.. Она назначила пациентке лечебный комплекс, и та всю вторую половину дня пролежала под капельницей. Анестезиологи тоже не испытывали особого воодушевления - кому ж хочется, чтобы у больного были осложнения, тем более, коллапс63, во время наркоза...
Алла вообще в этот день почти не разговаривала, лишь безразлично отвечала на вопросы консультантов, подставляла руку под манжетку тонометра или иглу для инъекций и выглядела равнодушной, безучастной и опустошенной. Будто уже знала, что её ожидает, и смирилась с этим.
Олег с Женей, не сговариваясь, провели этот день в клинике Ермакова-старшего, но старались не путаться у коллег под ногами и большую часть времени сидели в ординаторской, заходя в Аллину палату лишь после её возвращения с очередного обследования. Терапевт и анестезиологи уже оповестили их о своем мнении, и это вкупе с состоянием любимой женщины внушало ещё большую тревогу. Оба старались подбадривать её, Жека через силу хохмил, но она даже не улыбнулась и не смотрела на них.
Алле сделали премедикацию64, и сейчас она спит. А перед уходом Олег с Женей зашли в её палату, Жека оповестил, что его отец сам вызвался её оперировать, и начал рассказывать анекдот в тему, но она молча лежала под капельницей, бледная и внезапно осунувшаяся, с непривычным обоим выражением лица. Отрешенности?..
"Будто прощается..." - подумал Олег, отворачиваясь, чтобы любимая женщина не заметила его слез.
Они пожелали Алле спокойного отдыха и двинулись к выходу из палаты, а у самых дверей услышали её тихий голос:
- Прощайте, ребята.
- Еще одна свидетельница обнаружилась, слышавшая выстрел, Симкина Екатерина Филимоновна, - сообщил Тимур. - Она расслышала и стук каблучков быстро сбегающей по лестнице женщины сразу после того, как в квартире Воропаева грохнуло. В тот момент Симкина возилась в своей прихожей, но вместо того, чтоб глянуть в глазок, со страху рванула в комнату внучки и тряслась с перепугу - думала, что бандиты застрелили соседа и сейчас станут к ней ломиться. А Наташка, её внучка, оказалась пошустрее и посмелее позвонила на пульт охраны и говорит: "Приезжайте скорее, нас грабят!" Те через пять минут прикатили, видят, что во вверенной их заботам квартире ничего не происходит, правда, о выстреле им бабка сообщила. Ну, они туда лезть не стали, связались с диспетчером, та отзвонилась по "О2", а парни укатили, не пожелали охранять место происшествия. Вызов к тому времени уже приняли, - первая соседка звякнула сразу после выстрела, - и группа выехала. А когда делали поквартирный обход, бабка затаилась, дверь не открыла и внучке велела нос не высовывать. До того бабуля телефонировала дочери и доложила обстановку, а та ей посоветовала, мол, ну их к лешему, бандитские разборки, если станете свидетелями, потом придут и вас застрелят, и велела дверь не открывать. Симкину я потом навещал, но она твердила, что дома никого не было. А сегодня зашел ещё раз, гляжу, девчонка за бабушкиной спиной мне рожи корчит - ей всего двенадцать, - подождал, пока Наташка гулять во двор выйдет, поболтали, и она все выложила - нашел я к ней подходец. Просила только мамке с бабкой не говорить. Так что Воропаева замочила баба. Знать бы - кто. Жаль, что в тот вечер Симкина мертвой хваткой во внучку вцепилась, даже к окну не разрешила подойти.
- Может, другие соседи видели, что за женщина вышла в искомое время из подъезда?
- Походим с Володькой по квартирам, - пообещал оперативник. - Может, ещё кто пугливый разговорится.
Войдя в квартиру друга, Женя увидел в прихожей сумки и чемоданы - Олег так и не успел разложить свои вещи, - и все понял.
- Прости, Олежка, - тихо произнес он.
- Не о чем говорить, Жека, - спокойно ответил Олег. - Все это сейчас второстепенно.
Он прошел в комнату, достал из бара две стопки и бутылку водки - оба хирурга предпочитали её другим напиткам, - и сел в кресло. Женя устроился напротив. Почти два часа они молчали и пили, ополовинили уже вторую бутылку.
Говорить, в общем-то было не о чем. Оба все понимали, и от обоих ничего не зависело. Впервые два отличных хирурга на собственной шкуре почувствовали состояние близких, которые заглядывают в глаза врачу и умоляют: "Сделайте все возможное, доктор..." Раньше им казалось, что просить об этом не надо - они и так сделают все возможное, и даже более того. Но тогда скальпель был в их руках. И жизнь пациента тоже. А сейчас они всего лишь сторонние наблюдатели. Им предстоит бессонная ночь, как и всем, кого тревожит состояние родного человека, и тяжкие мысли: что будет завтра?..
Наконец Олег прервал молчание:
- С чем связана экстренность операции? Можно было дать Алле пару дней психологически подготовиться.
- Послезавтра батя улетает на симпозиум в Лондон, а оттуда - в Швейцарию на конгресс фармакологов. Вернется только через месяц. Столько ждать при саркоме опасно. А никому другому я Аллу не доверю.
- Никак не решу - присутствовать ли при операции или ждать за дверью?
- Я тоже, - кивнул Жека. - Тупо сидеть в ожидании - свыше моих сил. Но, с другой стороны, видеть... - Он прервался и разлил водку по стопкам. Давай за нее, Олег.
Наконец пришел долгожданный ответ от зарубежных коллег на запрос отечественных. Оказалось, что Амалия Георгиади - весьма состоятельная дама, владеющая двумя гостиницами, пятью магазинами и сетью ресторанов. Помимо этого, ей принадлежит несколько домов в разных городах страны, но чаще всего она живет в Лимассоле или в Никосии.
Бракосочетание с российским бизнесменом Семеном Воропаевым, в течение года ухаживавшим за госпожой Георгиади, состоялось 10 августа сего года, новобрачные обвенчались, потом скрепили свой союз в мэрии города. На церемонии присутствовал сам господин мэр, давний друг покойного отца новобрачной.
Ныне родители Амалии Георгиади уже в лучшем из миров, и единственной дочери досталось все их немалое состояние. Ее отец, грек по национальности, был женат на русской эмигрантке, и Амалия с детства тяготела к России и всему, что с нею связано. Когда на Кипр хлынули непрерывным потоком выходцы из постсоветской России, госпожа Георгиади отстроила две гостиницы, набрав русскоязычный персонал, и у российских туристов они пользуются большой популярностью. В её ресторанах официанты тоже говорят по-русски, как и продавцы принадлежащих ей магазинов. Дела у неё идут блестяще, и госпоже Георгиади удается сочетать деловые интересы с ностальгией по родине матери, к которой Амалия была очень привязана и тяжело переживала её смерть.
По просьбе русских коллег двое сотрудников полиции города Лимассола навестили госпожу Георгиади и задали несколько вопросов. Та ответила, что 17 августа летала в Москву по взаимной договоренности с супругом, желая поздравить его с годовщиной их знакомства - они встретились именно в этот день, год назад. Прибыла в 14 - 30 и позвонила супругу на работу. Тот ответил, что в данный момент он очень занят, и просил её прийти к нему на квартиру к семи часам. Она погуляла по городу, - Москва ей очень нравится, побывала в музее имени Пушкина, который посещает во время каждого приезда в Россию, купила сувениры для друзей, а к семи отправилась к мужу. Обратный рейс в Никосию вылетал в 21.30 по московскому времени, супруги провели вместе очень мало времени и с большим сожалением расстались. Госпожа Георгиади сообщила полицейским, что муж выглядел очень расстроенным, сослался на крупные неприятности и угрозы, из-за чего не смог встретить её в аэропорту и увидеться сразу по прилету, потому она отправилась в обратный путь самостоятельно. О его смерти ничего не знает, но, учитывая, что супруг жаловался на угрозы, предполагает, что убийство - дело рук русской мафии.
- Ну и запугали мы весь мир нашей пресловутой мафией! - отметил Геннадий. - Где она, эта мафия-то?! Что-то я её ни разу не видел. Орггруппировки имеются, как и в любой другой стране, но теперь они управляемы и в контакте с органами.
- В общем, тетка не при делах, - подвел итог Владимир.
Аллу отвезли в операционную на каталке. Раньше она шла туда самостоятельно, но терапевт настояла, боясь ортостатического коллапса65.
В операционной оказалась куча народу. По просьбе Жени, помимо двух анестезиологов, пришли три реаниматолога и дополнительно две медсестры, умеющие попадать в любые вены, - при стрессе даже хорошие вены спадаются, а у Аллы очень тонкие вены, уже истерзанные инъекционными иглами. Профессор Ермаков, как и два его ассистента, уже помылся на операцию и облачился во все, что требуется. Теперь все трое хирургов стояли, подняв кверху руки в стерильных перчатках, в масках и низко надвинутых шапочках, так что были видны лишь глаза. Олег с Женей все же решили присутствовать на операции и застыли чуть поодаль, тоже в стерильных халатах, шапочках и бахилах66.
Пациентку переложили на операционный стол, медсестры подкатили штатив с капельницей, фиксировали Аллину руку и захлопотали над венами.
- Не привязывайте меня, - попросила она.
Тяжело ощущать себя лишенной возможности шевельнуться. Хотя, конечно, ничего хорошего, если пациент сразу после дачи наркоза начнет дергаться, ещё хуже, если попытается вскочить - непроизвольно, конечно. Бывает, что и хирургу достается ногой или рукой. Так что это меры безопасности для обоих.
- Буянить не будете, золотко? - спросил профессор Ермаков.
- Не буду, - ответила Алла.
- А песни петь?
- Может, и спою, - если попросите.
- Еще как попросим! - воскликнул Валерий Петрович и обозначил аплодисменты, не соприкасая ладоней. - И даже на бис! Жека говорил, что у вас чудесный голос. Ну, же Аллочка, порадуйте нас своим удивительно мелодичным голоском.
- "Отпилим, отпилим Мересьеву ногу..." - "Не надо, не надо, я буду летать!" - пропела пациентка на мотив рок-оперы "Иисус Христос суперзвезда". И пояснила: - Дуэт из рок-оперы "Повесть о настоящем человеке".
Женя обрадовался, что она уже немного напоминает прежнюю Аллу, и хотел было поведать байку в тему, но анестезиолог его опередил:
- Алкоголиков ввести в наркоз сложно, они порой кайфуют, не засыпают, песни горланят. Во времена, когда я работал в травматологии, привезли пациента с улицы, а во время дачи наркоза он вдруг: "Ойц!" Через некоторое время опять - "ойц!" Медсестра встревожилась: "Доктор, больной икает, игла из вены вот-вот выскочит!" А вдруг пациент выдает рулады: "Ой, цветет кали-ина-а в поле у ручья..."
Женя посмотрел на Олега, и тот понял, что друг хотел ему сказать взглядом: все это время медсестры никак не могли попасть в вену, - значит, вены спались, Алла в состоянии сильного стресса. Проблема ещё и в том, что колоть её можно только в здоровую руку. Сейчас обе медсестры оставили в покое локтевую вену, одна из них перетянула жгутом запястье пациентки, вторая похлопывала по тыльной стороне её правой кисти. Жека был уверен, что у него получится лучше, но не хотел вмешиваться, боясь пугать Аллу. Ставить капельницу во время операции на подвижной кистевой вене очень рискованно малейшее движение, и игла выскочит или проколет вену, - и как тогда осуществлять реанимационные мероприятия, если у Аллы опять случится коллапс?!
Олег молча подошел к столу, забрал у медсестры иглу и жестом велел снова перетянуть руку пациентки повыше локтя. Алла в это время смотрела на профессора Ермакова и даже не заметила, что Олег тоже принял участие в работе хирургической бригады.
Эта безмолвная сцена заняла всего минуту, но присутствующие в операционной поняли, в чем дело, и дружно принялись отвлекать внимание пациентки от происходящего. И опять первым начал профессор Ермаков:
- "Зачем ты надеваешь маску во время операции?" - спрашивает сын своего отца-хирурга. "Чтобы пациенты потом не смогли меня узнать".
- "Доктор, у вас много врагов?" - вступил анестезиолог. - "В живых уже нет".
- "Закончишь школу, доченька, учись на врача", - продолжил Жека. - "Ты же прекрасно знаешь, что я не в состоянии убить даже муху!"
- Валерий Петрович, - обратилась Алла к руководителю операции. - Если не удастся удалить лишь опухоль, не ампутируйте мне матку. Зашейте все обратно. Пусть, говоря вашими словами, будет полный комплект. Сколько мне отпущено, столько и проживу.
- Непременно, моя милая, - заверил профессор Ермаков. - Как скажете, так и сделаем. - Хирург смотрел на неё с честнейшим видом, хотя, разумеется, намеревался поступить по медицинским показаниям. - Саша, перевел он взгляд на своего постоянного ассистента, - я понимаю, что ты волнуешься, - такую красотку тебе довелось оперировать впервые. Но очень прошу - делая разрез, не нажимай слишком сильно на скальпель - можешь повредить стол.
Алла уже улыбалась.
- Я вас обожаю, профессор Ермаков, - нежно произнесла она.
- Я вас тоже, моя милая. Увы, мы не можем скрепить наши чувства нежным поцелуем... - Он показал на свою маску. - Но сразу после того, как вы выйдете из наркоза, мы с вами расцелуемся, а молодые люди пусть мне завидуют.
Третья медсестра подняла рубашку пациентки и начала обрабатывать операционное поле, а профессор тут же выдал анекдот в тему:
- "Доктор, мой муж болен..." - "Раздевайтесь и покажите, где у него болит".
Поддерживая легкую беседу с пациенткой, безмятежно улыбаясь и глядя ей в глаза, Валерий Петрович боковым следил за происходящим. Олег уже попал в локтевую вену, Женя со своего места показал ему большой палец, медсестры споро подключили капельницу, анестезиолог жестом дал понять, что начинает давать вводный наркоз. Вскоре подействует атропин, введенный через трубку капельницы, у Аллы появятся неприятные ощущения и сухость во рту, она начнет сглатывать, может испугаться и запаниковать. Больной с сосудистой патологией стресс и скачки давления противопоказаны, а потому профессор Ермаков фиксировал на себе её внимание:
- Аллочка, у вас и в самом деле чудесный голос. Я же обещал бисировать. Нуте-ка, моя красавица, исполните ещё что-нибудь на бис.
- Для вас - даже станцевала бы, Валерий Петрович. А пока спою.
Поживу ещё здесь,
пожалуй.
Поживу еще
хоть чуть-чуть.
Чтоб друзьям было кому
пожаловаться
Чтобы было с кем
отдохнуть.
Поживу еще
всем смертям назло,
Поживу
пусть хоть год или два.
Помогите мне
не прервать мой путь
Как я многим
уже помогла67.
- Замечательно! - воскликнул профессор. - Насчет "пусть хоть год или два" - вы, радость моя, поскромничали, но ваш боевой настрой мне нравится.
У Аллы уже закрывались глаза, в голове был туман, во всем теле ощущение невесомости.
- Валерий Петрович, что вы обычно говорите своим пациенткам перед началом операции? - Ее речь была невнятной, но хирург все расслышал и ответил:
- Слова Гагарина в космосе: "Ну, поехали!"
- Ну, поехали! - сказала Алла, закрывая глаза.
- Любовь Васильевна, что же вы опять ввели в заблуждение следствие? упрекнул её следователь во время очередного допроса.
Серафима все ещё болела, и Люба приходила одна.
- А чего?
- Любовница вашего покойного мужа Нора Гонтарь сказала, что вы тот вечер провели вместе с ней в кафе "Оазис". Оперативник поговорили с официантом, тот подтвердил.
Женщина отвернулась и ничего не ответила.
- Почему вы заявили, будто весь тот вечер были дома, и упорно стояли на своем, хотя свидетели опровергали ваши слова, а потом упомянули о каком-то женском клубе, отказавшись назвать его адрес? Из-за этого оперативники потратили немало времени на проверку и поиск свидетелей. По сути вы нормальной работе следствия, отвлекая наши силы на лишнюю работу.
Люба по-прежнему молчала, не глядя на него.
"Она так ненавидит разлучницу, что готова подставить её ценой собственного алиби!" - наконец догадался Геннадий Молчанов.
Желая уточнить свое предположение, он сказал:
- Официант сообщил, что вы ужинали, пили кофе и мирно беседовали.
- Хорошо ей - денег куры не клюют. Пришла вся расфуфыренная, напоказ! - взорвалась допрашиваемая. - И машина у неё дорогая. А я еле концы с концами свожу!
- Но Гонтарь сказала, что согласилась на вашу просьбу поговорить с Воропаевым и увеличить сумму ежемесячного содержания.
- Ага, кинула крохи! А самой все досталось, что я вот этими руками заработала!
Люба вытянула вперед руки и для наглядности потрясла ими перед лицом следователя. От неожиданности тот даже отпрянул.
Мотивы, которыми руководствовалась бывшая жена покойного, скрыв факт встречи с любовницей Воропаева, ему стали понятны. Геннадий Павлович предложил ей подписать протокол и попрощался.
Первое, что Алла почувствовала, - боль, озноб и тошноту. Открыв глаза, она обвела ещё мутным взглядом белые стены, потолок, дверь и увидела сидящего рядом Жеку.
- Тошнит, - пожаловалась она.
Он быстро вскочил, повернул её голову набок, и Алла долго и мучительно сотрясалась в спазмах. Желудок был пуст, спазматические сокращения причиняли ужасную боль, казалось, что внизу живота сейчас что-то лопнет, хотелось подержаться за послеоперационный шов, но к её правой руке была подключена капельница, а левая - в повязке и неподвижна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40