Бенджон хладнокровно листал глянцевитые страницы, прикидывая, как поудобнее управиться с Маликом, если до этого дойдет.
Официант принес огромное блюдо риса и громадной порцией жареного на вертеле ягненка. Бенджон проверил, чтобы блюдо было приготовлено по его вкусу.
- Побольше соуса, ты что, не слышишь? Побольше, я сказал! Тебе что, его жалко? Вот, вот... И принеси холодного "будвайзера".
Теперь Бенджон жадно набросился на еду. Тарелка в мгновенье ока опустела, он тут же наполнил её снова. Потом - пирог и кофе, и, наконец, поудобнее откинувшись в кресле, он закурил неизменную сигару. Это гораздо приятнее, чем курить за едой. Паршивая привычка. Однажды беби вздумала это проделать - пришлось влепить ей оплеуху.
Сытый и довольный, Бенджон почувствовал, как просыпается желание. Да, беби - это конфетка! Только представить, как после обильного горячего острого ужина он входит в комнату, убавляет кондиционер, чтобы чуть пропотеть - сами понимаете! И целый вечер заниматься с ней любовью...От таких мыслей шерсть дыбом встанет! Не странно, что она свела с ума старого хрена Малика. Она даже его свела с ума. И что чертовка вытворяет задом!
Ему вдруг вспомнилась девица в нью-йоркской подземке... их прижали друг к другу, и он чувствовал, как её ягодицы трутся по его хозяйству в такт движению вагона. Чуть-чуть, потом еще... Народ в вагон все набивался, так что в конце концов у него чуть штаны не лопнули. Тогда он сидел на мели и неделю близко к женщинам не подходил.
Не почувствовать этого было невозможно, но девица не отодвинулась и продолжала к нему прижиматься, даже когда народ повалил из вагона и давки не стало. Станции пролетали мимо, он испугался, что не выдержит кончит прямо в штаны, как вдруг она просто взяла и вышла на остановке.
На несколько секунд он замер, не веря своим глазам, потом выскочил следом.
Где это было?.. На линии Пелем, к северу от Бронкса - кажется, Бур-авеню или что-то в этом роде.
Он знал одно: не он это начал, так что нечего останавливаться. Уже стемнело. Он попытался охмурить девицу - мол, привет, - но она начала ломаться. Тогда он незаметно пошел следом, пока она не повернула в темный переулок. Там он догнал её, одной рукой схватил за талию, другой зажал рот, и утащил в кусты. Там навалился сверху и стал ждать, пока она не устала сопротивляться. Сердце её колотилось, как бешеное, он едва удержался, чтобы не сдавить ей горло... В тот момент он был на все способен.
До смерти перепуганная девица взмолилась:
- Только не делайте мне больно! Я сделаю все, что хотите, если вы потом меня отпустите!
- Ты прекрасно знаешь, чего я хочу! Сама завела меня в этой чертовой подземке!
Она все отрицала, мол, и не думала его дразнить. Он пришел в ярость.
- Ты, стерва, всю дорогу терлась об меня своим задом. Так что теперь поворачивайся!
Она пыталась закричала, но получила пару оплеух и замолчала. При виде его ярости она пришла в такой ужас, что сама покорно стянула трусики. Черт побери, хорошо пошло! После первого захода она попробовала вырваться, но он тратил времени на разговоры и снова подмял её под себя. Вновь и вновь умоляла она отпустить, но он продолжал делать свое дело, шалея от духа её распаленного тела.
Потом он утратил всякий контроль над собой и, смутно сознавая, что девица лишилась чувств, не мог остановиться и продолжал все глубже вспарывать её обмякшее тело. Лицо её елозило по траве, когда он, зарычав, разжал руки, она мешком свалилась в грязь. Он застегнулся, наклонился и перевернул её. Дыхание едва прослушивалось. Ничего, очухается, - подумал он, забрал деньги из её сумочки и спокойно удалился.
Бенджон потянулся. Сегодня вечером не обойтись без встречи с Зариной. Он повел могучими плечами. Приятную расслабленность сменило внутреннее напряжение, постепенно замыкавшее все его мысли на единственной потребности.
- Эй, парень, подай мне чашку кофе!
Откусив кончик сигары, Бенджон сплюнул его на пол и снова стал думать о Париже.
Есть там некий Франклин Дельгадо, который скупает антиквариат. Богатый черт - один дом чего стоит! Надо бы с ним договориться. Пока хватало дел и без Дельгадо, но он не из тех, кто откладывает дело в долгий ящик.
Опустошив объемистую чашку, он небрежно отодвинул стул. Официант-иранец почтительно распахнул перед ним дверь.
4.
Ахмад Малик пил кофе в комнате с окнами на крышу, - там можно было без помех поговорить с агентом.
Наконец тот ушел, но Малик продолжал неподвижно глядеть в окно. Полученные сведения подтвердили его подозрения: надвигалась серьезная опасность.
Малик шагнул к столу и взялся за кофейник. Оттуда потекла струйка гущи, он с досадой оттолкнул чашку и выпрямился. Малик был невысоким энергичным человеком сорока трех лет с крупной головой и массивным телом. Морщинистое лицо с толстым носом украшали по-детски пухлые губы, розовевшие из-под густых усов.
Он весь состоял из самых противоречивых черт. На первый взгляд человек молчаливый и кроткий, даже унылый, которого, казалось, глубоко возмущали человеческие пороки, он мог так посмотреть своими свиными глазками, что впечатление сразу менялось. В глазах поражала скупая точность, даже отстраненность и бесчувственность. Такие глаза могли бы принадлежать палачу. Становилось ясно, что это человек со стальными нервами, которому неведомы ни колебания, ни сострадание. Но добродушная, терпеливая и всепрощающая мина почти не сходила с его лица, так немало нужно было времени, чтобы понять, что Малик совсем не таков, каким казался.
Он продолжал стоять у окна, переступая с ноги на ногу. Казалось нелепым, что ситуация так неожиданно стала опасной. Под него начал подкапываться молодой и рьяный тегеранский адвокат Рашид Зазани. Малик поначалу не придал этому значения, а когда тот раскопал кое-какие факты, попробовал от него избавиться. Покушение не удалось. Тогда он устроил аварию, шофер погиб, но Зазани отделался легким испугом. Малик немного выждал, потом через некое влиятельное лицо передал предложение о перемирии. Казалось, Зазани угомонился.
Но едва Малик успел удовлетворенно вздохнуть, как вдруг на огромную сумму был оштрафован за неуплату налогов. Решил, что это просто совпадение, он обратился к влиятельным друзьям. Те только развели руками: ничем помочь не могут. Он попытался бороться в одиночку, но чуть не разорился на судебных издержках. Удар был явно подготовлен тем же Зазани, и это вывело Малика из себя.
Неприятностям не было конца. Его обвинили в коррупции. Неслыханно! Малик опять кинулся к влиятельным друзьям, но объяснений так и не получил. В конце концов ему удалось выяснить, что Зазани поддерживает армия, влияние которой в последнее время резко возросло. Друзья Малика растерялись. Помочь ему - значило рисковать своим положением. И Малик затаился, решив действовать в одиночку.
Сегодняшние сведения дали новую пищу для размышлений. Зазани усиленно раскапывал историю с убийством, совершенным по приказу Малика. И вот проныра - адвокат добрался до вдовы убитого! Приходилось рисковать, лишь бы поскорее заткнуть ей рот.
Ресурсы Малика подходили к концу. Еще до выплаты налогового штрафа он вложил деньги в роскошный отель и загородный клуб, строившиеся при тегеранском аэропорту. В долю вошли трое официальных лиц. Когда здания были возведены почти наполовину, правительство закрыло проект, оставив партнеров с контрактом на руках под угрозой банкротства.
Впервые в жизни у Малика возникли серьезные финансовые проблемы.
Он вздохнул. Его ждали столько дел, а он не мог заставить себя сосредоточиться.
Снизу доносилась музыка - одна из пластинок, которые без разбора скупала жена. Ох уж эта Зарина! Вечно поглощена только собой: своей внешностью, своей одеждой, своим телом и своими наслаждениями. Еще до свадьбы он понял, что ей нужно постоянное внимание, но и предположить не мог, что в этом может состоять смысл жизни. Его безумная страсть лишь подтверждала ей по праву занятое места в жизни. Все остальное могло подождать.
Зарина едва исполнилось восемнадцать; хотя они были женаты два с половиной года. Малик считал, что она стала только обольстительнее. От неё было просто невозможно отвести взгляд. После замужества фигура её слегка округлилась, высокая грудь налилась, плечи, шея и нежные ямочки под коленями достигли совершенства. Но талия осталась тонкой, а бедра гладкими и крепкими. И по-настоящему расцвело круглое лицо с густыми черными бровями, белыми мелкими зубками и полным чувственным ртом, выдававшим, что она помешана на сексе.
Она продолжала учиться в колледже, поэтому повсюду валялись учебники и тетради вперемешку с косметикой, бельем и немногими журналами, которые она читала.
Малик вспомнил, как однажды ей взбрело в голову появиться на чисто мужской вечеринке, которую он давал для французских деловых партнеров. Зарина спустилась к ним, завернувшись в только что купленный кусок шелка, с просьбой помочь с домашним заданием по французскому. Конечно, это был только предлог показать себя. Желая добиться своего, она часто пользовалась своим положением "освобожденной женщины ислама".
Ее привычная мина обиженной девочки, от которой Малика уже мутило, могла мгновенно смениться злым ехидством или откровенным хамством. Порой он просто не знал, как управиться с Зариной, и проклинал тот день, когда она попалась на глаза.
Первые месяцы после свадьбы Малик сходил по ней с ума. Ее студенческую блажь считал жаждой знаний, любовь к дорогим тряпкам - признаком женщины со вкусом, а увлечение модной музыкой - болезнью роста.
Со временем он понял, каким тупым, тщеславным и злобным существом была Зарина. Спали они в разных комнатах, но проснувшись, она сразу включала проигрыватель, и Малик знал, что громогласный вой её волосатых любимцев заведен на весь день. Домашние заботы вызывали у неё отвращение, когда он пытался делать замечания, она просто отворачивалась и уходила. Иногда хотелось как следует ей всыпать, но при виде потрясающего тела, матовой кожи, горящего порочной страстью лица и похотливых движений бедер он забывал про все на свете...
Отвернувшись от окна, Малик сел за стол, решив вернуться к делам. Пожалуй, настала последняя возможность рискнуть. Кое-что ещё можно поправить.
В дверь уверенно постучали, слуга открыл и в комнату торопливо шагнул Бенджон.
- Привет, Ахмад! Прячешься от меня? Внизу сказали, что тебя нет дома!
Малик поднялся.
- Я велел меня не беспокоить.
- Да ну? И как дела? - Бенджон тряхнул его руку, пристально глядя в глаза.
Тот пожал плечами: неплохо, насколько это возможно в таких обстоятельствах. Не выпуская руки Бенджона, он провел его к дивану.
- Виски?
Бенджон снял фуражку, уселся и передвинул сигару в другой угол рта.
- Потом. Мне передали, ты меня искал. В чем дело?
Малик причмокнул языком.
- У меня накопилось немало вещей на вывоз. Займешься?
- Конечно, почему бы нет?
- На этот раз пойдет большая партия. Я мог бы заняться этим сам, но дела заели: фабрика, магазины... Ни минуты свободной. Если размер партии тебя не пугает, возьми хлопоты на себя.
Бенджон весь обратился в слух, вглядываясь в лицо сидевшего напротив азиата.
- Темнишь? Что с этой партией не так?
- Да все в порядке. Могу заняться этим сам. Но совершенно нету времени. В чем дело? Не хочешь - просто откажись.
- Не собираюсь. Но хочу знать, с чем придется связаться.
Малик помялся.
- Так, антиквариат. Вазы, украшения с камешками, резные вещицы ничего особенного.
Бенджон поерзал на диване. Жуя сигару, он попытался прикинуть, что задумал Малик. Деловых партнеров недооценивать опасно, а Малик был хитрее многих.
За лакомым предложением что-то явно скрывалось. Морщинистое лицо Малика оставалось непроницаемым. Не мужик, а тоска зеленая, - фыркнул себя Бенджон. Наверное, последнее время Зарина его в постель не пускают...
- Ладно, - расслабился он. - Я займусь.
- Хорошо.
- Кому эта партия?
- Одному другу. Сначала груз придет ко мне, а я его переправлю в удобное для тебя место.
Бенджон понял: Малик хочет сначала осмотреть и переписать находки.
- Согласен...
- Некоторые будут в ящиках, некоторые в свертках, но все нужно доставить в Европу и Штаты. Откуда их забрать, тебе передадут.
- Ящики опечатаны? Товар, небось, дорогой!
Малик взглянул ему в глаза.
- Будет лучше, если все предметы до единого прибудут к месту назначения.
- Не понимаю.
- Из прежних передач кое-что исчезло, сержант.
- Как это могло случиться?
- Заказчики вещей не получили. И, думаю, ты знаешь, где они.
- Ты на что намекаешь? - Бенджон вынул сигару. - Коробки прибыли по назначению.
- Повторяю: часть коробок пропала. Из тех, что я передавал через тебя - шесть или семь.
Бенджон испепелил Малика взглядом.
- Доставлены все, кроме шести или семи? Что, я бомбы подложил в те самолеты? В чем ты меня обвиняешь? Меня на такую дешевку не купишь. Ты попросил меня о помощи, я оказал тебе услугу - по - дружески. Я не обязан был все это делать, ведь я ничего тебе не должен, а деньги твои такого риска совсем не стоили. Теперь у тебя убытки, а я виноват? А ты уверен в тех, кому переправлял добро? Дело твое, запомни только, что все, что ты мне передал, я переправил.
Малик заставил себя разжать судорожно стиснутые челюсти. Но на лице его ничто не отразилось. Вспыхнувшей ненависти американец не заметил, вновь сунул в рот сигару и поднялся, собираясь удалиться. С шумом оттолкнув с дороги столик, он заявил:
- Так что подумай сам, а я такую чушь и слушать не хочу, понял? А своей крупной партией можешь заняться сам!
Малик скрипнул зубами, но Бенджон был ему ещё нужен.
- Я и не думал, что ты так взорвешься! - примирительно заметил он.
Тот долго смотрел на него, потом расхохотался.
- Да ладно, Ахмад! Кто не ошибался? Будем считать, что ничего не было. Давай выпьем и забудем неприятный разговор.
- У меня есть настоящий "Баллантайн", - буркнул Малик.
* * *
Худ гнал сиреневый "кадиллак" по аллее. На шум мотора с крыльца спустился Али.
- Мисс Ансель здесь, Али?
- Да, сэр. Плавает, сэр.
Худ прошел к бассейну. Солнечные блики метались по поверхности взбаламученной воды. Худ присел на корточки, дождался, когда мимо скользнуло загорелое плечо и шлепнул по нему. Дебора по инерции сделала ещё несколько гребков и круто развернулась.
- Привет!
- Двести раз туда и обратно - как раз ширина Ла-Манша?
- Что? - она приподняла над ухом шапочку.
- Я потрясен.
Она улыбнулась, выбираясь наружу.
- Теперь я знаю, как ты развлекаешься.
- Я жду тут целый час, надо же убить время.
В купальнике и шапочке, покрытой каплями воды, она дышала свежестью.
- Я уже знаю, кто такой Бенджон.
- Я тоже.
И оба вместе:
- Сержант ВВС США.
- Я знаю кое-что еще, - добавила Дебора. - В четыре часа он будет в клубе "Толедо".
- Что это за клуб?
- Для американцев. А почему "Толедо", один Бог знает.
- Как ты узнала, что Бенджон там будет?
- От его подчиненных. Они всегда в курсе его передвижений. А тебе не мешало бы быть порасторопнее.
- Сейчас я тебя утоплю.
Она ловко увернулась.
- Умираю с голоду! Я не обедала, ждала тебя.
- Тогда в чем дело? Самое время за столом обсудить твою информацию.
На этот раз Али перенес стол под большой зонтик. Худ снова подумал, что никогда не встречал женщины более естественной, чем Дебби. С ней не было томительного ожидания, пока она приведет себя в порядок. Буквально через несколько минут она была уже одета и причесана.
- Ты мне напоминаешь ангела с картины Боттичелли.
Дебби только улыбнулась.
По ходу обеда она рассказала, что Бенджон уже несколько лет служит в Тегеране и успел превратиться в крупную фигуру.
- Насколько удалось узнать, он очень рослый и такой здоровый, что в двери проходит боком.
- Я тоже понял, что в толпе он не теряется. И он все время носится взад-вперед, как навозная муха.
О его занятиях никто ничего толком не знал.
В отличие от большей части командного состава Бенджон жил не на базе.
- Где-то по дороге в аэропорт Мехраба - точнее выяснить пока не удалось.
Дебора предложила:
- Давай сегодня вечером заглянем в "Толедо"... - и задумчиво добавила: - Там есть бассейн...
- Я вижу, при одном упоминании о бассейне пробуждаются глубины твоей наследственной памяти!
- Просто у меня есть членская карточка, которой до сих пор не было случая воспользоваться.
- Очень кстати. Попробуем познакомиться с сержантом.
* * *
В половине четвертого "кадиллак" уже катил к северным предгорьям, где в шести милях от города в сторону Гульхека размещался клуб "Толедо". Его большие белые здания окружала живописная зелень. Подъездные дороги из мелкого гравия почти не пылили, газоны выдавали тщательный уход. В клубе был обширный ресторан, огромный салон. бистро, бара для мужчин, кинозал, кегельбана и тренажерный зал с роскошными душевыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
Официант принес огромное блюдо риса и громадной порцией жареного на вертеле ягненка. Бенджон проверил, чтобы блюдо было приготовлено по его вкусу.
- Побольше соуса, ты что, не слышишь? Побольше, я сказал! Тебе что, его жалко? Вот, вот... И принеси холодного "будвайзера".
Теперь Бенджон жадно набросился на еду. Тарелка в мгновенье ока опустела, он тут же наполнил её снова. Потом - пирог и кофе, и, наконец, поудобнее откинувшись в кресле, он закурил неизменную сигару. Это гораздо приятнее, чем курить за едой. Паршивая привычка. Однажды беби вздумала это проделать - пришлось влепить ей оплеуху.
Сытый и довольный, Бенджон почувствовал, как просыпается желание. Да, беби - это конфетка! Только представить, как после обильного горячего острого ужина он входит в комнату, убавляет кондиционер, чтобы чуть пропотеть - сами понимаете! И целый вечер заниматься с ней любовью...От таких мыслей шерсть дыбом встанет! Не странно, что она свела с ума старого хрена Малика. Она даже его свела с ума. И что чертовка вытворяет задом!
Ему вдруг вспомнилась девица в нью-йоркской подземке... их прижали друг к другу, и он чувствовал, как её ягодицы трутся по его хозяйству в такт движению вагона. Чуть-чуть, потом еще... Народ в вагон все набивался, так что в конце концов у него чуть штаны не лопнули. Тогда он сидел на мели и неделю близко к женщинам не подходил.
Не почувствовать этого было невозможно, но девица не отодвинулась и продолжала к нему прижиматься, даже когда народ повалил из вагона и давки не стало. Станции пролетали мимо, он испугался, что не выдержит кончит прямо в штаны, как вдруг она просто взяла и вышла на остановке.
На несколько секунд он замер, не веря своим глазам, потом выскочил следом.
Где это было?.. На линии Пелем, к северу от Бронкса - кажется, Бур-авеню или что-то в этом роде.
Он знал одно: не он это начал, так что нечего останавливаться. Уже стемнело. Он попытался охмурить девицу - мол, привет, - но она начала ломаться. Тогда он незаметно пошел следом, пока она не повернула в темный переулок. Там он догнал её, одной рукой схватил за талию, другой зажал рот, и утащил в кусты. Там навалился сверху и стал ждать, пока она не устала сопротивляться. Сердце её колотилось, как бешеное, он едва удержался, чтобы не сдавить ей горло... В тот момент он был на все способен.
До смерти перепуганная девица взмолилась:
- Только не делайте мне больно! Я сделаю все, что хотите, если вы потом меня отпустите!
- Ты прекрасно знаешь, чего я хочу! Сама завела меня в этой чертовой подземке!
Она все отрицала, мол, и не думала его дразнить. Он пришел в ярость.
- Ты, стерва, всю дорогу терлась об меня своим задом. Так что теперь поворачивайся!
Она пыталась закричала, но получила пару оплеух и замолчала. При виде его ярости она пришла в такой ужас, что сама покорно стянула трусики. Черт побери, хорошо пошло! После первого захода она попробовала вырваться, но он тратил времени на разговоры и снова подмял её под себя. Вновь и вновь умоляла она отпустить, но он продолжал делать свое дело, шалея от духа её распаленного тела.
Потом он утратил всякий контроль над собой и, смутно сознавая, что девица лишилась чувств, не мог остановиться и продолжал все глубже вспарывать её обмякшее тело. Лицо её елозило по траве, когда он, зарычав, разжал руки, она мешком свалилась в грязь. Он застегнулся, наклонился и перевернул её. Дыхание едва прослушивалось. Ничего, очухается, - подумал он, забрал деньги из её сумочки и спокойно удалился.
Бенджон потянулся. Сегодня вечером не обойтись без встречи с Зариной. Он повел могучими плечами. Приятную расслабленность сменило внутреннее напряжение, постепенно замыкавшее все его мысли на единственной потребности.
- Эй, парень, подай мне чашку кофе!
Откусив кончик сигары, Бенджон сплюнул его на пол и снова стал думать о Париже.
Есть там некий Франклин Дельгадо, который скупает антиквариат. Богатый черт - один дом чего стоит! Надо бы с ним договориться. Пока хватало дел и без Дельгадо, но он не из тех, кто откладывает дело в долгий ящик.
Опустошив объемистую чашку, он небрежно отодвинул стул. Официант-иранец почтительно распахнул перед ним дверь.
4.
Ахмад Малик пил кофе в комнате с окнами на крышу, - там можно было без помех поговорить с агентом.
Наконец тот ушел, но Малик продолжал неподвижно глядеть в окно. Полученные сведения подтвердили его подозрения: надвигалась серьезная опасность.
Малик шагнул к столу и взялся за кофейник. Оттуда потекла струйка гущи, он с досадой оттолкнул чашку и выпрямился. Малик был невысоким энергичным человеком сорока трех лет с крупной головой и массивным телом. Морщинистое лицо с толстым носом украшали по-детски пухлые губы, розовевшие из-под густых усов.
Он весь состоял из самых противоречивых черт. На первый взгляд человек молчаливый и кроткий, даже унылый, которого, казалось, глубоко возмущали человеческие пороки, он мог так посмотреть своими свиными глазками, что впечатление сразу менялось. В глазах поражала скупая точность, даже отстраненность и бесчувственность. Такие глаза могли бы принадлежать палачу. Становилось ясно, что это человек со стальными нервами, которому неведомы ни колебания, ни сострадание. Но добродушная, терпеливая и всепрощающая мина почти не сходила с его лица, так немало нужно было времени, чтобы понять, что Малик совсем не таков, каким казался.
Он продолжал стоять у окна, переступая с ноги на ногу. Казалось нелепым, что ситуация так неожиданно стала опасной. Под него начал подкапываться молодой и рьяный тегеранский адвокат Рашид Зазани. Малик поначалу не придал этому значения, а когда тот раскопал кое-какие факты, попробовал от него избавиться. Покушение не удалось. Тогда он устроил аварию, шофер погиб, но Зазани отделался легким испугом. Малик немного выждал, потом через некое влиятельное лицо передал предложение о перемирии. Казалось, Зазани угомонился.
Но едва Малик успел удовлетворенно вздохнуть, как вдруг на огромную сумму был оштрафован за неуплату налогов. Решил, что это просто совпадение, он обратился к влиятельным друзьям. Те только развели руками: ничем помочь не могут. Он попытался бороться в одиночку, но чуть не разорился на судебных издержках. Удар был явно подготовлен тем же Зазани, и это вывело Малика из себя.
Неприятностям не было конца. Его обвинили в коррупции. Неслыханно! Малик опять кинулся к влиятельным друзьям, но объяснений так и не получил. В конце концов ему удалось выяснить, что Зазани поддерживает армия, влияние которой в последнее время резко возросло. Друзья Малика растерялись. Помочь ему - значило рисковать своим положением. И Малик затаился, решив действовать в одиночку.
Сегодняшние сведения дали новую пищу для размышлений. Зазани усиленно раскапывал историю с убийством, совершенным по приказу Малика. И вот проныра - адвокат добрался до вдовы убитого! Приходилось рисковать, лишь бы поскорее заткнуть ей рот.
Ресурсы Малика подходили к концу. Еще до выплаты налогового штрафа он вложил деньги в роскошный отель и загородный клуб, строившиеся при тегеранском аэропорту. В долю вошли трое официальных лиц. Когда здания были возведены почти наполовину, правительство закрыло проект, оставив партнеров с контрактом на руках под угрозой банкротства.
Впервые в жизни у Малика возникли серьезные финансовые проблемы.
Он вздохнул. Его ждали столько дел, а он не мог заставить себя сосредоточиться.
Снизу доносилась музыка - одна из пластинок, которые без разбора скупала жена. Ох уж эта Зарина! Вечно поглощена только собой: своей внешностью, своей одеждой, своим телом и своими наслаждениями. Еще до свадьбы он понял, что ей нужно постоянное внимание, но и предположить не мог, что в этом может состоять смысл жизни. Его безумная страсть лишь подтверждала ей по праву занятое места в жизни. Все остальное могло подождать.
Зарина едва исполнилось восемнадцать; хотя они были женаты два с половиной года. Малик считал, что она стала только обольстительнее. От неё было просто невозможно отвести взгляд. После замужества фигура её слегка округлилась, высокая грудь налилась, плечи, шея и нежные ямочки под коленями достигли совершенства. Но талия осталась тонкой, а бедра гладкими и крепкими. И по-настоящему расцвело круглое лицо с густыми черными бровями, белыми мелкими зубками и полным чувственным ртом, выдававшим, что она помешана на сексе.
Она продолжала учиться в колледже, поэтому повсюду валялись учебники и тетради вперемешку с косметикой, бельем и немногими журналами, которые она читала.
Малик вспомнил, как однажды ей взбрело в голову появиться на чисто мужской вечеринке, которую он давал для французских деловых партнеров. Зарина спустилась к ним, завернувшись в только что купленный кусок шелка, с просьбой помочь с домашним заданием по французскому. Конечно, это был только предлог показать себя. Желая добиться своего, она часто пользовалась своим положением "освобожденной женщины ислама".
Ее привычная мина обиженной девочки, от которой Малика уже мутило, могла мгновенно смениться злым ехидством или откровенным хамством. Порой он просто не знал, как управиться с Зариной, и проклинал тот день, когда она попалась на глаза.
Первые месяцы после свадьбы Малик сходил по ней с ума. Ее студенческую блажь считал жаждой знаний, любовь к дорогим тряпкам - признаком женщины со вкусом, а увлечение модной музыкой - болезнью роста.
Со временем он понял, каким тупым, тщеславным и злобным существом была Зарина. Спали они в разных комнатах, но проснувшись, она сразу включала проигрыватель, и Малик знал, что громогласный вой её волосатых любимцев заведен на весь день. Домашние заботы вызывали у неё отвращение, когда он пытался делать замечания, она просто отворачивалась и уходила. Иногда хотелось как следует ей всыпать, но при виде потрясающего тела, матовой кожи, горящего порочной страстью лица и похотливых движений бедер он забывал про все на свете...
Отвернувшись от окна, Малик сел за стол, решив вернуться к делам. Пожалуй, настала последняя возможность рискнуть. Кое-что ещё можно поправить.
В дверь уверенно постучали, слуга открыл и в комнату торопливо шагнул Бенджон.
- Привет, Ахмад! Прячешься от меня? Внизу сказали, что тебя нет дома!
Малик поднялся.
- Я велел меня не беспокоить.
- Да ну? И как дела? - Бенджон тряхнул его руку, пристально глядя в глаза.
Тот пожал плечами: неплохо, насколько это возможно в таких обстоятельствах. Не выпуская руки Бенджона, он провел его к дивану.
- Виски?
Бенджон снял фуражку, уселся и передвинул сигару в другой угол рта.
- Потом. Мне передали, ты меня искал. В чем дело?
Малик причмокнул языком.
- У меня накопилось немало вещей на вывоз. Займешься?
- Конечно, почему бы нет?
- На этот раз пойдет большая партия. Я мог бы заняться этим сам, но дела заели: фабрика, магазины... Ни минуты свободной. Если размер партии тебя не пугает, возьми хлопоты на себя.
Бенджон весь обратился в слух, вглядываясь в лицо сидевшего напротив азиата.
- Темнишь? Что с этой партией не так?
- Да все в порядке. Могу заняться этим сам. Но совершенно нету времени. В чем дело? Не хочешь - просто откажись.
- Не собираюсь. Но хочу знать, с чем придется связаться.
Малик помялся.
- Так, антиквариат. Вазы, украшения с камешками, резные вещицы ничего особенного.
Бенджон поерзал на диване. Жуя сигару, он попытался прикинуть, что задумал Малик. Деловых партнеров недооценивать опасно, а Малик был хитрее многих.
За лакомым предложением что-то явно скрывалось. Морщинистое лицо Малика оставалось непроницаемым. Не мужик, а тоска зеленая, - фыркнул себя Бенджон. Наверное, последнее время Зарина его в постель не пускают...
- Ладно, - расслабился он. - Я займусь.
- Хорошо.
- Кому эта партия?
- Одному другу. Сначала груз придет ко мне, а я его переправлю в удобное для тебя место.
Бенджон понял: Малик хочет сначала осмотреть и переписать находки.
- Согласен...
- Некоторые будут в ящиках, некоторые в свертках, но все нужно доставить в Европу и Штаты. Откуда их забрать, тебе передадут.
- Ящики опечатаны? Товар, небось, дорогой!
Малик взглянул ему в глаза.
- Будет лучше, если все предметы до единого прибудут к месту назначения.
- Не понимаю.
- Из прежних передач кое-что исчезло, сержант.
- Как это могло случиться?
- Заказчики вещей не получили. И, думаю, ты знаешь, где они.
- Ты на что намекаешь? - Бенджон вынул сигару. - Коробки прибыли по назначению.
- Повторяю: часть коробок пропала. Из тех, что я передавал через тебя - шесть или семь.
Бенджон испепелил Малика взглядом.
- Доставлены все, кроме шести или семи? Что, я бомбы подложил в те самолеты? В чем ты меня обвиняешь? Меня на такую дешевку не купишь. Ты попросил меня о помощи, я оказал тебе услугу - по - дружески. Я не обязан был все это делать, ведь я ничего тебе не должен, а деньги твои такого риска совсем не стоили. Теперь у тебя убытки, а я виноват? А ты уверен в тех, кому переправлял добро? Дело твое, запомни только, что все, что ты мне передал, я переправил.
Малик заставил себя разжать судорожно стиснутые челюсти. Но на лице его ничто не отразилось. Вспыхнувшей ненависти американец не заметил, вновь сунул в рот сигару и поднялся, собираясь удалиться. С шумом оттолкнув с дороги столик, он заявил:
- Так что подумай сам, а я такую чушь и слушать не хочу, понял? А своей крупной партией можешь заняться сам!
Малик скрипнул зубами, но Бенджон был ему ещё нужен.
- Я и не думал, что ты так взорвешься! - примирительно заметил он.
Тот долго смотрел на него, потом расхохотался.
- Да ладно, Ахмад! Кто не ошибался? Будем считать, что ничего не было. Давай выпьем и забудем неприятный разговор.
- У меня есть настоящий "Баллантайн", - буркнул Малик.
* * *
Худ гнал сиреневый "кадиллак" по аллее. На шум мотора с крыльца спустился Али.
- Мисс Ансель здесь, Али?
- Да, сэр. Плавает, сэр.
Худ прошел к бассейну. Солнечные блики метались по поверхности взбаламученной воды. Худ присел на корточки, дождался, когда мимо скользнуло загорелое плечо и шлепнул по нему. Дебора по инерции сделала ещё несколько гребков и круто развернулась.
- Привет!
- Двести раз туда и обратно - как раз ширина Ла-Манша?
- Что? - она приподняла над ухом шапочку.
- Я потрясен.
Она улыбнулась, выбираясь наружу.
- Теперь я знаю, как ты развлекаешься.
- Я жду тут целый час, надо же убить время.
В купальнике и шапочке, покрытой каплями воды, она дышала свежестью.
- Я уже знаю, кто такой Бенджон.
- Я тоже.
И оба вместе:
- Сержант ВВС США.
- Я знаю кое-что еще, - добавила Дебора. - В четыре часа он будет в клубе "Толедо".
- Что это за клуб?
- Для американцев. А почему "Толедо", один Бог знает.
- Как ты узнала, что Бенджон там будет?
- От его подчиненных. Они всегда в курсе его передвижений. А тебе не мешало бы быть порасторопнее.
- Сейчас я тебя утоплю.
Она ловко увернулась.
- Умираю с голоду! Я не обедала, ждала тебя.
- Тогда в чем дело? Самое время за столом обсудить твою информацию.
На этот раз Али перенес стол под большой зонтик. Худ снова подумал, что никогда не встречал женщины более естественной, чем Дебби. С ней не было томительного ожидания, пока она приведет себя в порядок. Буквально через несколько минут она была уже одета и причесана.
- Ты мне напоминаешь ангела с картины Боттичелли.
Дебби только улыбнулась.
По ходу обеда она рассказала, что Бенджон уже несколько лет служит в Тегеране и успел превратиться в крупную фигуру.
- Насколько удалось узнать, он очень рослый и такой здоровый, что в двери проходит боком.
- Я тоже понял, что в толпе он не теряется. И он все время носится взад-вперед, как навозная муха.
О его занятиях никто ничего толком не знал.
В отличие от большей части командного состава Бенджон жил не на базе.
- Где-то по дороге в аэропорт Мехраба - точнее выяснить пока не удалось.
Дебора предложила:
- Давай сегодня вечером заглянем в "Толедо"... - и задумчиво добавила: - Там есть бассейн...
- Я вижу, при одном упоминании о бассейне пробуждаются глубины твоей наследственной памяти!
- Просто у меня есть членская карточка, которой до сих пор не было случая воспользоваться.
- Очень кстати. Попробуем познакомиться с сержантом.
* * *
В половине четвертого "кадиллак" уже катил к северным предгорьям, где в шести милях от города в сторону Гульхека размещался клуб "Толедо". Его большие белые здания окружала живописная зелень. Подъездные дороги из мелкого гравия почти не пылили, газоны выдавали тщательный уход. В клубе был обширный ресторан, огромный салон. бистро, бара для мужчин, кинозал, кегельбана и тренажерный зал с роскошными душевыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17