- Говорю вам, это провокаторы. Говорят, что пришли сюда смотреть на революционную дисциплину пролетарской армии, а сами расхаживают по всему дворцу. Почём мы знаем, что они тут не награбили полные карманы?»
«Правильно! » - закричала толпа, надвигаясь на нас.
На лбу офицера выступил пот. «Товарищи, товарищи! - воскликнул он. - Я комиссар Военно-революционного комитета. Ведь мне вы верите? Так вот я вам говорю, что эти мандаты подписаны теми же именами, что и мой собственный!»
Он провёл нас по дворцу и открыл перед нами дверь, выходившую на набережную Невы. Перед этой дверью находился всё тот же комитет, обыскивавший карманы.
«Ну, счастливо вы отделались», - прошептал он, утирая лицо.
«А что с женским батальоном?» - спросили мы.
«Ах, эти женщины!… - он улыбнулся. - Они все забились в задние комнаты. Нелегко нам пришлось, пока мы решили, что с ними делать: сплошная истерика и т.д… В конце концов, мы отправили их на Финляндский вокзал и посадили в поезд на Левашёво: там у них лагерь…» [4.3]
И мы снова вышли в холодную беспокойную ночь, полную приглушённого гула неведомых движущихся армий, наэлектризованную патрулями. Из-за реки, где смутно чернела огромная масса Петропавловской крепости, доносились хриплые возгласы… Тротуар под нашими ногами был засыпан штукатуркой, обвалившейся с дворцового карниза, куда ударило два снаряда с «Авроры». Других повреждений бомбардировка не причинила.
Был четвёртый час утра. На Невском снова горели все фонари, пушку уже убрали, и единственным признаком военных действий были красногвардейцы и солдаты, толпившиеся вокруг костров. Город был спокоен, быть может, спокойнее, чем когда бы то ни было. За эту ночь не случилось ни одного грабежа, ни одного налёта.
Здание городской думы было освещено сверху донизу. Мы вошли в Александровский зал, окружённый галереями и увешанный затянутыми красной материей царскими портретами в тяжёлых золотых рамах. Вокруг трибуны столпилось около ста человек. Говорил Скобелев. Он настаивал на том, чтобы Комитет общественной безопасности был расширен с целью объединить все антибольшевистские элементы в одну организацию - Комитет спасения родины и революции. Пока мы находились в зале, комитет был сформирован. Это был тот самый комитет, который впоследствии стал самым могущественным врагом большевиков, выступая на протяжении последующей недели то под собственным именем, то в качестве строго непартийного Комитета общественной безопасности.
Здесь были Дан, Гоц, Авксентьев, несколько отколовшихся делегатов съезда, члены исполкома крестьянских Советов, старик Прокопович и даже члены Совета республики, в том числе Винавер и другие кадеты. Либер кричал, что съезд Советов незаконен, что старый ЦИК ещё сохраняет свои полномочия… Тут же набрасывалось воззвание к стране.
Мы вышли и подозвали извозчика. «Куда ехать?» Когда мы сказали «в Смольный», извозчик отрицательно затряс головой. «Нет! - заявил он. - Там эти черти…» Только после долгого и утомительного блуждания удалось нам найти извозчика, который согласился довезти нас. Но он потребовал тридцать рублей и остановился за два квартала до Смольного.
Окна института всё ещё сверкали огнями. Подъезжали и отъезжали автомобили. Вокруг костров, продолжавших гореть ярким пламенем, толпилась стража, жадно выспрашивавшая у всех последние новости. Коридоры были переполнены куда-то спешащими людьми с глубоко запавшими глазами. В некоторых комитетских комнатах люди спали на полу. Около каждого лежала его винтовка. Несмотря на уход отколовшихся делегатов, зал заседания был набит народом и шумел, как море. Когда мы вошли, Каменев оглашал список арестованных министров. Имя Терещенко было покрыто громовыми аплодисментами, радостными криками и смехом. Рутенберг произвёл меньшее впечатление, но при имени Пальчинского разразилась буря криков и рукоплесканий… Было объявлено, что комиссаром Зимнего дворца назначен Чудновский.
Тут случился истинно драматический эпизод. На трибуну взбежал высокий крестьянин. Его бородатое лицо было искажено гневом. Он ударил кулаком по столу президиума.
«Мы, социалисты-революционеры, настаиваем на немедленном освобождении министров-социалистов, арестованных в Зимнем дворце! Товарищи! Известно ли вам, что четверо наших товарищей, жертвовавших жизнью и свободой в борьбе с царской тиранией, брошены в Петропавловскую крепость, историческую могилу русской свободы?!»
Поднялся общий шум. Крестьянин продолжал кричать и стучать кулаками. На трибуну взобрался другой делегат, встал рядом с ним и, указывая рукой в сторону президиума, закричал:
«Могут ли представители революционных масс спокойно заседать здесь в тот момент, когда большевистская охранка пытает их вождей?»
Троцкий жестом потребовал тишины. «Мы поймали этих «товарищей» в тот момент, когда они вместе с авантюристом Керенским составляли заговор с целью разгрома Советов. С какой стати нам стесняться с ними? Разве они церемонились с нами после 3 - 5 июля?» В его голосе появились торжествующие ноты. «Теперь, когда оборонцы и малодушные ушли и задача защиты и спасения революции целиком возложена на наши плечи, особенно необходимо работать, работать и работать! Мы решили скорее умереть, чем сдаться!…»
На трибуну взошёл задыхающийся, покрытый дорожной грязью комиссар из Царского Села. «Царскосельский гарнизон стоит на подступах к Петрограду, в полной готовности защищать съезд Советов и Военно-революционный комитет!» Грохот рукоплесканий. «Корпус самокатчиков, присланный о фронта, прибыл в Царское и перешёл на нашу сторону. Он признаёт власть Советов, признаёт необходимость немедленной передачи земли крестьянам и контроля над производством - рабочим. Пятый батальон самокатчиков, расположенный в Царском, наш…»
Выступил делегат от третьего батальона самокатчиков. Под необузданные взрывы восторга он рассказал, как корпус самокатчиков всего три дня назад получил приказ двинуться с Юго-западного фронта на «защиту Петрограда». Однако солдаты заподозрили, что смысл приказа несколько иной. На станции Передольск они были встречены представителями пятого батальона из Царского. Собрался соединённый митинг, и оказалось, что «среди самокатчиков нет никого, кто согласился бы проливать братскую кровь или поддерживать правительство помещиков и капиталистов».
Капелинский предложил от имени меньшевиков-интернационалистов создать особую комиссию для изыскания мирного выхода и предупреждения гражданской воины. «Нет никакого мирного выхода! - гремел весь зал. - Единственный выход - победа!» Предложение было отвергнуто подавляющим большинством, и меньшевики-интернационалисты под градом насмешек и оскорблений покинули съезд. Среди делегатов не было и тени страха. Каменев кричал с трибуны вслед уходящим: «Меньшевики-интернационалисты внесли своё предложение о мирном выходе в порядке внеочередного заявления. Но ведь они всегда голосовали за нарушение порядка дня ради деклараций тех фракций, которые хотели уйти со съезда! Совершенно ясно, что уход всех этих ренегатов был предрешён заранее!…» Собрание решило не считаться с уходом ряда фракций и заслушало воззвание к рабочим, солдатам и крестьянам всей России:
«Рабочим, солдатам и крестьянам!
Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов открылся. На нём представлено громадное большинство Советов. На съезде присутствует и ряд делегатов от крестьянских Советов… Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берёт власть в свои руки.
Временное правительство низложено. Большинство членов Временного правительства уже арестовано.
Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.
Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.
Съезд призывает солдат в окопах к бдительности и стойкости. Съезд Советов уверен, что революционная армия сумеет защитить революцию от всяких посягательств империализма, пока новое правительство не добьётся заключения демократического мира, который оно непосредственно предложит всем народам. Новое правительство примет все меры к тому, чтобы обеспечить революционную армию всем необходимым, путём решительной политики реквизиций и обложения имущих классов, а также улучшит положение солдатских семей.
Корниловцы - Керенский, Каледин и др. - делают попытки вести войска на Петроград. Несколько отрядов, обманным путём двинутых Керенским, перешли на сторону восставшего народа.
Солдаты, окажите активное противодействие корниловцу Керенскому! Будьте настороже!
Железнодорожники, останавливайте все эшелоны, посылаемые Керенским на Петроград!
Солдаты, рабочие, служащие, в ваших руках судьба революции и судьба демократического мира!
Да здравствует революция!
Всероссийский съезд Советов рабочих
и солдатских депутатов.
Делегаты от крестьянских Советов». [53]
Было ровно 5 часов 17 минут утра, когда Крыленко, шатаясь от усталости, поднялся на трибуну и показал собранию какую-то телеграмму.
«Товарищи, с Северного фронта! XII армия приветствует съезд Советов и сообщает о создании Военно-революционного комитета, который взял на себя командование Северным фронтом!…» Началось нечто совершенно неописуемое. Люди плакали и обнимали друг друга. «Генерал Черемисов признал комитет. Комиссар Временного правительства Войтинский подал в отставку!»
Свершилось…
Ленин и петроградские рабочие решили - быть восстанию, Петроградский Совет низверг Временное правительство и поставил съезд Советов перед фактом государственного переворота. Теперь нужно было завоевать на свою сторону всю огромную Россию, а потом и весь мир. Откликнется ли Россия, восстанет ли она? А мир, что скажет мир? Откликнутся ли народы на призыв России, подымется ли мировой красный прилив?
Было шесть часов. Стояла тяжёлая холодная ночь. Только слабый и бледный, как неземной, свет робко крался по молчаливым улицам, заставляя тускнеть сторожевые огни. Тень грозного рассвета вставала над Россией.
ГЛАВА V
НЕУДЕРЖИМО ВПЕРЁД!
Четверг, 8 ноября (26 октября). Утро застало город в неистовом возбуждении. Целый народ поднимался среди рокота бури. На поверхности всё было спокойно. Сотни тысяч людей легли спать в обычное время, рано встали и отправились на работу. В Петрограде ходили трамваи, магазины и рестораны были открыты, театры работали, выставки картин собирали публику… Сложная рутина повседневной жизни, не нарушенная и в условиях войны, шла своим чередом. Ничто не может быть более удивительным, чем жизнеспособность общественного организма, который продолжает все свои деда, кормится, одевается, забавляется даже во время величайших бедствий…
Город был полон слухов о Керенском. Говорили, что он добрался до фронта и ведёт на столицу огромную армию. «Воля Народа» опубликовала приказ, выпущенный им в Пскове:
«Наступившая смута, вызванная безумием большевиков, ставит государство наше на край гибели и требует напряжения всей воли, мужества и исполнения долга каждым для выхода из переживаемого Родиной нашей смертельного испытания.
В настоящее время впредь до объявления нового состава Временного правительства, если таковое последует, каждый должен оставаться на своём посту и исполнить свой долг перед истерзанной Родиной. Нужно помнить, что малейшее нарушение существующей организации армии может повлечь за собой непоправимые бедствия, открыв фронт для нового удара противника. Поэтому необходимо сохранить во что бы то ни стало боеспособность армии, поддерживая полный порядок, охраняя армию от новых потрясений, и не поколебать взаимное полное доверие между начальниками и подчинёнными. Приказываю всем начальникам и комиссарам во имя спасения Родины сохранить свои посты, как и я сохраняю свой пост Верховного Главнокомандующего, впредь до изъявления воли Временного правительства республики…».
В ответ на это на всех стенах появилось воззвание:
«От Всероссийского съезда Советов .
Бывшие министры Коновалов, Кишкин, Терещенко, Малянтович, Никитин и др. арестованы Революционным комитетом. Керенский бежал. Предписывается всем армейским организациям принять меры для немедленного ареста Керенского и доставления его в Петроград. Всякое пособничество Керенскому будет караться как тяжкое государственное преступление».
Обретя полную свободу действия, Военно-революционный комитет, словно искры, рассыпал во все стороны приказы, воззвания и декреты… [5.1] Было приказано доставить Корнилова в Петроград. Члены крестьянских земельных комитетов, арестованные Временным правительством, были выпущены на свободу. Отменили смертную казнь на фронте. Государственным служащим приказали продолжать работу, угрожая за неповиновение строгими наказаниями. Погромы, беспорядки и спекуляции были запрещены под страхом смертной казни. Во все министерства назначили временных комиссаров: в министерство иностранных дел - Урицкого и Троцкого; в министерства внутренних дел и юстиции - Рыкова, в министерство труда - Шляпникова, в министерство финансов - Менжинского, в министерство социального обеспечения - Коллонтай, в министерства торговли и путей сообщения - Рязанова, в морское ведомство - матроса Корбира, в министерство почт и телеграфов - Спиро, в управление театров - Муравьёва, в управление государственных типографий - Дербышева, комиссаром Петрограда назначили лейтенанта Нестерова, комиссаром Северного фронта - Позерна. [54]
Армию призывали выбирать военно-революционные комитеты. Железнодорожников призывали поддерживать порядок и, главное, не задерживать подвоза продовольствия к городам и фронтам. За это им обещали допустить в министерство путей сообщения их представителей.
«Братья казаки! - говорилось в одной из прокламаций. - Вас ведут на Петроград. Вас хотят столкнуть с революционными солдатами и рабочими столицы…
Не верьте ни одному слову наших общих врагов - помещиков и капиталистов.
На нашем съезде представлены все организованные рабочие, солдаты и сознательные крестьяне России. Съезд хочет видеть в своей семье и трудовых казаков. Черносотенные генералы, слуги помещиков, слуги Николая Кровавого - наши враги…
Вам говорят, что Советы хотят отнять у казаков землю. Это ложь. Только у казаков-помещиков революция отнимет земли и передаст их народу.
Организуйте Советы казацких депутатов! Присоединяйтесь к рабочим, солдатским и крестьянским Советам!
Покажите чёрной сотне, что вы не станете изменниками народа, что вы не пожелаете накликать на себя проклятие всей революционной России!…
Братья казаки! Не исполняйте ни одного приказания врагов народа!…
Присылайте в Петроград ваших делегатов для сговора с нами…
Казаки петроградского гарнизона, к их чести, не оправдали надежд врагов народа…
Братья казаки! Всероссийский съезд Советов протягивает вам братскую руку.
Да здравствует союз казаков о солдатами, рабочими и крестьянами всей России!» [55]
С другой стороны, какой бурный поток воззваний, афиш, расклеенных и разбрасываемых повсюду, газет, протестующих, проклинающих и пророчащих гибель! Настало время борьбы печатных станков, ибо всё остальное оружие находилось в руках Советов.
Первым появилось воззвание Комитета спасения родины и революции, широко распространённое по всей России и Европе:
«Гражданам Российской республики .
25 октября большевиками Петрограда вопреки воле революционного народа преступно арестована часть Вр. правительства, разогнан Временный Совет Российской республики и объявлена незаконная власть.
Насилие над правительством революционной России, совершённое в дни величайшей опасности от внешнего врага, является неслыханным преступлением против родины.
Мятеж большевиков наносит смертельный удар делу обороны и отодвигает всем желанный мир.
Гражданская война, начатая большевиками, грозит ввергнуть страну в неописуемые ужасы анархии и контрреволюции и сорвать Учредительное собрание, которое должно упрочить республиканский строй и навсегда закрепить за народом землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
«Правильно! » - закричала толпа, надвигаясь на нас.
На лбу офицера выступил пот. «Товарищи, товарищи! - воскликнул он. - Я комиссар Военно-революционного комитета. Ведь мне вы верите? Так вот я вам говорю, что эти мандаты подписаны теми же именами, что и мой собственный!»
Он провёл нас по дворцу и открыл перед нами дверь, выходившую на набережную Невы. Перед этой дверью находился всё тот же комитет, обыскивавший карманы.
«Ну, счастливо вы отделались», - прошептал он, утирая лицо.
«А что с женским батальоном?» - спросили мы.
«Ах, эти женщины!… - он улыбнулся. - Они все забились в задние комнаты. Нелегко нам пришлось, пока мы решили, что с ними делать: сплошная истерика и т.д… В конце концов, мы отправили их на Финляндский вокзал и посадили в поезд на Левашёво: там у них лагерь…» [4.3]
И мы снова вышли в холодную беспокойную ночь, полную приглушённого гула неведомых движущихся армий, наэлектризованную патрулями. Из-за реки, где смутно чернела огромная масса Петропавловской крепости, доносились хриплые возгласы… Тротуар под нашими ногами был засыпан штукатуркой, обвалившейся с дворцового карниза, куда ударило два снаряда с «Авроры». Других повреждений бомбардировка не причинила.
Был четвёртый час утра. На Невском снова горели все фонари, пушку уже убрали, и единственным признаком военных действий были красногвардейцы и солдаты, толпившиеся вокруг костров. Город был спокоен, быть может, спокойнее, чем когда бы то ни было. За эту ночь не случилось ни одного грабежа, ни одного налёта.
Здание городской думы было освещено сверху донизу. Мы вошли в Александровский зал, окружённый галереями и увешанный затянутыми красной материей царскими портретами в тяжёлых золотых рамах. Вокруг трибуны столпилось около ста человек. Говорил Скобелев. Он настаивал на том, чтобы Комитет общественной безопасности был расширен с целью объединить все антибольшевистские элементы в одну организацию - Комитет спасения родины и революции. Пока мы находились в зале, комитет был сформирован. Это был тот самый комитет, который впоследствии стал самым могущественным врагом большевиков, выступая на протяжении последующей недели то под собственным именем, то в качестве строго непартийного Комитета общественной безопасности.
Здесь были Дан, Гоц, Авксентьев, несколько отколовшихся делегатов съезда, члены исполкома крестьянских Советов, старик Прокопович и даже члены Совета республики, в том числе Винавер и другие кадеты. Либер кричал, что съезд Советов незаконен, что старый ЦИК ещё сохраняет свои полномочия… Тут же набрасывалось воззвание к стране.
Мы вышли и подозвали извозчика. «Куда ехать?» Когда мы сказали «в Смольный», извозчик отрицательно затряс головой. «Нет! - заявил он. - Там эти черти…» Только после долгого и утомительного блуждания удалось нам найти извозчика, который согласился довезти нас. Но он потребовал тридцать рублей и остановился за два квартала до Смольного.
Окна института всё ещё сверкали огнями. Подъезжали и отъезжали автомобили. Вокруг костров, продолжавших гореть ярким пламенем, толпилась стража, жадно выспрашивавшая у всех последние новости. Коридоры были переполнены куда-то спешащими людьми с глубоко запавшими глазами. В некоторых комитетских комнатах люди спали на полу. Около каждого лежала его винтовка. Несмотря на уход отколовшихся делегатов, зал заседания был набит народом и шумел, как море. Когда мы вошли, Каменев оглашал список арестованных министров. Имя Терещенко было покрыто громовыми аплодисментами, радостными криками и смехом. Рутенберг произвёл меньшее впечатление, но при имени Пальчинского разразилась буря криков и рукоплесканий… Было объявлено, что комиссаром Зимнего дворца назначен Чудновский.
Тут случился истинно драматический эпизод. На трибуну взбежал высокий крестьянин. Его бородатое лицо было искажено гневом. Он ударил кулаком по столу президиума.
«Мы, социалисты-революционеры, настаиваем на немедленном освобождении министров-социалистов, арестованных в Зимнем дворце! Товарищи! Известно ли вам, что четверо наших товарищей, жертвовавших жизнью и свободой в борьбе с царской тиранией, брошены в Петропавловскую крепость, историческую могилу русской свободы?!»
Поднялся общий шум. Крестьянин продолжал кричать и стучать кулаками. На трибуну взобрался другой делегат, встал рядом с ним и, указывая рукой в сторону президиума, закричал:
«Могут ли представители революционных масс спокойно заседать здесь в тот момент, когда большевистская охранка пытает их вождей?»
Троцкий жестом потребовал тишины. «Мы поймали этих «товарищей» в тот момент, когда они вместе с авантюристом Керенским составляли заговор с целью разгрома Советов. С какой стати нам стесняться с ними? Разве они церемонились с нами после 3 - 5 июля?» В его голосе появились торжествующие ноты. «Теперь, когда оборонцы и малодушные ушли и задача защиты и спасения революции целиком возложена на наши плечи, особенно необходимо работать, работать и работать! Мы решили скорее умереть, чем сдаться!…»
На трибуну взошёл задыхающийся, покрытый дорожной грязью комиссар из Царского Села. «Царскосельский гарнизон стоит на подступах к Петрограду, в полной готовности защищать съезд Советов и Военно-революционный комитет!» Грохот рукоплесканий. «Корпус самокатчиков, присланный о фронта, прибыл в Царское и перешёл на нашу сторону. Он признаёт власть Советов, признаёт необходимость немедленной передачи земли крестьянам и контроля над производством - рабочим. Пятый батальон самокатчиков, расположенный в Царском, наш…»
Выступил делегат от третьего батальона самокатчиков. Под необузданные взрывы восторга он рассказал, как корпус самокатчиков всего три дня назад получил приказ двинуться с Юго-западного фронта на «защиту Петрограда». Однако солдаты заподозрили, что смысл приказа несколько иной. На станции Передольск они были встречены представителями пятого батальона из Царского. Собрался соединённый митинг, и оказалось, что «среди самокатчиков нет никого, кто согласился бы проливать братскую кровь или поддерживать правительство помещиков и капиталистов».
Капелинский предложил от имени меньшевиков-интернационалистов создать особую комиссию для изыскания мирного выхода и предупреждения гражданской воины. «Нет никакого мирного выхода! - гремел весь зал. - Единственный выход - победа!» Предложение было отвергнуто подавляющим большинством, и меньшевики-интернационалисты под градом насмешек и оскорблений покинули съезд. Среди делегатов не было и тени страха. Каменев кричал с трибуны вслед уходящим: «Меньшевики-интернационалисты внесли своё предложение о мирном выходе в порядке внеочередного заявления. Но ведь они всегда голосовали за нарушение порядка дня ради деклараций тех фракций, которые хотели уйти со съезда! Совершенно ясно, что уход всех этих ренегатов был предрешён заранее!…» Собрание решило не считаться с уходом ряда фракций и заслушало воззвание к рабочим, солдатам и крестьянам всей России:
«Рабочим, солдатам и крестьянам!
Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов открылся. На нём представлено громадное большинство Советов. На съезде присутствует и ряд делегатов от крестьянских Советов… Опираясь на волю громадного большинства рабочих, солдат и крестьян, опираясь на совершившееся в Петрограде победоносное восстание рабочих и гарнизона, съезд берёт власть в свои руки.
Временное правительство низложено. Большинство членов Временного правительства уже арестовано.
Советская власть предложит немедленный демократический мир всем народам и немедленное перемирие на всех фронтах. Она обеспечит безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов, отстоит права солдата, проведя полную демократизацию армии, установит рабочий контроль над производством, обеспечит своевременный созыв Учредительного собрания, озаботится доставкой хлеба в города и предметов первой необходимости в деревню, обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение.
Съезд постановляет: вся власть на местах переходит к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые и должны обеспечить подлинный революционный порядок.
Съезд призывает солдат в окопах к бдительности и стойкости. Съезд Советов уверен, что революционная армия сумеет защитить революцию от всяких посягательств империализма, пока новое правительство не добьётся заключения демократического мира, который оно непосредственно предложит всем народам. Новое правительство примет все меры к тому, чтобы обеспечить революционную армию всем необходимым, путём решительной политики реквизиций и обложения имущих классов, а также улучшит положение солдатских семей.
Корниловцы - Керенский, Каледин и др. - делают попытки вести войска на Петроград. Несколько отрядов, обманным путём двинутых Керенским, перешли на сторону восставшего народа.
Солдаты, окажите активное противодействие корниловцу Керенскому! Будьте настороже!
Железнодорожники, останавливайте все эшелоны, посылаемые Керенским на Петроград!
Солдаты, рабочие, служащие, в ваших руках судьба революции и судьба демократического мира!
Да здравствует революция!
Всероссийский съезд Советов рабочих
и солдатских депутатов.
Делегаты от крестьянских Советов». [53]
Было ровно 5 часов 17 минут утра, когда Крыленко, шатаясь от усталости, поднялся на трибуну и показал собранию какую-то телеграмму.
«Товарищи, с Северного фронта! XII армия приветствует съезд Советов и сообщает о создании Военно-революционного комитета, который взял на себя командование Северным фронтом!…» Началось нечто совершенно неописуемое. Люди плакали и обнимали друг друга. «Генерал Черемисов признал комитет. Комиссар Временного правительства Войтинский подал в отставку!»
Свершилось…
Ленин и петроградские рабочие решили - быть восстанию, Петроградский Совет низверг Временное правительство и поставил съезд Советов перед фактом государственного переворота. Теперь нужно было завоевать на свою сторону всю огромную Россию, а потом и весь мир. Откликнется ли Россия, восстанет ли она? А мир, что скажет мир? Откликнутся ли народы на призыв России, подымется ли мировой красный прилив?
Было шесть часов. Стояла тяжёлая холодная ночь. Только слабый и бледный, как неземной, свет робко крался по молчаливым улицам, заставляя тускнеть сторожевые огни. Тень грозного рассвета вставала над Россией.
ГЛАВА V
НЕУДЕРЖИМО ВПЕРЁД!
Четверг, 8 ноября (26 октября). Утро застало город в неистовом возбуждении. Целый народ поднимался среди рокота бури. На поверхности всё было спокойно. Сотни тысяч людей легли спать в обычное время, рано встали и отправились на работу. В Петрограде ходили трамваи, магазины и рестораны были открыты, театры работали, выставки картин собирали публику… Сложная рутина повседневной жизни, не нарушенная и в условиях войны, шла своим чередом. Ничто не может быть более удивительным, чем жизнеспособность общественного организма, который продолжает все свои деда, кормится, одевается, забавляется даже во время величайших бедствий…
Город был полон слухов о Керенском. Говорили, что он добрался до фронта и ведёт на столицу огромную армию. «Воля Народа» опубликовала приказ, выпущенный им в Пскове:
«Наступившая смута, вызванная безумием большевиков, ставит государство наше на край гибели и требует напряжения всей воли, мужества и исполнения долга каждым для выхода из переживаемого Родиной нашей смертельного испытания.
В настоящее время впредь до объявления нового состава Временного правительства, если таковое последует, каждый должен оставаться на своём посту и исполнить свой долг перед истерзанной Родиной. Нужно помнить, что малейшее нарушение существующей организации армии может повлечь за собой непоправимые бедствия, открыв фронт для нового удара противника. Поэтому необходимо сохранить во что бы то ни стало боеспособность армии, поддерживая полный порядок, охраняя армию от новых потрясений, и не поколебать взаимное полное доверие между начальниками и подчинёнными. Приказываю всем начальникам и комиссарам во имя спасения Родины сохранить свои посты, как и я сохраняю свой пост Верховного Главнокомандующего, впредь до изъявления воли Временного правительства республики…».
В ответ на это на всех стенах появилось воззвание:
«От Всероссийского съезда Советов .
Бывшие министры Коновалов, Кишкин, Терещенко, Малянтович, Никитин и др. арестованы Революционным комитетом. Керенский бежал. Предписывается всем армейским организациям принять меры для немедленного ареста Керенского и доставления его в Петроград. Всякое пособничество Керенскому будет караться как тяжкое государственное преступление».
Обретя полную свободу действия, Военно-революционный комитет, словно искры, рассыпал во все стороны приказы, воззвания и декреты… [5.1] Было приказано доставить Корнилова в Петроград. Члены крестьянских земельных комитетов, арестованные Временным правительством, были выпущены на свободу. Отменили смертную казнь на фронте. Государственным служащим приказали продолжать работу, угрожая за неповиновение строгими наказаниями. Погромы, беспорядки и спекуляции были запрещены под страхом смертной казни. Во все министерства назначили временных комиссаров: в министерство иностранных дел - Урицкого и Троцкого; в министерства внутренних дел и юстиции - Рыкова, в министерство труда - Шляпникова, в министерство финансов - Менжинского, в министерство социального обеспечения - Коллонтай, в министерства торговли и путей сообщения - Рязанова, в морское ведомство - матроса Корбира, в министерство почт и телеграфов - Спиро, в управление театров - Муравьёва, в управление государственных типографий - Дербышева, комиссаром Петрограда назначили лейтенанта Нестерова, комиссаром Северного фронта - Позерна. [54]
Армию призывали выбирать военно-революционные комитеты. Железнодорожников призывали поддерживать порядок и, главное, не задерживать подвоза продовольствия к городам и фронтам. За это им обещали допустить в министерство путей сообщения их представителей.
«Братья казаки! - говорилось в одной из прокламаций. - Вас ведут на Петроград. Вас хотят столкнуть с революционными солдатами и рабочими столицы…
Не верьте ни одному слову наших общих врагов - помещиков и капиталистов.
На нашем съезде представлены все организованные рабочие, солдаты и сознательные крестьяне России. Съезд хочет видеть в своей семье и трудовых казаков. Черносотенные генералы, слуги помещиков, слуги Николая Кровавого - наши враги…
Вам говорят, что Советы хотят отнять у казаков землю. Это ложь. Только у казаков-помещиков революция отнимет земли и передаст их народу.
Организуйте Советы казацких депутатов! Присоединяйтесь к рабочим, солдатским и крестьянским Советам!
Покажите чёрной сотне, что вы не станете изменниками народа, что вы не пожелаете накликать на себя проклятие всей революционной России!…
Братья казаки! Не исполняйте ни одного приказания врагов народа!…
Присылайте в Петроград ваших делегатов для сговора с нами…
Казаки петроградского гарнизона, к их чести, не оправдали надежд врагов народа…
Братья казаки! Всероссийский съезд Советов протягивает вам братскую руку.
Да здравствует союз казаков о солдатами, рабочими и крестьянами всей России!» [55]
С другой стороны, какой бурный поток воззваний, афиш, расклеенных и разбрасываемых повсюду, газет, протестующих, проклинающих и пророчащих гибель! Настало время борьбы печатных станков, ибо всё остальное оружие находилось в руках Советов.
Первым появилось воззвание Комитета спасения родины и революции, широко распространённое по всей России и Европе:
«Гражданам Российской республики .
25 октября большевиками Петрограда вопреки воле революционного народа преступно арестована часть Вр. правительства, разогнан Временный Совет Российской республики и объявлена незаконная власть.
Насилие над правительством революционной России, совершённое в дни величайшей опасности от внешнего врага, является неслыханным преступлением против родины.
Мятеж большевиков наносит смертельный удар делу обороны и отодвигает всем желанный мир.
Гражданская война, начатая большевиками, грозит ввергнуть страну в неописуемые ужасы анархии и контрреволюции и сорвать Учредительное собрание, которое должно упрочить республиканский строй и навсегда закрепить за народом землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47