– Да ты не слышишь ни единого моего слова! – Дэвид отодвинул тарелку и с некоторой досадой посмотрел на Кэтрин. – Я тебе надоел.
– Нет! Мне очень интересно, что происходит у вас в школе. – Она с нежностью взглянула на него и постаралась вникнуть в их разговор. – А может, тебе уйти из школы?
– Уйти – и что делать потом? – Он вздохнул. – Преподавание – вот единственное, на что я гожусь. Это все равно что предложить рыбе выскочить из воды и попробовать жить на дереве.
Кэтрин усмехнулась.
– Тебе так здорово удаются сравнения, – сказала она. – В математике ты просто зря тратишь время. Нужно бросить это дело и сесть за книгу.
– С ума сошла, – со смехом отозвался он, – но, может, ты и права. Очень многое говорит за то, чтобы уйти от школьной практики. – Он снова вздохнул, и Кэтрин заметила на его лице все признаки стареющего мужчины, хотя ему исполнилось всего двадцать девять – совсем молодой, моложе ее, если уж на то пошло. Крошечные морщинки уже залегли у него вокруг глаз, а в темных волосах поблескивала седина.
Пытаясь удержать его от еще более глубокого самоанализа, она принялась болтать о прочитанных книгах и была очень рада, что он подхватил тему.
Она чувствовала, что не в состоянии справиться сейчас с проблемами Дэвида, как, впрочем, и любого другого. У нее хватало своих, и она решила хоть раз в жизни стать эгоисткой и отказаться от роли вечной жилетки, куда плакались все окружающие. Она провела годы, выслушивая свою мать, так что стала прямо-таки профессиональным слушателем, но последние пару недель эта способность начала ей отказывать. Сама-то она была скрытной и не обсуждала с посторонними своих проблем, но и выслушивать чужие излияния ей надоело.
Совсем недавно ее осенило, что друзья и коллеги считают ее помощь само собой разумеющейся, и они действительно ее получали.
Они всегда знали, где ее отыскать; они всегда знали, что она будет поблизости, если им понадобится поддержка или утешение.
Должно ли это ей льстить? – думала она. Или это просто результат пустоты в ее собственной жизни?
Она нахмурилась, предоставив Дэвиду в одиночку развивать приятную мечту о возможности бросить свое скучное занятие и окунуться в жизнь, полную приключений. Взгляд ее бесцельно блуждал по залу, как вдруг наткнулся на высокого смуглого мужчину, стоявшего у бара с бокалом в руке, – и только тут она очнулась от своих мыслей.
Во рту у нее пересохло, а сердце заколотилось в бешеном темпе.
В клубе – одном из тех заведений, где она была нечастым гостем, – было сумрачно и многолюдно. И очень шумно. Хозяин, пытаясь загрести как можно больше денег, превратил его одновременно в ресторан, бар и дискотеку. По мнению Кэтрин, комбинация самая неудачная, но Дэвид настаивал, а она не нашла ни единой мало-мальски разумной причины для того, чтобы отказаться составить ему компанию.
Сейчас она пожалела, что не настояла на своем и не отказалась, пусть даже по самой неубедительной причине.
Она откинулась на спинку стула, пытаясь стать невидимой, и достигла бы успеха, если бы Доминику в это самое мгновение не надоела толкотня у стойки бара и он бы не решил поискать место поспокойнее.
Он обогнул танцплощадку и направился прямо к ним, но увидел их, лишь практически натолкнувшись на столик, так что было поздно подскакивать и делать вид, что они уже уходят.
Его взгляд метнулся к Дэвиду, потом вернулся к Кэтрин, и усилием воли она заставила себя улыбнуться с неким подобием вежливости.
– Мисс Льюис, – произнес Доминик громко, чтобы его услышали сквозь грохот музыки. Потом обернулся к Дэвиду: – А вы, должно быть…
– Дэвид Кэрр, – поспешно вставила она и со скоростью света закончила знакомство: – Мы, вообще-то, уже собрались уходить.
– Как это? – с раздражающей недогадливостью спросил Дэвид. – У меня же еще полный бокал.
– Ах да, в самом деле, – промямлила неуклюже Кэтрин, а Дэвид, к ее ужасу, додумался пригласить Доминика за их столик.
– Почему бы и нет? – пожал тот плечами. – Только придется подставить четвертый стул. Я не один.
Доминик говорил вежливо, спокойно, но Кэтрин каждой клеточкой чувствовала в нем напряженное внимание. Его взгляд скользил по ней с Дэвидом – осторожный, исподтишка, оценивающий.
Он подставил четвертый стул, и им всем пришлось слегка передвинуться. Кэтрин, меняя положение, чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил старалась сохранить хоть какую-то долю спокойствия. Она не позволит ему взвинтить ее, как в прошлый раз. Тогда это было простительно – в конце концов, любого вывело бы из себя потрясение от первой встречи после шести лет разлуки, – но их недолгий роман давно в прошлом, и она не даст Доминику заметить, как сильно он на нее действует.
Отвернувшись, она сделала глоток из своего бокала – в нем, к несчастью, был всего лишь апельсиновый сок, так что ждать отсюда моральной поддержки не приходилось, – и закинула ногу на ногу.
Она знала, что выглядит спокойно. Более того, она знала, что на сто процентов выглядит тем, кем и является, – учительницей, у которой выдался свободный вечер. Цветастое платье более чем скромного покроя, на лице ни капли косметики, если не считать небрежного мазка губной помады как дани мирской суетности, а длинные волосы заплетены в тугую косу. Она перекинула ее через плечо и принялась нервно теребить кончик, пропуская волосы сквозь пальцы.
Дэвид, к счастью, с грехом пополам поддерживал вежливую беседу, и Кэтрин про себя взмолилась, чтобы он только не пустился в разглагольствования о сокращениях в школе.
Потерплю ровно пятнадцать минут, твердо решила она, глядя на Дэвида и изображая интерес к тому, что он говорил, а потом просто-напросто поднимусь и уйду. У Дэвида не будет иного выхода, кроме как последовать за мной.
Она взглянула на свои часы, а когда подняла глаза, за столом их было уже четверо. Женщина. А чего она ожидала?
– Моя подруга, Джек, – выждав достаточно, проговорил Доминик. – Мы знакомы, можно сказать, с незапамятных времен. – Взгляд, которым они обменялись, говорил о нежной близости. Затем женщина, приподняв брови и усмехаясь, посмотрела на них.
– Вообще-то мое имя Жаклин, – объяснила она на таком же превосходном, хоть и с акцентом, английском, как и у Доминика, – но он твердит, что будет звать меня Джек, пока я не отращу волосы.
У нее были очень короткие и очень темные волосы и гибкая, тонкая, изящная фигура. Ее можно было бы принять за балерину, если бы не рост. Она была очень высокая, но ее рост, как ни странно, придавал ей не изысканно-утонченный, а, скорее, привлекательно-мальчишеский вид.
Она устроилась поудобнее и объявила, не обращаясь ни к кому в отдельности, что бесподобно проводит время. В ночных клубах Парижа теперь такая скукотища. Слишком много красивых людей, и каждый старается перещеголять другого. А здесь так уютно. А деревенские клубы есть? Там танцы бывают? Она столько читала про английские национальные танцы, еще когда была девочкой. Ее они так всегда интересовали. А что туда надевают? И, если уж на то пошло, что там вообще делают? Наверное, все в клетчатых юбках и партнеры держатся за руки? Она прощебетала все это на одном дыхании.
Дэвид, казалось, застыл от потрясения. Доминик смотрел на нее с ленивой, снисходительной улыбкой, а Кэтрин, откинувшись на спинку стула, боролась с невыносимым ощущением собственной никчемности.
– Клэр только о вас и говорит, – с улыбкой обернулась Джек к Кэтрин, а потом что-то добавила скороговоркой по-французски Доминику, и оба заулыбались. – Когда я спрашиваю «Ну, а другие девочки в школе, как тебе они?», она отвечает, что с удовольствием пригласила бы на чай вас.
– Это стадия преходящая, – назидательным тоном отозвалась Кэтрин. – Как только Клэр полностью освоится, она забудет о моем существовании.
– А вас такое положение вещей не огорчает? – глубоким, полным иронии голосом поинтересовался Доминик. Он потянулся за бокалом, сделал глоток, а потом уставился на нее поверх края бокала. – То, что вы занимаетесь детьми, которые ненадолго появляются в вашей жизни лишь затем, чтобы потом исчезнуть из нее?
– Если бы это меня огорчало, – натянуто ответила Кэтрин, – я бы не работала учителем.
Джек следила за ними, глаза ее перебегали с одного на другого.
– Вы не замужем? – спросила она, и Кэтрин, вдруг смутившись, отрицательно покачала головой. – Ожидаете появления Мужчины с большой буквы? Наверное, самого Прекрасного Принца?
– Надеюсь, что нет, – беспечно вставил Дэвид. – Иначе куда, черт возьми, деваться мне?
В ответ на это Джек разразилась какой-то запутанной метафорой о «Золушках, получающих своих принцев», в конце которой Доминик покачал головой и весело заметил, что ей следует поменьше заниматься переводом на английский сложных французских идиом.
– Иначе, радость моя, ты можешь показаться глуповатой. Особенно, – добавил он тягуче, – в присутствии нашей милой учительницы. – Последнее замечание не замедлило превратить Кэтрин в эдакую мымру, которая все свободное время только и делает, что следит за правильностью речи окружающих и исправляет их ошибки.
– А мне ее английский кажется очень выразительным, – галантно отозвался Дэвид все с тем же ошарашенным выражением лица, как будто внезапно обнаружил, что несется в безвоздушном пространстве со скоростью света.
– Обожаю лесть, – сказала Джек, надувая губы и ухмыляясь одновременно. – Пойдем потанцуем. Вы ведь не возражаете, нет? – Она лучезарно улыбнулась Кэтрин. – Не хочу, чтобы меня обвиняли в краже чужих мужчин!
Они зашагали к площадке для танцев, ловко пробираясь сквозь толпу, а Доминик спросил:
– Как она тебе?
– Она выглядит очень юной и восторженной, – ответила Кэтрин, ненавидя себя за этот чопорно-добродетельный ответ. Впрочем, ей плевать, нравится ему ее ответ или нет…
Во время тех сумасшедших месяцев в Лондоне она и сама была такой же восторженной, она одевалась вызывающе, произносила вызывающие фразы и чувствовала себя живой и яркой. С тех пор, кажется, прошла целая жизнь. С тех пор и правда прошла целая жизнь.
– Ты говоришь так, как будто это преступление!
– Прекрати насмехаться надо мной! – рявкнула она, со злостью глядя на него.
– Я просто пытаюсь сообразить, каким образом, – ровным тоном объяснил он, – шесть лет могли превратить тебя в совсем другую личность. Запуганную, осторожную, прячущуюся под накрахмаленными тряпками и… – он бросил взгляд на ее волосы, – строгими прическами.
– Я вовсе не запугана! Чем это, по-твоему, я запугана?
– Может, жизнью?
– Что ты о себе воображаешь? – запинаясь, проговорила Кэтрин. – Ты совсем не знаешь меня сейчас, и ты не знал меня… тогда.
– Я тебя не знал? – Он наклонился поближе. – Почему ты так сказала?
– Прекрати травить меня! – Ее глаза в страхе скользнули по умному смуглому лицу.
– Так вот, значит, что я делаю? – Откинувшись на спинку, он лениво обвел взглядом зал. – А я-то думал, что поддерживаю цивилизованный разговор. Полагаю, этот парень, Дэвид, и есть тот, к которому ты посчитала необходимым вернуться?
Он даже не смотрел на нее, но она физически ощущала ледяное отвращение в его голосе.
– С Дэвидом я знакома всего четыре года.
– А что же случилось с тем, другим? Он решил, что овчинка выделки не стоит? – Доминик обернулся к ней, и взгляд его, в противоположность почти равнодушному тону, оказался острым, пронизывающим.
– Это тебя не касается. И вообще, я не намерена обсуждать с тобой свою личную жизнь!
– А ты ее с кем-нибудь обсуждаешь? – Он отодвинулся от столика и небрежно закинул ногу на ногу.
– Нет, – отрезала она. – Но если бы и обсуждала, то ты был бы последним в списке кандидатов в наперсники.
– Как ты здорово научилась защищаться, – сказал он, осушив бокал, и у нее на секунду возникло искушение сообщить ему, что защищаться она всегда умела и что в ней есть тысячи черт, ему неизвестных, а те, что он знал, на самом деле не существовали.
Он пожал плечами, сцепил пальцы рук в замок.
– Можешь держать свои секреты при себе. Но тебе, наверное, будет интересно узнать… – он перевел взгляд на танцплощадку, глаза его сузились, когда он наконец разыскал фигуру Джек рядом с Дэвидом, – что я обдумал твои слова насчет Клэр, и Джек теперь будет жить со мной и помогать в воспитании.
– Вот как? – При этом известии слабость разлилась по всему телу Кэтрин, и она в душе грустно посмеялась над своей глупостью. – Она не возражает бросить Париж?
– Она всегда была легка на подъем.
– Понятно, – натянуто отозвалась Кэтрин. – Все равно, меня немножко удивляет… Она такая молоденькая, а жизнь здесь отличается от парижской как небо от земли.
– Джек очень привязана к Клэр. – При этих словах его лицо смягчилось, и она вдруг ощутила укол ревности, настолько сильный, что перехватило дыхание. – И она не такая уж и юная. Ей уже двадцать четыре, хоть она и выглядит гораздо моложе. – В его голосе звучала нежность.
Кэтрин отвела взгляд. Двадцать четыре, подумала она, и влюблена в жизнь. Стоит ли удивляться, что он увлекся?
Она подумала о себе и вспомнила, какой он должен ее видеть – смешной старой девой, которая с головой погрузилась в свой учительский мирок и ищет удовлетворения в жизни, воспитывая чужих детей, – и слезы обожгли ей глаза.
– Клэр наверняка будет рада обществу, – смигнув слезы, проговорила она. Жалость к себе была ей несвойственна, она ее ненавидела. Слишком много ударов в жизни пришлось ей перенести, чтобы культивировать в себе подобную черту. Она очень рано научилась скрывать свои чувства и если и давала им волю по ночам, то этого никто не видел.
– Так и есть, – коротко ответил он. – Мы с ней оба рады. Джек как глоток свежего воздуха.
Взгляд Кэтрин скользнул к танцплощадке, где хохотали, пережидая перерыв между танцами, Джек и Дэвид. Всего лишь час назад, подумала Кэтрин, Дэвид упивался своими несчастьями. Теперь же он выглядел так, как будто ему все в мире нипочем.
Они направились к столику. Лицо девушки дышало неподдельным весельем. Она что-то быстро говорила, оживленно жестикулировала, а Дэвид улыбался с таким видом, как будто наткнулся на некое до сих пор невиданное, но восхитительное существо с другой планеты.
Джек подошла к Доминику сзади, обвила руками его шею и крепко обняла. Совсем юная, восторженная, трепетная. Глоток свежего воздуха.
Кэтрин поднялась, поправила подол своего цветастого платья и объявила, что пора уходить, пресекая неумолимым взглядом любые протесты со стороны Дэвида.
– И нам пора. – Доминик тоже встал, и они двинулись к выходу. Им пришлось прокладывать себе путь сквозь переполненный зал, и к тому времени, когда они наконец оказались на улице, между Домиником и Джек разгорелась горячая дискуссия, поскольку она захотела заглянуть еще куда-нибудь, выпить стаканчик на ночь. В полумраке улицы она казалась невероятно прекрасной, раскованной и дерзкой. Дэвид украдкой бросал на нее взгляды, не забывая, однако, поддерживать под руку Кэтрин.
– Ну, почему нет? – спорила Джек. – Клэр жива-здорова и под присмотром няни. Так зачем лететь домой сломя голову?
Она обернулась к ним за поддержкой, и Кэтрин оставалось только сказать:
– На меня не рассчитывайте. Мне завтра рано в школу. А я еще хотела кое-что подготовить для девочек.
– О! – Это лишь на мгновение обескуражило Джек, а, в следующее она уже обернулась к Дэвиду и, излучая все свое девичье обаяние, умоляюще произнесла: – Ну, а вы? Только не говорите, что и вам рано вставать! – В ее исполнении ранний подъем казался самым невыносимым, самым скучным поступком в мире.
Доминик стоял чуть поодаль, наблюдая за этим шоу с некоторой долей нетерпения.
– Прекрати навязываться людям, – сказал он, скрестив руки на груди. – Не забывай, я предупреждал тебя, что ты иногда выглядишь глупо.
– По-вашему, я глупо выгляжу? – Она взглянула на Дэвида, тот изумленно замотал головой, а Джек победоносно обернулась к Доминику и сказала: – Вот, видал? Так, значит, вы пойдете со мной куда-нибудь выпить? – с надеждой настаивала она, и лицо Доминика потемнело от раздражения.
– Нет, я, честное слово, не могу, – виновато произнес Дэвид.
– Нужно рано вставать?
– Нет! – Отрицание вырвалось у него слишком быстро, и Кэтрин чуть не расхохоталась.
– Пойдем. – Доминик потянул было девушку к своей машине.
Она громко бросила через плечо:
– Тогда почему?
– Во-первых, мне нужно отвезти Кэтрин домой! – выкрикнул Дэвид в ответ, и Кэтрин буквально заскрежетала зубами. Какого черта он приплел к своему отказу ее?
– Возможно, эти двое, – сказал Доминик и резко остановился, взглянув на свою спутницу с таким видом, как будто с удовольствием задушил бы ее, – хотят провести ночь вместе. И им не хочется, чтобы ты разрушала их планы.
– О! – вырвалось у Джек. Казалось, что подобная мысль даже не приходила ей в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18