– спросил он, глядя ей в глаза.
– Да, очень, – машинально ответила она. И солгала. Ей совсем не нравился сегодняшний фарс. Прошедший обед был роскошным, но ни вина, ни блюда, сменявшие друг друга, не доставили ей удовольствия. Не занимал ее нисколько и вид гостиной, залитой золотым светом сотен свечей, бросавших мягкий отсвет на шелк платьев и драгоценные украшения. Ее раздражала толпа гостей – нарядных, возбужденных, гордых своими нарядами, золотом, бриллиантами…
Невольно Шайна сравнивала сегодняшний вечер с приемами в их лондонском доме. Они не были такими роскошными – истинное богатство не любит шума. Но те минувшие вечера были гораздо теплее, искреннее, живее. А здесь все казалось Шайне показным, ненатуральным. Да, убранство было дорогим. Да, костюмы гостей довольно точно воспроизводили последние лондонские фасоны. Но не было в этих людях той истинной утонченности, того неуловимого и неповторимого шарма, который присущ только настоящим аристократам. В этом-то Шайна разбиралась – недаром она повидала в своем доме стольких графов и принцесс, баронов и дипломатов.
А еще здесь был Габриель…
Во время обеда она постоянно ловила на себе его взгляд. Шайна делала усилие, пытаясь занять свое внимание то блюдами, к которым едва притрагивалась, то пустым разговором с Йеном или с соседом, сидевшим по другую руку от нее, – лишь бы не смотреть, лишь бы не встречаться взглядом с этими пронзительными глазами.
Наконец прозвучал тост в честь помолвки Ребекки и Габриеля. Шайна вместе со всеми подняла свой бокал, сохраняя внешнее спокойствие, не давая чувствам хлынуть наружу. Вот он, идеальный момент для того, чтобы при всех громогласно разоблачить мнимого Габриеля Сент-Джона.
Но время уходило, а Шайна не могла раскрыть рта и продолжала сидеть в замешательстве. В глубине души она чувствовала себя предательницей по отношению к своей кузине, с такой любовью смотревшей на своего жениха. Нет, Шайна не считала это чувство ревностью, скорее это было сочувствие к Ребекке, собиравшейся выйти замуж за человека беспринципного и лживого, выдающего себя за порядочного джентльмена. Но Шайна-то знала, как далек этот образ от истины.
Обо всем этом Шайна размышляла, продолжая медленно кружиться под музыку в объятиях Йена. Задумавшись, она и не заметила, как перед ними возникла стройная высокая мужская фигура в темно-синем бархатном сюртуке. Затем раздался знакомый низкий голос:
– Позвольте мне пригласить вашу партнершу.
Вежливо поклонившись, Йен передал Шайну в его руки.
– Ваша будущая кузина, Шайна, – представил он девушку и отошел в сторону.
Шайна взглянула в мерцающие зеленые глаза и почувствовала холодок под сердцем, но постаралась овладеть собой.
– Как вы себя чувствуете среди порядочных людей? – ядовито спросила она.
Габриель нахмурился. Он-то надеялся вернуть ее. Хотел сказать о том, как рад видеть ее, поведать о том, как много она значит для него и как он ищет возможность положить конец своей ужасной глупости – помолвке с девушкой, которую он не любит. А еще он очень хотел спросить Шайну о ее истинных чувствах к Йену Лейтону.
Но сам ее вопрос, ядовитый тон, которым она заговорила, спутали все благие намерения Габриеля. Он саркастически усмехнулся:
– Я всегда чувствую себя хозяином положения, – сухо ответил он. – И вы об этом прекрасно знаете… кузина.
– И собираетесь жениться на Ребекке, втянуть ее в ту подлую игру, которую называете своей жизнью? – огрызнулась Шайна. – А совесть-то у вас есть? Или вам на все плевать и вы готовы не раздумывая поломать жизнь ни в чем неповинной девушки?
Габриель улыбнулся и через плечо Шайны бросил быстрый взгляд на свою невесту, занятую разговором с женой известного торговца из Йорка. Затем, не меняя выражения лица, он перевел взгляд на Шайну.
– Это чью же невинную жизнь я собираюсь разрушить? – криво усмехнулся он. – Вашу? Но у вас, по-моему, все в порядке. Вы здесь, в кругу своей семьи, да еще обзавелись преданной собачкой, которая всегда крутится рядом с вами.
– Что вы себе позволяете? – Шайна вспыхнула, догадавшись, кого он имеет в виду. – Йен – мой друг. Он помог мне в ту ночь, когда я… – Она оглянулась, желая убедиться в том, что их никто не слышит. – В ту ночь, в лесу, – закончила она, – он был так добр ко мне…
– И тогда вас не было бы здесь сегодня вечером, – подхватил Габриель. – И меня тоже, моя дорогая!
Шайна ошеломленно уставилась на Габриеля, силясь понять смысл сказанного. Но в этот момент оркестр замолчал, и Шайна увидела Ребекку, спешащую к ним по натертому до блеска паркету.
– Как хорошо вы смотритесь рядом! – оживленно воскликнула она, беря Габриеля за руку. – Но что с тобою, Шайна? Ты вся горишь!
– Здесь душно, – сказала Шайна и раскрыла веер. – Пожалуй, пойду пройдусь по саду – это освежит меня. Прошу меня простить, мистер… – она пристально взглянула в глаза Габриеля, – мистер Сент-Джон.
Шайна повернулась и пошла к выходу из гостиной. Миновав длинный холл, соединявший фасад дома с его тыльной стороной, она вышла в освещенный фонариками сад, добрела до ближайшей скамейки и обессиленно опустилась на нее.
Ночь была теплой, но с реки долетал свежий ветерок, приятно освежавший разгоряченную кожу. Постепенно Шайна стала приходить в себя от духоты, шума и яркого света гостиной. Теперь можно было спокойно обдумать происходящее.
Замечание Габриеля в адрес Йена было злым и ядовитым, но тем не менее Шайна не могла не признаться, что оно было достаточно точным. Но почему Габриель был так резок, когда говорил о Лейтоне? Что заставило его с такой издевкой говорить о человеке, спасшем ей жизнь. Что?
Может быть, в нем заговорил капитан Форчун, затаивший злобу на человека, расстроившего его планы, на человека, с помощью которого удалось обрести свободу его пленнице, на человека, так быстро и круто поломавшего всю его игру? Нет сомнений – если бы не Йен, Габриель так и продолжал бы держать ее взаперти в своем доме в Фокс-Медоу. Нет сомнений и в том, что Габриель затаил злобу на Йена за то, что тот помог Шайне бежать, сделал бессмысленной и бесполезной погоню, которую устроил Габриель. Одним словом, переиграл пирата во всем. «Здесь-то и зарыта собака», – решила Шайна.
И тут в тишине сада прозвучал бархатный голос, заставивший Шайну вздрогнуть.
– Шайна?
Девушка вскочила со скамьи и обернулась. Перед нею стоял Габриель.
– Убирайтесь! – произнесла она шипящим шепотом, поражаясь его дерзости. – Вы с ума сошли?
– Нам нужно поговорить, – негромко сказал он.
Что ж, это верно. Им действительно нужно поговорить. Вот, кстати, идеальный момент для того, чтобы предъявить ему ультиматум: или он оставляет в покое Ребекку и навсегда исчезает с глаз долой, или она, Шайна, публично расскажет, кто он есть на самом деле. И тогда Габриеля ждет виселица за все его преступления на море и на суше.
– Я заявляю вам, – начала Шайна, на всякий случай прикидывая тем временем расстояние до входной двери дома. Если ей повезет, она успеет добежать до этого безопасного места. – Так вот, я заявляю вам, что не намерена молча смотреть на то, как вы собираетесь поломать жизнь Ребекке. Мне известно, что она и не подозревает о том, кто вы на самом деле. И я не позволю, чтобы она стала женой такого двуличного человека, как вы.
Шайна осторожно двинулась вперед, к дому, стараясь при этом держаться подальше от Габриеля. Она уже ступила на дорожку, но…
Шайна вздрогнула, почувствовав на себе руку Габриеля. Он ухватился пальцами за тонкую ткань рукава ее платья. Шайна рванулась так, что затрещали нитки. Почувствовала, как расползается шелк на плече, но это не удержало ее. Она рванулась еще сильнее, освободилась от хватки Габриеля, и, высоко подобрав юбки, бросилась сквозь ночной сад к дому.
Добежала… Влетела во входную дверь и, словно подхваченная смерчем, взмахнула вверх по лестнице. А вот и она – спасительная дверь ее комнаты.
Шайна ничего не сказала своей горничной. Китти тоже промолчала. Она молча помогла хозяйке снять порванное платье, молча расчесала и привела в порядок роскошные волосы Шайны. Затем Китти ушла, а Шайна забралась в свою уютную постель, задула свечу и вытянулась в темноте под простынями, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся снизу, из гостиной, где все еще продолжался бесконечный прием в честь помолвки Ребекки и Габриеля.
В ее окно из сада падал неяркий, мягкий свет фонариков. Где-то там, в глубине ночи, остался Габриель. Лживый, безнравственный, опасный человек. Она живо представила, как он стоит там – один, в окружении темных кустов, на пустынной садовой дорожке, и сердце ее вдруг болезненно сжалось.
Некоторое время Шайна продолжала лежать в темноте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ноющая боль под сердцем не оставляла ее. Застонав, она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушки. Что он с ней сделал? И как ему это удалось? Почему, вопреки разуму, она не может, никак не может сорвать с него маску? Почему вместо ненависти в ней растет другое чувство к этому мужчине – чувство, от которого замирает сердце, так сладко ноет все тело…
Такого с ней еще никогда не было. Никогда в жизни.
Так и не найдя ответов на мучившие ее вопросы, Шайна задремала и проснулась вновь, когда уже было совершенно темно. Погасли садовые фонарики, и весь дом притих до утра. Гости, жившие по соседству, давно разъехались. Другие, приехавшие издалека, мирно спали в своих комнатах.
В открытое окно залетал свежий ночной ветер, трепал занавески, приносил с собой запах речной воды и мокрой травы. Шайна повернулась на бок, собираясь опять погрузиться в сон, но что-то странное заставило ее окончательно проснуться и прислушаться.
Что это за тень мелькнула в темном углу? Что это за шорох?
Шайна испуганно сжалась в комочек, спрятала голову в подушки. Инстинктивно она поняла, что в комнате, кроме нее, есть еще кто-то.
Кто-то…
Она задохнулась от неожиданности и от испуга, когда возникшая, казалось, ниоткуда, прямо из темноты, сильная мужская рука зажала ей рот. Шайна рассмотрела во мраке очертания высокой мужской фигуры.
– Это всего лишь я, – тихо шепнул Габриель. – Не бойся.
Он коснулся губами ее уха, и Шайна почувствовала на шее его горячее дыхание.
– Если я уберу руку, – спросил Габриель, – ты обещаешь не кричать и выслушать меня?
Шайна согласно кивнула. Габриель убрал свою руку. Она облегченно вздохнула и отодвинулась от него как можно дальше.
– Что вам здесь нужно? – требовательно спросила она. – Вы сумасшедший!
– Я же говорил в саду, – прошептал Габриель. – Нам нужно объясниться. Вы сбежали оттуда. Мне пришлось явиться сюда. Давайте попробуем еще раз.
– Я сказала вам все, что хотела сказать, – ответила Шайна. – Я не хочу, чтобы вы поломали жизнь Ребекке…
– Ваша забота о счастье кузины очень трогательна, – усмехнулся Габриель. – Только хотелось бы знать, насколько она искренна.
Шайна нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
Он пожал плечом. Край его вышитого шелкового халата задел руку Шайны.
– Я думаю, что знаю другую причину, по которой вы так хлопочете о своей кузине.
– И какую же?
Уголки его губ дрогнули в усмешке.
– Ревность.
– Ревность? – взвилась Шайна. – Самовлюбленный, наглый негодяй! Что вы себе позволяете?
Габриель прищелкнул языком.
– Ну, так мне показалось.
– Если, как вы считаете, мною движет только ревность, – медленно сказала Шайна, – тогда скажите, зачем мне было бежать из Фокс-Медоу?
– По глупости, – добродушно ответил он. – Да, я думаю, вы и сами это давно поняли.
– О-о-о! – в бешенстве выдохнула Шайна сквозь стиснутые зубы. Какая у него самодовольная улыбка! Как хочется ее содрать с этого красивого наглого лица! Ногтями! Ногтями!
– Убирайтесь прочь, – приказала она. – И чтобы духу вашего здесь не было!
– Не думаю, что наш разговор окончен, – миролюбиво сказал Габриель. – Вовсе не уверен, что вы желаете, чтобы я ушел. Во всяком случае, сейчас.
Он наклонился и, прежде чем Шайна сумела увернуться, прижался губами к ее губам. Губы ее непроизвольно открылись навстречу, подтверждая догадки Габриеля. Он уверенно положил руку на ее грудь.
Словно ошпаренная, она рванулась прочь. Вскочила, путаясь в простынях, с постели и побежала к двери. Но Габриель опередил ее. Жизнь на «Золотой Фортуне» приучила его действовать быстро и решительно. Не подвела его реакция и на этот раз.
Он схватил Шайну за талию. Крепко сжал, поднял ее, легко оторвав от пола, зажал ей рот свободной рукой и потащил назад, к смятой постели.
Габриель бросил Шайну на простыни и сам лег сверху, придавив девушку так, что под ней застонали пружины. Он отвел руку ото рта Шайны, но лишь для того, чтобы заменить ее своими губами. Поцелуй его был страстным, огненным, долгим. Преодолевая сопротивление Шайны, Габриель принялся стягивать с нее ночную рубашку из тонкого хлопка.
Шайна чувствовала, как слабеет ее воля, как уходит желание сопротивляться под натиском его рук, его губ…
Слабый стон вырвался из ее груди, когда Габриель обнажил высокую, упругую грудь и положил ладонь на розовый кружок соска.
– Не надо! – прошептала она, извиваясь под ним, пытаясь ускользнуть от его ласкающих рук, от его губ, нежно и требовательно касающихся ее тела.
Его губы оставили грудь и скользнули вниз, целуя нежный холм ее живота, опускаясь все ниже и ниже – к другому, еще более нежному холмику. Коснулись его, и у Шайны перехватило дыхание.
– Не надо! – прошептала она в последний раз, уже безвольно.
Он продолжал ласкать ее, возбуждать, разводя губами нежные лепестки плоти. Шайна металась, комкая руками простыни, и думала только о том, что умрет в медленном огне страсти, если он не остановится. А если он остановится – то она все равно умрет.
Его руки, его губы уверенно вели Шайну сквозь алый туман страсти. Она металась, охваченная неведомым доселе огнем, потрясенная новыми чувствами и ощущениями, рождавшимися в ней.
И вдруг Габриель остановился. Внезапно замер, словно превратился в статую. И тогда случилось то, чего он так ждал – Шайна сама потянулась ему навстречу – всем своим пылающим, жаждущим телом. Габриель не отвечал ей.
Сознание стало возвращаться к Шайне, и она вновь начала вырываться из рук Габриеля, попыталась оттолкнуть его, выскользнуть, освободиться от его объятий.
– Отпустите же! – сердито прошептала она. Слезы бессильной ярости стояли у нее в глазах. – Оставьте меня! Слышите? Или я начну кричать – так, что весь дом сбежится!
Габриель спокойно смотрел ей в глаза своими – зелеными, блестящими, бездонными. Свободной рукой он потянул завязку своего халата. Распахнул его и прижался своим обнажившимся телом к нежному телу Шайны.
– Теперь можете кричать, – разрешил он, теснее прижимаясь к ней.
Шайна почувствовала его горячее сильное тело, все сильнее и сильнее прижимающее ее к постели, его напряженную плоть, устремленную к заветной цели. Шайна вспомнила ту боль, что испытала тогда, на борту «Фортуны», и протестующе застонала.
– Кричите же! – повторил Габриель тихим шепотом и одним плавным, но сильным движением вошел в Шайну.
Нет, она не закричала, не стала звать на помощь. Удивленный возглас вырвался из ее груди. Да, она вновь ощутила боль, но как незначительна и мимолетна она была по сравнению с тем наслаждением, с тем блаженством, которое испытала Шайна! Не сдерживая себя, не имея сил управлять собою, Шайна всем телом изогнулась навстречу Габриелю.
– Нет, нет… – бессвязно шептала она, полностью теряя над собой контроль. – Да, да… Еще… еще…
В этот момент в дверь негромко постучали. Габриель и Шайна застыли, застигнутые врасплох в самый неподходящий момент. Как мало не хватило им, чтобы достичь вершины наслаждения!
Шайна протестующе застонала, когда Габриель осторожно выскользнул из нее. Теперь они лежали, уставясь на дверь напряженными глазами.
– Шайна? – послышался из-за двери голос Ребекки. – Шайна, ты не спишь?
– Это Ребекка, – чуть слышно шепнула Шайна. – О мой бог!
Шайна выскользнула из объятий Габриеля и встала с постели. Затем в темноте она подошла к двери.
– Что случилось? – спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно.
– Мне что-то не спится, – ответила Ребекка. – Могу я зайти поговорить с тобой?
– Э-э-э… – Шайна прижалась пылающим лбом к холодному дереву.
Ну что ж, момент настал. Сейчас она откроет дверь, и пусть Ребекка своими глазами увидит, каков ее избранник. Пусть, пусть она застанет его здесь – в комнате ее кузины, среди ночи, в одном халате… Да, будет много шума, это уж точно. Скандал будет еще тот. Возможно, все кончится тем, что Шайне придется покинуть Монткалм. Что ж, она пойдет и на это, лишь бы не дать погибнуть своей любимой кузине замужем за этим ужасным, коварным Габриелем Сент-Джоном.
Шайна глубоко вздохнула и повернула ручку замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Да, очень, – машинально ответила она. И солгала. Ей совсем не нравился сегодняшний фарс. Прошедший обед был роскошным, но ни вина, ни блюда, сменявшие друг друга, не доставили ей удовольствия. Не занимал ее нисколько и вид гостиной, залитой золотым светом сотен свечей, бросавших мягкий отсвет на шелк платьев и драгоценные украшения. Ее раздражала толпа гостей – нарядных, возбужденных, гордых своими нарядами, золотом, бриллиантами…
Невольно Шайна сравнивала сегодняшний вечер с приемами в их лондонском доме. Они не были такими роскошными – истинное богатство не любит шума. Но те минувшие вечера были гораздо теплее, искреннее, живее. А здесь все казалось Шайне показным, ненатуральным. Да, убранство было дорогим. Да, костюмы гостей довольно точно воспроизводили последние лондонские фасоны. Но не было в этих людях той истинной утонченности, того неуловимого и неповторимого шарма, который присущ только настоящим аристократам. В этом-то Шайна разбиралась – недаром она повидала в своем доме стольких графов и принцесс, баронов и дипломатов.
А еще здесь был Габриель…
Во время обеда она постоянно ловила на себе его взгляд. Шайна делала усилие, пытаясь занять свое внимание то блюдами, к которым едва притрагивалась, то пустым разговором с Йеном или с соседом, сидевшим по другую руку от нее, – лишь бы не смотреть, лишь бы не встречаться взглядом с этими пронзительными глазами.
Наконец прозвучал тост в честь помолвки Ребекки и Габриеля. Шайна вместе со всеми подняла свой бокал, сохраняя внешнее спокойствие, не давая чувствам хлынуть наружу. Вот он, идеальный момент для того, чтобы при всех громогласно разоблачить мнимого Габриеля Сент-Джона.
Но время уходило, а Шайна не могла раскрыть рта и продолжала сидеть в замешательстве. В глубине души она чувствовала себя предательницей по отношению к своей кузине, с такой любовью смотревшей на своего жениха. Нет, Шайна не считала это чувство ревностью, скорее это было сочувствие к Ребекке, собиравшейся выйти замуж за человека беспринципного и лживого, выдающего себя за порядочного джентльмена. Но Шайна-то знала, как далек этот образ от истины.
Обо всем этом Шайна размышляла, продолжая медленно кружиться под музыку в объятиях Йена. Задумавшись, она и не заметила, как перед ними возникла стройная высокая мужская фигура в темно-синем бархатном сюртуке. Затем раздался знакомый низкий голос:
– Позвольте мне пригласить вашу партнершу.
Вежливо поклонившись, Йен передал Шайну в его руки.
– Ваша будущая кузина, Шайна, – представил он девушку и отошел в сторону.
Шайна взглянула в мерцающие зеленые глаза и почувствовала холодок под сердцем, но постаралась овладеть собой.
– Как вы себя чувствуете среди порядочных людей? – ядовито спросила она.
Габриель нахмурился. Он-то надеялся вернуть ее. Хотел сказать о том, как рад видеть ее, поведать о том, как много она значит для него и как он ищет возможность положить конец своей ужасной глупости – помолвке с девушкой, которую он не любит. А еще он очень хотел спросить Шайну о ее истинных чувствах к Йену Лейтону.
Но сам ее вопрос, ядовитый тон, которым она заговорила, спутали все благие намерения Габриеля. Он саркастически усмехнулся:
– Я всегда чувствую себя хозяином положения, – сухо ответил он. – И вы об этом прекрасно знаете… кузина.
– И собираетесь жениться на Ребекке, втянуть ее в ту подлую игру, которую называете своей жизнью? – огрызнулась Шайна. – А совесть-то у вас есть? Или вам на все плевать и вы готовы не раздумывая поломать жизнь ни в чем неповинной девушки?
Габриель улыбнулся и через плечо Шайны бросил быстрый взгляд на свою невесту, занятую разговором с женой известного торговца из Йорка. Затем, не меняя выражения лица, он перевел взгляд на Шайну.
– Это чью же невинную жизнь я собираюсь разрушить? – криво усмехнулся он. – Вашу? Но у вас, по-моему, все в порядке. Вы здесь, в кругу своей семьи, да еще обзавелись преданной собачкой, которая всегда крутится рядом с вами.
– Что вы себе позволяете? – Шайна вспыхнула, догадавшись, кого он имеет в виду. – Йен – мой друг. Он помог мне в ту ночь, когда я… – Она оглянулась, желая убедиться в том, что их никто не слышит. – В ту ночь, в лесу, – закончила она, – он был так добр ко мне…
– И тогда вас не было бы здесь сегодня вечером, – подхватил Габриель. – И меня тоже, моя дорогая!
Шайна ошеломленно уставилась на Габриеля, силясь понять смысл сказанного. Но в этот момент оркестр замолчал, и Шайна увидела Ребекку, спешащую к ним по натертому до блеска паркету.
– Как хорошо вы смотритесь рядом! – оживленно воскликнула она, беря Габриеля за руку. – Но что с тобою, Шайна? Ты вся горишь!
– Здесь душно, – сказала Шайна и раскрыла веер. – Пожалуй, пойду пройдусь по саду – это освежит меня. Прошу меня простить, мистер… – она пристально взглянула в глаза Габриеля, – мистер Сент-Джон.
Шайна повернулась и пошла к выходу из гостиной. Миновав длинный холл, соединявший фасад дома с его тыльной стороной, она вышла в освещенный фонариками сад, добрела до ближайшей скамейки и обессиленно опустилась на нее.
Ночь была теплой, но с реки долетал свежий ветерок, приятно освежавший разгоряченную кожу. Постепенно Шайна стала приходить в себя от духоты, шума и яркого света гостиной. Теперь можно было спокойно обдумать происходящее.
Замечание Габриеля в адрес Йена было злым и ядовитым, но тем не менее Шайна не могла не признаться, что оно было достаточно точным. Но почему Габриель был так резок, когда говорил о Лейтоне? Что заставило его с такой издевкой говорить о человеке, спасшем ей жизнь. Что?
Может быть, в нем заговорил капитан Форчун, затаивший злобу на человека, расстроившего его планы, на человека, с помощью которого удалось обрести свободу его пленнице, на человека, так быстро и круто поломавшего всю его игру? Нет сомнений – если бы не Йен, Габриель так и продолжал бы держать ее взаперти в своем доме в Фокс-Медоу. Нет сомнений и в том, что Габриель затаил злобу на Йена за то, что тот помог Шайне бежать, сделал бессмысленной и бесполезной погоню, которую устроил Габриель. Одним словом, переиграл пирата во всем. «Здесь-то и зарыта собака», – решила Шайна.
И тут в тишине сада прозвучал бархатный голос, заставивший Шайну вздрогнуть.
– Шайна?
Девушка вскочила со скамьи и обернулась. Перед нею стоял Габриель.
– Убирайтесь! – произнесла она шипящим шепотом, поражаясь его дерзости. – Вы с ума сошли?
– Нам нужно поговорить, – негромко сказал он.
Что ж, это верно. Им действительно нужно поговорить. Вот, кстати, идеальный момент для того, чтобы предъявить ему ультиматум: или он оставляет в покое Ребекку и навсегда исчезает с глаз долой, или она, Шайна, публично расскажет, кто он есть на самом деле. И тогда Габриеля ждет виселица за все его преступления на море и на суше.
– Я заявляю вам, – начала Шайна, на всякий случай прикидывая тем временем расстояние до входной двери дома. Если ей повезет, она успеет добежать до этого безопасного места. – Так вот, я заявляю вам, что не намерена молча смотреть на то, как вы собираетесь поломать жизнь Ребекке. Мне известно, что она и не подозревает о том, кто вы на самом деле. И я не позволю, чтобы она стала женой такого двуличного человека, как вы.
Шайна осторожно двинулась вперед, к дому, стараясь при этом держаться подальше от Габриеля. Она уже ступила на дорожку, но…
Шайна вздрогнула, почувствовав на себе руку Габриеля. Он ухватился пальцами за тонкую ткань рукава ее платья. Шайна рванулась так, что затрещали нитки. Почувствовала, как расползается шелк на плече, но это не удержало ее. Она рванулась еще сильнее, освободилась от хватки Габриеля, и, высоко подобрав юбки, бросилась сквозь ночной сад к дому.
Добежала… Влетела во входную дверь и, словно подхваченная смерчем, взмахнула вверх по лестнице. А вот и она – спасительная дверь ее комнаты.
Шайна ничего не сказала своей горничной. Китти тоже промолчала. Она молча помогла хозяйке снять порванное платье, молча расчесала и привела в порядок роскошные волосы Шайны. Затем Китти ушла, а Шайна забралась в свою уютную постель, задула свечу и вытянулась в темноте под простынями, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся снизу, из гостиной, где все еще продолжался бесконечный прием в честь помолвки Ребекки и Габриеля.
В ее окно из сада падал неяркий, мягкий свет фонариков. Где-то там, в глубине ночи, остался Габриель. Лживый, безнравственный, опасный человек. Она живо представила, как он стоит там – один, в окружении темных кустов, на пустынной садовой дорожке, и сердце ее вдруг болезненно сжалось.
Некоторое время Шайна продолжала лежать в темноте, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ноющая боль под сердцем не оставляла ее. Застонав, она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушки. Что он с ней сделал? И как ему это удалось? Почему, вопреки разуму, она не может, никак не может сорвать с него маску? Почему вместо ненависти в ней растет другое чувство к этому мужчине – чувство, от которого замирает сердце, так сладко ноет все тело…
Такого с ней еще никогда не было. Никогда в жизни.
Так и не найдя ответов на мучившие ее вопросы, Шайна задремала и проснулась вновь, когда уже было совершенно темно. Погасли садовые фонарики, и весь дом притих до утра. Гости, жившие по соседству, давно разъехались. Другие, приехавшие издалека, мирно спали в своих комнатах.
В открытое окно залетал свежий ночной ветер, трепал занавески, приносил с собой запах речной воды и мокрой травы. Шайна повернулась на бок, собираясь опять погрузиться в сон, но что-то странное заставило ее окончательно проснуться и прислушаться.
Что это за тень мелькнула в темном углу? Что это за шорох?
Шайна испуганно сжалась в комочек, спрятала голову в подушки. Инстинктивно она поняла, что в комнате, кроме нее, есть еще кто-то.
Кто-то…
Она задохнулась от неожиданности и от испуга, когда возникшая, казалось, ниоткуда, прямо из темноты, сильная мужская рука зажала ей рот. Шайна рассмотрела во мраке очертания высокой мужской фигуры.
– Это всего лишь я, – тихо шепнул Габриель. – Не бойся.
Он коснулся губами ее уха, и Шайна почувствовала на шее его горячее дыхание.
– Если я уберу руку, – спросил Габриель, – ты обещаешь не кричать и выслушать меня?
Шайна согласно кивнула. Габриель убрал свою руку. Она облегченно вздохнула и отодвинулась от него как можно дальше.
– Что вам здесь нужно? – требовательно спросила она. – Вы сумасшедший!
– Я же говорил в саду, – прошептал Габриель. – Нам нужно объясниться. Вы сбежали оттуда. Мне пришлось явиться сюда. Давайте попробуем еще раз.
– Я сказала вам все, что хотела сказать, – ответила Шайна. – Я не хочу, чтобы вы поломали жизнь Ребекке…
– Ваша забота о счастье кузины очень трогательна, – усмехнулся Габриель. – Только хотелось бы знать, насколько она искренна.
Шайна нахмурилась:
– Что вы имеете в виду?
Он пожал плечом. Край его вышитого шелкового халата задел руку Шайны.
– Я думаю, что знаю другую причину, по которой вы так хлопочете о своей кузине.
– И какую же?
Уголки его губ дрогнули в усмешке.
– Ревность.
– Ревность? – взвилась Шайна. – Самовлюбленный, наглый негодяй! Что вы себе позволяете?
Габриель прищелкнул языком.
– Ну, так мне показалось.
– Если, как вы считаете, мною движет только ревность, – медленно сказала Шайна, – тогда скажите, зачем мне было бежать из Фокс-Медоу?
– По глупости, – добродушно ответил он. – Да, я думаю, вы и сами это давно поняли.
– О-о-о! – в бешенстве выдохнула Шайна сквозь стиснутые зубы. Какая у него самодовольная улыбка! Как хочется ее содрать с этого красивого наглого лица! Ногтями! Ногтями!
– Убирайтесь прочь, – приказала она. – И чтобы духу вашего здесь не было!
– Не думаю, что наш разговор окончен, – миролюбиво сказал Габриель. – Вовсе не уверен, что вы желаете, чтобы я ушел. Во всяком случае, сейчас.
Он наклонился и, прежде чем Шайна сумела увернуться, прижался губами к ее губам. Губы ее непроизвольно открылись навстречу, подтверждая догадки Габриеля. Он уверенно положил руку на ее грудь.
Словно ошпаренная, она рванулась прочь. Вскочила, путаясь в простынях, с постели и побежала к двери. Но Габриель опередил ее. Жизнь на «Золотой Фортуне» приучила его действовать быстро и решительно. Не подвела его реакция и на этот раз.
Он схватил Шайну за талию. Крепко сжал, поднял ее, легко оторвав от пола, зажал ей рот свободной рукой и потащил назад, к смятой постели.
Габриель бросил Шайну на простыни и сам лег сверху, придавив девушку так, что под ней застонали пружины. Он отвел руку ото рта Шайны, но лишь для того, чтобы заменить ее своими губами. Поцелуй его был страстным, огненным, долгим. Преодолевая сопротивление Шайны, Габриель принялся стягивать с нее ночную рубашку из тонкого хлопка.
Шайна чувствовала, как слабеет ее воля, как уходит желание сопротивляться под натиском его рук, его губ…
Слабый стон вырвался из ее груди, когда Габриель обнажил высокую, упругую грудь и положил ладонь на розовый кружок соска.
– Не надо! – прошептала она, извиваясь под ним, пытаясь ускользнуть от его ласкающих рук, от его губ, нежно и требовательно касающихся ее тела.
Его губы оставили грудь и скользнули вниз, целуя нежный холм ее живота, опускаясь все ниже и ниже – к другому, еще более нежному холмику. Коснулись его, и у Шайны перехватило дыхание.
– Не надо! – прошептала она в последний раз, уже безвольно.
Он продолжал ласкать ее, возбуждать, разводя губами нежные лепестки плоти. Шайна металась, комкая руками простыни, и думала только о том, что умрет в медленном огне страсти, если он не остановится. А если он остановится – то она все равно умрет.
Его руки, его губы уверенно вели Шайну сквозь алый туман страсти. Она металась, охваченная неведомым доселе огнем, потрясенная новыми чувствами и ощущениями, рождавшимися в ней.
И вдруг Габриель остановился. Внезапно замер, словно превратился в статую. И тогда случилось то, чего он так ждал – Шайна сама потянулась ему навстречу – всем своим пылающим, жаждущим телом. Габриель не отвечал ей.
Сознание стало возвращаться к Шайне, и она вновь начала вырываться из рук Габриеля, попыталась оттолкнуть его, выскользнуть, освободиться от его объятий.
– Отпустите же! – сердито прошептала она. Слезы бессильной ярости стояли у нее в глазах. – Оставьте меня! Слышите? Или я начну кричать – так, что весь дом сбежится!
Габриель спокойно смотрел ей в глаза своими – зелеными, блестящими, бездонными. Свободной рукой он потянул завязку своего халата. Распахнул его и прижался своим обнажившимся телом к нежному телу Шайны.
– Теперь можете кричать, – разрешил он, теснее прижимаясь к ней.
Шайна почувствовала его горячее сильное тело, все сильнее и сильнее прижимающее ее к постели, его напряженную плоть, устремленную к заветной цели. Шайна вспомнила ту боль, что испытала тогда, на борту «Фортуны», и протестующе застонала.
– Кричите же! – повторил Габриель тихим шепотом и одним плавным, но сильным движением вошел в Шайну.
Нет, она не закричала, не стала звать на помощь. Удивленный возглас вырвался из ее груди. Да, она вновь ощутила боль, но как незначительна и мимолетна она была по сравнению с тем наслаждением, с тем блаженством, которое испытала Шайна! Не сдерживая себя, не имея сил управлять собою, Шайна всем телом изогнулась навстречу Габриелю.
– Нет, нет… – бессвязно шептала она, полностью теряя над собой контроль. – Да, да… Еще… еще…
В этот момент в дверь негромко постучали. Габриель и Шайна застыли, застигнутые врасплох в самый неподходящий момент. Как мало не хватило им, чтобы достичь вершины наслаждения!
Шайна протестующе застонала, когда Габриель осторожно выскользнул из нее. Теперь они лежали, уставясь на дверь напряженными глазами.
– Шайна? – послышался из-за двери голос Ребекки. – Шайна, ты не спишь?
– Это Ребекка, – чуть слышно шепнула Шайна. – О мой бог!
Шайна выскользнула из объятий Габриеля и встала с постели. Затем в темноте она подошла к двери.
– Что случилось? – спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал естественно.
– Мне что-то не спится, – ответила Ребекка. – Могу я зайти поговорить с тобой?
– Э-э-э… – Шайна прижалась пылающим лбом к холодному дереву.
Ну что ж, момент настал. Сейчас она откроет дверь, и пусть Ребекка своими глазами увидит, каков ее избранник. Пусть, пусть она застанет его здесь – в комнате ее кузины, среди ночи, в одном халате… Да, будет много шума, это уж точно. Скандал будет еще тот. Возможно, все кончится тем, что Шайне придется покинуть Монткалм. Что ж, она пойдет и на это, лишь бы не дать погибнуть своей любимой кузине замужем за этим ужасным, коварным Габриелем Сент-Джоном.
Шайна глубоко вздохнула и повернула ручку замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34