Чем неизбежнее становилось решение этого вопроса, тем больше должен был терять терпение Давид Сослан, для которого время не могло принести ничего, кроме забвения. Ему надо было напомнить о себе и напомнить так, чтобы стать в центре внимания Грузии; его кандидатура должна была сделаться единственно приемлемой. Но что-то делало его кандидатуру невозможной, и он никак не мог преодолеть эти роковые для него силы.
Мы увидим дальше, какую роль сыграл в разрешении этого вопроса Шота Руставели с его гениальной поэмой; пока же, следуя чисто историческим данным грузинских летописей, мы должны отметить, что в 1188 году перед Советом, являвшимся теперь правомочным органом в решении важнейших вопросов государственной жизни Грузии, неожиданно и резко встал вопрос о браке Тамары с русским князем Юрием.
Об обстоятельствах, предшествовавших этому замужеству, мы узнаем в дальнейшем от Руставели. Летописные же данные говорят, что по инициативе первого сановника Грузии Абуласана (того самого, который являлся владельцем «Рустависи») была предложена кандидатура Юрия в мужья Тамары, и брак этот был быстро решен Советом. Тамара вынуждена была покориться. Характерно, что одной из главных фигур, отстаивавших эту кандидатуру, летописи называют тетку и воспитательницу Тамары Русудан.
Среди всеобщего ликования по этому случаю летописи отмечают и недовольную фигуру Давида Сослана, о котором они говорят, что «оси» – осетин, как его, очевидно, называли современники, – покинул Тбилиси. Следовательно, замужеству Тамары предшествовала большая борьба, в результате которой Юрий был противопоставлен Давиду Сослану, который вынужден был покинуть столицу.
Князь Юрий был, очевидно, кандидатом Совета, и Тамара шла за него замуж против своей воли. Но, как умная женщина, она учла, что всякий конфликт, если он возникнет между Юрием и Советом, будет ей только на пользу. Конфликты, действительно, скоро возникли, и, вне сомнения, она не только старалась использовать их, но и сама создавала.
Юрий скоро стал обнаруживать свое понимание власти царя, и Совет увидел, что он ошибся в своих расчетах. Юрий не проявлял большой готовности быть слепым орудием в руках Совета, и конфликт между этими двумя силами – властью царя и ограничивавшим его Советом – скоро стал свершившимся фактом.
Несмотря на военные успехи, которые сопровождали царствование царя Георгия, – так стал именоваться князь Юрий, – его стали обвинять в разврате и насилиях, которые, при других условиях, ему конечно, не зачли бы в вину. Летописи наивно пишут, что в него вселился дьявол и от него никому не стало жизни.
Как бы то ни было, через два с половиною года царствования Георгия Совет об'явил брак расторгнутым, а Георгия низложенным с престола. На этом Совете Тамара выступила с обвинениями против Георгия и решительно потребовала развода. Совету оставалось только согласиться.
Георгий был посажан на корабль и отправлен в Константинополь. Дело, однако, этим не кончилось. У Георгия была своя дружина, поселенная в «Руствиси», и, кроме того, он был популярен в войсках, в особенности тех пограничных с Трапезундом районов, где ему больше всего приходилось проводить свою военную деятельность. Юрий быстро заручился помощью в Константинополе, где он, очевидно, имел крупные и давнишние связи и не замедлил появиться в Грузии со стороны Самцхе – важнейшего стратегического пункта Грузии. К нему тотчас примкнули местные войска, и через Кларджетию он двинулся к Кутаису. Здесь, в местности Герути, он провозгласил себя царем.
Легкость, с какой Георгий овладел почти половиной коренной Грузии, свидетельствовала, что тот внутренний мир, который установился в Грузии в результате компромисса между отдельными руководящими группами государства и царской властью, был миром только по внешности. В глубине народных масс накопилось слишком много недовольства, которое не замедлило прорваться при выступлении Георгия.
По существу от победы Георгия Тамара ничего не теряла. Она снова могла стать женой своего нелюбимого мужа и остаться у власти. Победа Георгия была опасна лишь для Совета и игравших в нем руководящую роль представителей старой знати и высшего духовенства. В случае окончательной победы Георгий не остановился бы перед крайними мерами. Совет скоро убедился, что единственной силой, которую можно было противопоставить ему, была Тамара. Но Совет прекрасно знал, что успех Тамары так же быстро приблизит его конец, как и успех Георгия.
Тамара сама встала во главе войск и взяла власть в свои руки. Первый раз более чем за десятилетие своего царствования она могла действовать самостоятельно и сумела проявить свои крупные способности даже в такой чуждой ей области, как война. Она не стала противодействовать Георгию на пути его движения к Тбилиси. Вызвав с востока войско для защиты столицы, сама она двинулась через Боржом в Самцхе, – провинцию, где была основная опора Георгия. Он дошел уже до Гори и оставалось еще немного, чтобы дойти до Тбилиси. Но расчет Тамары сказался правильным. Георгий должен был отойти назад и устремиться в Самцхе, где в долине Нигала, у истоков Куры, и произошло решительное сражение между мужем и женой. Георгий был разбит и взят в плен.
Выступление Георгия сыграло большую роль для исхода той политической борьбы, которая тянулась в Грузии уже больше десяти лет. Все элементы, недовольные господством старой знати и высших представителей церкви, с которыми не могла справиться сама Тамара, при выступлении Георгия об'единились под его знаменами. Совет убедился, что в стране наросло слишком большое недовольство против его господства. Если удалось все же одержать победу над Георгием, то только потому, что во главе войск стояла сама Тамара. Действительно, новая знать, среднее и низшее духовенство и чиновничество, а также большинство армии, примкнувшее было к Георгию, покинули его и перешли на сторону Тамары.
Она возвращалась в Тбилиси победителницей не только над Георгием, но и над Советом. Вокруг нее об'единялось теперь большинство феодального общества, и Тамара не замедлила использовать создавшееся положение. Совет исчез сам собой, без борьбы и сопротивления. Над Тамарой теперь уже не тяготела опека не только в государственных делах, но и в личной жизни. И она быстро решила вопрос о Давиде Сослане, и тем самым – о династии. Она вышла за него замуж в 1192 году. Сослан достиг, наконец, трона, которого так долго и тщетно ожидал.
Наступил новый период. Торжество Тамары и Давида означало победу в национальной жизни Грузии государственных обвинительных начал, победу центральной власти над феодальными силами, тянувшими страну к раздроблению, а следовательно, к ослаблению, делавшему ее легкой добычей для врагов.
Торжество передовых прогрессивных сил в стране сопровождалось расцветом всех сторон культурной жизни народа. Появляются блестящие памятники архитектуры, живописи, литературы и, как завершение всего, – бессмертное творение Руставели.
Летописцы много говорят об этой эпохе, они слишком многоречивы в своих поучениях, но они не упоминают о самом главном действующем лице этой эпохе – о Руставели, гениальная поэма которого в образах высокого мастерства дала отображение и этой эпохи и той борьбы, которая в стране происходила.
Летописцы и стоявшие за ними группы феодального общества имели свои основания «забыть» Руставели. Поэтому те немногочисленные памятники этой эпохи, которые содержат в себе данные о Руставели, приобретают для нас особое значение.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ РУСТАВЕЛИ
О Руставели до нас дошло очень мало сведений, но и те, которые сохранились, вызывают ряд недоумений. Они или неправильны или получают такое толкование, которое искажает действительные факты и скорее затемняет отдельные этапы жизни гениального поэта.
Имя его, Шота, производят от армянского Ашот; это правильно, но отсюда делают вывод, что Шота не грузин, а армянин. Фамилию его производят от села Рустави, где он, якобы, родился, а местонахождение села Рустави одни видят близ Ахалциха, другие в Караязах.
Между тем, сам Шота пишет свою фамилию не «Руставели», а «Руствели»; это указывает на то, что Шота происходит не из Рустави.
Если прибавить ко всему этому, что нам неизвестны ни время рождения Руставели, ни год его смерти, то станет ясно, как надо быть осторожным с имеющимися данными о Руставели. Поэтому надо опираться на данные, не вызывающие сомнений.
В заключительных строфах своей поэмы Шота называет себя неким месхом – поэтом, но данную строфу подвергают сомнению, отрицают ее подлинность. Серьезных оснований для этого нет. Правда, стих о месхе довольно трудно понимаем или, вернее, об'ясним. Он гласит: «Вцер винме месхи мелексе ме руствелиса дамиса».
Трудность понимания этого стиха вызвана тем, что неизвестно значение слова «дамиса». Поэтому выражение «руствелиса дамиса» пишут всячески: «руствелиса дабиса», «руствелисад амиса», «руствелиса темиса», «руствели садамиса», «руствели сад амиса», «рустависа амиса».
Несмотря на такую разноголосицу, подлинность этого стиха не подлежит сомнению.
Надо учесть, какая борьба велась вокруг поэмы и какое значение придавал Шота ее заключительным строфам. Никакому подделывателю не могли притти в голову слова «руставелиса дамиса» – их мог написать только Шота.
Прежде всего рассмотрим, почему Шота называет себя «неким месхом» и что отсюда вытекает.
Эти слова разрешают вопрос о национальности Шоты. Месх – грузин, и об армянском происхождении Шоты говорить нельзя. Эпитет «некий» думают об'яснить тем, что Шота был поэтом, никому неизвестным, незнатного происхождения, но тут необходимо учитывать, что в феодальном обществе люди самых знатных родов при обращениях к монархам именуют себя уменьшительными именами, с оттенком уничижения. Так обращались русские князья и бояре к царям, и имена «Ивашка», «Петрушка» являются обычными подписями Голицыных, Гагариных в обращениях с царями. Нет ничего удивительного, что в заключительных строфах поэмы, где Шота воспевает в лице Нестан-Дареджан и Тариеля – Тамару и Давида Сослана, он называет себя «неким месхом».
Но если Шота – месх, т. е. природный грузин, то как согласовать с этим его армянское имя Ашот? Академик Марр замечает, что «месх», правда, редко, пишется и произносится как «мех» и «со-мехи», жители Сомхетии, армянской области, могли называть себя «мехами», «месхами». Выходит, что если Шота и не армянин, то он все же «сомехи». Но грузины называют армян «сомехами», и мы снова приходим к тому, что Шота был армянин.
Были ли «сомехи» армянами? Армяне называют себя айями, гайканцами – потомками Гайка, такого же легендарного родоначальника, каким для грузин является Картлос, от которого пошло название грузин картвелами. Исторически картвелы и гайканцы всегда жили по-соседству и, конечно, хорошо знали, как сам себя называет каждый народ. Откуда же могло взяться у грузин наименование «сомехами» населения целой области, а последней – Сомхетией?
Сомхетией грузины могли называть область, населенную кочевниками, но кем могли быть эти кочевники, которые являлись, как можно об этом судить по сохраненному языком сродству, месхами? Род Долгоруких считается не только армянского происхождения, но и курдского. Это обстоятельство позволяет высказать мнение, что «сомехи», к которым принадлежали Долгорукие, были кочевым племенем, пришедшим в Грузию и поселившимся в области, названной Сомхетией потому, что была она населена кочевниками, как увидим дальше, «мехами», от которых и пошло ее название Со-м(е)хетия.
Что это за кочевое племя курдского происхождения, которое столь гостеприимно получило от Грузии целую область, не в пример другим кочевникам, с которыми Грузия вела постоянную, веками не прерывавшуюся, борьбу? И почему это кочевое племя, придя в Грузию, сразу осело и перестало вести кочевой образ жизни, тоже не в пример другим кочевым курдским племенам?
Род Долгоруких надо признать курдским не потому, что он действительно курдского происхождения, а потому, что он принадлежал к кочевому племени. Слово «курды» уже в отдаленные времена перестало быть наименованием определенного племени и сделалось собирательным именем множества различных племен, которые вольно или невольно попадали в Курдистан, населенный кочевым племенем собственно курдов, и, смешиваясь с ними, также начинали носить имя курдов.
Известно, что грузины пришли на свою нынешнюю территорию после того, как были вынуждены покинуть свою первоначальную родину на севере Ассирии, вследствие нашествия кочевников. Они сами долгое время вели кочевой образ жизни и должны были влиться в общую волну кочевников, бороздивших южные пределы Кавказа и заходивших в Закавказские степи. Здесь они, видимо, выбрались из общей волны кочевников и, покорив аборигенов страны по среднему течению Куры, обосновались на территории нынешней Грузии.
Повидимому, одна из ветвей грузин, принадлежавшая к месхам, оторвалась от основного ядра своего племени и, увлеченная потоком кочевников, не смогла вновь соединиться с ним и осела где-нибудь в Армении. Здесь месхи сохраняли свой язык и национальность, но подверглись религиозному влиянию армян, тем более, что в первые века принятия христианства вера армян и грузин была общей (разделение на православных и армяно-грегориан произошло только в середине VI века).
Когда месхи под влиянием одного из нашествий кочевников вынуждены были уйти и отсюда, они направились в страну, где обосновалось их коренное племя, и область, где они поселились, стала называться Сом-е-хетией.
Чахрухадзе, известный поэт эпохи Тамары, называет себя в одной из од «мехели» – принадлежащим к племени «мехов». Это – чуть ли не единственное историческое свидетельство о существовании «мехов», как племени, быстро, повидимому, исчезнувших или, вернее, слившихся с остальными грузинами. «Мехи» те же «месхи». Первоначально они назывались «сомехами», но когда они стали отставать от армяно-грегорианского исповедания и переходить к православию, «сомехами» продолжали называть и тех, кто еще оставался в старой вере, и всех армян вообще; принявшие же православие в отличие от «сомехов» стали, очевидно, называться «месхами» или просто картвелами.
Это обстоятельство важно для выяснения вероисповедания двух поэтов эпохи Тамары, как будет установлено дальше, родных братьев – Чахрухадзе и Шота Руставели; один из них называет себя «винме месхи» – «некий месх», другой – «маша мехели» – «мехский скиталец».
Многие из грузин, являясь по национальному происхождению чистыми грузинами, исповедывали армяно-грегорианскую веру и, наоборот, будучи по происхождению армянами, по вере принадлежали к православию. Здесь можно указать на старинные роды армян Орбелиани, Панавандовых, переселившихся в Грузию и принявших православие, а с другой стороны, на Долгоруких, происходящих от знаменитых военачальников Тамары, месхов по национальности, но сохранивших принадлежность к армяно-грегорианской церкви. Точно также Орбели, сохранившие чисто грузинскую фамилию – армяне, хотя по национальности, очевидно, грузинского происхождения. Грузин по происхождению, но «сомехов» по вероисповеданию много и до настоящего времени.
Можно считать, что Шота, хотя и носил армянское имя Ашота, был природным месхом.
О том, из какой среды происходил Шота, сохранилось свидетельство поэта Чахрухадзе, пишущего, что Тамара была воспета двумя сыновьями «мохева» Чахруха.
Эти строки Чахрухадзе имеют для биографии Шоты решающее значение. Из них следует, что одновременно существовали и писали два брата – Чахрухадзе и Шота. Чахрухадзе – первоклассный поэт, проигрывающий лишь при сопоставлении с таким гением, как Шота.
Чахрухадзе поэт настолько крупный, что у многих исследователей даже возникло предположение, что Шота и Чахрухадзе – одно и то же лицо. Однако все лингвистические изыскания о сходстве языка и рифм не могут здесь ничего доказать: у таких крупных поэтов, притом братьев, и язык и рифма могли совпадать и повторяться, и в этом нельзя искать доказательств того, что Чахрухадзе – двойник Шоты.
Сохранилась, к счастью, поразительно теплая элегия Чахрухадзе, посвященная гибели поэта (Шоты). Этого свидетельства, кажется, достаточно, чтобы отказаться от всяких попыток видеть в Шоте и Чахрухадзе одно и то же лицо.
Чахрухадзе был, повидимому, старшим братом, начавшим писать раньше Шоты. Поэтому он носил фамилию Чахрухадзе. Шота, позднее брата вступивший на литературную арену, не мог называть себя той же фамилией Чахрухадзе и потому был известен по своему имени Шоты. Фамилию Руставели Шота стал носить позднее.
Чахрухадзе пишет, что он и его брат были сыновьями «мохэва».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18