А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

На нем стояла маленькая табличка. На ней можно было прочитать: Аманда Карч. Позади лежал длинный каталог. Совершенно ясно, что там должна быть запись и о ее рождении: внезапно она ощутила, как в ней поднимается злость. Здесь содержится правда о ее рождении, всего в нескольких метрах, а эта женщина, зная все и понимая, как Джилл страдает, отказывает ей. Но по какому праву? Эта мелкая бюрократка, эта самодовольная…
И, подавив свою злость, она спокойно спросила:
– А существуют какие-нибудь обстоятельства, при которых записи открывают?
– Очень редко. Вы должны доказать суду, что у вас веская причина, например, серьезная болезнь, которую трудно диагностировать и которая может оказаться наследственной, или сложная болезнь психического характера, которая может представлять опасность для окружающих. Очень в редких случаях.
– Понимаю.
– К вам все это не относится.
Джилл не ответила. Она снова нашла глазами каталог.
– Я бы посоветовала вам выбросить все это из головы. У вас, как сказал мне ваш отец, нет других забот. Вам повезло в жизни, не так ли?
– Да, – ответила Джилл.
Отец взял ее за руку, когда заговорил:
– Нужно сказать, мисс…
– Карч.
– Мисс Карч. Нужно сказать, мы ужасно разочарованы.
Женщина приподнялась, прощаясь с ними.
– Я понимаю, доктор Миллер. Но я могу только повторить вам снова, ради вашего собственного блага: оставьте все это. Это может превратиться в навязчивую идею и окончиться неврозом. Не губите вашу жизнь.
– Большое спасибо, – ответил отец.
По дороге в аэропорт отец вдруг остановил машину на обочине.
– Как ты думаешь, Джилл? Поедем домой? У тебя есть какие-нибудь соображения?
Чувствуя себя несчастной и переживая поражение, Джилл ответила вопросом на вопрос.
– Какие у меня могут быть соображения?
– Обратиться в суд.
– Ты же слышал, что она сказала об этом.
– Отговорки, – пробормотал отец. – Хотя, полагаю, она должна знать, что говорит.
– Нанять адвоката – это очень дорого, пап.
– Пусть это тебя не беспокоит. – Он завел машину. – Как только мы доберемся до дома, я пошлю запросы кое-куда. Сейчас давай немного перекусим. В самолете не очень-то наешься.
Был уже поздний вечер, когда самолет начал снижаться над Нью-Мехико. Горы отбрасывали длинные тени на красноватую землю. Для того, кто ничего не знал об этой земле, это была не более, чем просто необозримая гряда скал. Но для тех, кто хорошо знал ее, эти горы хранили следы древних цивилизаций. Внизу росли секвойи, покачивались на ветру сосны, и текла река. Джилл приподнялась и стала смотреть в окно, пытаясь различить знакомые места.
– Помнишь, как-то раз в воскресенье, когда мы поехали отдыхать, Джерри забыл бутылки с водой? – спросил отец. – Этот случай вспоминается мне в связи с делом о борьбе фермеров за право первоочередного водоснабжения. Кажется, они его выиграют. Что за чертовщина такая, отбирать воду у фермеров, чтобы снабжать модные курорты.
Джилл понимала, он пытался как-то отвлечь ее. Ее очень расстраивало, что отец так беспокоился из-за нее, и она быстро проговорила:
– Пап, не нужно пытаться развеселить меня. Я проиграла сегодня, но я не сломлена, и я не сдамся.
Через месяц или чуть больше отец получил ответы на свои запросы. Конечно, не было ни шанса выиграть это дело в суде. Адвокаты здесь, дома, как и в Небраске, были уверены в этом. Суду нужны веские основания, а у Джилл их не было.
Она относилась ко всему стоически. К тому времени она была принята в Барнардский колледж в Нью-Йорке, где надеялась разыскать одну из организаций, занимающихся проблемами усыновления, о которых где-то читала. Другие же добивались успеха, и у нее была надежда.
С некоторой горечью она вспоминала предостережения той строгой женщины в приюте для незамужних матерей. Она назвала поиски Джилл одержимостью. Пусть так, слово не хуже других, думала она.
Самые разнообразные чувства одолевали ее, когда она укладывала свои вещи: сожаление, что оставляет родной дом, радостное возбуждение в связи с предстоящей поездкой в Нью-Йорк, гордость за успешную сдачу экзаменов – и одержимость.
Офис организации находился в пристройке небольшого частного дома в маленьком городке неподалеку от Нью-Йорка. Сама служба размещалась в двух комнатах, в каждой из которых стояли только стол и ряды зеленых металлических каталожных ящиков.
– У нас маленькая группа, – сказала Эмма Данн. – Я на пенсии, раньше работала в одной из социальных служб, а теперь полностью ушла в эту работу. Я сама была удочерена, видишь ли. Мистер Рили – тоже в штате, другие же – добровольцы, среди них есть учителя, психологи, группа юристов, а некоторые просто добрые люди. Теперь садись и расскажи мне о себе.
Когда Джилл закончила свой рассказ, она кивнула.
– Что ж, начнем с начала. У тебя есть свидетельство о рождении? Я имею в виду, конечно, свидетельство, которое было выдано после того, как тебя удочерили.
– Оно дома.
– Нам оно понадобится, если ты не знаешь названия больницы и имени доктора.
– Я-то знаю, но он ничего не скажет, я уверена.
– Ты говорила, твой отец – врач. Не мог бы он встретиться с тем врачом? Иногда врачи идут друг другу навстречу.
Глупо, подумала Джилл. Это не сработает. Но согласилась, что попытаться все же стоит.
Когда она позвонила домой в тот вечер, отец согласился, и она знала, что он сделает все возможное. Через несколько дней он позвонил ей. Он был расстроен.
– Ничего не вышло, Джилл. Он старый человек, но еще практикует, и очень симпатичный. Но он не может нарушить закон. Он ясно дал мне это понять, и я не мог не признать его правоту. Я даже пожалел, что попросил его об этом.
– Спасибо, папа. Спасибо в любом случае.
– Все остальное в порядке, Джилл? Занимаешься усердно? Как развлекаешься?
– Да, все успеваю. Нью-Йорк замечательный город. У меня много друзей, мне здесь нравится, но я уже думаю о рождественских каникулах и о приезде домой.
– И мы тоже ждем – не дождемся тебя, дорогая. Нам так не хватает тебя.
Упоминание о рождественских каникулах навело ее на одну мысль. А что, если по пути домой снова заехать в Небраску? Попытаться самой встретиться с доктором? Может быть, удастся отыскать нянечку или секретаря. Решение было принято, и она обдумывала его в течение всего семестра.
И вот в один холодный день, когда высокий слой снега покрывал равнины на западе, она сидела уже за другим столом напротив седовласого, полуглухого старика. Освещенные окна здания, стоящего на другой стороне узкой улочки, несколько рассеивали сумрак этого вечера. Когда он закончил, очень вежливо и ясно повторив Джилл то, что он уже говорил ее отцу, то заметил:
– Вы смотрите на окна госпиталя, где вы родились. Совершенно удрученная, Джилл только кивнула.
– Я хотел бы помочь вам, если бы только смог, милая девушка. Я действительно хочу. Но, если бы я что-то сказал вам, это бы постоянно мучило меня. Я никогда не преступал закон, и я слишком стар, чтобы начать это делать сейчас.
– Сказать что-то, но что?
– Данные о вашем рождении. Когда ваш отец звонил и назвал мне дату вашего рождения, я посмотрел свои старые пыльные карточки. Я принял только одного ребенка в тот день, девочку.
Глаза Джилл широко распахнулись. Так близко, так близко снова… прямо здесь на столе.
Старик закашлялся и наклонился вниз, чтобы открыть ящик.
– Где эти таблетки? Никогда не знаешь, где они.
А Джилл чуть не легла на стол. У нее было время рассмотреть только одно имя внизу на напечатанном на машинке листке: Питер… какой-то Элджер… Мендес… Она отпрянула назад, как только старик выпрямился.
– Я очень сожалею, но ничем не могу помочь вам, моя дорогая.
Ей нужно было побыстрее выбраться из кабинета, чтобы записать имя. Ее сердце бешено колотилось. Заметила ли она хитринку в. глазах доктора? Он дал ей шанс, не нарушив закона. Кто бы ни был этот Мендес, по крайней мере, это был хоть какой-то ключ. Возможно, это родственник или друг ее матери. А возможно, это ее собственный отец?
Дома уже поздно вечером она с дрожью в голосе рассказывала обо всем своим родителям.
– Питер Элджер, – сказала мама.
– Не Элджер, там были еще какие-то буквы. Мама задумалась.
– Что же еще может быть, кроме Элджернона?
– Странное имя, – ответил отец. – Почему оно кажется мне знакомым?
– Ты слышал его? – воскликнула Джилл.
– Мне кажется, я встречал его. Кажется, я прочитал о нем в каком-то журнале. Может, он доктор, который что-то написал в одном из медицинских журналов. Хорошо, я попрошу одну из девушек в офисе просмотреть медицинский указатель в понедельник. Там есть список всех медиков-исследователей в Соединенных Штатах, ты знаешь.
– Нет, не доктор, – доложил отец вечером в понедельник. – И все-таки это имя беспокоит меня. Этот Элджернон вертится у меня в голове. Может, это мое воображение, но все-таки, мне кажется, я пробегаю глазами какую-то страницу в своем кабинете, что я обычно делаю, когда ем сэндвич во время перерыва. И, кажется, что-то около года назад.
– Ну, а что ты еще читаешь тогда, кроме медицинских журналов? – спросила мама.
– Много всего. Журналы, которые лежат в приемной, «Национальный географический», да и другие популярные издания. Меня интересуют также брошюры и памфлеты, такие как «Бюро по делам индейцев», «Сьерра-Клуб», – ну все, что лежит под рукой.
– Ты так никогда не найдешь его, – сказала Джилл.
– Ну, не скажи. Чем больше я думаю об этом, тем более уверен, что встречал это имя не более года назад. И мы, в основном, храним все на полках в течение года. Эти журналы делают приемную более уютной, что ли.
Это бесполезное занятие, подумала Джилл. А там кто знает.
Прошла зима, наступило и окончилось лето, начался второй курс. Она снова обратилась к Эмме Данн и дала ей это имя; может, комитет как-то сумеет воспользоваться этим. А потом в один из вечеров позвонил отец.
– Ты не поверишь! Я нашел Мендеса. Это имя оказалось в статье об индейцах, которая пришла сегодня в журнале. Он профессор археологии в Чикаго. Подожди, вот. Запиши это… Что ты собираешься делать, напишешь ему?
– Я думаю, я позвоню прямо сейчас, – ответила Джилл. – Я не смогу заснуть сегодня, если не сделаю этого.
– Хорошо, доченька! Позвони нам потом обязательно. Дай нам знать, как все прошло.
Как начать? «Здравствуйте, меня зовут Джилл Миллер. Я прочитала о вас, вы, случайно, не мой родственник? Нет, это глупо. Откуда же он может знать Джилл Миллер. Просто рассказать ему все, как есть».
У нее дрожали колени, но она узнала номер телефона в справочной и набрала его. Оживленный голос ответил ей. Назвав свое имя и представившись как студентка Барнардского колледжа, она начала:
– У меня странная просьба. Меня удочерили с самого рождения, и я ищу своих родителей. Некоторым образом, случайно, я натолкнулась на ваше имя, и меня интересует, не знаете ли вы что-нибудь о… о том, кто я.
Последовала пауза, и только через некоторое время ей ответили:
– Где это было, где вы нашли мое имя? В каком штате?
– В Небраске. Это там, где я родилась, в доме для незамужних матерей. Но сейчас я звоню из Нью-Йорка. Может, вы какой-то родственник моей матери?
– Скажите, – и теперь голос мужчины больше не был оживленным, – скажите, сколько вам лет?
– Девятнадцать.
Последовала долгая, долгая пауза. Джилл даже подумала, что связь прервалась.
– Мистер Мендес? Вы слушаете?
– Ох, Господи, да, я слушаю.
– Мистер Мендес? Вы знаете мою маму?
– Я знал ее.
Она подумала, что человек, вероятно, плакал, и она вдруг испугалась. Сердце испуганно забилось, ее охватило волнение. Голос превратился в шепот.
– Ее имя? Как ее звали?
И голос мужчины снова задрожал.
– Джанин. Ее звали Дженни.
Дженни. Темные вьющиеся волосы. Все, что я знаю. Но этот человек, на другом конце провода, знает остальное.
Она сжала телефонную трубку.
– Вы понимаете, что вы должны рассказать мне все, да? Это несправедливо заставлять людей страдать.
– Ее звали Дженни Раковски. Мы вместе учились в колледже. Она была на год моложе меня, и мы… – Он остановился.
Джилл прислонилась к стене.
– Тогда вы – вы должны быть – вы?
– Да, да! Боже мой, я не могу поверить в это. Из ниоткуда. Я хочу увидеть тебя. Могу я увидеть тебя? Когда?
– О, конечно, вы можете… вы можете. Но где моя мама?
– Я не знаю. Я не видел ее с тех пор, и не слышал о ней ничего.
Джилл зарыдала.
– Это так ужасно! И еще… Я так долго искала. Я пыталась. Как мне найти ее?
– Я дам тебе адрес, где она жила в Балтиморе. И мой адрес. Я хочу тебя видеть. Джилл, как ты выглядишь?
– Я высокая, у меня рыжие волосы. Длинные рыжие волосы.
– И у меня рыжие волосы. Джилл, дай мне твой адрес и номер телефона. Позволь мне перезвонить тебе, это для меня так важно.
– Как хотите.
– Как ты нашла меня?
– Я напишу и расскажу вам. Мой папа увидел ваше имя. Он читает про индейцев, мы живем в Нью-Мексико.
– Из ниоткуда. Господи, ты возникла из ниоткуда. Джилл плохо спала. Она позвонила домой, рассказала родителям о своем звонке и в субботу поехала на поезде в Балтимор, где пошла по адресу, который ей дал Питер Мендес. Это был небольшой дом в бедном квартале. Дверь открыла темнокожая женщина. Нет, она никогда не слышала этого имени. Люди, которые жили рядом с ней, их звали Даниели, жили здесь уже много лет, и, может быть, они что-то знали. О, да, они помнили Раковски, но те переехали много лет назад, после смерти отца. Дженни Раковски была чудесной девочкой, хорошенькой и такой смышленой. Нет, они понятия не имеют, где искать ее.
В воскресенье она позвонила Питеру Мендесу, чтобы сообщить все, что узнала.
– Я кое-что придумал вчера, Джилл. – Он был взволнован. – Я звонил тебе, но ты уже уехала. Вот что. Дженни всегда хотела быть юристом. Существует национальный справочник юристов. Как я не подумал об этом раньше. Сегодня воскресенье, поэтому я не смогу узнать, но завтра я посмотрю и сообщу тебе.
Опять она плохо спала. «Чудесная, хорошенькая и такая смышленая», сказали они. Он был высоким с рыжими волосами. Даже по телефону можно было определить, что он впечатлительный и добрый. Питер и Дженни. Дженни и Питер. Весь день она ходила с ощущением их присутствия; все мысли были полны этим.
Питер позвонил днем.
– Джилл, представь себе, она в Нью-Йорке! Она адвокат, она добилась своего. У меня есть ее адрес.
«Дженни в Нью-Йорке! Весь последний год мы были рядом и не знали этого. Я скажу папе с мамой, когда позвоню им сегодня вечером».
– Джилл, я думаю, тебе следует быть более осторожной. Она хотела, она настаивала, чтобы все оставалось в тайне. Ты не должна звонить ей так, как ты позвонила мне. Это будет слишком большим ударом для нее.
– Знай я, кто вы, я бы так не поступила.
– Мне-то что. Но как бы не испортить ей жизнь. У нее, может быть, семья, да так, наверное, и есть. Будь осторожной – все, что я могу сказать.
– Да, постараюсь! Я обращалась в организацию по усыновлению, и я спрошу их, как поступить.
– Вот и хорошо. Я буду звонить тебе. Не могу дождаться, когда увижу тебя. Пришли мне фотографию пока, а я пошлю тебе свою. Джилл, неужели это правда? Я все спрашиваю себя…
Эмма Данн пригласила мистера Рили послушать рассказ Джилл, она была очень взволнована, ее лицо пылало, а руки дрожали от переполнявших ее чувств. Она видела, как близко к сердцу приняли они ее рассказ.
– Я должна увидеть их! Я собираюсь в Чикаго, чтобы встретиться с Питером, но сначала Дженни. Только представьте! Так близко. Может быть, я даже ходила там, где и она.
– Тебе не стоит делать этого, Джилл. Позволь нам сделать все за тебя. Мы видели слишком много таких встреч, которые заканчивались печально. Это не значит, что и у тебя будет так, – быстро проговорила Эмма Данн. – Просто давай сделаем все, чтобы так не было.
Но нетерпение и радость переполняли ее. Все получилось так удачно после целого года тщетных поисков, и теперь Джилл уверила себя, что препятствий больше не существует. Поэтому у нее упало сердце, когда мистер Рили сказал ей, что Дженни Раковски хотела, чтобы ее оставили в покое.
– Она говорит, не нужно ворошить то, что было девятнадцать лет назад.
– Она так сказала? – переспросила Джилл.
– Да, но это не значит, что она не может изменить своего мнения. Давай дадим ей время подумать обо всем.
– Это потому, что у нее есть другие дети, как вы считаете?
– Я не знаю. Но мы все выясним.
– Как?
– У нас есть свои способы. Я дам тебе знать. И еще, Джилл, меня это не удивило, так что и ты не удивляйся. Это часто бывает, я же предупреждал тебя.
Когда она сообщила обо всем своим родителям, отец сказал ей то же самое, и мама добавила:
– Мы боялись, что так и произойдет. Я надеюсь, что все будет в порядке, Джилл, но если нет, ты должна смириться. Нельзя допустить, чтобы это сломило тебя. Хватит и Питера из Чикаго.
Звонок Питера принес ей некоторое успокоение.
– Все уладится, – весело сказал он. – Ты только наберись терпения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34