– Жив или умер?!
– Помер… Давно…
– А мать.?..
– Михаил Андреевич, Господа ради…
– Мать жива? – крикнул вдруг Шумский громовым голосом.
– Жи-ва! – с усилием произнесла Авдотья.
– Кто ж она? – задыхаясь от волненья, произнес он.
– Ох, не могу… Не знаю… Никогда я не скажу.
– Не скажешь. На, вот гляди!..
И Шумский, не поднимая даже курка, приставил пистолет себе к лицу.
– Сейчас мертвый буду, шалая баба. Говори! Кто мать?!
Авдотья простонала и вдруг повалилась со стула Шумскому в ноги, хватаясь за его колени.
– Говори! Ничем не возьмешь. Говори!
– Я же… Я…
– Говори! – вне себя крикнул Шумский, ухватив Авдотью за плечо и с силой потрясая ее.
– Ох, да я же… Пойми…
– Не хочешь. Ладно же! Сейчас и готово!
Шумский взвел и щелкнул курком. Авдотья с безумным криком схватилась за пистолет руками.
– Да я же!.. Мой ты!.. Мой!..
Шумский молча пригнулся к женщине и выронил пистолет из рук.
– Что?!.– едва слышно шепнул он.
Авдотья рыдала, положив голову на его колени.
– Твой?.. Я твой… Ты моя… Моя ты…
Но слово «мать» не сходило с языка. Шумский смолк и дрожал всем телом.
– Ты моя мать? Ты? – выговорил он, наконец, задохнувшись.
– Я… я…
Он откачнулся на спинку кресла, закрыл лицо руками и тяжело простонал.
– Господи! Да что же это?..
И после гробового молчания, длившегося несколько мгновений, он вдруг зарыдал, как ребенок, страстно, горько, но также беспомощно, как и его мамка… его мать.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33