Я не хотел мстить ни Ирине, ни Гале, хотя обида и жила во мне.
Корней повернулся ко мне белым лицом, искаженным гримасой ужаса.
- Что смотришь? - спросил его я безо всякого интереса. - Я же сказал, что больше никого не буду оставлять в живых. Ты помнишь, я сказал тебе, что отпускаю только на время? Ты помнишь, я сказал, что все равно доберусь до тебя? Ты все помнишь, за что я обещал с тобой посчитаться? Хочешь посмотреть, как ты будешь умирать?
Корней, судорожно сглотнув, помотал головой.
- Тогда быстро отвечай, как выйти на связь с Каракуртом?
- Он не будет со мной разговаривать, - прохрипел Корней. - Он понимает, что я охочусь за ним и его людьми, он знает, что нам все известно.
- Мне не нужно, чтобы ты с ним разговаривал, я сам хочу с ним поговорить, быстро давай канал связи. и не задерживай меня, мне становится скучно с тобой разговаривать.
Корней поспешно выложил мне все варианты выхода на связь с Юлдашевым. Разговор наш был закончен, я стоял, качаясь с пятки на носок, покусывал губу и все никак не мог поставить точку в этом разговоре. Я помнил все и всех, кого вписал в счет Корнею. Помнил и гражданина Лютикова, и Леонтия Карловича, я знал, что мне нужно делать, но убить вот так вот запросто, в лицо или, что ещё хуже, в затылок, безоружного человека, я не мог.
Оказалось, что это большая разница, убивать сопротивляющегося врага, защищая свою и чужие жизни, или хладнокровно убить беззащитного человека, пускай даже и бандита. К тому же я не решил, что вообще делать дальше, как поступить с Ириной и Галей, с наркотиками, с самим собой, в конце концов.
- Ты хотя бы отвернись, - не глядя в глаза Корнею, посоветовал я ему.
Корней послушно кивнул патлами, начал поворачиваться и неожиданно резво подхватил со стола отложенный мной тяжелый пневматический пистолет, и бросил его в меня, метнув прямо в голову.
Я чудом успел отклониться, и это чудовищное порождение советского промышленного дизайна ударило меня в плечо. Удар отозвался болью под лопаткой, и рука повисла как плеть, мгновенно онемев до самых кончиков пальцев. Пистолет беспомощно повис в руке.
Корней бросился на меня коршуном, всем телом сбил меня на пол, навалился сверху и стал душить длинными жесткими пальцами. Я пытался сопротивляться, но этот долговязый урка был драный волк, к тому же обладал достаточной физической силой, и сдавливал пальцы у меня на горле все сильнее.
В глазах у меня опять заплясали разноцветные огоньки, я чувствовал, что теряю сознание, собрал последние силы и волю в кулак и с трудом поднял руку с пистолетом, поднял её насколько смог, повернул ствол наугад и выстрелил, прижав ствол к телу Корнея.
Корней вздрогнул, но пальцы не ослабил, он смотрел на меня в упор, его глаза были прямо перед моими. И вдруг злорадный восторг в его глазах сменился удивлением, болью и жгучей ненависти. Он что-то прохрипел, глаза его подернулись туманом, пальцы разжались, и он завалился набок, а я сел на пол, растирая горло и кашляя, с трудом вдыхая в себя воздух.
Ира оглянулась на Галю, стоявшую с каменным лицом, и сделала шаг в мою сторону.
- Не нужно подходить ко мне, - остановил я её движение.
- Я хотела помочь, - обиженно вздернула подбородок Ирина.
- И ты, и Галя уже помогли мне, спасибо, что не до конца, - потрогал я рукой голову.
- А ты что, ожидал, что ты будешь бросаться людьми, как перчатками, а тебя будут встречать прекрасные дамы цветами и следовать за тобой с обожанием в покорном взгляде, так что ли?! - перешла в наступление Галя. Мы повели себя так, как вел себя ты, по крайней мере, со мной. Где были наши гарантии...
- У вас не было никаких гарантий, - прервал её я. - Я не гарантийная мастерская. Вы сделали свой выбор, и вы имели право сделать его. Я делаю свой выбор.
Сказав эти умные слова, от которых меня самого едва не стошнило, мне захотелось дать самому себе по морде, но я удержал себя от такой неприятности, приказав себе не расслабляться, есди не хочу опять оказаться на полу в ванной, или на обочине дороги с пробитой головой.
Я открыл сумки на столе, брезгливо выбросил лежавшие сверху пакеты с наркотиком, сложил пачки денег в одну сумку, и поставил в коридоре. Прислонившись ухом к дверям я слушал, что происходит на площадке, потом открыл дверь и держась за ней, свистнул. Тут же послышались шаги с верхней площадки.
Шаги приблизились, нерешительно остановились возле двери, я вполголоса шепнул:
- Что встал? Заходи быстро, Корней зовет.
Тут же в дверях появился ещё один гардероб, который до того, как разглядел меня, увидел мой пистолет. Он сразу же послушно поднял руки и боком, по другому не помещался, вошел в прихожую.
- Ключи от машины! - скомандовал я. - Быстро!
Гардероб покорно вытащил из кармана ключи и положил их на тумбочку, стоявшую в прихожей.
- Оружие туда же, - скомандовал я, держа пистолет прижатым к его животу.
Он так же послушно вытащил пистолет из заднего кармана и положил его рядом с ключами. Я сгреб все это хозяйство и запихнул в карман.
- Машина - синяя девятка? - спросил я.
Верзила поспешно кивнул.
- Где стоит?
- Напротив подъезда, - почему-то шепотом ответил верзила.
- Марш в сортир! - велел я. - Если обманываешь, вернусь, и утоплю тебя в унитазе. Собственноручно.
Дождавшись, когда он с трудом затиснется в маленькую комнатку, я врезал ему по затылку рукоятью пистолета. Колени его подогнулись и он рухнул, обняв унитаз, словно невесту в первую брачную ночь, нежно и страстно.
Бугай был здоровый, так что нужно было убираться поскорее, пока он не пришел в себя, а это при его бычьем здоровье, могло произойти очень скоро.
Через комнату на меня смотрела Галя и даже Ирина подняла голову, глядя на меня, словно ждала, что я позову её с собой. Я не позвал. Я старательно делал вид, что не замечаю ни их самих, ни их выразительные взгляды.
- Ты не дашь нам хотя бы одну долю на двоих? - спросила Галя. - Теперь мог бы и поделиться, тем более, что твоих денег я все же не брала.
Я поставил сумки на пол, и с интересом посмотрел на нее. Ну и штучка! Сильная женщина, ничего не скажешь. Жаль, что она так поступила со мной.
- Так как, ты поделишься? - спросила она ещё раз.
- Ты знаешь, мне в последнее время почему-то разонравилось делиться, ответил я, потрогав здоровенную шишку на голове.
- Ты понимаешь, что ты с нами делаешь? - тихо спросила Галя, как мне показалось на секунду, даже со слезой в голосе.
- Ничего я с вами не делаю, - возразил я. - И вообще, никто ничего ни с кем не делает. Каждый делает сам с собой все, что ему угодно. А когда ему не нравится то, что он с собой сделал, он кричит, что это не он, что это другие сделали с ним.
- Ты понимаешь, что меня убьют? - безнадежно спросила она, ей было наплевать на мои философствования, ей нужно было жить. - Я буду тебе сниться.
- Мне не снятся покойники, - неожиданно даже для самого себя зло ответил я, и взялся за сумки. - И опять ты только о себе, вас же двое, или ты опять позабыла о партнерше?
Машина стояла возле подъезда. Я уложил сумки на заднее сидение, запер машину и вернулся.
- Где наркотики? - спросил я с порога.
- Часть на столе, а основной товар в стенном шкафу, - ответила мне безразличным голосом Галя.
- Зачем тебе наркотики? - не удержалась Ира. - Не бери их, Костя, они же отравленные. Корней говорил. Неужели ты продашь их кому-то?
- Вы же продали, - неопределенно ответил я, выгребая наркотики из шкафа.
Пришлось набивать ещё две большие сумки и тащить их вниз по лестнице. Эти сумки я так же забросил на заднее сидение и пошел садиться за руль. Но как только я открыл дверцу, меня тут же кто-то цепко ухватил за рукав комбинезона. Я резко обернулся, хватаясь за карман, в котором лежал пистолет, и к своему удивлению никого не увидел.
- Мушшына, мушшына, - раздался густой бас откуда-то снизу. - Куда же вы уезжаете, мушшына?
Я опустил глаза и к своему немалому удивлению увидел стоявшую передо мной задрав голову вверх, совсем крошечную тетку, которая, привстав на цыпочки, трясла меня за рукав.
- В чем дело, мадам? - стараясь быть галантным, спросил я. - Я все же не денежное дерево, что вы меня так старательно трясете. Как бы вы ни стрались, вместо листьев с меня не полетят зеленые доллары.
- Зачем мне ваши доллары, мушшына? - отозвалась тетенька.
- Тогда в чем же дело? - спросил я.
- Вот и я тоже очень даже хочу знать в чем же дело? - пробасила тетка. - Я вторую неделю звоню в "мосгаз", вызываю аварийщиков. И вот он приехал. И что происходит? То он не приезжает, а когда он приезжает, он тут же уезжает.
- Вы ошиблись, мадам, - попытался я осторожно снять с рукава эту птичью лапку. - Вы обращаетесь не по адресу.
Как бы не так! Эта воробьиха вцепилась в меня маленькой лапкой, как ястреб в добычу. Ее душа исстрадалась в ожидании нерадивых газовщиков, и теперь она никак не желала расставаться с подарком судьбы, принимая меня из-за моего комбинезона за газовщика, перепутав мосгаз и метрострой.
- Мадам, как все великие люди, вы заблуждаетесь, - решил я вежливо просветить её. - Я,
некоторым образом, совсем даже не газовщик, я метростроевец, я отношусь к другому ведомству. Вот видите, у меня и написано совсем другое на комбинезоне, "метрострой", и эмблема совсем другая.
- У вас, мушшына, - эмблема, а у меня - проблема, - категорически возразила маленькая тетка. - Если бы я была лет на совсем даже немножко помоложе, вы бы не стали мне рассказывать про то, кто вы есть: метростроевец, или газовщик. Вы бы бегом помчались ко мне, вот в этот самый симпатичный домик, на второй этаж, чтобы быстренько посмотреть, что у меня происходит с моей газовой плитой и оказали бы ей должное внимание.
Подумав, я частично согласился с её аргументами, и спросил на всякий случай, решив, что скорее всего ей самой требуется должное внимание, и если она просто поговорит с кем-то, ей станет лучше.
- А что у вас происходит с плитой? - важно спросил я.
- Когда я её включаю, - показала тетка ручкой, как она это делает, она шипит и на кухне пахнет газом.
Это было серьезно. Я задумался. Мне было некогда, я ждал появления майора, с которым связался по радиотелефону из машины, когда вынес во двор первые сумки. Я не мог не вернуть ему все долги, которые числились за ним. Я должен был похоронить своих убитых, и в первую очередь Машу. Не мог я оставить это за спиной.
Но что-то нужно было сделать с этой теткой. Надо было как-то помочь ей. Но идти и ремонтировать плиту мне было некогда. И тут меня осенило.
- А вы спичку зажигаете, когда открываете газ? - спросил я её, подмигнув.
- Что за глупые вопросы? - обиделась обладательница великолепного баса. - Я что, похожа на сумасшедшую старуху? Когда я варю обед - я зажигаю спичку, а когда включаю плиту, чтобы просто послушать, как она шипит, я не зажигаю спичку, а слушаю, как шипит.
- Зачем же вы так делаете?! - растерялся я.
- Просто я люблю слушать, как шипит, - грустно призналась тетка, посмотрела на меня снизу маленькими старушечьими совершенно вылинявшими глазками. Наверное, она в жизни много плакала.
Она смотрела на меня в надежде, что я научу её, как слушать веселое шипение газа и чтоб не пахло газом. Она даже робко и неумело мне подмигнула.
И тут я заметил въезжавший медленно во двор микроавтобус с тонированными стеклами. У меня сразу заныло под правой лопаткой, я понял, что мне пора, что вот он, мой должник, но как-то не хотелось оставлять эту милую даму, бросив один на один с её проблемами.
- А вы знаете что, купите себе воздушный шарик, - посоветовал я.
- Хорошо, - покорно согласилась тетка. - А зачем?
- Надуете, завяжите ниточкой и повесьте на гвоздик, а потом, когда вам заочется, чтобы шипело, развяжете и выпускайте потихоньку воздух. Когда прикладываешь такой шарик к уху - он так славно шипит.
- Лучше чем газ? - недоверчиво спросила тетка.
- Лучше, лучше, - убежденно заявил я, надувая щеки. - Уверяю вас как специалист!
- Так ты же метростроевец? - прищурилась тетка, переходя на ты.
- Это я маскируюсь, - подмигнул я ей.
- Вот видишь! - восторженно пробасила она, улыбнувшись и погрозив мне пальцем. - Я газовщиков сразу чувствую! По запаху!
Она улыбнулась мне ещё раз и заковыляла на коротких, толстых ногах к подъезду. Я помахал ей вслед и посмотрел на микроавтобус.
Он медленно пополз по двору, наверное, меня ещё не заметили, похожий на блестящую черепаху, или улитку. Я ещё раз махнул рукой обернувшейся тетке и полез в машину.
Когда я включил зажигание, в окошечко ко мне неожиданно заглянула Галя.
- А мне купят маленький воздушный шарик? - спросила она, глядя на меня, и глаза её были непривычно беспомощны и печальны.
- А зачем тебе шарик? - спросил я.
- Я тоже хочу, чтобы что-то шипело, - вздохнула она.
Долго молчал, наблюдая, как микроавтобус сначала медленно, а потом уже увереннее направился в нашу сторону.
- Я так и думала, - не дождавшись ответа, вздохнула Галя. - Это я так просто спросила, на всякий случай, ты не бери в голову, Костя. Ты только на Ирину зла не держи. Это я её уговорила тебе не верить. А про шарик я просто так спросила. Я знала, что мне его не купят.
Она все ещё не видела микроавтобус, а я понимал, что если она уйдет в дом, то люди Юлдашева могут пойти за ней, а там была ещё и Ирина. А что они смогут вдвоем против вооруженных бандитов? Нужно было что-то быстро предпринимать.
- Да нет, почему? - распахнул я дверцу. - Садись, я куплю тебе шарик.
- Это к чему бы? - удивилась она, смешно оттопырив нижнюю губу.
- Будем считать, что сегодня мне стукнуло миллион, - не выдержав улыбнулся я, - и по этому случаю я так решил. К тому же я всего-навсего сажаю тебя в машину, а не себе на шею, так что почувствуй разницу. И видишь вон ту машину? То-то. Садись скорее, я тебя вывезу в честь
своего праздника. Но на большее не рассчитывай.
- Хорошо, не буду, - согласилась она, усаживаясь в машину.
- Тогда хорошо, поехали, - в тон ей ответил я.
И мы поехали, а блестящая черепаха поперла за нами. На ходу она оказалась быстрее, чем я думал, и вскоре попыталась прижать нас к тротуару, но мне удалось вывернуть машину, а заодно разглядеть в приоткрытое из-за жары окошко микроавтобуса тонкие черные усики и замотанную в белый кокон бинтов узкоглазую голову.
Я вздохнул с облегчением: сработало! На душе стало легко и спокойно. Не было ни страха, ни эйфорической взвинченности, ни нервного напряжения, которое обычно бывает перед схваткой, перед боем. Была только внутренняя опустошенность и облегчение оттого, что пришло твердое понимание, что все происходящее подходит к своему концу, к финалу. Сумасшедшая карусель разогналась на предельной скорости, на ней, вцепившись в гривы деревянных, раскрашенных лошадок, осталось совсем мало пассажиров...
Мне удалось все же оторваться от этой черепахи, я ушел от неё резкими поворотами в переулках, и поехал, сбавив скорость, вглядываясь в суету тротуаров, понимая, что ушел я ненадолго, что опытный в таких делах Юлдашев настигнет меня. Да и не входило в мои планы уходить совсем от этой блестящей черепахи.
- Ты что, с ума сошел?! - крикнула Галя, не понимая моих маневров. Уходить надо! Уходить! Они же догонят!
- Не мешай! - прикрикнул я сердито.
Галя замолчала, а я облегченно вздохнул, увидев то, что искал. Резко притормозив у самого края тротуара я полез в сумку, поспешно вытащил несколько плотных пачек долларов и протянул Гале, которая ничего не понимая все же взяла их и положила в элегантную сумочку, которая тут же распухла. Я порылся в кармане и протянул ей смятый полтинник.
- Зачем это? - совсем растерялась она, глядя на меня растерянно и встревожено.
- Вон видишь стоит парень и торгует шариками? - показал я пальцем на тротуар. - Ты же просила купить тебе шарик. Я говорил, что мне сегодня стукнуло миллион. Иди, купи себе самый яркий и большой шарик за мое здоровье, только самый большой, чтобы подольше шипел.
- И что будет дальше? - надежда в её глазах погасла
- Дальше, когда он лопнет, положишь этот шарик между страницами книги и засушишь, чтобы потом много лет вспоминать об этом случае, произошедшем со всеми нами. Ну, все. Я выполнил свои обещания. Иди, а?
Она вышла из машины, потом быстро обежала её, наклонилась к открытому окошку и поцеловала меня в щеку. Не могу сказать, что мне это было неприятно.
- Как же ты? - спросила она немного растерянно. - И что передать Ирине? Мне кажется, ты ей не безразличен. И мне тоже.
- У меня ещё один разговор остался, - развел я руками. Конфиденциальный.
- А что дальше? - не отступала упрямая Галя.
- Извини, я не Нострадамус, чтобы заглядывать так далеко, - улыбнулся я, и оставив без ответа вопрос о том, что передать Ирине, тронул машину, посчитав, что сказано достаточно, ещё немного и мы скажем те слова, о которых потом можем пожалеть.
Она пошла, наверное, покупать шарик, а я поехал дальше, медленными кругами, чтобы дать возможность майору найти и настигнуть мою машину.
Глава сорок вторая
Шейх не был в Москве лет десять, слишком во многих делах он засветился на южных рубежах России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Корней повернулся ко мне белым лицом, искаженным гримасой ужаса.
- Что смотришь? - спросил его я безо всякого интереса. - Я же сказал, что больше никого не буду оставлять в живых. Ты помнишь, я сказал тебе, что отпускаю только на время? Ты помнишь, я сказал, что все равно доберусь до тебя? Ты все помнишь, за что я обещал с тобой посчитаться? Хочешь посмотреть, как ты будешь умирать?
Корней, судорожно сглотнув, помотал головой.
- Тогда быстро отвечай, как выйти на связь с Каракуртом?
- Он не будет со мной разговаривать, - прохрипел Корней. - Он понимает, что я охочусь за ним и его людьми, он знает, что нам все известно.
- Мне не нужно, чтобы ты с ним разговаривал, я сам хочу с ним поговорить, быстро давай канал связи. и не задерживай меня, мне становится скучно с тобой разговаривать.
Корней поспешно выложил мне все варианты выхода на связь с Юлдашевым. Разговор наш был закончен, я стоял, качаясь с пятки на носок, покусывал губу и все никак не мог поставить точку в этом разговоре. Я помнил все и всех, кого вписал в счет Корнею. Помнил и гражданина Лютикова, и Леонтия Карловича, я знал, что мне нужно делать, но убить вот так вот запросто, в лицо или, что ещё хуже, в затылок, безоружного человека, я не мог.
Оказалось, что это большая разница, убивать сопротивляющегося врага, защищая свою и чужие жизни, или хладнокровно убить беззащитного человека, пускай даже и бандита. К тому же я не решил, что вообще делать дальше, как поступить с Ириной и Галей, с наркотиками, с самим собой, в конце концов.
- Ты хотя бы отвернись, - не глядя в глаза Корнею, посоветовал я ему.
Корней послушно кивнул патлами, начал поворачиваться и неожиданно резво подхватил со стола отложенный мной тяжелый пневматический пистолет, и бросил его в меня, метнув прямо в голову.
Я чудом успел отклониться, и это чудовищное порождение советского промышленного дизайна ударило меня в плечо. Удар отозвался болью под лопаткой, и рука повисла как плеть, мгновенно онемев до самых кончиков пальцев. Пистолет беспомощно повис в руке.
Корней бросился на меня коршуном, всем телом сбил меня на пол, навалился сверху и стал душить длинными жесткими пальцами. Я пытался сопротивляться, но этот долговязый урка был драный волк, к тому же обладал достаточной физической силой, и сдавливал пальцы у меня на горле все сильнее.
В глазах у меня опять заплясали разноцветные огоньки, я чувствовал, что теряю сознание, собрал последние силы и волю в кулак и с трудом поднял руку с пистолетом, поднял её насколько смог, повернул ствол наугад и выстрелил, прижав ствол к телу Корнея.
Корней вздрогнул, но пальцы не ослабил, он смотрел на меня в упор, его глаза были прямо перед моими. И вдруг злорадный восторг в его глазах сменился удивлением, болью и жгучей ненависти. Он что-то прохрипел, глаза его подернулись туманом, пальцы разжались, и он завалился набок, а я сел на пол, растирая горло и кашляя, с трудом вдыхая в себя воздух.
Ира оглянулась на Галю, стоявшую с каменным лицом, и сделала шаг в мою сторону.
- Не нужно подходить ко мне, - остановил я её движение.
- Я хотела помочь, - обиженно вздернула подбородок Ирина.
- И ты, и Галя уже помогли мне, спасибо, что не до конца, - потрогал я рукой голову.
- А ты что, ожидал, что ты будешь бросаться людьми, как перчатками, а тебя будут встречать прекрасные дамы цветами и следовать за тобой с обожанием в покорном взгляде, так что ли?! - перешла в наступление Галя. Мы повели себя так, как вел себя ты, по крайней мере, со мной. Где были наши гарантии...
- У вас не было никаких гарантий, - прервал её я. - Я не гарантийная мастерская. Вы сделали свой выбор, и вы имели право сделать его. Я делаю свой выбор.
Сказав эти умные слова, от которых меня самого едва не стошнило, мне захотелось дать самому себе по морде, но я удержал себя от такой неприятности, приказав себе не расслабляться, есди не хочу опять оказаться на полу в ванной, или на обочине дороги с пробитой головой.
Я открыл сумки на столе, брезгливо выбросил лежавшие сверху пакеты с наркотиком, сложил пачки денег в одну сумку, и поставил в коридоре. Прислонившись ухом к дверям я слушал, что происходит на площадке, потом открыл дверь и держась за ней, свистнул. Тут же послышались шаги с верхней площадки.
Шаги приблизились, нерешительно остановились возле двери, я вполголоса шепнул:
- Что встал? Заходи быстро, Корней зовет.
Тут же в дверях появился ещё один гардероб, который до того, как разглядел меня, увидел мой пистолет. Он сразу же послушно поднял руки и боком, по другому не помещался, вошел в прихожую.
- Ключи от машины! - скомандовал я. - Быстро!
Гардероб покорно вытащил из кармана ключи и положил их на тумбочку, стоявшую в прихожей.
- Оружие туда же, - скомандовал я, держа пистолет прижатым к его животу.
Он так же послушно вытащил пистолет из заднего кармана и положил его рядом с ключами. Я сгреб все это хозяйство и запихнул в карман.
- Машина - синяя девятка? - спросил я.
Верзила поспешно кивнул.
- Где стоит?
- Напротив подъезда, - почему-то шепотом ответил верзила.
- Марш в сортир! - велел я. - Если обманываешь, вернусь, и утоплю тебя в унитазе. Собственноручно.
Дождавшись, когда он с трудом затиснется в маленькую комнатку, я врезал ему по затылку рукоятью пистолета. Колени его подогнулись и он рухнул, обняв унитаз, словно невесту в первую брачную ночь, нежно и страстно.
Бугай был здоровый, так что нужно было убираться поскорее, пока он не пришел в себя, а это при его бычьем здоровье, могло произойти очень скоро.
Через комнату на меня смотрела Галя и даже Ирина подняла голову, глядя на меня, словно ждала, что я позову её с собой. Я не позвал. Я старательно делал вид, что не замечаю ни их самих, ни их выразительные взгляды.
- Ты не дашь нам хотя бы одну долю на двоих? - спросила Галя. - Теперь мог бы и поделиться, тем более, что твоих денег я все же не брала.
Я поставил сумки на пол, и с интересом посмотрел на нее. Ну и штучка! Сильная женщина, ничего не скажешь. Жаль, что она так поступила со мной.
- Так как, ты поделишься? - спросила она ещё раз.
- Ты знаешь, мне в последнее время почему-то разонравилось делиться, ответил я, потрогав здоровенную шишку на голове.
- Ты понимаешь, что ты с нами делаешь? - тихо спросила Галя, как мне показалось на секунду, даже со слезой в голосе.
- Ничего я с вами не делаю, - возразил я. - И вообще, никто ничего ни с кем не делает. Каждый делает сам с собой все, что ему угодно. А когда ему не нравится то, что он с собой сделал, он кричит, что это не он, что это другие сделали с ним.
- Ты понимаешь, что меня убьют? - безнадежно спросила она, ей было наплевать на мои философствования, ей нужно было жить. - Я буду тебе сниться.
- Мне не снятся покойники, - неожиданно даже для самого себя зло ответил я, и взялся за сумки. - И опять ты только о себе, вас же двое, или ты опять позабыла о партнерше?
Машина стояла возле подъезда. Я уложил сумки на заднее сидение, запер машину и вернулся.
- Где наркотики? - спросил я с порога.
- Часть на столе, а основной товар в стенном шкафу, - ответила мне безразличным голосом Галя.
- Зачем тебе наркотики? - не удержалась Ира. - Не бери их, Костя, они же отравленные. Корней говорил. Неужели ты продашь их кому-то?
- Вы же продали, - неопределенно ответил я, выгребая наркотики из шкафа.
Пришлось набивать ещё две большие сумки и тащить их вниз по лестнице. Эти сумки я так же забросил на заднее сидение и пошел садиться за руль. Но как только я открыл дверцу, меня тут же кто-то цепко ухватил за рукав комбинезона. Я резко обернулся, хватаясь за карман, в котором лежал пистолет, и к своему удивлению никого не увидел.
- Мушшына, мушшына, - раздался густой бас откуда-то снизу. - Куда же вы уезжаете, мушшына?
Я опустил глаза и к своему немалому удивлению увидел стоявшую передо мной задрав голову вверх, совсем крошечную тетку, которая, привстав на цыпочки, трясла меня за рукав.
- В чем дело, мадам? - стараясь быть галантным, спросил я. - Я все же не денежное дерево, что вы меня так старательно трясете. Как бы вы ни стрались, вместо листьев с меня не полетят зеленые доллары.
- Зачем мне ваши доллары, мушшына? - отозвалась тетенька.
- Тогда в чем же дело? - спросил я.
- Вот и я тоже очень даже хочу знать в чем же дело? - пробасила тетка. - Я вторую неделю звоню в "мосгаз", вызываю аварийщиков. И вот он приехал. И что происходит? То он не приезжает, а когда он приезжает, он тут же уезжает.
- Вы ошиблись, мадам, - попытался я осторожно снять с рукава эту птичью лапку. - Вы обращаетесь не по адресу.
Как бы не так! Эта воробьиха вцепилась в меня маленькой лапкой, как ястреб в добычу. Ее душа исстрадалась в ожидании нерадивых газовщиков, и теперь она никак не желала расставаться с подарком судьбы, принимая меня из-за моего комбинезона за газовщика, перепутав мосгаз и метрострой.
- Мадам, как все великие люди, вы заблуждаетесь, - решил я вежливо просветить её. - Я,
некоторым образом, совсем даже не газовщик, я метростроевец, я отношусь к другому ведомству. Вот видите, у меня и написано совсем другое на комбинезоне, "метрострой", и эмблема совсем другая.
- У вас, мушшына, - эмблема, а у меня - проблема, - категорически возразила маленькая тетка. - Если бы я была лет на совсем даже немножко помоложе, вы бы не стали мне рассказывать про то, кто вы есть: метростроевец, или газовщик. Вы бы бегом помчались ко мне, вот в этот самый симпатичный домик, на второй этаж, чтобы быстренько посмотреть, что у меня происходит с моей газовой плитой и оказали бы ей должное внимание.
Подумав, я частично согласился с её аргументами, и спросил на всякий случай, решив, что скорее всего ей самой требуется должное внимание, и если она просто поговорит с кем-то, ей станет лучше.
- А что у вас происходит с плитой? - важно спросил я.
- Когда я её включаю, - показала тетка ручкой, как она это делает, она шипит и на кухне пахнет газом.
Это было серьезно. Я задумался. Мне было некогда, я ждал появления майора, с которым связался по радиотелефону из машины, когда вынес во двор первые сумки. Я не мог не вернуть ему все долги, которые числились за ним. Я должен был похоронить своих убитых, и в первую очередь Машу. Не мог я оставить это за спиной.
Но что-то нужно было сделать с этой теткой. Надо было как-то помочь ей. Но идти и ремонтировать плиту мне было некогда. И тут меня осенило.
- А вы спичку зажигаете, когда открываете газ? - спросил я её, подмигнув.
- Что за глупые вопросы? - обиделась обладательница великолепного баса. - Я что, похожа на сумасшедшую старуху? Когда я варю обед - я зажигаю спичку, а когда включаю плиту, чтобы просто послушать, как она шипит, я не зажигаю спичку, а слушаю, как шипит.
- Зачем же вы так делаете?! - растерялся я.
- Просто я люблю слушать, как шипит, - грустно призналась тетка, посмотрела на меня снизу маленькими старушечьими совершенно вылинявшими глазками. Наверное, она в жизни много плакала.
Она смотрела на меня в надежде, что я научу её, как слушать веселое шипение газа и чтоб не пахло газом. Она даже робко и неумело мне подмигнула.
И тут я заметил въезжавший медленно во двор микроавтобус с тонированными стеклами. У меня сразу заныло под правой лопаткой, я понял, что мне пора, что вот он, мой должник, но как-то не хотелось оставлять эту милую даму, бросив один на один с её проблемами.
- А вы знаете что, купите себе воздушный шарик, - посоветовал я.
- Хорошо, - покорно согласилась тетка. - А зачем?
- Надуете, завяжите ниточкой и повесьте на гвоздик, а потом, когда вам заочется, чтобы шипело, развяжете и выпускайте потихоньку воздух. Когда прикладываешь такой шарик к уху - он так славно шипит.
- Лучше чем газ? - недоверчиво спросила тетка.
- Лучше, лучше, - убежденно заявил я, надувая щеки. - Уверяю вас как специалист!
- Так ты же метростроевец? - прищурилась тетка, переходя на ты.
- Это я маскируюсь, - подмигнул я ей.
- Вот видишь! - восторженно пробасила она, улыбнувшись и погрозив мне пальцем. - Я газовщиков сразу чувствую! По запаху!
Она улыбнулась мне ещё раз и заковыляла на коротких, толстых ногах к подъезду. Я помахал ей вслед и посмотрел на микроавтобус.
Он медленно пополз по двору, наверное, меня ещё не заметили, похожий на блестящую черепаху, или улитку. Я ещё раз махнул рукой обернувшейся тетке и полез в машину.
Когда я включил зажигание, в окошечко ко мне неожиданно заглянула Галя.
- А мне купят маленький воздушный шарик? - спросила она, глядя на меня, и глаза её были непривычно беспомощны и печальны.
- А зачем тебе шарик? - спросил я.
- Я тоже хочу, чтобы что-то шипело, - вздохнула она.
Долго молчал, наблюдая, как микроавтобус сначала медленно, а потом уже увереннее направился в нашу сторону.
- Я так и думала, - не дождавшись ответа, вздохнула Галя. - Это я так просто спросила, на всякий случай, ты не бери в голову, Костя. Ты только на Ирину зла не держи. Это я её уговорила тебе не верить. А про шарик я просто так спросила. Я знала, что мне его не купят.
Она все ещё не видела микроавтобус, а я понимал, что если она уйдет в дом, то люди Юлдашева могут пойти за ней, а там была ещё и Ирина. А что они смогут вдвоем против вооруженных бандитов? Нужно было что-то быстро предпринимать.
- Да нет, почему? - распахнул я дверцу. - Садись, я куплю тебе шарик.
- Это к чему бы? - удивилась она, смешно оттопырив нижнюю губу.
- Будем считать, что сегодня мне стукнуло миллион, - не выдержав улыбнулся я, - и по этому случаю я так решил. К тому же я всего-навсего сажаю тебя в машину, а не себе на шею, так что почувствуй разницу. И видишь вон ту машину? То-то. Садись скорее, я тебя вывезу в честь
своего праздника. Но на большее не рассчитывай.
- Хорошо, не буду, - согласилась она, усаживаясь в машину.
- Тогда хорошо, поехали, - в тон ей ответил я.
И мы поехали, а блестящая черепаха поперла за нами. На ходу она оказалась быстрее, чем я думал, и вскоре попыталась прижать нас к тротуару, но мне удалось вывернуть машину, а заодно разглядеть в приоткрытое из-за жары окошко микроавтобуса тонкие черные усики и замотанную в белый кокон бинтов узкоглазую голову.
Я вздохнул с облегчением: сработало! На душе стало легко и спокойно. Не было ни страха, ни эйфорической взвинченности, ни нервного напряжения, которое обычно бывает перед схваткой, перед боем. Была только внутренняя опустошенность и облегчение оттого, что пришло твердое понимание, что все происходящее подходит к своему концу, к финалу. Сумасшедшая карусель разогналась на предельной скорости, на ней, вцепившись в гривы деревянных, раскрашенных лошадок, осталось совсем мало пассажиров...
Мне удалось все же оторваться от этой черепахи, я ушел от неё резкими поворотами в переулках, и поехал, сбавив скорость, вглядываясь в суету тротуаров, понимая, что ушел я ненадолго, что опытный в таких делах Юлдашев настигнет меня. Да и не входило в мои планы уходить совсем от этой блестящей черепахи.
- Ты что, с ума сошел?! - крикнула Галя, не понимая моих маневров. Уходить надо! Уходить! Они же догонят!
- Не мешай! - прикрикнул я сердито.
Галя замолчала, а я облегченно вздохнул, увидев то, что искал. Резко притормозив у самого края тротуара я полез в сумку, поспешно вытащил несколько плотных пачек долларов и протянул Гале, которая ничего не понимая все же взяла их и положила в элегантную сумочку, которая тут же распухла. Я порылся в кармане и протянул ей смятый полтинник.
- Зачем это? - совсем растерялась она, глядя на меня растерянно и встревожено.
- Вон видишь стоит парень и торгует шариками? - показал я пальцем на тротуар. - Ты же просила купить тебе шарик. Я говорил, что мне сегодня стукнуло миллион. Иди, купи себе самый яркий и большой шарик за мое здоровье, только самый большой, чтобы подольше шипел.
- И что будет дальше? - надежда в её глазах погасла
- Дальше, когда он лопнет, положишь этот шарик между страницами книги и засушишь, чтобы потом много лет вспоминать об этом случае, произошедшем со всеми нами. Ну, все. Я выполнил свои обещания. Иди, а?
Она вышла из машины, потом быстро обежала её, наклонилась к открытому окошку и поцеловала меня в щеку. Не могу сказать, что мне это было неприятно.
- Как же ты? - спросила она немного растерянно. - И что передать Ирине? Мне кажется, ты ей не безразличен. И мне тоже.
- У меня ещё один разговор остался, - развел я руками. Конфиденциальный.
- А что дальше? - не отступала упрямая Галя.
- Извини, я не Нострадамус, чтобы заглядывать так далеко, - улыбнулся я, и оставив без ответа вопрос о том, что передать Ирине, тронул машину, посчитав, что сказано достаточно, ещё немного и мы скажем те слова, о которых потом можем пожалеть.
Она пошла, наверное, покупать шарик, а я поехал дальше, медленными кругами, чтобы дать возможность майору найти и настигнуть мою машину.
Глава сорок вторая
Шейх не был в Москве лет десять, слишком во многих делах он засветился на южных рубежах России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45