Значит, все будет о'кей. Как всегда.
Итак, она была уже здесь, борясь с муками предстоящей ей жизни девушки, и были здесь они, борящиеся со всей этой финансовой ерундой, и предсъемочным периодом, который продлился на несколько недель дольше, чем они рассчитывали, и массой людей, сидящих здесь и ожидающих, когда же им заплатят. Выплаты по страхованию были так высоки, что, если бы все они обратились в суд, Пол должен был бы пойти на то, чтобы заложить поместье, чтобы они могли хоть как-то довести до конца осуществление этого проекта. Очередной заклад. Третий, а может быть, четвертый? – рассуждала Рэли.
Словом, все было поставлено на успех «Охоты за сокровищами». Все, это уж точно. Дай-то Бог, чтобы все было хорошо, мрачно подумала Рэли, когда пилот начал снижение к аэропорту – пыльной полоске посадочной полосы – и терминалу – низкой постройке с крышей из гофрированного железа.
Двигатели маленького самолета взревели, потом пилот заглушил их, и они сели. Горстка местных нехотя пересекла поле, чтобы помочь выгрузить багаж, пока Рэли и остальные вылезли из самолета.
Они долго тряслись в такси по пыльной дороге. Прямо перед ними древний грузовик извергал клубы черного дыма. По обочинам семенили ослики с поклажей, сопровождаемые своими мрачными, подвыпившими владельцами.
В деревушке как попало теснились хибары, выходящие на пыльную улицу. Ватаги ребятишек играли в канавах. И, как показалось Рэли, почти каждая женщина с ребенком на руках была беременной, и еще другие малыши цеплялись за ее юбку. Между булыжниками мостовой пробивались ростки травы. А впереди перед ними маячил «Океан». Кажется, не так уж жарко, подумала она вяло.
Все оказалось, однако, хуже, когда бой проводил Рэли в ее комнату. Здесь стояла единственная кровать, застланная потертым махровым покрывалом, рядом стол с лампой. Бюро со следами загашенных о него сигарет. Над ним висело запыленное зеркало. И очень душно.
– Ты кинозвезда? – спросил бой, включая вентилятор под потолком, который начал лениво, со стоном и скрипом вращаться.
Рэли кивнула.
– Здесь останавливалась Элизабет Тэйлор, – сказал бой. – Она большая кинозвезда. И Ричард Бартон. Они снимали кино. Сидели в баре внизу, держались за руку и выпивали. Ты их знаешь?
– Нет, – ответила Рэли, вручая ему доллар.
– Вы тоже будете здесь снимать кино, да? – спросил бой. – Ты очень красивый мальчик. Вот увидишь, ты здесь хорошо проведешь время.
– Ладно, ладно, адиос, – твердо сказала Рэли, выпроваживая боя и закрывая за ним дверь.
Она раздвинула жидкие портьеры и выглянула в окно, на эспланаду, ведущую к берегу, на море. Сейчас оно казалось серым, и последние лучи солнца скрывались за горизонтом.
«О Господи, какая же я несчастная, – подумала она, вздохнув. – Но очень скоро наступит завтра, и я приступлю к работе. И хватит, я не должна больше думать о Туси. Я вообще больше не должна думать ни о чем».
Один из ассистентов режиссера явился за Рэли, когда она потребовалась на съемочной площадке. Их ужасно трясло, пока они, держась друг за друга, доехали до полуразвалившихся ворот в нескольких милях к северу от города. Потом пришлось проехать еще мили две по пустынной грязной дороге, прежде чем они достигли берега. Повсюду, куда достигал глаз Рэли, кипела деятельность. В стороне ей махал Дарби, держа в руке сценарий. Большинство членов команды уже работали друг с другом и раньше, делая картину за картиной. Каждый приветствовал его, желал удачи или посылал к черту. Этот Джон Хьюстон должен был бы сойти с ума, явись он сюда. И все они шутили друг с другом и с Рэли. Она сразу начала чувствовать себя лучше. То дело, которым они занимались, заставляло верить в него. Значит, она тоже должна верить. А может быть, это и не имело значения.
Они работали как каторжные от рассвета до заката. Каждый вечер маленький самолет забирал отснятое за день в лабораторию в Голливуде для проявки. На следующий вечер другой маленький самолет возвращался с проявленной пленкой, чтобы они могли посмотреть, что получилось, и доставлял все необходимое. Ну и почту для всех.
Рэли любила получать коротенькие записочки, что ей посылала мать. Она писала круглым, школьным почерком на прекрасной бумаге с оттиснутой наверху ее монограммой. Большей частью она сообщала, как идут дела с увеличением фонда. Теперь у них есть специальные маленькие коричневые сумочки для сбора денег, их Дизайн придумал сам Уолт Дисней – ну разве это не чудесно? Фриски хандрит, как всегда, когда Рэли находится на съемках. Да, знает ли Рэли, что Ферн собирается нагрянуть с телевизионной командой, чтобы снять репортаж на месте съемок фильма? У нее не было времени поговорить с Ферн, потому что она была очень занята, но Бобби говорил ей об этом, когда она приезжала к нему, чтобы он сделал ей прическу. Да, конечно, Бобби тоже прибудет туда, чтобы покрасить волосы Рэли, и она полагает, что это произойдет в то же самое время, так что пусть Рэли передаст привет им обоим от нее.
Значит, Пол получил от Ферн обещание. Журналисты уже и так роились вокруг этого места, слетаясь со всего мира. Пол к этому времени отпустил все тормоза, взвинчиваясь все сильнее. Каждый раз, когда прибывала почта, Рэли ничего не надо было делать, только смотреть, как Пол один за другим открывал официально выглядевшие конверты, чтобы понять, насколько плохо обстоят дела. В уголках его рта появились складки, и вообще он паниковал.
Все будет хорошо, – хотелось ей сказать ему, и она в это и в самом деле верила. Подводная площадка – поскольку галеон был уже опущен в воду и оснащен так, как должен был сотни лет назад – по-настоящему поражала. Косяки ярко окрашенных рыб и все прочее, вместе взятое, обладали таким жутким, мистическим воздействием, что, думала Рэли, и в самом деле заставят аудиторию задохнуться от изумления. Оригинальная водонепроницаемая оболочка, изобретенная для размещения камер, главный оператор, его ассистенты и Дарби погружались для съемок в воду. Рэли любила все это: плавать в своем мокром купальнике, свои ласты, свои приспособления для ныряния.
Но, хотя Пуэрто-Валларта расположена прямо на берегу океана, все, что подают к столу в отеле, – это какая-то серая свинина, у которой вообще нет никакого вкуса, или волокнистые цыплята, рис и бобы. Те из команды, кто забыли, что воду надо кипятить, заболели дизентерией и целыми днями не появлялись на съемочной площадке.
Однажды, когда Рэли некоторое время не нужно было находиться на съемочной площадке, шофер, он же телохранитель, повез ее на одном из джипов взглянуть на водопады, которые каскадами обрушивались в озера над черными скалами.
Тропические растения были те же самые, что и дома, только значительно крупнее и роскошнее.
Они проехали пятьдесят или шестьдесят миль в горы, где было прохладно и живительно свежо. А в озерце стояла лошадь и глядела на них, когда они проезжали мимо.
У Рэли обмерло сердце, когда оказалось, что одно из полученных ею писем было от Туси. Веселое и болтливое, все насчет школы и спорта, о том, что он читает и что поделывает.
«Я написал тебе уже раньше, – сообщал он, – но полагаю, что к тебе приходит так много всякой почты, что ты никогда не смотришь ее всю. Я надеюсь, что это письмо ты получишь. Пожалуйста, напиши, как только сможешь. Твой Туси».
Она закрыла глаза и несколько раз моргнула, словно от боли, так она скучала по нему. Было уже очень поздно, когда она наконец заснула в ту ночь, и утром потребовалось громко постучать ей в дверь, чтобы она проснулась. Когда она встала, то испытала какое-то странное чувство: что-то вроде головокружения и ужасное ощущение в животе, словно съела что-то такое, чего есть не следовало. Пол по-настоящему дойдет до точки, если она явится туда с местью Монтесумы, сказала она себе мрачно, собираясь в ванную. Это будет катастрофа, потому что она была занята почти в каждой сцене, которую им оставалось еще снять. Она чувствовала что-то липкое между ног, а когда сунула туда руку, то с ужасом увидела на кончиках своих пальцев кровь.
ГЛАВА 48
Первой заявилась команда телевизионщиков. Стоя на верхней ступеньке лесенки, выброшенной из кабины самолета, им махала Ферн, а сразу за ней возвышался Бобби. Она выглядела особенно неуместно здесь, в этой пыльной деревушке, в своем оранжевом облегающем платье, со своими грудями, вываливающимися через низкий вырез, своими латунного цвета волосами, собранными сзади вроде улья, как носили некоторые девушки когда-то в пятидесятые годы, своими длинными золотыми серьгами, блестящими под солнцем.
– Привет, Рэли! – выкрикнула она с верхней ступеньки, позируя так, словно ее окружала толпа фотографов, а не Рэли, ее шофер и еще несколько человек, которые приехали сюда, чтобы забрать кое-какой груз.
– Привет, Ферн, – сказала она в ответ.
И сразу же Ферн оказалась внизу, обняла ее и подставила щеку для поцелуя.
– Ну, как делишки? – спросила Ферн, своим писклявым, детским голосом. – Ты все еще девственник, парень?
– Господи, как я ненавижу эти маленькие самолеты, – отдышавшись, когда нормальный цвет медленно вернулся к его щекам, сказал Бобби. Он выглядит что надо, заметила Рэли, в белых полотняных брюках, в белой рубашке без воротника, с золотым «Роллексом» на запястье. Еще на нем были белые открытые туфли на босу ногу. Через плечо под абсолютно ровным углом висела светло-коричневая дорожная кожаная сумка. Он похлопал Рэли по плечу, пытливо разглядывая ее.
– Господи, корни твоих волос, – протянул он. – Они темные!
– Я знаю, – сказала Рэли, – поэтому-то ты и здесь, Бобби. – Она встряхнула головой, приглашая их обоих следовать за нею. – Экипаж ждет там.
– Это место выглядит как настоящая мусорная свалка, – сказала Ферн.
– Так оно и есть, – усмехнулась Рэли.
– Чем тут можно заниматься? – осведомился Бобби.
– Ничем, – ответила Рэли.
– О Господи, – сказала Ферн, округлив глаза.
– Люди здесь приятные, – сказала Рэли. – А еще музыка мариачи. Она тоже очень хороша.
Значит, в «Океане», – сказала Ферн, забираясь в джип рядом с Рэли. – Это место, где Лиз и Дик влюбились друг в друга. Знаешь, парень, у меня такое чувство, словно я собираюсь совершить паломничество к святыне.
– Таковой ты не увидишь.
– А там есть хотя бы какой-нибудь бар? – с беспокойством спросил Бобби.
– Не волнуйся, Бобби, – заверила Рэли. – У них есть бар, все, что надо, подают «Девар», «Бифитер».
– Слава Богу, – откликнулся Бобби, и на лице его расплылась довольная улыбка. – Потому что это бы уже переходило все границы, если бы еще и бара не было!..
«Это уже переходит все границы…» – Пол сказал что-то в этом роде в тот вечер, когда Рэли сообщила ему, что у нее началась менструация. Она разыскала его в импровизированной проекционной, устроенной им, когда он просматривал очередную дневную порцию проявленной пленки, доставленную в тот вечер маленьким самолетом. Несколько минут она смотрела пленку вместе с ним. Она могла бы сказать, что материал выглядел хорошо. Много действия, энергичные, динамичные кадры. Вызывают ощущения подъема и изумления.
– Я должна кое-что сказать тебе, Пол, – начала она.
– Могу я закончить с этим? – с отчаянием в голосе спросил он. – Я за весь этот проклятый день первый раз смог присесть.
Он выключил проектор, остановив его на кадре, когда ее лицо в маске заполняло весь экран.
– Так что? – спросил он, усмехнувшись.
– У меня начался сегодня утром мой период, Пол. Я решила, что ты должен знать об этом.
Он выглядел настолько потрясенным, словно кто-то выстрелил ему прямо в сердце. Она подумала, что он может умереть на месте.
– Ну, ты же понимаешь, что это должно было произойти, – сказала она раздраженно. – В конце концов, как ты, может быть, помнишь, я девочка и достигла подходящего возраста.
– Не понимаю, – сказал он, запустив руку в волосы, как всегда делал, когда выходил из себя. – Я просто думал, понимаешь, насчет женщин-атлеток, что иногда у них вообще не бывает менструаций.
– Ас этой вот произошло, – сказала Рэли.
Вот тогда-то он и заявил, что из всего, что она когда-либо вытворяла, это уже переходит все границы. Что-то в этом роде, во всяком случае. Рэли не могла потом вспомнить, как точно было сказано. Его захлестывали эмоции.
– Я должен придумать какой-то план, – сказал он.
– Мне уже тринадцать лет, а у тебя до сих пор нет никакого плана? – с изумлением спросила она. – Ты, должно быть, шутишь. Я знаю, что большинство людей в этом городе живет в мире грез, но я никогда не думала, что ты один из них.
– Может быть, ты переоцениваешь меня, Рэли, – сказал он и покраснел от огорчения.
– Я слишком хорошо знаю тебя, Пол, чтобы переоценивать, – сказала Рэли. – В конце концов, как дочь отца.
Чтобы сказала Ферн, если бы Рэли мимоходом выдала ей хоть малую толику правды? Такая сенсация, конечно, пощекотала бы ее читателей, ее зрителей. Они, конечно, повскакали бы со своих мест и кинулись приводить в порядок свои телевизоры, чтобы убедиться, что они правильно расслышали.
Меж тем Бобби рассеянно глазел на пеонов, бредущих по дороге, и на их осликов, несущих тяжелую поклажу. А Ферн принялась болтать, сообщать всякие новости о доме, даже не замечая, что Рэли все пропускает мимо ушей. Такова уж эта Ферн. Всегда зациклена на самой себе.
– Итак, в конце концов я сказала Денни, чтобы он хорошенько прошелся пешком, – говорила Ферн, обнимая Рэли за плечи, когда они входили в холл «Океана».
– Очень жаль, – ответила Рэли, – мне всегда нравился Денни.
– Ага, взад-вперед, – сказала Ферн, оглядываясь вокруг. – Черт, это место действительно мусорная свалка, парень. Лиз, видно, действительно была по уши влюблена в Дика, если решилась ступить в подобный притон.
– Тут ужасно, – согласился Бобби с изумленной улыбкой на губах.
Интересно, он сам задумывался хоть раз о себе и своем месте в жизни.
– Ты обратил внимание на моего оператора, того, кто первым вышел из самолета? – спросила Ферн. – Сейчас я с ним… О, знаю, знаю. Никогда не гадь в своем собственном гнезде. Но какого черта, сказала я себе, когда он наехал на меня. Ведь живем только раз….
Глядя на нее – пока еще как мальчик, которому очень скоро предстояло стать девушкой, – Рэли размышляла о плане Пола. Через несколько дней после того, как Рэли вынуждена была сказать ему, что ее жизнь как мальчика почти завершилась, Пол улетел в Лос-Анджелес, чтобы собрать воедино все детали.
День, когда она должна была проплыть сквозь галеон на другую сторону, был последним днем натурных подводных съемок и окончанием основных съемок вообще.
Пол будет ждать ее в нескольких сотнях ярдах на моторной лодке. Никто не должен заметить отсутствия Рэли, а они уже будут в пути к берегу у Мазатлана, где его будет ждать машина с водителем. Час езды к заброшенному аэродрому, а потом маленький самолет перебросит их в Соединенные Штаты, на ранчо, которое Пол разыскал в горах Нью-Мехико. Водитель останется там, чтобы обеспечить Рэли всем необходимым, пока ее волосы не отрастут и не приобретут свой природный цвет. А тогда она сможет вернуться в Беверли Хиллз как юная племянница Бет Кэрол.
– Господи, Пол… – нахмурилась Рэли, когда Пол посвятил ее в свой план. – Я не знаю… Мой водитель, ладно, ему можно довериться. Но маленький самолет, пилот…
– А чего ты хочешь? – вспыхнул Пол. – Я, черт побери, управлять самолетом не умею. И в любом случае я должен находиться здесь, чтобы как-то совладать с истерикой, с прессой.
– Может быть, будет лучше, если мой водитель и я прямо проедем на ранчо, – предложила Рэли, – тогда нас будет только двое. Как ты на это смотришь?
– А граница? – требовательно спросил Пол, расхаживая взад-вперед с обеспокоенным видом.
– Я накину шарф на волосы и оденусь как девочка, – сказала Рэли. – Все, что они обычно спрашивают, это где вы родились. К тому же они ведь не будут искать меня.
– Что же, – сказал Пол. – Это может сработать. А я на этом выиграю несколько шагов.
– Я не хочу, чтобы мама беспокоилась, – сказала Рэли.
– О, я скажу ей, – сказал Пол. – Конечно же, я скажу ей.
– И я хочу, чтобы Фриски был со мной на ранчо.
– Хорошо.
– И книги, побольше книг. И мое гимнастическое оборудование.
– Это должно спасти наши жизни, крошка, – сказал, кивнув головой, Пол. – Ты даже не представляешь, насколько мы приблизились к тому, чтобы потерять все.
– Я кое-что усекла, – сказала Рэли, – когда ты разговаривал с Дарби.
– Да, это так. Единственное, над чем я не хотел бы утратить контроль, так это над библиотекой твоих фильмов, – сказал Пол. – Все остальное заботит меня куда меньше, даже дом. Но деньги по страховке покроют все, даже дадут двойное возмещение.
– О Господи, – в страхе сказала Рэли. – Об этом я даже не подумала. Ведь это мошенничество.
– Ну да, – сказал Пол. – Это мошенничество. А ты можешь предложить что-то другое?
Конечно, у нее не было никаких других предложений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Итак, она была уже здесь, борясь с муками предстоящей ей жизни девушки, и были здесь они, борящиеся со всей этой финансовой ерундой, и предсъемочным периодом, который продлился на несколько недель дольше, чем они рассчитывали, и массой людей, сидящих здесь и ожидающих, когда же им заплатят. Выплаты по страхованию были так высоки, что, если бы все они обратились в суд, Пол должен был бы пойти на то, чтобы заложить поместье, чтобы они могли хоть как-то довести до конца осуществление этого проекта. Очередной заклад. Третий, а может быть, четвертый? – рассуждала Рэли.
Словом, все было поставлено на успех «Охоты за сокровищами». Все, это уж точно. Дай-то Бог, чтобы все было хорошо, мрачно подумала Рэли, когда пилот начал снижение к аэропорту – пыльной полоске посадочной полосы – и терминалу – низкой постройке с крышей из гофрированного железа.
Двигатели маленького самолета взревели, потом пилот заглушил их, и они сели. Горстка местных нехотя пересекла поле, чтобы помочь выгрузить багаж, пока Рэли и остальные вылезли из самолета.
Они долго тряслись в такси по пыльной дороге. Прямо перед ними древний грузовик извергал клубы черного дыма. По обочинам семенили ослики с поклажей, сопровождаемые своими мрачными, подвыпившими владельцами.
В деревушке как попало теснились хибары, выходящие на пыльную улицу. Ватаги ребятишек играли в канавах. И, как показалось Рэли, почти каждая женщина с ребенком на руках была беременной, и еще другие малыши цеплялись за ее юбку. Между булыжниками мостовой пробивались ростки травы. А впереди перед ними маячил «Океан». Кажется, не так уж жарко, подумала она вяло.
Все оказалось, однако, хуже, когда бой проводил Рэли в ее комнату. Здесь стояла единственная кровать, застланная потертым махровым покрывалом, рядом стол с лампой. Бюро со следами загашенных о него сигарет. Над ним висело запыленное зеркало. И очень душно.
– Ты кинозвезда? – спросил бой, включая вентилятор под потолком, который начал лениво, со стоном и скрипом вращаться.
Рэли кивнула.
– Здесь останавливалась Элизабет Тэйлор, – сказал бой. – Она большая кинозвезда. И Ричард Бартон. Они снимали кино. Сидели в баре внизу, держались за руку и выпивали. Ты их знаешь?
– Нет, – ответила Рэли, вручая ему доллар.
– Вы тоже будете здесь снимать кино, да? – спросил бой. – Ты очень красивый мальчик. Вот увидишь, ты здесь хорошо проведешь время.
– Ладно, ладно, адиос, – твердо сказала Рэли, выпроваживая боя и закрывая за ним дверь.
Она раздвинула жидкие портьеры и выглянула в окно, на эспланаду, ведущую к берегу, на море. Сейчас оно казалось серым, и последние лучи солнца скрывались за горизонтом.
«О Господи, какая же я несчастная, – подумала она, вздохнув. – Но очень скоро наступит завтра, и я приступлю к работе. И хватит, я не должна больше думать о Туси. Я вообще больше не должна думать ни о чем».
Один из ассистентов режиссера явился за Рэли, когда она потребовалась на съемочной площадке. Их ужасно трясло, пока они, держась друг за друга, доехали до полуразвалившихся ворот в нескольких милях к северу от города. Потом пришлось проехать еще мили две по пустынной грязной дороге, прежде чем они достигли берега. Повсюду, куда достигал глаз Рэли, кипела деятельность. В стороне ей махал Дарби, держа в руке сценарий. Большинство членов команды уже работали друг с другом и раньше, делая картину за картиной. Каждый приветствовал его, желал удачи или посылал к черту. Этот Джон Хьюстон должен был бы сойти с ума, явись он сюда. И все они шутили друг с другом и с Рэли. Она сразу начала чувствовать себя лучше. То дело, которым они занимались, заставляло верить в него. Значит, она тоже должна верить. А может быть, это и не имело значения.
Они работали как каторжные от рассвета до заката. Каждый вечер маленький самолет забирал отснятое за день в лабораторию в Голливуде для проявки. На следующий вечер другой маленький самолет возвращался с проявленной пленкой, чтобы они могли посмотреть, что получилось, и доставлял все необходимое. Ну и почту для всех.
Рэли любила получать коротенькие записочки, что ей посылала мать. Она писала круглым, школьным почерком на прекрасной бумаге с оттиснутой наверху ее монограммой. Большей частью она сообщала, как идут дела с увеличением фонда. Теперь у них есть специальные маленькие коричневые сумочки для сбора денег, их Дизайн придумал сам Уолт Дисней – ну разве это не чудесно? Фриски хандрит, как всегда, когда Рэли находится на съемках. Да, знает ли Рэли, что Ферн собирается нагрянуть с телевизионной командой, чтобы снять репортаж на месте съемок фильма? У нее не было времени поговорить с Ферн, потому что она была очень занята, но Бобби говорил ей об этом, когда она приезжала к нему, чтобы он сделал ей прическу. Да, конечно, Бобби тоже прибудет туда, чтобы покрасить волосы Рэли, и она полагает, что это произойдет в то же самое время, так что пусть Рэли передаст привет им обоим от нее.
Значит, Пол получил от Ферн обещание. Журналисты уже и так роились вокруг этого места, слетаясь со всего мира. Пол к этому времени отпустил все тормоза, взвинчиваясь все сильнее. Каждый раз, когда прибывала почта, Рэли ничего не надо было делать, только смотреть, как Пол один за другим открывал официально выглядевшие конверты, чтобы понять, насколько плохо обстоят дела. В уголках его рта появились складки, и вообще он паниковал.
Все будет хорошо, – хотелось ей сказать ему, и она в это и в самом деле верила. Подводная площадка – поскольку галеон был уже опущен в воду и оснащен так, как должен был сотни лет назад – по-настоящему поражала. Косяки ярко окрашенных рыб и все прочее, вместе взятое, обладали таким жутким, мистическим воздействием, что, думала Рэли, и в самом деле заставят аудиторию задохнуться от изумления. Оригинальная водонепроницаемая оболочка, изобретенная для размещения камер, главный оператор, его ассистенты и Дарби погружались для съемок в воду. Рэли любила все это: плавать в своем мокром купальнике, свои ласты, свои приспособления для ныряния.
Но, хотя Пуэрто-Валларта расположена прямо на берегу океана, все, что подают к столу в отеле, – это какая-то серая свинина, у которой вообще нет никакого вкуса, или волокнистые цыплята, рис и бобы. Те из команды, кто забыли, что воду надо кипятить, заболели дизентерией и целыми днями не появлялись на съемочной площадке.
Однажды, когда Рэли некоторое время не нужно было находиться на съемочной площадке, шофер, он же телохранитель, повез ее на одном из джипов взглянуть на водопады, которые каскадами обрушивались в озера над черными скалами.
Тропические растения были те же самые, что и дома, только значительно крупнее и роскошнее.
Они проехали пятьдесят или шестьдесят миль в горы, где было прохладно и живительно свежо. А в озерце стояла лошадь и глядела на них, когда они проезжали мимо.
У Рэли обмерло сердце, когда оказалось, что одно из полученных ею писем было от Туси. Веселое и болтливое, все насчет школы и спорта, о том, что он читает и что поделывает.
«Я написал тебе уже раньше, – сообщал он, – но полагаю, что к тебе приходит так много всякой почты, что ты никогда не смотришь ее всю. Я надеюсь, что это письмо ты получишь. Пожалуйста, напиши, как только сможешь. Твой Туси».
Она закрыла глаза и несколько раз моргнула, словно от боли, так она скучала по нему. Было уже очень поздно, когда она наконец заснула в ту ночь, и утром потребовалось громко постучать ей в дверь, чтобы она проснулась. Когда она встала, то испытала какое-то странное чувство: что-то вроде головокружения и ужасное ощущение в животе, словно съела что-то такое, чего есть не следовало. Пол по-настоящему дойдет до точки, если она явится туда с местью Монтесумы, сказала она себе мрачно, собираясь в ванную. Это будет катастрофа, потому что она была занята почти в каждой сцене, которую им оставалось еще снять. Она чувствовала что-то липкое между ног, а когда сунула туда руку, то с ужасом увидела на кончиках своих пальцев кровь.
ГЛАВА 48
Первой заявилась команда телевизионщиков. Стоя на верхней ступеньке лесенки, выброшенной из кабины самолета, им махала Ферн, а сразу за ней возвышался Бобби. Она выглядела особенно неуместно здесь, в этой пыльной деревушке, в своем оранжевом облегающем платье, со своими грудями, вываливающимися через низкий вырез, своими латунного цвета волосами, собранными сзади вроде улья, как носили некоторые девушки когда-то в пятидесятые годы, своими длинными золотыми серьгами, блестящими под солнцем.
– Привет, Рэли! – выкрикнула она с верхней ступеньки, позируя так, словно ее окружала толпа фотографов, а не Рэли, ее шофер и еще несколько человек, которые приехали сюда, чтобы забрать кое-какой груз.
– Привет, Ферн, – сказала она в ответ.
И сразу же Ферн оказалась внизу, обняла ее и подставила щеку для поцелуя.
– Ну, как делишки? – спросила Ферн, своим писклявым, детским голосом. – Ты все еще девственник, парень?
– Господи, как я ненавижу эти маленькие самолеты, – отдышавшись, когда нормальный цвет медленно вернулся к его щекам, сказал Бобби. Он выглядит что надо, заметила Рэли, в белых полотняных брюках, в белой рубашке без воротника, с золотым «Роллексом» на запястье. Еще на нем были белые открытые туфли на босу ногу. Через плечо под абсолютно ровным углом висела светло-коричневая дорожная кожаная сумка. Он похлопал Рэли по плечу, пытливо разглядывая ее.
– Господи, корни твоих волос, – протянул он. – Они темные!
– Я знаю, – сказала Рэли, – поэтому-то ты и здесь, Бобби. – Она встряхнула головой, приглашая их обоих следовать за нею. – Экипаж ждет там.
– Это место выглядит как настоящая мусорная свалка, – сказала Ферн.
– Так оно и есть, – усмехнулась Рэли.
– Чем тут можно заниматься? – осведомился Бобби.
– Ничем, – ответила Рэли.
– О Господи, – сказала Ферн, округлив глаза.
– Люди здесь приятные, – сказала Рэли. – А еще музыка мариачи. Она тоже очень хороша.
Значит, в «Океане», – сказала Ферн, забираясь в джип рядом с Рэли. – Это место, где Лиз и Дик влюбились друг в друга. Знаешь, парень, у меня такое чувство, словно я собираюсь совершить паломничество к святыне.
– Таковой ты не увидишь.
– А там есть хотя бы какой-нибудь бар? – с беспокойством спросил Бобби.
– Не волнуйся, Бобби, – заверила Рэли. – У них есть бар, все, что надо, подают «Девар», «Бифитер».
– Слава Богу, – откликнулся Бобби, и на лице его расплылась довольная улыбка. – Потому что это бы уже переходило все границы, если бы еще и бара не было!..
«Это уже переходит все границы…» – Пол сказал что-то в этом роде в тот вечер, когда Рэли сообщила ему, что у нее началась менструация. Она разыскала его в импровизированной проекционной, устроенной им, когда он просматривал очередную дневную порцию проявленной пленки, доставленную в тот вечер маленьким самолетом. Несколько минут она смотрела пленку вместе с ним. Она могла бы сказать, что материал выглядел хорошо. Много действия, энергичные, динамичные кадры. Вызывают ощущения подъема и изумления.
– Я должна кое-что сказать тебе, Пол, – начала она.
– Могу я закончить с этим? – с отчаянием в голосе спросил он. – Я за весь этот проклятый день первый раз смог присесть.
Он выключил проектор, остановив его на кадре, когда ее лицо в маске заполняло весь экран.
– Так что? – спросил он, усмехнувшись.
– У меня начался сегодня утром мой период, Пол. Я решила, что ты должен знать об этом.
Он выглядел настолько потрясенным, словно кто-то выстрелил ему прямо в сердце. Она подумала, что он может умереть на месте.
– Ну, ты же понимаешь, что это должно было произойти, – сказала она раздраженно. – В конце концов, как ты, может быть, помнишь, я девочка и достигла подходящего возраста.
– Не понимаю, – сказал он, запустив руку в волосы, как всегда делал, когда выходил из себя. – Я просто думал, понимаешь, насчет женщин-атлеток, что иногда у них вообще не бывает менструаций.
– Ас этой вот произошло, – сказала Рэли.
Вот тогда-то он и заявил, что из всего, что она когда-либо вытворяла, это уже переходит все границы. Что-то в этом роде, во всяком случае. Рэли не могла потом вспомнить, как точно было сказано. Его захлестывали эмоции.
– Я должен придумать какой-то план, – сказал он.
– Мне уже тринадцать лет, а у тебя до сих пор нет никакого плана? – с изумлением спросила она. – Ты, должно быть, шутишь. Я знаю, что большинство людей в этом городе живет в мире грез, но я никогда не думала, что ты один из них.
– Может быть, ты переоцениваешь меня, Рэли, – сказал он и покраснел от огорчения.
– Я слишком хорошо знаю тебя, Пол, чтобы переоценивать, – сказала Рэли. – В конце концов, как дочь отца.
Чтобы сказала Ферн, если бы Рэли мимоходом выдала ей хоть малую толику правды? Такая сенсация, конечно, пощекотала бы ее читателей, ее зрителей. Они, конечно, повскакали бы со своих мест и кинулись приводить в порядок свои телевизоры, чтобы убедиться, что они правильно расслышали.
Меж тем Бобби рассеянно глазел на пеонов, бредущих по дороге, и на их осликов, несущих тяжелую поклажу. А Ферн принялась болтать, сообщать всякие новости о доме, даже не замечая, что Рэли все пропускает мимо ушей. Такова уж эта Ферн. Всегда зациклена на самой себе.
– Итак, в конце концов я сказала Денни, чтобы он хорошенько прошелся пешком, – говорила Ферн, обнимая Рэли за плечи, когда они входили в холл «Океана».
– Очень жаль, – ответила Рэли, – мне всегда нравился Денни.
– Ага, взад-вперед, – сказала Ферн, оглядываясь вокруг. – Черт, это место действительно мусорная свалка, парень. Лиз, видно, действительно была по уши влюблена в Дика, если решилась ступить в подобный притон.
– Тут ужасно, – согласился Бобби с изумленной улыбкой на губах.
Интересно, он сам задумывался хоть раз о себе и своем месте в жизни.
– Ты обратил внимание на моего оператора, того, кто первым вышел из самолета? – спросила Ферн. – Сейчас я с ним… О, знаю, знаю. Никогда не гадь в своем собственном гнезде. Но какого черта, сказала я себе, когда он наехал на меня. Ведь живем только раз….
Глядя на нее – пока еще как мальчик, которому очень скоро предстояло стать девушкой, – Рэли размышляла о плане Пола. Через несколько дней после того, как Рэли вынуждена была сказать ему, что ее жизнь как мальчика почти завершилась, Пол улетел в Лос-Анджелес, чтобы собрать воедино все детали.
День, когда она должна была проплыть сквозь галеон на другую сторону, был последним днем натурных подводных съемок и окончанием основных съемок вообще.
Пол будет ждать ее в нескольких сотнях ярдах на моторной лодке. Никто не должен заметить отсутствия Рэли, а они уже будут в пути к берегу у Мазатлана, где его будет ждать машина с водителем. Час езды к заброшенному аэродрому, а потом маленький самолет перебросит их в Соединенные Штаты, на ранчо, которое Пол разыскал в горах Нью-Мехико. Водитель останется там, чтобы обеспечить Рэли всем необходимым, пока ее волосы не отрастут и не приобретут свой природный цвет. А тогда она сможет вернуться в Беверли Хиллз как юная племянница Бет Кэрол.
– Господи, Пол… – нахмурилась Рэли, когда Пол посвятил ее в свой план. – Я не знаю… Мой водитель, ладно, ему можно довериться. Но маленький самолет, пилот…
– А чего ты хочешь? – вспыхнул Пол. – Я, черт побери, управлять самолетом не умею. И в любом случае я должен находиться здесь, чтобы как-то совладать с истерикой, с прессой.
– Может быть, будет лучше, если мой водитель и я прямо проедем на ранчо, – предложила Рэли, – тогда нас будет только двое. Как ты на это смотришь?
– А граница? – требовательно спросил Пол, расхаживая взад-вперед с обеспокоенным видом.
– Я накину шарф на волосы и оденусь как девочка, – сказала Рэли. – Все, что они обычно спрашивают, это где вы родились. К тому же они ведь не будут искать меня.
– Что же, – сказал Пол. – Это может сработать. А я на этом выиграю несколько шагов.
– Я не хочу, чтобы мама беспокоилась, – сказала Рэли.
– О, я скажу ей, – сказал Пол. – Конечно же, я скажу ей.
– И я хочу, чтобы Фриски был со мной на ранчо.
– Хорошо.
– И книги, побольше книг. И мое гимнастическое оборудование.
– Это должно спасти наши жизни, крошка, – сказал, кивнув головой, Пол. – Ты даже не представляешь, насколько мы приблизились к тому, чтобы потерять все.
– Я кое-что усекла, – сказала Рэли, – когда ты разговаривал с Дарби.
– Да, это так. Единственное, над чем я не хотел бы утратить контроль, так это над библиотекой твоих фильмов, – сказал Пол. – Все остальное заботит меня куда меньше, даже дом. Но деньги по страховке покроют все, даже дадут двойное возмещение.
– О Господи, – в страхе сказала Рэли. – Об этом я даже не подумала. Ведь это мошенничество.
– Ну да, – сказал Пол. – Это мошенничество. А ты можешь предложить что-то другое?
Конечно, у нее не было никаких других предложений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58