием запретов, слушая болтовню тетушки Эмили про викария, гортензии и приличное жилье для уходившей на пенсию кухарки. На третий день она лежала в постели и, глядя в потолок, думала о том, как ей скучно. Тотчас же виновато устыдившись своих мыслей, она спрыгнула с кровати и помчалась на кухню.
– Вот и я, – сказала она кухарке. – Позволь тебе помочь.
Кухарка обрадовалась возможности воспользоваться помощью в приготовлении пирога к обеду.
– Нравится в школе, дорогая?
– И да, и нет, – ответила Рейчел. – Кажется, лучшее в школе – то, что у меня там есть подруга. Ее зовут Анна. Если бы не она, мне было бы просто ужасно. Большинство девочек недалекие и смеются. Анна не такая. Мы все время с ней играем в лошадей…
– Замечательно, дорогая, – прервала ее кухарка. – А теперь пойди позови своих тетушек к обеду.
Расставаясь перед каникулами, обе девочки пообещали друг другу, что обязательно расспросят дома о своем прошлом. Обед в среду казался благоприятным для подобного разговора.
– Тетя Беа, – обратилась Рейчел, – откуда я взялась? – Рейчел имела привычку задавать вопрос прямо в лоб, ставившую собеседника в неловкое положение. Она так никогда и не смогла избавиться от этой привычки, как бы усердно другие ни пытались научить Рейчел светским правилам лавировать в разговоре и исподволь подводить собеседника к нужной теме.
Тетя Беа ожидала этого вопроса давно. Положив нож и вилку, она сказала:
– Твою маму звали Каролина. Она не могла заботиться о тебе, а нам ты была нужна, поэтому она отдала тебя нам.
– Она любила меня, тетя Беа?
Сделав едва заметную паузу, Беа ответила:
– Разумеется, дорогая. Очень любила, – затем она снова взяла вилку и нож и продолжила трапезу.
От мысли о настоящей матери, любившей ее, девочку бросило в жар. Щеки разрумянились, глаза ярко засияли. «Как было бы замечательно иметь настоящую семью…» – подумала Рейчел, но, взглянув на милых добрых тетушек, которые безгранично любили ее, она сочла себя поистине счастливой.
Тетя Эмили улыбнулась ей и сказала:
– Должно быть, тебе тяжело находиться в школе среди других девочек, у которых есть мамы и папы.
– Нет, вовсе нет. У меня есть Анна. Она моя лучшая подруга…
И Рейчел принялась описывать их воображаемых лошадей. Обе тетушки, казалось, были безмерно счастливы. Их радовало, что Рейчел прижилась в школе, поэтому вполне понимали ее стремление вернуться в школу с огромной коробкой, набитой конфетами и печеньем.
Прежде чем Рейчел вернулась в школу, тетя Беа отвела ее в сторону и спросила:
– Рейчел, ты знаешь, что такое менструация?
– Нет, не знаю.
Тетя Беа объяснила ей без суеты и волнения. Она была простой сельской женщиной и всю жизнь выращивала собак.
– Видишь ли, когда самка готова к воспроизведению потомства, у нее наступает период течки. Ты видела, как это происходит у наших собак, так ведь?
– Да, все время на диване, – ответила Рейчел. – Но у меня будет не совсем так, правда?
– Разумеется, дорогая. Ты только попросишь у надзирательницы гигиенические подкладки, если увидишь кровь. Далее, – продолжила она, – когда у суки наступает течка, это означает, что она может забеременеть, то есть ее можно случить с кобелем, чтобы получить помёт щенков. Однако у людей все обстоит совершенно иначе. Женщина не может зачать, когда у нее кровотечение. Но в какое-то время до и после этого периода зачатие возможно.
– О, – удивилась Рейчел. – Когда же такое случится со мной?
– Где-то в будущем году, – предположила тетя Беа. – Думаю, тебе пора об этом иметь ясное представление. Я не хочу, чтобы ты нахваталась всевозможных сплетен и домыслов и прочей чепухи.
– Спасибо, тетя Беа, – сказала Рейчел и подумала, что об этом нужно обязательно поговорить с Анной.
Действительно, Рейчел исполнилось двенадцать лет, когда она заметила в трусиках небольшое пятнышко крови.
– Думаю, лучше предупредить надзирательницу, – сказала она Анне.
– О Господи, наверное, скоро начнется и у меня. Не хочу месячных. Чтоб их не было вообще!
– Тогда ты не сможешь заиметь детей, Анна, если у тебя не будет месячных, – очень серьезно сказала Рейчел.
– Я и не хочу иметь детей.
– А я хочу. Мне бы хотелось много-много детей, большой дом, и обязательно с собаками.
– Тебе будет нужен муж, чтобы заиметь все это, – осадила ее Анна.
– Я как-то не задумывалась о муже. Мне больше нравится думать о лошадях.
– Но ведь без мужа не обойтись, если ты хочешь иметь малышей, а ему придется зарабатывать кучу денег, чтобы содержать тебя, детей и собак.
– Мои тетушки как-то справляются без мужчины. И у них все хорошо.
– Полагаю, моя мать тоже обходится только своими силами, но, наверное, именно поэтому мы не такие, как все остальные, потому что другие люди имеют семьи.
Рейчел взглянула на подругу и ответила: – Мне нечего больше сказать. Я всегда чувствовала себя не от мира сего, но теперь нас – двое, и я ничего не имею против нашей странности.
Глава 12
Первые месячные у Рейчел пришли весной. Тогда же она всерьез задумалась о сексе. До сих пор они обсуждали сексуальные проблемы с Анной, причем, главным образом, в форме шуток. Монахини неумолимо и безжалостно карали своих воспитанниц, если до них доходило что-либо, имевшее хотя бы малейшее косвенное отношение к этому вопросу. За все время, пока Рейчел находилась в монастыре, произошел только единственный, из ряда вон выходящий случай, когда на территории интерната поймали воспитанницу Арабеллу, общавшуюся с мальчиком. Того факта, что она содействовала мальчику в проникновении в частные владения школы, оказалось достаточно для исключения.
– Секс, за исключением как во имя продолжения рода, – внушала преподобная настоятельница, – великий грех.
Собравшиеся девочки стыдливо опустили головы. Многие из них только об этом и думали от исповеди до исповеди, где немного избавлялись от чувства угнетавшей их вины.
– Господи, помилуй меня. Я согрешила.
– Как ты согрешила, дитя мое?
– Нечестивыми мыслями, отец.
– Три раза прочти «Во славу Девы Марии» и «Отче наш».
Так Анна рассказывала Рейчел (та не была католичкой), что ей нужно было говорить.
– Какие нечестивые мысли? – допытывалась Рейчел.
Анна отказывалась давать разъяснения.
К этому времени девочки были уже старшеклассницами. Их перевели к другим девочкам, возрастом старше их, многим из которых предстояло держать экзамен по программе повышенного уровня. В старшей группе занимались девочки от тринадцати до восемнадцати лет. Постепенно Рейчел узнала своих новых сокурсниц. В порядке вещей здесь было иметь свою «пассию». Обычно это означало, что молодые писали записки своим возлюбленным среди старших девочек и подсовывали их под подушки. Анна стала поклонницей Валерии, очень симпатичной девочки из пятого класса. Рейчел считала эту манеру отношений довольно странной. Анна просто свихнулась из-за Валерии.
Каждую среду вечером в зале устраивали танцы. Это регулярное событие означало, что все девочки переодевались, меняя форму на нарядное платье, и собирались все вместе в большом танцевальном зале, где когда-то, должно быть, проходили роскошные светские балы.
А теперь здесь распоряжалась госпожа Мэллой, которая колотила по старенькому роялю «Бродвуд» и выкрикивала:
– Медленно, раз-и-два-и, быстро, раз-и-два-и… Нет, Вирджиния! Правая нога! Где у тебя правая нога?
Каждый раз тут собиралось не менее пятидесяти пар девочек, кружившихся по залу и вполголоса бормотавших: «Быстро, быстро – медленно» – для стремительных па и «Раз, два, три, подскок» – для польки. Но как только наступала очередь вальса, над залом витало мечтательно-романтическое настроение. Рука об руку, прижавшись друг к другу грудью, девичьи пары двигались в безмолвной гармонии. Воздух пронизывала тоска по страсти нежной.
Рейчел отметила, что Анна чаще отдавала предпочтение танцевать в паре не с ней, а с Валерией.
– Почему ты больше не танцуешь со мной? – как-то спросила она Анну.
– Ну, трудно тебе объяснить.
– Что трудно? – настаивала Рейчел. – Что ж тут особенно трудно?
Рейчел не раз уже замечала до этого, как в перемены, а чаще по выходным Валерия приходила в спальню и проводила время с Анной. Приглядываясь к другим девочкам, Рейчел видела, что многие любовные союзы стали настолько тесными, что в них не оставалось места ни для каких внешних дружеских отношений. Это было совсем не так, как прежде в младшей группе: «закадычные» друзья встречались, чтобы «понарошку» поиграть среди рододендронов в состязания лошадок. Теперь здесь, в старшей группе, девочки ходили взявшись под руки и перешептывая на ухо друг другу важные секреты. Лукавые улыбки, смешки.
Рейчел в танцевальном зале была нарасхват, так как, благодаря своему высокому росту, могла в танце вести за мальчика. Иногда она чувствовала недовольство своей разочарованной партнерши из-за того, что не удавалось доставить в нужной степени нечто тайное, доступное ощущениям только избранных посвященных.
Рейчел мучилась над постижением этой загадки, пока не проснулась однажды утром очень рано. На кровати у нее спал школьный кот Черныш. Рейчел лежала на спине, а кот – у нее в ногах. Ей было приятно от громкого кошачьего мурлыкания. В голову пришла мысль, что станет еще приятней, если положить кота под одеяло, чтобы шелковистая шерсть кота касалась голых ног. Кот ничего не имел против перемены своего местоположения и через несколько минут устроился в теплой темноте.
Привлеченный слегка напоминавшим рыбный запахом самки, кот начал лизать у Рейчел клитор. Мгновенно девочку пронзило чувство острой вины, но кот продолжал лизать и урчать, а Рейчел понимала, что у нее нет иного выхода, кроме как спокойно лежать и не сопротивляться, сжимая и разжимая ноги, пока не спала волна возбуждения, заставившая ее содрогнуться всем телом. Когда все прошло, она прогнала кота прочь. Исподтишка оглядев комнату, она успокоилась: никто не заметил случившегося. Сев на кровати, Рейчел задумалась.
– Так вот в чем дело, – мысленно сказала она. – Вот где собака зарыта. – Вдруг внезапно она приобщилась к скрытому глубинному таинству, бродившему и бурлившему внутри казавшегося, на первый взгляд, спокойным потока жизни монастыря.
– Анна, – сказала она в то утро, – у тебя есть нечестивые мысли о Валерии.
Анна густо покраснела.
– Не будь идиоткой, Рейчел.
Но Рейчел теперь все понимала. Она видела, как эти девочки притворялись, будто борются. Видела, как они затаили дыхание, содрогаясь друг у друга в объятиях. Она сама постигала правила этой игры, флиртуя и поддразнивая. Но самыми долгожданными для нее стали ночи, когда она, обзаведясь фонариком, засунув пальцы между ног, читала под одеялом «Унесенные ветром» или исторические романы, полные истосковавшихся в одиночестве женщин и господствующих тиранов-мужчин. Страницы таких книг были порваны и истрепаны. Они составляли основной элемент в рационе всей школы. Некоторые девочки воображали себя переброшенными через седло рыцаря в полных доспехах, странствующего по королевству. Другие превращались в вечных соблазнительниц, как Скарлетт О'Хара. Рейчел любила все эти книги. Благо, в библиотеке их было полно. Библиотекарша брала каждый новый роман, без всякой задней мысли ставила книгу на полку. Сама она этих романов никогда не читала, а обложки у них были милые и привлекательные.
Время ползло еле-еле. Анна приехала погостить к Рейчел на каникулы. Обе девочки дома не сидели, отправляясь купаться или на дальнюю прогулку, что доставляло им море удовольствия. К тому времени они всерьез начали задумываться о своем будущем. Анна по окончании школы хотела сразу же вернуться к матери и заниматься вместе с ней собаками и лошадьми. А мать настаивала, чтобы Анна еще год проучилась в престижной школе для секретарей.
Госпожа Комптон даже уговорила Анну встретиться с тетушками Беа и Эмили, чтобы всем вместе обсудить будущее девочек. Все женщины быстро поладили.
– Если говорить откровенно, то я очень обеспокоена, – сказала Вера Комптон. – Я всю жизнь прожила одна. Нас так много осталось без родителей, а война лишила нас права выбора. Считаю, мне повезло, так как я смогла удочерить Анну, но хотелось бы, чтобы у нее обязательно был муж, который бы о ней позаботился.
Тетя Эмили тотчас же согласилась:
– Разумеется, вы, бесспорно, правы, дорогая. Судьба улыбнулась мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63