– Великан прошел мимо, чтобы поставить блюдо с мясом, сыром и хлебом на прикроватный столик.
– Принцесса? – переспросил Деймиан, поскольку в устах великана этот титул прозвучал вполне серьезно. Не может быть, чтобы его увезли в Скандинавию, в какую-то крепость викингов. Смутные образы трех юношей с шотландским акцентом возникли в памяти, но Деймиан тут же усомнился в их правдоподобии.
Великан кивнул:
– Моя принцесса.
Страдая от жажды, Деймиан сердито зыркнул на глиняный кувшин.
– Опять медовуха?
– Просто вода.
Не в состоянии долго стоять из-за головокружения, Деймиан прислонился к столбику кровати.
– Где моя одежда?
– Она вам не нужна. Ешьте. Вам нужна еда.
– Где я?
– В башне моей принцессы.
– Зачем?
Великан покраснел и усмехнулся, но ничего не ответил.
– Как тебя зовут? – Деймиана начала раздражать вся эта полуправда, которую он вытянул из этого дружелюбного гиганта.
– Ешь, англичанин.
Деймиан скрестил руки на груди.
– Чтобы вы могли напичкать мое тело очередной порцией ведьминого зелья?
Длинные белые волосы качнулись, когда викинг оглядел его с головы до ног.
– Полагаю, вы не слишком пострадали, а? Большинство мужчин пошли бы на убийство за то, чтобы оказаться в ее постели.
– Где? – Деймиан изогнул бровь. Этот простой жест заставлял пажей бросаться врассыпную, дабы угодить ему. На этого бегемота, однако, он не произвел никакого впечатления.
– Моей принцессы.
Деймиан закатил глаза, раздраженный этот чепухой насчет принцессы.
– Зачем твоя принцесса удерживает меня?
– Вы задаете слишком много вопросов, милорд.
– А ты даешь слишком мало ответов. Тебе не нравятся вопросы? А как насчет приказа? Скажи мне имя твоей принцессы.
– Ешьте. Отдыхайте. Вам нужны силы. – Он снова ухмыльнулся.
Великан был слишком доверчив. Когда он повернулся, Деймиан дернул цепь вверх, отчего викинг споткнулся и упал Деймиан бросился на него и обхватил рукой за горло. Большинству было бы нелегко подняться из такого положения. Однако великан без видимых усилий встал вместе с Деймианом, чуть ли не сидящим на нем верхом, как на лошади, свободной рукой потянулся назад, схватил Деймиана за густые волосы и бросил вперед. Внезапно Деймиан обнаружил, что летит вниз головой, затем больно шлепнулся о каменный пол.
Эйтин откинула голову и закрыла глаза, расслабившись в горячей воде. Со всеми неотложными делами и обязанностями по управлению Койнлер-Вудом и Лайонгленом у нее редко выдавалось достаточно свободного времени, чтобы вот так понежиться. В конце длинного дня она обычно была слишком вымотана, чтобы ждать, когда вода будет нагрета, а потом отнесена к ней в комнату. Уна сказала, что ванна с травами смягчит женскую боль после ночи с лордом Рейвенхоком. Приходилось признать, это и вправду помогало.
Деймиан. Она никогда не произносила его имени, страшась опасной силы, которую оно возымеет над ее сердцем. Последняя нить, навсегда связующая их.
Этой ночью она отправит его назад, в Гленроа. Назад к Тамлин. Тяжесть камнем легла на сердце. Всеми фибрами души она хотела последовать совету Эйнара – удержать его. Но она не могла рисковать, его могущественный кузен вот-вот прибудет в Лайонглен на его поиски. Ей нужно жить тихо, не привлекая внимания короля Эдуарда до тех пор, пока она не забеременеет. Перспектива того, что Черный Дракон начнет штурмовать крепостную стену замка в поисках Сент-Джайлза, была пугающей, Эйтин не могла так рисковать.
Подумав о ребенке, которого она надеется зачать в результате этого сумасбродного плана, Эйтин приложила мокрую руку к животу. Ее ребенок будет расти там. Она будет вынашивать его в течение девяти месяцев. Ее вдруг охватило безумное желание обнять малыша, настолько сильное, что было почти болезненным. Это чувство внушало благоговение, смиряло. Она никогда не думала, что будет ощущать подобное, захочет ребенка настолько сильно, что слезы наполнят глаза.
– Сердечной боли не избежать. Малыш будет мне постоянным напоминанием об отце. – Эйтин плотно зажмурилась, не в силах вынести мысли, что отправит Деймиана в Гленроа, как только стемнеет. Отчаяние разрывало сердце, она понимала, что больше никогда его не увидит.
– Эйтин!
Крик напугал ее, заставив резко сесть. Схватив байковую простыню, она растянула ее перед ванной, когда дверь распахнулась и вбежал Дьюард. Тыльной стороной ладони она быстро стерла слезы с глаз.
– Сестра, ты должна пойти… Эйнар повалил твоего рыцаря и сидит на нем, а он укусил Эйнара, а потом Хью попытался помочь, и, я думаю, он укусил и Хью тоже – или, может, это Эйнар хотел укусить Рейвенхока, но промахнулся и цапнул Хью, а потом Льюис попытался стукнуть твоего Рейвенхока ночным горшком – к счастью, пустым…
– Ночным горшком? Эйнар кусает Рейвенхока? Святая Эннис! – Эйтин выпрыгнула из ванны, придерживая простыню. От нескончаемого объяснения Дьюарда у нее голова пошла кругом.
– Да нет же, сестра. Ты что, не слушаешь? Это Рейвенхок укусил его, а может, и Хью – но, возможно, это Эйнар укусил Хью, но собирался укусить Сент-Джайлза и…
– Ох, замолчи! – Голова, казалось, сейчас лопнет от его болтовни. Они ударили Рейвенхока ночным горшком? Какая муха их укусила? Если что-нибудь случится с Сент-Джайлзом, граф Шеллон камня на камне не оставит от этой крепости.
Схватив платье с высокой кровати, Эйтин состроила брату гримасу. Он стоял, в нетерпении покачиваясь с носков на пятки, ожидая ее. Потребовалось несколько мгновений, чтобы до него дошло, что означает ее сердитый взгляд.
Широко распахнув глаза, он сказал: «О!», потом отвернулся, чтобы она могла надеть платье через голову. Когда Эйтин оделась, Дьюард встревоженно спросил:
– Сестра, как ты думаешь, они не убили лорда Рейвенхока, нет?
Она замерла.
– Убили? Ты не сказал, что речь идет об убийстве. Разумеется, нет! Дьюард, не накликивай беду. Эйнар никогда не допустит никакого убийства… я надеюсь.
Спеша по коридору и по винтовой лестнице наверх, в башню, Эйтин на ходу завязывала платье, едва поспевая за Дьюардом. Это ее вина. Утром она не усыпила пленника Униным зельем. Теперь он может быть ранен в потасовке с ее глупыми братьями и Эйнаром.
Распахнув дверь, она остановилась, окидывая взглядом представшую перед ней сцену, и потрясенно втянула воздух. Сент-Джайлз лежал на полу, плед обмотан вокруг бедер. Хью сидел у него на правой руке, а Льюис, волосы которого как-то странно стояли торчком, взгромоздился на другую. Упрямо насупившийся Эйнар коленом прижимал воина к каменному полу. Рыцарь был в сознании, хотя лежал тихо, вероятно, считая сопротивление напрасной тратой сил. Эйтин ахнула, когда увидела, что эти идиоты сунули кляп ему в рот.
– Ах вы, болваны… тупицы… кретины… бараны безмозглые… – Эйтин не находила слов, чтобы выразить, в какую ярость привели ее их безрассудные действия.
Хью с Льюисом состроили гримасы и, переглянувшись, переспросили в один голос:
– Бараны безмозглые?
Хью закатил глаза:
– Сестра опять пошла вразнос.
– Слезьте с него… вы… вы… остолопы!
Они не шелохнулись. Даже Эйнар. Ее спина потрясенно выпрямилась. Они никогда не осмеливались ослушаться ее в таком гневе – или по крайней мере старались оказаться там, где она до них не достанет.
– Сестра, если мы с него слезем, – Льюис вздохнул с раздраженно-хмурой миной, – он опять меня укусит.
Эйтин гневно зыркнула на брата. Он ссутулился, стараясь сделаться менее заметной мишенью для ее ярости. Добившись желаемой реакции от Льюиса, Эйтин немного овладела собой.
– Слезьте с него, или я сама укушу вас! – Когда они не сдвинулись с места, Эйтин нахмурилась и опустилась на колени, чтобы вытащить кляп изо рта Рейвенхока.
Взгляд пленника был ясным, острым и полыхающим яростью. О, что она натворила своей небрежностью! Она знала: он впервые видит ее при дневном свете, его мозг не одурманен настоями и заклинаниями Уны. Краска залила щеки, и Эйтин осознала, что ее волосы в беспорядке и она похожа на пугало. К счастью, единственный свет шел от бойницы и отбрасывал глубокие тени по всей комнате. Оставаясь спиной к солнцу и позволив своим длинным волосам рассыпаться по плечам как завеса, она вытащила кляп у него изо рта.
– Ты! – прорычал он.
Она вздрогнула и отпрянула от силы брошенного слова.
– Я? Э… гм…
– Да, ты… рыжая ведьма… я выдеру твои волосы. – То, как напряглись мышцы вокруг рта, убедило, что угроза не была пустым звуком. – Я свяжу тебя как фазана, а потом переброшу через колено и от…
Эйтин сунула кусок ткани ему обратно в рот.
– Извините… сейчас нам необходимо самообладание, а поскольку его в этой крепости явно не хватает… пожалуйста, удержите пока эти… гм… э… предложения при себе, милорд.
Глаза Сент-Джайлза сузились, молча обещая месть. Эйтин прикусила нижнюю губу и огляделась. Четыре сияющих физиономии ждали указаний. Она облегченно вздохнула, когда вошла Уна, неся свою коробку с травами и кувшин.
– Уна, они ударили его по голове, – заволновалась Эйтин.
– Да, я слышала. Весь чертов замок слышал. – Старуха наклонилась, приложив ладонь к его сердцу. – Сильный и крепкий, мой красавчик. Отличный жеребец. Вы сильно ударили его, мальчики?
Льюис покачал головой:
– Нет, только оглушили. Он дерется ого-го как. Только всем вместе нам удалось повалить его.
Плечи Хью затряслись от сдерживаемого смеха.
– Череп у него, должно быть, железный. Думаю, ночной горшок пострадал больше, чем его голова, сестра.
Уна потрогала голову пленника и кивнула:
– Никакой шишки. Глаза ясные, понимающие. Ты злее чем старая мокрая курица, а, мой храбрый воин?
От ухмылки Уны рыцарь напрягся. Его серо-зеленые глаза сверлили Эйтин. Ей было невыносимо видеть, что с ним обращаются в манере, оскорбляющей и приводящей в ярость дух воина, и все из-за ее небрежности. И то, что она вынуждена будет сделать сейчас, тоже едва ли ему понравится. Только выбора у нее нет. Слишком многое зависит от этого поворота событий.
Она посмотрела на Уну:
– Ты подготовила эликсир забвения?
Старуха вскинула голову.
– Забвения? Я думала, ты хочешь…
– Ты ошиблась. Эликсир забвения… пожалуйста. Это безумие закончится нынче же ночью. – Она в отчаянии вскинула руки, борясь со слезами, которые грозили затопить глаза. – Я никогда этого не хотела… мне так жаль… я не собиралась… О боги! – Она снова вытащила кляп, надеясь, что он не станет сопротивляться и выпьет отвар.
– Ты, рыжая ведьма… я заставлю тебя заплатить, даже если это будет последнее, что я…
Эйтин сунула кляп ему обратно в рот.
– Что ж, придется попробовать сделать это по-другому. Э… мы могли бы…
– Я могу еще раз стукнуть его по голове, сестра, – с чрезмерной готовностью предложил Льюис.
Она зыркнула на брата.
– Только попробуй, и я надену горшок тебе на голову. И он не будет пустым. Будешь Льюис-вонючка. Давайте рассудим спокойно. Если Дьюард подержит ему голову…
Дьюард попятился, явно не в восторге от такого предложения.
– Дьюард не собирается ничего держать, он кусается, он укусил Эйнара и Льюиса, – хотя, может, это Эйнар хотел укусить его, но промахнулся и укусил Льюиса…
Эйтин в раздражении закатила глаза, не желая тратить время на очередное бесконечное объяснение Дьюарда.
– Ох, замолчи и делай, как я говорю. Держи его голову ровно, пока мы с Уной зальем отвар ему в рот.
– Но, сестра, он кусается…
Его жалоба была прервана, когда Льюис наклонился вперед и стукнул брата – в наказание за трусость. И когда вес Льюиса сместился, чтобы дотянуться до Дьюарда, сильная рука Сент-Джайлза отпихнула своего мучителя. Парень повалился вперед и врезался в каменную стену. Хью захихикал, а Дьюард спрятался за дверь, используя ее как щит.
Очутившись на безопасном расстоянии, он крикнул:
– Скорее огрей его горшком по голове, сестра.
Льюис попытался встать, но колени не выдержали его вес и подогнулись. Проказник Хью рассмеялся над неудачей, и ни один не обратил внимания, что Сент-Джайлз выдернул тряпку изо рта и швырнул ее в грудь Эйтин. Не успела она и глазом моргнуть, как он схватил ее за волосы и дернул к себе.
Нос к носу с разъяренным воином, Эйтин боролась с тем, чтобы не затеряться в чистом мужском запахе, который исходил от его кожи, настолько пьянящем, что туманил ей мозг, мешая собраться с мыслями.
– Убери их с меня, принцесса, или пожалеешь. А потом мы с тобой как следует поговорим – при свете.
– Отпусти мою принцессу! – угрожающе пророкотал Эйнар, схватив Сент-Джайлза.
Не думая, он дернул пленника за руку, а вместе с его рукой потянулась и ее голова, ибо Сент-Джайлз крепко вцепился ей в волосы. Ойкнув от боли, Эйтин попыталась выпутать его пальцы из своих волос. Поскольку Эйнар больше не прижимал его ноги, Деймиан вскинул колено, ударив Хью. Потом Льюис прыгнул в эту неразбериху, и Эйтин никак не могла высвободиться из путаницы четырех дерущихся тел.
Дьюард схватил пустой горшок, зависнув над драчунами в ожидании удобной возможности стукнуть Сент-Джайлза. В конце концов, он замахнулся и попал по Эйнару.
– Ох, извини, Эйнар. Я не хотел ударить тебя, но Сент-Джайлз передвинулся… – Он снова размахнулся и… треснул Льюиса, чуть не оглушив беднягу.
Тот от боли попытался схватиться за голову, но одна рука была занята дракой с Хью, а другая – борьбой с Рейвенхоком. Эйтин едва успевала увертываться от всех этих мельтешащих кулаков, летящих со всех сторон.
– Я буду лысой! – взвыла Эйтин, придавленная массой тел. Набрав в грудь побольше воздуха, она прибегла к помощи голоса: – Хватит!
На этот раз они обратили на нее внимание, хотя пальцы Сент-Джайлза все еще держали ее волосы в кулаке.
– Держите его, чертовы идиоты! – Уна взяла командование в свои руки. – Эйнар, придави ему ноги.
– Осторожнее, у него мои волосы… о-у-у! – вскрикнула Эйтин.
Уна рассмеялась:
– Почему у тебя никогда ничего не бывает просто, Эй…
– Уна! Придержи язык, старая! – Эйтин не хотела, чтобы старуха произносила ее имя в присутствии Рейвенхока. Имена обладают огромной магической силой. Поэтому она сама никогда не называла его по имени. Если она произнесет имя вслух прежде, чем отпустит его, оно может возыметь волшебную силу и вернуть его к ней, когда она прошепчет это имя ветру в ночь полнолуния.
Либо не обратив внимания, либо услышав слишком поздно, Уна закончила:
– …тин Огилви. Не важно. Как только зелье попадет ему в глотку, он уже не вспомнит ни тебя, ни это место.
Эйтин вздрогнула от невидимого удара, который эти слова нанесли ей в сердце.
– Только дотронься до меня, ведьма, и я вырву твое сердце! – пригрозил Рейвенхок.
– Будь я лет на сорок моложе, мой красавчик, я была бы не против, чтоб ты попробовал. – Она провела ладонью по его мускулистому животу, потом подмигнула, когда он зыркнул на нее волком. – Отпусти ее волосы, мальчик, а то бедняжка останется без скальпа.
– Если я отпущу ее, то потеряю преимущество в силе. Меня напичкали мерзким зельем, раздели донага, приковали цепью, бросили в ее постель и… – Его взгляд вернулся к Эйтин, заставив ее сердце заколотиться, когда она прочла его мысли и увидела ночные образы. Как он может вспоминать такие вещи?
Отвлеченная его мужским совершенством, Эйтин затаила дыхание. Его черные волосы, поцелованные таинственным огнем кельтов, были не в норманнском стиле. Длинные и мягко завивающиеся вокруг ушей, они касались шеи. Рыцарь был красив – нет, прекрасен – все, о чем только может мечтать женщина. Глаза цвета зеленых холмов в туманное утро обрамлены ресницами, настолько густыми и длинными, что женщины могли рыдать от зависти.
Когда их взгляды встретились, мир сузился, и все остальное перестало существовать. Был только этот прекрасный рыцарь, которого Эйтин желала больше жизни, больше всего на свете. Рыцарь, который никогда не будет принадлежать ей. Рыцарь, который любит кузину, не ее.
Большим пальцем она погладила его скулу. Такая сильная. Такая упрямая. Красивый рот, чувственно очерченный, был соблазнителен, хотя и несколько высокомерен. Один черный локон небрежно упал на высокий лоб, вызывая непреодолимое желание протянуть руку и убрать его.
Эйтин едва не побледнела от волевого, острого как бритва ума, вспыхнувшего в его сердитых глазах. Деймиан Сент-Джайлз был последним человеком, с кем ей хотелось бы встретиться лицом к лицу в качестве противника, но теперь уже поздно. Слишком поздно. Они были любовниками только этот короткий отрезок времени; Эйтин надеялась, что он дал ей ребенка, которого она хочет больше жизни. Но они никогда не смогут быть друзьями. Никогда не будут жить вместе. «Никогда» – такое холодное слово.
Образы этого рыцаря, обладающего ею, опаляющего ее древним огнем… ее рук на его обнаженной твердыне груди, огонь поцелуев этого смуглого воина, его плоть, погруженная так глубоко внутрь ее тела. Она смотрела в эти забирающие душу глаза и дрожала от страха за то, что ее глупые планы сделали с этим гордым воином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Принцесса? – переспросил Деймиан, поскольку в устах великана этот титул прозвучал вполне серьезно. Не может быть, чтобы его увезли в Скандинавию, в какую-то крепость викингов. Смутные образы трех юношей с шотландским акцентом возникли в памяти, но Деймиан тут же усомнился в их правдоподобии.
Великан кивнул:
– Моя принцесса.
Страдая от жажды, Деймиан сердито зыркнул на глиняный кувшин.
– Опять медовуха?
– Просто вода.
Не в состоянии долго стоять из-за головокружения, Деймиан прислонился к столбику кровати.
– Где моя одежда?
– Она вам не нужна. Ешьте. Вам нужна еда.
– Где я?
– В башне моей принцессы.
– Зачем?
Великан покраснел и усмехнулся, но ничего не ответил.
– Как тебя зовут? – Деймиана начала раздражать вся эта полуправда, которую он вытянул из этого дружелюбного гиганта.
– Ешь, англичанин.
Деймиан скрестил руки на груди.
– Чтобы вы могли напичкать мое тело очередной порцией ведьминого зелья?
Длинные белые волосы качнулись, когда викинг оглядел его с головы до ног.
– Полагаю, вы не слишком пострадали, а? Большинство мужчин пошли бы на убийство за то, чтобы оказаться в ее постели.
– Где? – Деймиан изогнул бровь. Этот простой жест заставлял пажей бросаться врассыпную, дабы угодить ему. На этого бегемота, однако, он не произвел никакого впечатления.
– Моей принцессы.
Деймиан закатил глаза, раздраженный этот чепухой насчет принцессы.
– Зачем твоя принцесса удерживает меня?
– Вы задаете слишком много вопросов, милорд.
– А ты даешь слишком мало ответов. Тебе не нравятся вопросы? А как насчет приказа? Скажи мне имя твоей принцессы.
– Ешьте. Отдыхайте. Вам нужны силы. – Он снова ухмыльнулся.
Великан был слишком доверчив. Когда он повернулся, Деймиан дернул цепь вверх, отчего викинг споткнулся и упал Деймиан бросился на него и обхватил рукой за горло. Большинству было бы нелегко подняться из такого положения. Однако великан без видимых усилий встал вместе с Деймианом, чуть ли не сидящим на нем верхом, как на лошади, свободной рукой потянулся назад, схватил Деймиана за густые волосы и бросил вперед. Внезапно Деймиан обнаружил, что летит вниз головой, затем больно шлепнулся о каменный пол.
Эйтин откинула голову и закрыла глаза, расслабившись в горячей воде. Со всеми неотложными делами и обязанностями по управлению Койнлер-Вудом и Лайонгленом у нее редко выдавалось достаточно свободного времени, чтобы вот так понежиться. В конце длинного дня она обычно была слишком вымотана, чтобы ждать, когда вода будет нагрета, а потом отнесена к ней в комнату. Уна сказала, что ванна с травами смягчит женскую боль после ночи с лордом Рейвенхоком. Приходилось признать, это и вправду помогало.
Деймиан. Она никогда не произносила его имени, страшась опасной силы, которую оно возымеет над ее сердцем. Последняя нить, навсегда связующая их.
Этой ночью она отправит его назад, в Гленроа. Назад к Тамлин. Тяжесть камнем легла на сердце. Всеми фибрами души она хотела последовать совету Эйнара – удержать его. Но она не могла рисковать, его могущественный кузен вот-вот прибудет в Лайонглен на его поиски. Ей нужно жить тихо, не привлекая внимания короля Эдуарда до тех пор, пока она не забеременеет. Перспектива того, что Черный Дракон начнет штурмовать крепостную стену замка в поисках Сент-Джайлза, была пугающей, Эйтин не могла так рисковать.
Подумав о ребенке, которого она надеется зачать в результате этого сумасбродного плана, Эйтин приложила мокрую руку к животу. Ее ребенок будет расти там. Она будет вынашивать его в течение девяти месяцев. Ее вдруг охватило безумное желание обнять малыша, настолько сильное, что было почти болезненным. Это чувство внушало благоговение, смиряло. Она никогда не думала, что будет ощущать подобное, захочет ребенка настолько сильно, что слезы наполнят глаза.
– Сердечной боли не избежать. Малыш будет мне постоянным напоминанием об отце. – Эйтин плотно зажмурилась, не в силах вынести мысли, что отправит Деймиана в Гленроа, как только стемнеет. Отчаяние разрывало сердце, она понимала, что больше никогда его не увидит.
– Эйтин!
Крик напугал ее, заставив резко сесть. Схватив байковую простыню, она растянула ее перед ванной, когда дверь распахнулась и вбежал Дьюард. Тыльной стороной ладони она быстро стерла слезы с глаз.
– Сестра, ты должна пойти… Эйнар повалил твоего рыцаря и сидит на нем, а он укусил Эйнара, а потом Хью попытался помочь, и, я думаю, он укусил и Хью тоже – или, может, это Эйнар хотел укусить Рейвенхока, но промахнулся и цапнул Хью, а потом Льюис попытался стукнуть твоего Рейвенхока ночным горшком – к счастью, пустым…
– Ночным горшком? Эйнар кусает Рейвенхока? Святая Эннис! – Эйтин выпрыгнула из ванны, придерживая простыню. От нескончаемого объяснения Дьюарда у нее голова пошла кругом.
– Да нет же, сестра. Ты что, не слушаешь? Это Рейвенхок укусил его, а может, и Хью – но, возможно, это Эйнар укусил Хью, но собирался укусить Сент-Джайлза и…
– Ох, замолчи! – Голова, казалось, сейчас лопнет от его болтовни. Они ударили Рейвенхока ночным горшком? Какая муха их укусила? Если что-нибудь случится с Сент-Джайлзом, граф Шеллон камня на камне не оставит от этой крепости.
Схватив платье с высокой кровати, Эйтин состроила брату гримасу. Он стоял, в нетерпении покачиваясь с носков на пятки, ожидая ее. Потребовалось несколько мгновений, чтобы до него дошло, что означает ее сердитый взгляд.
Широко распахнув глаза, он сказал: «О!», потом отвернулся, чтобы она могла надеть платье через голову. Когда Эйтин оделась, Дьюард встревоженно спросил:
– Сестра, как ты думаешь, они не убили лорда Рейвенхока, нет?
Она замерла.
– Убили? Ты не сказал, что речь идет об убийстве. Разумеется, нет! Дьюард, не накликивай беду. Эйнар никогда не допустит никакого убийства… я надеюсь.
Спеша по коридору и по винтовой лестнице наверх, в башню, Эйтин на ходу завязывала платье, едва поспевая за Дьюардом. Это ее вина. Утром она не усыпила пленника Униным зельем. Теперь он может быть ранен в потасовке с ее глупыми братьями и Эйнаром.
Распахнув дверь, она остановилась, окидывая взглядом представшую перед ней сцену, и потрясенно втянула воздух. Сент-Джайлз лежал на полу, плед обмотан вокруг бедер. Хью сидел у него на правой руке, а Льюис, волосы которого как-то странно стояли торчком, взгромоздился на другую. Упрямо насупившийся Эйнар коленом прижимал воина к каменному полу. Рыцарь был в сознании, хотя лежал тихо, вероятно, считая сопротивление напрасной тратой сил. Эйтин ахнула, когда увидела, что эти идиоты сунули кляп ему в рот.
– Ах вы, болваны… тупицы… кретины… бараны безмозглые… – Эйтин не находила слов, чтобы выразить, в какую ярость привели ее их безрассудные действия.
Хью с Льюисом состроили гримасы и, переглянувшись, переспросили в один голос:
– Бараны безмозглые?
Хью закатил глаза:
– Сестра опять пошла вразнос.
– Слезьте с него… вы… вы… остолопы!
Они не шелохнулись. Даже Эйнар. Ее спина потрясенно выпрямилась. Они никогда не осмеливались ослушаться ее в таком гневе – или по крайней мере старались оказаться там, где она до них не достанет.
– Сестра, если мы с него слезем, – Льюис вздохнул с раздраженно-хмурой миной, – он опять меня укусит.
Эйтин гневно зыркнула на брата. Он ссутулился, стараясь сделаться менее заметной мишенью для ее ярости. Добившись желаемой реакции от Льюиса, Эйтин немного овладела собой.
– Слезьте с него, или я сама укушу вас! – Когда они не сдвинулись с места, Эйтин нахмурилась и опустилась на колени, чтобы вытащить кляп изо рта Рейвенхока.
Взгляд пленника был ясным, острым и полыхающим яростью. О, что она натворила своей небрежностью! Она знала: он впервые видит ее при дневном свете, его мозг не одурманен настоями и заклинаниями Уны. Краска залила щеки, и Эйтин осознала, что ее волосы в беспорядке и она похожа на пугало. К счастью, единственный свет шел от бойницы и отбрасывал глубокие тени по всей комнате. Оставаясь спиной к солнцу и позволив своим длинным волосам рассыпаться по плечам как завеса, она вытащила кляп у него изо рта.
– Ты! – прорычал он.
Она вздрогнула и отпрянула от силы брошенного слова.
– Я? Э… гм…
– Да, ты… рыжая ведьма… я выдеру твои волосы. – То, как напряглись мышцы вокруг рта, убедило, что угроза не была пустым звуком. – Я свяжу тебя как фазана, а потом переброшу через колено и от…
Эйтин сунула кусок ткани ему обратно в рот.
– Извините… сейчас нам необходимо самообладание, а поскольку его в этой крепости явно не хватает… пожалуйста, удержите пока эти… гм… э… предложения при себе, милорд.
Глаза Сент-Джайлза сузились, молча обещая месть. Эйтин прикусила нижнюю губу и огляделась. Четыре сияющих физиономии ждали указаний. Она облегченно вздохнула, когда вошла Уна, неся свою коробку с травами и кувшин.
– Уна, они ударили его по голове, – заволновалась Эйтин.
– Да, я слышала. Весь чертов замок слышал. – Старуха наклонилась, приложив ладонь к его сердцу. – Сильный и крепкий, мой красавчик. Отличный жеребец. Вы сильно ударили его, мальчики?
Льюис покачал головой:
– Нет, только оглушили. Он дерется ого-го как. Только всем вместе нам удалось повалить его.
Плечи Хью затряслись от сдерживаемого смеха.
– Череп у него, должно быть, железный. Думаю, ночной горшок пострадал больше, чем его голова, сестра.
Уна потрогала голову пленника и кивнула:
– Никакой шишки. Глаза ясные, понимающие. Ты злее чем старая мокрая курица, а, мой храбрый воин?
От ухмылки Уны рыцарь напрягся. Его серо-зеленые глаза сверлили Эйтин. Ей было невыносимо видеть, что с ним обращаются в манере, оскорбляющей и приводящей в ярость дух воина, и все из-за ее небрежности. И то, что она вынуждена будет сделать сейчас, тоже едва ли ему понравится. Только выбора у нее нет. Слишком многое зависит от этого поворота событий.
Она посмотрела на Уну:
– Ты подготовила эликсир забвения?
Старуха вскинула голову.
– Забвения? Я думала, ты хочешь…
– Ты ошиблась. Эликсир забвения… пожалуйста. Это безумие закончится нынче же ночью. – Она в отчаянии вскинула руки, борясь со слезами, которые грозили затопить глаза. – Я никогда этого не хотела… мне так жаль… я не собиралась… О боги! – Она снова вытащила кляп, надеясь, что он не станет сопротивляться и выпьет отвар.
– Ты, рыжая ведьма… я заставлю тебя заплатить, даже если это будет последнее, что я…
Эйтин сунула кляп ему обратно в рот.
– Что ж, придется попробовать сделать это по-другому. Э… мы могли бы…
– Я могу еще раз стукнуть его по голове, сестра, – с чрезмерной готовностью предложил Льюис.
Она зыркнула на брата.
– Только попробуй, и я надену горшок тебе на голову. И он не будет пустым. Будешь Льюис-вонючка. Давайте рассудим спокойно. Если Дьюард подержит ему голову…
Дьюард попятился, явно не в восторге от такого предложения.
– Дьюард не собирается ничего держать, он кусается, он укусил Эйнара и Льюиса, – хотя, может, это Эйнар хотел укусить его, но промахнулся и укусил Льюиса…
Эйтин в раздражении закатила глаза, не желая тратить время на очередное бесконечное объяснение Дьюарда.
– Ох, замолчи и делай, как я говорю. Держи его голову ровно, пока мы с Уной зальем отвар ему в рот.
– Но, сестра, он кусается…
Его жалоба была прервана, когда Льюис наклонился вперед и стукнул брата – в наказание за трусость. И когда вес Льюиса сместился, чтобы дотянуться до Дьюарда, сильная рука Сент-Джайлза отпихнула своего мучителя. Парень повалился вперед и врезался в каменную стену. Хью захихикал, а Дьюард спрятался за дверь, используя ее как щит.
Очутившись на безопасном расстоянии, он крикнул:
– Скорее огрей его горшком по голове, сестра.
Льюис попытался встать, но колени не выдержали его вес и подогнулись. Проказник Хью рассмеялся над неудачей, и ни один не обратил внимания, что Сент-Джайлз выдернул тряпку изо рта и швырнул ее в грудь Эйтин. Не успела она и глазом моргнуть, как он схватил ее за волосы и дернул к себе.
Нос к носу с разъяренным воином, Эйтин боролась с тем, чтобы не затеряться в чистом мужском запахе, который исходил от его кожи, настолько пьянящем, что туманил ей мозг, мешая собраться с мыслями.
– Убери их с меня, принцесса, или пожалеешь. А потом мы с тобой как следует поговорим – при свете.
– Отпусти мою принцессу! – угрожающе пророкотал Эйнар, схватив Сент-Джайлза.
Не думая, он дернул пленника за руку, а вместе с его рукой потянулась и ее голова, ибо Сент-Джайлз крепко вцепился ей в волосы. Ойкнув от боли, Эйтин попыталась выпутать его пальцы из своих волос. Поскольку Эйнар больше не прижимал его ноги, Деймиан вскинул колено, ударив Хью. Потом Льюис прыгнул в эту неразбериху, и Эйтин никак не могла высвободиться из путаницы четырех дерущихся тел.
Дьюард схватил пустой горшок, зависнув над драчунами в ожидании удобной возможности стукнуть Сент-Джайлза. В конце концов, он замахнулся и попал по Эйнару.
– Ох, извини, Эйнар. Я не хотел ударить тебя, но Сент-Джайлз передвинулся… – Он снова размахнулся и… треснул Льюиса, чуть не оглушив беднягу.
Тот от боли попытался схватиться за голову, но одна рука была занята дракой с Хью, а другая – борьбой с Рейвенхоком. Эйтин едва успевала увертываться от всех этих мельтешащих кулаков, летящих со всех сторон.
– Я буду лысой! – взвыла Эйтин, придавленная массой тел. Набрав в грудь побольше воздуха, она прибегла к помощи голоса: – Хватит!
На этот раз они обратили на нее внимание, хотя пальцы Сент-Джайлза все еще держали ее волосы в кулаке.
– Держите его, чертовы идиоты! – Уна взяла командование в свои руки. – Эйнар, придави ему ноги.
– Осторожнее, у него мои волосы… о-у-у! – вскрикнула Эйтин.
Уна рассмеялась:
– Почему у тебя никогда ничего не бывает просто, Эй…
– Уна! Придержи язык, старая! – Эйтин не хотела, чтобы старуха произносила ее имя в присутствии Рейвенхока. Имена обладают огромной магической силой. Поэтому она сама никогда не называла его по имени. Если она произнесет имя вслух прежде, чем отпустит его, оно может возыметь волшебную силу и вернуть его к ней, когда она прошепчет это имя ветру в ночь полнолуния.
Либо не обратив внимания, либо услышав слишком поздно, Уна закончила:
– …тин Огилви. Не важно. Как только зелье попадет ему в глотку, он уже не вспомнит ни тебя, ни это место.
Эйтин вздрогнула от невидимого удара, который эти слова нанесли ей в сердце.
– Только дотронься до меня, ведьма, и я вырву твое сердце! – пригрозил Рейвенхок.
– Будь я лет на сорок моложе, мой красавчик, я была бы не против, чтоб ты попробовал. – Она провела ладонью по его мускулистому животу, потом подмигнула, когда он зыркнул на нее волком. – Отпусти ее волосы, мальчик, а то бедняжка останется без скальпа.
– Если я отпущу ее, то потеряю преимущество в силе. Меня напичкали мерзким зельем, раздели донага, приковали цепью, бросили в ее постель и… – Его взгляд вернулся к Эйтин, заставив ее сердце заколотиться, когда она прочла его мысли и увидела ночные образы. Как он может вспоминать такие вещи?
Отвлеченная его мужским совершенством, Эйтин затаила дыхание. Его черные волосы, поцелованные таинственным огнем кельтов, были не в норманнском стиле. Длинные и мягко завивающиеся вокруг ушей, они касались шеи. Рыцарь был красив – нет, прекрасен – все, о чем только может мечтать женщина. Глаза цвета зеленых холмов в туманное утро обрамлены ресницами, настолько густыми и длинными, что женщины могли рыдать от зависти.
Когда их взгляды встретились, мир сузился, и все остальное перестало существовать. Был только этот прекрасный рыцарь, которого Эйтин желала больше жизни, больше всего на свете. Рыцарь, который никогда не будет принадлежать ей. Рыцарь, который любит кузину, не ее.
Большим пальцем она погладила его скулу. Такая сильная. Такая упрямая. Красивый рот, чувственно очерченный, был соблазнителен, хотя и несколько высокомерен. Один черный локон небрежно упал на высокий лоб, вызывая непреодолимое желание протянуть руку и убрать его.
Эйтин едва не побледнела от волевого, острого как бритва ума, вспыхнувшего в его сердитых глазах. Деймиан Сент-Джайлз был последним человеком, с кем ей хотелось бы встретиться лицом к лицу в качестве противника, но теперь уже поздно. Слишком поздно. Они были любовниками только этот короткий отрезок времени; Эйтин надеялась, что он дал ей ребенка, которого она хочет больше жизни. Но они никогда не смогут быть друзьями. Никогда не будут жить вместе. «Никогда» – такое холодное слово.
Образы этого рыцаря, обладающего ею, опаляющего ее древним огнем… ее рук на его обнаженной твердыне груди, огонь поцелуев этого смуглого воина, его плоть, погруженная так глубоко внутрь ее тела. Она смотрела в эти забирающие душу глаза и дрожала от страха за то, что ее глупые планы сделали с этим гордым воином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33