А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Здравствуйте, профессор! — Кирилл остановил коня. — Меня зовут Кристофер Смит, я бизнесмен из Техаса.
Он старался говорить как можно учтивее. Когда на лесной дороге колонна вооруженных всадников нагоняет одинокого путника, в его голову лезут не самые веселые мысли. Бизнесмен с трехдневной щетиной, пропахший кострами и порохом, просто обязан изъясняться языком Шекспира и Диккенса, чтобы собеседник перестал разглядывать его патронташ.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь, профессор?
— Откуда вы меня знаете? — удивился старик.
— Неважно. Но кажется, нам по пути?
— Куда вы направляетесь?
— Туда, куда ведет эта дорога.
Профессор поправил очки на переносице и оглядел всадников. Заметив девушек, он расправил плечи и приподнял шляпу:
— Буэнос диас, сеньориты!
Ведя в поводу трофейную лошадь, подъехал Кардосо. Он был безупречно выбрит, и на его сюртуке опять не было ни пятнышка. Благообразная внешность майора, видимо, повлияла сильнее, чем изысканный слог Кирилла, и профессор, осмелев, вышел из-за деревьев.
— Так, значит, господа, вы направляетесь в форт Кано?
— Почему вы так решили?
— Потому что эта дорога соединяет форт и Тирби. Ее проложили солдаты, и ею пользуются только солдаты. Но вы явно не состоите на воинской службе.
— Вы тоже двигались по этой дороге, — напомнил Кирилл.
— Потому что других тут нет. Но я сверну с нее за перевалом, не доходя до заставы.
— Какое совпадение, — улыбнулся Кардосо. — Мы именно это и собирались сделать.
— В таком случае я не вижу причин, которые могли бы воспрепятствовать вам, профессор, поехать с нами, — сказал Кирилл.
Рико наклонился, забирая у профессора мешок, и охнул от неожиданной тяжести.
— Что у вас там, сеньор? Золото?
— Нет. Всего лишь бумаги и камни.
Старик довольно резво забрался в седло, и кавалькада тронулась дальше.
Профессор ехал рядом с Кириллом.
— Так вы из Техаса? А произношение у вас северное, — заметил он.
— Я родился на Севере.
— Кажется, я забыл представиться. Адамс. Геолог. Видимо, вы обо мне слышали. Меня тут, кажется, все знают. А я, представьте себе, — никого. Ужасная память. В ней столько формул и цифр, что для имен просто не осталось места. Не могу даже запомнить, как зовут изыскателей, которые приносят образцы. Я провел здесь почти десять лет. И последние шесть из них просидел на одном месте. Но знаю только двух-трех людей. Забавно, не правда ли?
— Обычное дело.
— А вы знакомы с полковником Тирби?
— Нет.
— Это он меня сюда привез. И он же собирался увезти… — Профессор вздохнул. — Однако вернемся к нашему маршруту. Насколько я понял, вашей целью является Мексика, не так ли?
Кирилл ответил не сразу. Старик был ему симпатичен. К тому же профессор мог оказаться полезным. С ним не стоило играть втемную.
— Наша цель? Ну да, нам надо в Мексику. Вот вы спросили о полковнике Тирби. Нет, я не знаю его. Зато его очень хорошо знают девчонки, которые едут с нами. Видите ли, всех их обманным путем увезли из родного дома и поместили в личный бордель полковника. Они там жили на положении рабынь. Мы их оттуда забрали. И теперь собираемся доставить обратно. Домой. В Мексику.
— Куда именно? — деловито спросил профессор.
— Об этом вам лучше поговорить с Мануэлем. Это брат одной из девчонок. Он все это затеял, а мы ему только помогаем.
— Вот как… Немногие рискнули бы добраться до Тирби ради такого благородного дела.
Кириллу очень хотелось рассказать, что дело, ради которого он добрался до Тирби, было вовсе не благородным. Сам он не видел ничего зазорного в том, чтобы грабить сутенеров, шулеров и их покровителей. Но профессор был из иного мира. Из того мира, где люди еще помнят — «не убий», «не укради»… Нет, ему незачем знать слишком много о своих попутчиках. Да он этого и не хочет. Его многословная тирада о плохой памяти на самом деле означала: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».
— Да, Тирби — весьма, весьма опасное место, — продолжал Адамс. — Отчасти именно этим объясняется то, что я предпочел жить в одиноком домике в горах, а не в роскошном отеле. Над Медным холмом, образно выражаясь, витает дух смерти. Знаете, все, кто начинал его разрабатывать, уже переселились в мир иной. Возможно, и сам полковник чувствует опасность… Так вы говорите, у Сайруса Тирби есть личный бордель? Это, на мой старомодный взгляд, характеризует его не с лучшей стороны. Но позвольте, ведь эти девушки — сущие дети!
— Это придавало им особую ценность.
— Как я рад, что встретил вас. Возможно, вам будут полезны некоторые мои советы. Только напомните мне…
Старик погрузился в глубокую задумчивость.
— О чем напомнить? — осторожно спросил Кирилл.
— Что? О тропе, ведущей в Мексику. А сейчас извините меня, но я должен кое-что обдумать…
Адамс не проронил ни слова, пока лошади не остановились на самой верхней точке перевала.
— Ну, и куда тут сворачивать? — крикнул Мануэль, обернувшись.
Дорога сужалась, огибая скалу. Справа была пропасть, слева — крутая осыпь, уходящая в облака. Было довольно неуютно задерживаться в таком месте, и все нетерпеливо смотрели на Адамса.
— Профессор, вы говорили, что где-то здесь будет поворот…
— Да. Это здесь.
— Здесь? — Мануэль осторожно наклонился, заглядывая в пропасть. — Если тут и есть тропа, то она ведет прямиком в ад.
Старик поправил очки и спрыгнул с коня. Взяв его под уздцы, он медленно, но решительно зашагал вверх по осыпи.

Когда Илья обучался верховой езде, его наставник, Эд Коннорс, любил повторять: «Лошадь умнее человека. Доверься ей, когда не знаешь дороги».
«Видел бы он меня сейчас, — думал Остерман, осторожно шагая по осыпи и ведя за собой коня, который то и дело останавливался, придирчиво выбирая место, куда можно наступить. Их окружал липкий туман, и, оглядываясь, Илья едва различал в нем тонкую фигурку Инес, а от ее лошади осталось только смутное пятно. — Видел бы он, как мы шагаем в облаках. Я бы охотно доверился лошади, если б у нее были крылья».
Когда же облака остались за спиной, Илья увидел профессора и Мануэля. Они стояли на полукруглой площадке на краю обрыва.
— Красиво, не правда ли? — Старик развел руками, с нежной улыбкой оглядывая горы.
Остерман посмотрел вокруг. Здесь, на высоте, воздух был чище, прозрачнее. Безжизненные изрезанные скалы по ту сторону котловины казались необычно близкими. За скалами высилась синяя стена далеких гор. Он видел их и раньше, они все время закрывали горизонт. Но теперь, с высоты, Илья мог разглядеть, что горы эти вовсе не монолитны, они испещрены голубыми и коричневыми тенями, обрывами, разломами и украшены нарядными лентами снега и льда.
— Жить надо в горах, и чем выше, тем лучше, — сказал Адамс. — По крайней мере полезнее для здоровья. И не только для здоровья. Для духа. Для веры, в конце концов. Это нескромно сказано, но здесь я чувствую, что нахожусь ближе к Богу. Надеюсь, это чувство не связано с возрастом…
Однако его восторг разделяли отнюдь не все участники восхождения. Илья увидел, что Инес побледнела и испуганно отступила. Он взял ее за руку:
— Самое страшное позади. Дальше будет легче. Дальше мы будем только спускаться. Я правильно понял, профессор?
— Абсолютно верно. Спустимся, потом снова немного поднимемся, потом опять спуск… Однако сначала нам надо определить направление движения. Мануэль, ты говоришь, недалеко от вашей деревни протекает река Сан-Педро. Так вот, она берет начало здесь, в этих горах. И если мы найдем ее, дальнейший путь покажется легкой прогулкой. Но здесь же начинаются и другие реки. Например, Санта-Мария, которая приведет нас к Калифорнийскому заливу.
— К заливу? — спросил Кирилл. — Это далеко?
— Всего двести-триста миль.
— Все это очень интересно, — сказал Остерман, — Но как вы собираетесь отличить одну реку от другой? С трудом верится, что на их истоках установлены таблички с надписями.
Профессор кивнул с видом глубочайшего удовлетворения, как учитель, услышавший дельный ответ ученика.
— Итак, господа. Если пренебречь астрономической точностью, то залив — там, — он вытянул руку, а затем развернулся, — нижнее течение Сан-Педро — вон там. А спускаться мы будем вот сюда.
С этими словами он опустил руку, указывая себе под ноги,
— Почему? — недовольно спросил Мануэль.
— Потому что в этой долине живут люди, способные различать все реки без помощи табличек. И они нам помогут. Мы находимся в районе, который на всех картах обозначен как горная пустыня. И испанцы, и современные исследователи никогда не заглядывали в западную Сьерру. Здесь нет дорог, только узкие извилистые тропы. Но это — не пустыня. Внизу нас ждут тропические леса, водопады, пение птиц и аромат орхидей…
— Птицы — это хорошо, — сказал Мануэль, почесывая живот. — Особенно дюжина здоровенных птиц, зажаренных над костром.
— Так чего же мы ждем? — спросил Рико.
— Дело в том, господа, что отсюда можно пойти и в другую сторону. — Адамс посмотрел на Кирилла. — Спускаясь по восточному склону, вы довольно скоро попадете в ущелье Рио-Норте. Оно петляет между хребтом и Сухой долиной. Дно его заросло папоротником и хвойными лесами, но оно вполне проходимо. Правда, об этом никто не знает. Таким образом, двигаясь по ущелью, можно примерно через три дня выйти к Рио-Гранде. Еще один шаг — и вы в Техасе.
— К чему такие географические подробности? — спросил Илья. — Кто тут говорил о Техасе?
— Возможно, мои рассуждения покажутся вам бестактными. Но я видел множество людей, которые бежали из Мексики в Калифорнию, Аризону и Техас. И не видел ни одного, кто стремился бы в Мексику. Естественно, за исключением… — он запнулся, — за исключением тех, кто не в ладу с законом.
— Девочек ждут дома, — сказал Мануэль.
— А в Техасе и без нас хватает голодранцев, — добавил Рико.
Майор Кардосо пожал плечами:
— Мне там тоже нечего делать.
— А мне — тем более, — сказал Кирилл. — Профессор, а в какую сторону собирались двигаться вы?
— Признаться, я и сам этого не знал до сих пор. Мне пришлось покинуть дом в спешке. — Адамс немного смутился. — Да, я был вынужден торопиться и не думал о том, куда идти. Но теперь я определился. Точнее, мой путь должны были определить вы, господа. Если бы вы решили направиться в Техас, я бы пошел с вами. Если же ваше решение возвращаться в родную деревню остается неизменным, то нам понадобится помощь жителей этой долины. Они дадут вам проводников, и после небольшого отдыха вы отправитесь дальше. А я останусь. Мне давно уже хотелось изучить долину Мертвой пумы.

Целый день они ехали вверх, вниз и снова вверх. Пробирались через заросли кустарника, затем долго поднимались по узкому ущелью, заросшему лесом. В изумрудной зелени мелькали разноцветные попугаи, сопровождая незваных гостей отчаянными криками. На ночь остановились в огромном дубовом лесу, где под раскидистыми кронами росла пышная трава высотой по колено. А утром увидели на склонах аккуратные прямоугольники полей.
— Вот мы и пришли, — сказал профессор. — Раньше здесь жили индейцы якви. Постепенно они перемешались с жителями западного побережья, которые двигались через горы на восток в поисках лучших земель. В результате получился абсолютно новый народ, ни на кого не похожий. Они говорят и на испанском, и на языке ацтеков. Услышав удары грома, они осеняют себя крестным знамением и приносят жертвы лесным духам. Их женщины возделывают землю, а мужчины охотятся. А меня они считают колдуном, брухо. Мой порошок лечит их от лихорадки, и местные жители убеждены, что я делаю хинин из печени белых змей.
— У змей есть печень? — спросил Кирилл.
— У белых — есть, — серьезно ответил Остерман. — Потому что у белых все есть.
— Как же они работают на таких полях? — удивился Мануэль. — Склоны крутые, как стена.
— Меня больше удивляет другое, — сказал Адамс. — Как на таких склонах удерживается почва? Почему ее до сих пор не смыло в долину? Я уже несколько лет пытаюсь разгадать секрет их агротехники.
В долине, зажатой между гигантскими утесами и лесистыми склонами, было очень жарко. Одежда мгновенно пропиталась потом, и постепенно путники сняли с себя все, что могли. Больше всех страдали девчонки, которые не могли раздеться при мужчинах, да Мануэль, ехавший рядом с ними.
Жители деревушки тоже не обременяли себя лишней одеждой. Между хижинами, крытыми разлапистыми ветками, показались женщины в набедренных повязках и накидках, едва прикрывавших грудь. Их тела были медного цвета, и у многих на плечах извивалась замысловатая татуировка. Они приветствовали Адамса радостными восклицаниями. Целая орава голых ребятишек окружила всадников, поднося им глиняные плошки с водой.
Мануэль, соскочив с лошади, вытянул из переметной сумы целый ворох своих драгоценных шелковых рубашек и с поклоном отдал их женщинам.
Остерман почесал затылок и сказал негромко:
— Кира, у тебя, случайно, не завалялись где-нибудь бусы и зеркала? А то неудобно получается. Первый раз вижу настоящих индейцев. Ну, прямо Фенимор Купер…

25
Кому-то нужны карты. А кому-то — нет

Хороший следопыт может по одному отпечатку копыта узнать очень много и о лошади, и о всаднике. Хезелтайн часто слышал хвастливые байки на эту тему. Сам он с трудом отличал следы мула от конских и никогда не ковырялся в навозе, чтобы узнать, как давно он валяется в пыли. Однако считал себя следопытом покруче, чем любой из рейнджеров Гаттера. Потому что в отличие от них он умел читать невидимые следы.
Например, пару дней назад Сайрус Тирби благодушно поддел его, сказав, что Хезелтайн никогда не станет удачливым политиком. Кто-то счел бы это обычной шуткой. Но Хезелтайн насторожился, словно охотник, заметивший на песке отпечаток медвежьей лапы. С чего бы это полковник вспомнил о политике? О каких избирателях он говорил? В городе выбирали только шерифа да судей народного трибунала, и на эти почетные должности Хезелтайн не претендовал. Значит, мысли полковника витали далеко. Возможно, даже слишком далеко от Аризоны.
Подозрения Хезелтайна подтвердились, едва он заглянул в хижину Адамса. Старик собирал вещи. Карты были скручены в рулоны, и профессор не стал их разворачивать, когда Хезелтайн завел разговор о перспективах рудника.
Не было никаких перспектив. Адамс сказал, что Медный холм обгрызли до кочерыжки. Новые месторождения? Они находятся за Сухой долиной. Возможно, их разработка окажется выгодной. А может быть, и нет. Они нуждаются в дополнительных исследованиях. Как и все остальные месторождения меди, свинца и серебра, обнаруженные профессором за последние шесть лет.
Да, нужны дополнительные исследования, но пусть этим занимается тот, кто будет вкладывать деньги. А самому Адамсу это уже неинтересно. Он уедет вместе с полковником.
Хезелтайн едва удержался от вопроса — куда? Он сделал вид, что прекрасно осведомлен о планах своего ближайшего друга Сайруса.
Поговорили еще немного о пустяках. Профессор обмолвился, что руднику осталось работать не больше года. А город исчезнет, возможно, еще раньше. Южный склон, на котором расположена деловая часть, довольно неустойчив. Не выдержав тяжести зданий, он начинает постепенно сползать. С какой скоростью? Ну, может быть, дюйм в год. Это незаметно. До тех пор, пока не начнут разваливаться дома.
Склонный к философии, профессор видел в судьбе города определенный символ. Сущность человека нового времени — прийти на девственную землю, взять от нее все, что можно продать, и двигаться дальше, оставляя за собой города-призраки и горы мусора.
Хезелтайн с улыбкой выслушал старческий лепет, стараясь не смотреть в сторону рулона карт. Эти бумаги стоили дороже, чем рудник. Дороже, чем весь город, с его отелями, казино и борделями.
Он пожалел, что взял с собой Мутноглазого и его команду. Пристрелить старика, забрать карты — вот первое, что пришло в голову. Первое, а значит, самое верное. Но он побоялся сделать это при свидетелях.
И только прощаясь с Адамсом, он сообразил, что Мутноглазый — не свидетель, а сообщник. Да, решение было верным, но зачем самому делать грязную работу?
Он еще раз все обдумал, прежде чем отдать распоряжения. Хезелтайн был доволен собой. Теперь все будет, как раньше. Он станет действовать без оглядки на полковника. В конце концов, жизнь — это покер. Где каждый сам за себя.

Лошадь покойного Уоллеса нашлась только утром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35