– Вы сегодня стригли Сигурни Уивер? – поинтересовалась у маэстро Луиза. – Видела ее в книге записей.– Она подругу прислала, – раздраженно махнул рукой Жан-Люк. – Обманщица эта Сигурни! А я, дурак, все дела отложил, надеялся…Наш хозяин был явно расстроен.– А кто та девушка с каштановыми кудрями? – спросил хитрый Патрик. – Вы так здорово ее постригли!– Мерси! – криво улыбнулся Жан-Люк. – Даже не помню… Какая мне, собственно, разница?Я посмотрела на Луизу. Интересно, о чем она думает? Верит в цинизм француза, или все это искусный фарс? В глянцевых журналах маэстро называют «самым обходительным мужчиной города». Никогда не позволит себе грубость по отношению к клиентам, прекрасно понимая, что именно они его кормят. В Нью-Йорке найдется с десяток салонов, где мастера поталантливее Жан-Люка и Массимо, но по качеству обслуживания им до нас далеко. Полчашки капуччино без кофеина с обезжиренным молоком и тростниковым сахаром? Нет проблем! Маникюр и педикюр во время укладки? Как пожелаете! Телефон и Интернет у каждого кресла? Бронирование ресторанов и билетов в театр? Конечно! Кто-то из посетительниц приводит маленьких собачек, кто-то детей с нянями. Тут согласны на все, что угодно, только бы она превратилась в постоянную клиентку.Кофеварка стояла на небольшом столике, к нему я и подошла, чтобы переложить на фарфоровую тарелку ленч Ришара. Что бы ни стряслось, сколько клиентов ни стояло бы в очереди, мой шеф всегда ест в час дня. Другие стилисты перекусывают, когда появится свободная минутка.Жан-Люк залпом выпил двойной эспрессо и тяжело вздохнул.– А сейчас ко мне придет миссис Зет!Миссис Зет – как бы сказать поделикатнее – одна из самых верных и щедрых клиенток салона. Сколько ей лет? Сорок семь? Пятьдесят пять? Еще больше? Точно определить невозможно. Она столько раз делала подтяжки, что за ушами образовались наросты, как на коже крокодила. В «Жан-Люк» она приходит, словно новоиспеченный олигарх в бордель: пятидесятидолларовые купюры летят направо и налево. Гардеробщица Эсмеральда получает пятьдесят за то, что вешает на плечики пальто и выдает накидку, ассистентка Чинсу получает пятьдесят за то, что моет голову, всякий, кто поздоровается с миссис Зет, тоже получает пятьдесят.Массимо тяжело опустился на диванчик рядом с Луизой и Патриком, а Жан-Люк вернулся в зал. Главный стилист достал из холодильника пластиковый контейнер с чем-то зеленым, очень напоминающим водоросли. М-м-м, на вид не слишком аппетитно.– Это диетолог насоветовал, – словно прочитав мои мысли, произнес Массимо. – Якобы способствует самоочищению организма.За три месяца работы в «Жан-Люке» я не переставала удивляться, как все пекутся о своем здоровье: настойки, витамины, тоники, разговоры о раздельном питании… А вечером все разбегались по ресторанам и барам пить мартини, курить, а в уборных вообще неизвестно что творилось… Хотя никто не знает, как проводит свободное время Массимо. Может, у него пунктик насчет здоровья?Патрик и Луиза споласкивали чашки, когда в курилку ворвался Ришар.– Где мой ленч? – набросился на меня он.– Я… время-то без десяти час, – проблеяла я. – К часу как раз успею…Распустив платиновый хвост, он стал похож на своеобразный гибрид калифорнийского отдыхающего и еврея-хасида. Глаза покраснели от ярости.– Извини, – прогремел по-французски старший колорист. – Разве я спросил, сколько времени? Где, черт возьми, мой ленч?В курилке воцарилась жуткая тишина. Луиза, Патрик и официант Пако в немом ужасе смотрели на Ришара.– Его уже принесли, – проговорила я, стараясь не сорваться. – Через минуту можно будет есть.– Знаешь, в чем твоя проблема? – загрохотал Ришар.Я покачала головой. Щеки зарделись, кровь жарко стучала в ушах. Неужели мне здесь не место? Неужели стоило остаться дома и продолжать строить из себя самую большую чудачку в Википими?– Что ты собой представляешь? – не унимался мой шеф. Он явно ослабил самоконтроль, так что вместо французского акцента появился джерсийский. – Ноль, пустое место!– Извините… – пробормотала я.– Прошу прощения! – неожиданно вмешался Патрик. «Молчи, пожалуйста!» – умолял мой взгляд. Нельзя, чтобы он из-за меня пострадал. Патрик – единственная родная душа в огромном чужом Нью-Йорке.Изумленный Ришар повернулся к Патрику:– Да, милый?– Отстань от нее!– Почему? Сам хочешь к ней пристать? Вот бы не подумал…– Заткнись, Рикки! – Сказано негромко, но очень выразительно.Ришар отступил, на красивом лице отразилось изумление. В курилке было так тихо, что слышался шум работающего холодильника.– Мне пора, – холодно сказал старший колорист. – Клиенты ждут.Луиза скорчила выразительную гримаску, а едва закрылась дверь за Ришаром, бросилась ко мне и порывисто обняла:– Бедная девочка!– Все в порядке…– Черта с два! Какое право он имеет так с тобой разговаривать?!– Он настоящее ничтожество! – возмутился Патрик. – Джорджия, ты как?– Нормально! – Мне хотелось поскорее обо всем забыть.– Пойдемте сегодня куда-нибудь! – предложил Патрик. – Я угощаю.– Нет, я! – закричала Луиза.– Давайте, ребята, еще из-за этого поругайтесь!– Кстати, почему ты назвал его Рикки?– Потому что он действительно… – Поймав мной многозначительный взгляд, Патрик запнулся.Ришар, конечно, высокомерный кретин, но я уважала его желание создать себе новое амплуа и не хотела ничего портить. Кто знает, сколько лет он потратил на что, чтобы овладеть французским как родным, разобраться в шелковых цветах и научиться носить одежду от «Гермес». Иногда, глядя на него, я видела паренька с севера Нью-Джерси, каким он когда-то был. Наверное, в «Жан-Люке» коренных ньюйоркцев нет…– Мне пора в зал, – проговорила я.– Я с тобой! – заторопился Патрик. – Дамочка на тринадцать сорок пять, наверное, заждалась.– Погоди! – вскинулась Луиза. – Ты ведь так и не рассказал, почему…– Как-нибудь в другой раз, – заюлил мой приятель.Он ненавидел Ришара так же сильно, как и я, но, кажется, понял, что выдавать его нельзя.
В три часа к нам пришла девушка из агентства «Клик». «Клик», «Форд», «Элит» и «Вильгельмина» часто посылают своих моделей, особенно начинающих, только что прибывших откуда-нибудь из Исландии или Китая. Высоченные, худющие, они держатся очень надменно, рассчитывая, что мы будем восторгаться их неземной красотой. Хотя восторгаться было чем: пухлые губки, миндалевидные глаза с поволокой или шапка золотистых кудрей, как у сегодняшней модели.– Думаю, нужно добавить каштановый! – заявил Ришар, положив руки на ее худенькие плечи. – Он сделает ваши глаза ярче и выразительнее.Девушка отрицательно покачала головой:– В агентстве сказали, основной цвет не менять, только высветлить несколько прядей.– Доверьтесь мне! – по-отечески проговорил Ришар. – Это изменит ваше будущее: из рядовой красавицы превратитесь в супермодель! Эль Макферсон, Синди Кроуфорд, вы будете следующей.Красавица нахмурилась и снова покачала головой:– Я сказала «нет». В агентстве меня убьют!– Джорджия, – повернулся ко мне Ришар, – будь добра, смешай красновато-каштановый и золотистый!– Вы даже не слушаете! – возмутилась девушка.Решив не создавать себе проблем, я безропотно выполняла указания Ришара. Старшие стилисты и колористы в нашем салоне начинали с нуля и всего, что сейчас имеют, добились лишь благодаря дисциплине. Конечно, можно пойти к менеджеру по кадрам и попросить перевести меня к другому колористу. Но это очень рискованно: могут просто попросить уйти.В той же самой подсобке я отмерила по полфлакона красновато-каштановой и золотистой краски, затем добавила проявитель. Теперь все нужно как следует перемешать. Наверное, красно-каштановые пряди сделают девушку ярче. Хотя она и так очень мила.Внезапно из складского помещения послышался голос Жан-Люка. Склад и подсобку разделяет лишь прозрачная ширма.– Ты понимаешь, что творишь? – выговаривал он Ришару.– Эта девчонка учит меня, как…– Эта девчонка – клиент! – напомнил Жан-Люк. Маэстро говорил очень спокойно, но нетрудно было догадаться, что он взбешен.– Она модель, не платит ни цента… Мне что, задницу ей целовать?Жан-Люк склонился над ухом Ришара. Интересно, они знают, что я их слышу? Надеюсь, что нет. По виску маэстро текла струйка пота.– Если нужно, я сам поцелую ей задницу. – Не добавив ни слова, он вернулся в зал.Ришар вытер лоб и тяжело вздохнул. Казалось, он сейчас заплачет. На секунду стало его жаль, но тут старший колорист увидел за ширмой меня, влетел в подсобку и вылил свежеприготовленную краску в раковину.– Что стоишь?! – рявкнул он. – Иди работай!
– Думаю, тебе стоит поговорить с Жан-Люком, – посоветовала Луиза.Приближалась полночь, и мы были уже навеселе. В заведении «У Пэдди» не протолкнуться, впрочем, как и всегда. Конечно, Таймс-сквер в двух шагах. В основном сюда ходят «золотая молодежь» и театралы, естественно, состоятельные.Патрик, Луиза, Кэтрин и я сидели у окна. Кэтрин, молодая ассистентка, присоединилась к нам в последнюю минуту. Сначала я даже расстроилась, но после пяти «Бейлисов» со льдом девушка показалась мне очень даже ничего.– Не могу, – мрачно ответила я.– Она не может, – эхом повторил Патрик.– Почему? – удивилась лиловая лесби.– Ты что, забыла, что к чему? – язвительно спросил парень. – Мы для Жан-Люка как бумажные носовые платки: использовал и выбросил. Он нас не ценит. – Патрик повернулся к Кэтрин, пригубившей кофе по-ирландски. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, молочно-белая кожа сияет в ярком свете электрических ламп. – К тебе это, конечно, не относится.Девушка подняла зеленые русалочьи глаза. Она так красива, что мужчины только на нее и смотрят.– Это неправда, – густо краснея, оправдывалась Кэтрин. – Я для него значу не больше, чем любой из вас.– Да-да, конечно, – усмехнулась Луиза.О том, что наш маэстро без ума от Кэтрин, знали все. Она ассистировала ему со дня открытия салона. «Катрин, – курлыкал Жан-Люк, ловко филируя асимметричную челку, – еще раз посмотри, как это делается!» Легко догадаться, кто первый станет старшим стилистом, получит отдельное кресло и право принимать собственных клиентов.– Что собираешься делать? – Достав пачку «Мальборо», Луиза закурила. – Нельзя же терпеть этого козла!– Придется, – отозвалась я, закрывая глаза. Похоже, пятый «Бейлис» был лишним. Как же я завтра встану? А что, если Ришар заметит, что у меня руки дрожат?– Ты в порядке? – заботливо спросил Патрик.– Да, – пискнула я, стараясь ровно дышать, – голова немного закружилась. Пойду умоюсь…– Я с тобой, – вызвалась Кэтрин.Пришлось идти мимо столика, где сидели парни в одинаковых толстовках с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Даже пять «Бейлисов» не помешали заметить, как они смотрят на Кэтрин. В Википими я считалась одной из первых красавиц, а здесь таких миллионы.– Вот, нам сюда, – проговорила Кэтрин, подталкивая меня к нужной двери. Включив свет, она отмотала от большого рулона туалетной бумаги, смочила водой и приложила мне ко лбу. – От сладкого всегда тошнит, – сказала она.– Не каркай!– Ой, прости!– Как завтра встану? – простонала я, прижимаясь щекой к выложенной кафелем стене.– Позвони и скажи, что заболела, – предложила Кэтрин.– Сама понимаешь: нельзя.– Слушай, хочешь, я поговорю с Жан-Люком? Пусть узнает, что за птица этот Ришар!– Очень мило с твоей стороны, но…– Буду рада тебе помочь. Никаких неприятностей, обещаю! Жан-Люк меня послушает…Значит, это правда: Кэтрин и Жан-Люк не просто коллеги.Словно прочитав мои мысли, девушка нахмурилась и отступила на шаг.– За три месяца можно изучить любого человека, даже такого, как наш маэстро, – спокойно проговорила она.– Подумаю, ладно? – Я порывисто обняла Кэтрин. Мы можем стать подругами. В конце концов, разве она виновата, что так красива и талантлива? Наверняка ее ждет блестящее будущее. Радоваться нужно, а не завидовать!– Патрик – такой милый парень, – чтобы сменить тему, сказала Кэтрин.– Да, конечно, – с чувством отозвалась я.– Даже жалко становится…– Почему жалко?– А то сама не знаешь? Потому что он гей.– О чем это ты?Кэтрин внимательно посмотрела на меня и покачала головой:– Нет, даже не надейся… Бедная моя девочка!
Мы возвращались к столику у окна, за которым, озаренные огнями Таймс-сквер, сидели Патрик и Луиза. От злости я даже протрезвела. Патрик – гей… Ну конечно же, как я раньше не догадалась?! В Википими об этом вообще не думают… Он ведь говорил, что меня любит! Наверное, как подругу, как сестру. А я-то мечтала… Те ночи, когда мы, прижавшись друг к другу, смотрели телевизор, – максимум, что могло между нами быть. Неудивительно, что Патрик ничего мне не сказал, он вообще молчун.Пытаясь привести в порядок мысли, я набрала полную грудь воздуха. Да, я пьяна, но разве это главное? Главное – то, что я люблю парня, который никогда не ответит мне взаимностью, и не потому, что не хочет – он просто не может.Готовая разреветься, я подняла полупустой бокал:– Я люблю тебя, Патрик!– А я тебя.Кэтрин смотрела на нас во все глаза.– Предлагаю тост, – проговорила Луиза. – За вас, дети мои! Вы будете звездами, все трое.– Прекрати, – поморщился Патрик.– Будете-будете, ставлю сто долларов, что к концу года каждый из вас получит повышение. Ришар преподносит сюрприз Хэмптонс, Хэмптонс… Что это за место такое? С точки зрения географии – фешенебельный загородный район в восточной части Лонг-Айленда, но это не главное. Насколько я поняла, слово «Хэмптонс» употребляют только те, кто никогда там не бывал. Так говорят только неотесанные нувориши, малограмотные парвеню. «Парвеню» в переводе с языка наших клиентов – почти что блоха, которой среди приличных людей не место.Те, кто действительно там бывал, называют его Ист-Энд или просто «пляж». Итак, «на пляж» мы отправились на маршрутном такси, которое пустили для тех несчастных, у кого нет ни личного самолета, ни вертолета, ни на худой конец новенького кабриолета. Хотя в таком такси я никогда раньше не ездила: вокруг сияющая чистота, а в стоимость проезда входят апельсиновый сок, минералка и иллюстрированный журнал «Хэмптонс».Итак, Патрик, Кэтрин и я ехали в Южный Хэмптонс. По словам наших клиентов, у каждой части Хэмптонса свой неповторимый облик. На востоке отдыхают кинозвезды, Сагопонак облюбовали телевизионные магнаты и крупные издатели, отсюда и название – СМИ-пляж, далее Бриджхэмптон, где на картофельных полях строятся тридцать пять частных домов, отражающих самые модные архитектурные течения. Кое-кто из наших клиентов называет эти дома уродцами. Южный Хэмптонс стоит особняком. Здесь принято носить рубашки «Лакоста», говорить по-французски, а на вечеринку пустят, только если вы и ваши предки учились в Принстоне… В общем, понятно.В «Жан-Люке» все лето только о Хэмптонсе и говорили. (Я ни на что не претендую, так что буду называть этот район «Хэмптонс», можно?)– В эти выходные Келли Сингер с Понд-лейн устраивает вечеринку, – по секрету сообщила одна из клиенток. Я заинтересованно кивнула, хотя понятия не имела, кто такая эта Келли Сингер. – Это будет «белая» вечеринка.Загадки на каждом шагу. Неужели «белые» вечеринки только для белых?– Может, надеть мини-юбку от Дольче и Габбана с простым белым топом? – задумчиво произнесла дама. – У меня есть белые брюки от Гуччи, но, боюсь, на них останутся пятна от травы…Билет на маршрутку стоит двадцать шесть долларов, которые в эти выходные будут нашими единственными расходами. Нас пригласила Роксана Мидлбери, третья жена Эдгара Мидлбери, чью сияющую лысину я часто видела на страницах «Нью-Йорк таймс» в разделе светской хроники. Роксана считалась нашей общей клиенткой: Кэтрин делала короткую многослойную стрижку, я красила в золотисто-медовый цвет, ну а после укладки Патрика ее волосы приобретали объем и казались шелковыми.Предсказания Луизы начали сбываться: Патрик, Кэтрин и я явно приживались в «Жан-Люке». «Вог» назвал Патрика «лучшим специалистом по укладке в городе», а Кэтрин окрестили «многообещающим молодым специалистом». Обо мне пока не писали, зато случилось нечто не менее замечательное: Фейт Хоником взяла меня под свое крыло. Ей нравился мой стиль и чувство цвета, и потихоньку она начала пересылать ко мне посетителей, которых не успевала обслужить сама. Как-то раз я случайно услышала, как Голубчик говорил обо мне с кем-то из клиентов, называя протеже Фейт.– Думаете, Роксана сама за нами приедет? – спросил Патрик, абсолютно неотразимый в бейсболке «Янки», которую ему преподнесла жена топ-менеджера. А как его украшает трехдневная щетина! Увы, эта красота не для меня, и я уже практически смирилась. Никто не знает, каких трудов мне стоила отчужденность. Хотелось содрать с него бейсболку и закричать: «Ну почему ты не любишь девушек, паршивец?!»– Вряд ли, – отозвалась я, – помощницу пришлет.– Или водителя, – вставила Кэтрин.– Представляете, она говорила, что живет в коттедже, – начала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
В три часа к нам пришла девушка из агентства «Клик». «Клик», «Форд», «Элит» и «Вильгельмина» часто посылают своих моделей, особенно начинающих, только что прибывших откуда-нибудь из Исландии или Китая. Высоченные, худющие, они держатся очень надменно, рассчитывая, что мы будем восторгаться их неземной красотой. Хотя восторгаться было чем: пухлые губки, миндалевидные глаза с поволокой или шапка золотистых кудрей, как у сегодняшней модели.– Думаю, нужно добавить каштановый! – заявил Ришар, положив руки на ее худенькие плечи. – Он сделает ваши глаза ярче и выразительнее.Девушка отрицательно покачала головой:– В агентстве сказали, основной цвет не менять, только высветлить несколько прядей.– Доверьтесь мне! – по-отечески проговорил Ришар. – Это изменит ваше будущее: из рядовой красавицы превратитесь в супермодель! Эль Макферсон, Синди Кроуфорд, вы будете следующей.Красавица нахмурилась и снова покачала головой:– Я сказала «нет». В агентстве меня убьют!– Джорджия, – повернулся ко мне Ришар, – будь добра, смешай красновато-каштановый и золотистый!– Вы даже не слушаете! – возмутилась девушка.Решив не создавать себе проблем, я безропотно выполняла указания Ришара. Старшие стилисты и колористы в нашем салоне начинали с нуля и всего, что сейчас имеют, добились лишь благодаря дисциплине. Конечно, можно пойти к менеджеру по кадрам и попросить перевести меня к другому колористу. Но это очень рискованно: могут просто попросить уйти.В той же самой подсобке я отмерила по полфлакона красновато-каштановой и золотистой краски, затем добавила проявитель. Теперь все нужно как следует перемешать. Наверное, красно-каштановые пряди сделают девушку ярче. Хотя она и так очень мила.Внезапно из складского помещения послышался голос Жан-Люка. Склад и подсобку разделяет лишь прозрачная ширма.– Ты понимаешь, что творишь? – выговаривал он Ришару.– Эта девчонка учит меня, как…– Эта девчонка – клиент! – напомнил Жан-Люк. Маэстро говорил очень спокойно, но нетрудно было догадаться, что он взбешен.– Она модель, не платит ни цента… Мне что, задницу ей целовать?Жан-Люк склонился над ухом Ришара. Интересно, они знают, что я их слышу? Надеюсь, что нет. По виску маэстро текла струйка пота.– Если нужно, я сам поцелую ей задницу. – Не добавив ни слова, он вернулся в зал.Ришар вытер лоб и тяжело вздохнул. Казалось, он сейчас заплачет. На секунду стало его жаль, но тут старший колорист увидел за ширмой меня, влетел в подсобку и вылил свежеприготовленную краску в раковину.– Что стоишь?! – рявкнул он. – Иди работай!
– Думаю, тебе стоит поговорить с Жан-Люком, – посоветовала Луиза.Приближалась полночь, и мы были уже навеселе. В заведении «У Пэдди» не протолкнуться, впрочем, как и всегда. Конечно, Таймс-сквер в двух шагах. В основном сюда ходят «золотая молодежь» и театралы, естественно, состоятельные.Патрик, Луиза, Кэтрин и я сидели у окна. Кэтрин, молодая ассистентка, присоединилась к нам в последнюю минуту. Сначала я даже расстроилась, но после пяти «Бейлисов» со льдом девушка показалась мне очень даже ничего.– Не могу, – мрачно ответила я.– Она не может, – эхом повторил Патрик.– Почему? – удивилась лиловая лесби.– Ты что, забыла, что к чему? – язвительно спросил парень. – Мы для Жан-Люка как бумажные носовые платки: использовал и выбросил. Он нас не ценит. – Патрик повернулся к Кэтрин, пригубившей кофе по-ирландски. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам, молочно-белая кожа сияет в ярком свете электрических ламп. – К тебе это, конечно, не относится.Девушка подняла зеленые русалочьи глаза. Она так красива, что мужчины только на нее и смотрят.– Это неправда, – густо краснея, оправдывалась Кэтрин. – Я для него значу не больше, чем любой из вас.– Да-да, конечно, – усмехнулась Луиза.О том, что наш маэстро без ума от Кэтрин, знали все. Она ассистировала ему со дня открытия салона. «Катрин, – курлыкал Жан-Люк, ловко филируя асимметричную челку, – еще раз посмотри, как это делается!» Легко догадаться, кто первый станет старшим стилистом, получит отдельное кресло и право принимать собственных клиентов.– Что собираешься делать? – Достав пачку «Мальборо», Луиза закурила. – Нельзя же терпеть этого козла!– Придется, – отозвалась я, закрывая глаза. Похоже, пятый «Бейлис» был лишним. Как же я завтра встану? А что, если Ришар заметит, что у меня руки дрожат?– Ты в порядке? – заботливо спросил Патрик.– Да, – пискнула я, стараясь ровно дышать, – голова немного закружилась. Пойду умоюсь…– Я с тобой, – вызвалась Кэтрин.Пришлось идти мимо столика, где сидели парни в одинаковых толстовках с надписью «Я люблю Нью-Йорк». Даже пять «Бейлисов» не помешали заметить, как они смотрят на Кэтрин. В Википими я считалась одной из первых красавиц, а здесь таких миллионы.– Вот, нам сюда, – проговорила Кэтрин, подталкивая меня к нужной двери. Включив свет, она отмотала от большого рулона туалетной бумаги, смочила водой и приложила мне ко лбу. – От сладкого всегда тошнит, – сказала она.– Не каркай!– Ой, прости!– Как завтра встану? – простонала я, прижимаясь щекой к выложенной кафелем стене.– Позвони и скажи, что заболела, – предложила Кэтрин.– Сама понимаешь: нельзя.– Слушай, хочешь, я поговорю с Жан-Люком? Пусть узнает, что за птица этот Ришар!– Очень мило с твоей стороны, но…– Буду рада тебе помочь. Никаких неприятностей, обещаю! Жан-Люк меня послушает…Значит, это правда: Кэтрин и Жан-Люк не просто коллеги.Словно прочитав мои мысли, девушка нахмурилась и отступила на шаг.– За три месяца можно изучить любого человека, даже такого, как наш маэстро, – спокойно проговорила она.– Подумаю, ладно? – Я порывисто обняла Кэтрин. Мы можем стать подругами. В конце концов, разве она виновата, что так красива и талантлива? Наверняка ее ждет блестящее будущее. Радоваться нужно, а не завидовать!– Патрик – такой милый парень, – чтобы сменить тему, сказала Кэтрин.– Да, конечно, – с чувством отозвалась я.– Даже жалко становится…– Почему жалко?– А то сама не знаешь? Потому что он гей.– О чем это ты?Кэтрин внимательно посмотрела на меня и покачала головой:– Нет, даже не надейся… Бедная моя девочка!
Мы возвращались к столику у окна, за которым, озаренные огнями Таймс-сквер, сидели Патрик и Луиза. От злости я даже протрезвела. Патрик – гей… Ну конечно же, как я раньше не догадалась?! В Википими об этом вообще не думают… Он ведь говорил, что меня любит! Наверное, как подругу, как сестру. А я-то мечтала… Те ночи, когда мы, прижавшись друг к другу, смотрели телевизор, – максимум, что могло между нами быть. Неудивительно, что Патрик ничего мне не сказал, он вообще молчун.Пытаясь привести в порядок мысли, я набрала полную грудь воздуха. Да, я пьяна, но разве это главное? Главное – то, что я люблю парня, который никогда не ответит мне взаимностью, и не потому, что не хочет – он просто не может.Готовая разреветься, я подняла полупустой бокал:– Я люблю тебя, Патрик!– А я тебя.Кэтрин смотрела на нас во все глаза.– Предлагаю тост, – проговорила Луиза. – За вас, дети мои! Вы будете звездами, все трое.– Прекрати, – поморщился Патрик.– Будете-будете, ставлю сто долларов, что к концу года каждый из вас получит повышение. Ришар преподносит сюрприз Хэмптонс, Хэмптонс… Что это за место такое? С точки зрения географии – фешенебельный загородный район в восточной части Лонг-Айленда, но это не главное. Насколько я поняла, слово «Хэмптонс» употребляют только те, кто никогда там не бывал. Так говорят только неотесанные нувориши, малограмотные парвеню. «Парвеню» в переводе с языка наших клиентов – почти что блоха, которой среди приличных людей не место.Те, кто действительно там бывал, называют его Ист-Энд или просто «пляж». Итак, «на пляж» мы отправились на маршрутном такси, которое пустили для тех несчастных, у кого нет ни личного самолета, ни вертолета, ни на худой конец новенького кабриолета. Хотя в таком такси я никогда раньше не ездила: вокруг сияющая чистота, а в стоимость проезда входят апельсиновый сок, минералка и иллюстрированный журнал «Хэмптонс».Итак, Патрик, Кэтрин и я ехали в Южный Хэмптонс. По словам наших клиентов, у каждой части Хэмптонса свой неповторимый облик. На востоке отдыхают кинозвезды, Сагопонак облюбовали телевизионные магнаты и крупные издатели, отсюда и название – СМИ-пляж, далее Бриджхэмптон, где на картофельных полях строятся тридцать пять частных домов, отражающих самые модные архитектурные течения. Кое-кто из наших клиентов называет эти дома уродцами. Южный Хэмптонс стоит особняком. Здесь принято носить рубашки «Лакоста», говорить по-французски, а на вечеринку пустят, только если вы и ваши предки учились в Принстоне… В общем, понятно.В «Жан-Люке» все лето только о Хэмптонсе и говорили. (Я ни на что не претендую, так что буду называть этот район «Хэмптонс», можно?)– В эти выходные Келли Сингер с Понд-лейн устраивает вечеринку, – по секрету сообщила одна из клиенток. Я заинтересованно кивнула, хотя понятия не имела, кто такая эта Келли Сингер. – Это будет «белая» вечеринка.Загадки на каждом шагу. Неужели «белые» вечеринки только для белых?– Может, надеть мини-юбку от Дольче и Габбана с простым белым топом? – задумчиво произнесла дама. – У меня есть белые брюки от Гуччи, но, боюсь, на них останутся пятна от травы…Билет на маршрутку стоит двадцать шесть долларов, которые в эти выходные будут нашими единственными расходами. Нас пригласила Роксана Мидлбери, третья жена Эдгара Мидлбери, чью сияющую лысину я часто видела на страницах «Нью-Йорк таймс» в разделе светской хроники. Роксана считалась нашей общей клиенткой: Кэтрин делала короткую многослойную стрижку, я красила в золотисто-медовый цвет, ну а после укладки Патрика ее волосы приобретали объем и казались шелковыми.Предсказания Луизы начали сбываться: Патрик, Кэтрин и я явно приживались в «Жан-Люке». «Вог» назвал Патрика «лучшим специалистом по укладке в городе», а Кэтрин окрестили «многообещающим молодым специалистом». Обо мне пока не писали, зато случилось нечто не менее замечательное: Фейт Хоником взяла меня под свое крыло. Ей нравился мой стиль и чувство цвета, и потихоньку она начала пересылать ко мне посетителей, которых не успевала обслужить сама. Как-то раз я случайно услышала, как Голубчик говорил обо мне с кем-то из клиентов, называя протеже Фейт.– Думаете, Роксана сама за нами приедет? – спросил Патрик, абсолютно неотразимый в бейсболке «Янки», которую ему преподнесла жена топ-менеджера. А как его украшает трехдневная щетина! Увы, эта красота не для меня, и я уже практически смирилась. Никто не знает, каких трудов мне стоила отчужденность. Хотелось содрать с него бейсболку и закричать: «Ну почему ты не любишь девушек, паршивец?!»– Вряд ли, – отозвалась я, – помощницу пришлет.– Или водителя, – вставила Кэтрин.– Представляете, она говорила, что живет в коттедже, – начала я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20