И что теперь делать? Перед глазами повисла тоска: я был готов плыть за подонками с криками «Верните!». Да на что угодно я был готов, только не возвращаться в лагерь егерей в таком виде! А уж что Морган скажет... Может, лучше все-таки самому утопиться?
Шатаясь, я встал (в тот момент у меня ноги подкосились) и, с угасшей надеждой, обвел глазами песчаную бухточку. Ничего не изменилось. Я перевел взгляд на себя. Пятно на ноге стало шире, хотя по-прежнему не болело, не чесалось. Хоть что-то хорошее... Правда, изрядно мутило, но от потрясения, признаться, могло случиться и не такое. Наверное, только затуманенное состояние рассудка позволило мне добраться до дома, где гостевали мы с Морганом, и упасть к ногам онемевшего напарника. Кажется, потом он что-то мне говорил. А еще, кажется, ему что-то отвечал я...

Там же, позже. До времени ли мне!
— Амано, проснись!
Меня бережно, но настойчиво трясут за плечо. Разлепляю глаза. Темно. Что, уже утро?
— Амано, соберись хоть на минутку! Тебя хотят. По комму. Барбара.
— Детектив Сэна, скажите внятно, на чем приплыли нарушители и в какое время?
Пытаюсь шевельнуть губами. Выходит с трудом. Произношу что-то невнятное, сам не слышу что. Мо поддерживает меня за плечи в сидячем положении, но в сознании почему-то оседает одна-единственная деталь: я все еще не одет, а комм — с видеозахватом. Черта с два Барбара сотрет такую запись... Связность двух несчастных мыслей дает мне немного сил, и я успеваю прошептать:
— Вибромоторка, серебристо-серая, обычная модель. Номер...
— Во сколько? Скажи, и мы от тебя отстанем: можешь спать дальше!
— После полудня. Часа в два-три... — выдавливаю из себя, после чего чувствую, как меня снова укладывают в горизонтальное положение, и больше меня уже ничто не волнует.

19 сентября 2103 г.
— Ты проспал сутки!
— Отвали.
— Не отвалю. Вредно столько спать! Вечно одни лодырничают, а другие отдуваются! Уже и браконьеров за тебя поймал... Подъем, спящее чудовище!
Возмущенный, осторожно открываю левый глаз. Проверено опытом: с левого я просыпаюсь куда как медленнее! Хочется подразнить Моргана — ну кто еще станет так нагло и беспардонно будить пострадавшего свидетеля жуткого преступления? Еще и веселится:
— Вставай, рыбы и впрямь на сушу вышли! Впрочем, конец света откладывается. По техническим причинам.
— Рад видеть тебя в добром расположении духа, — бурчу я. Ну не могу я на него долго дуться! Улыбаюсь и открываю оба глаза. Изображаю на лице потрясение. — Кто вы?
— Прекрасный принц, тупица! — огрызается он. Ладно, один-ноль, решаю я и даю волю любопытству:
— Так что там с браконьерами? И рыбами?
— Первые сидят, вторые... Сложно сказать. Тут тебе виднее: ты ж у нас штатный биолог плюс медик в одной упаковке. Но некоторая рыба ходит, это точно. Я сам видел.
— Ладно, за рыбу я морально рад, а браконьерам так и надо! А как ты их поймал?
— Да я вообще-то никого и не ловил собственноручно: на то есть люди другой специализации. Главное — вовремя поставить их в известность. — Мо подмигивает. — После того допроса, которому мне пришлось подвергнуть твои бездыханные мощи, ситуация стала яснее ясного, лишь разок надо было кое-что уточнить, и все. А вообще ты мне просто гору информации выложил. По делу и просто так.
Интонация, с которой произнесена последняя фраза, заставляет насторожиться. Я же...
Этот... этот нехороший человек слушал мой бред?! О боги! Может, стоило все же утопиться? Кстати, о бреде:
— Знаешь, Мо, меня не покидает тягостная мысль... Если шастающие по суше рыбы не выдумка, неужели реально и все остальное? Эти глаза в лесу...
— Да успокойся! С рыбами тоже сошлось лишь частично. Я так понимаю, те особи, что передвигаются по суше, ядовитые — уж не знаю, мутанты они или что-то еще.
— Может, неизученная фаза развития? — предполагаю я. — Которую и впрямь не стоит обижать?
— Неважно, у тебя будет время исследовать их до... Как ты там выражаешься обычно? «До тотального сокращения численности?» — хмыкает напарник. — А остальное, простите, чистый гон. Брехня, в общем.
— Но зачем?
— Затем, чтобы внимание общественности привлечь к тому, что здесь творится! — Видя недоуменное выражение моего лица, Мо поднимает указательный палец: — Тут же что, собственно, имело место быть? Нарушение статуса охраняемой природной территории со стороны непосредственного начальства! Кто бы другой так нагло отстреливал зверя, кто бы еще торговал рыбой редких пород в огромных масштабах, как не те, кому здесь принадлежит вся власть? Вот лесники с егерями — те немногие, кого такое положение дел не устраивало, и распускали слухи... Открыто рапортовать нельзя: кто их к передатчику вообще подпустит? А вот эскалировать среди собратьев страхи и позволить им выползти за пределы заповедника легче легкого. Ну что тебе еще рассказать, сладкий мой?
Ками, он мне подмигивает!.. У-у-у! Нет, я однозначно слишком много разболтал Моргану. Теперь пощады не жди. Возможно, конечно, это всего лишь попытка поддержать мою манеру фривольной беседы. Например, мог же я в бреду изложить свою точку зрения на его скованность в некоторых вопросах, на обидчивость по делу и без дела, а он — намотать информацию на ус?
Вообще, странно: мой напарник идет на компромисс. Этот день надо запомнить и сделать праздничным для всего нашего отдела отныне и вовеки веков! Неужели... неужели он простил меня?! А я-то уже едва не смирился с мыслью, что наши отношения испорчены на всю оставшуюся жизнь. Такая нелепость! Такая мелочь и глупость! Впредь, Амано-кун, будешь продумывать каждую свою Дурацкую выходку тщательнее, чем операцию по обезвреживанию бомбы в темном помещении, полном детей и кошек Первого Консула! Никогда ведь не знаешь, на какую хохмочку Морган ответит шуткой, а на какую обидится смертельно. А может, он не простил: он ведь мстительный у меня, просто жуть! Вон как улыбается многообещающе... Скажем, решил, что месяца игнорирования с меня достаточно, и перешел к следующему этапу укрощения характера капитана Сэна. Боюсь предполагать, какому. В общем, готов поверить, во что угодно лишь бы не думать о том, что замысел под кодовым названием «поцеловать-и-смыться» теперь раскрыт и обезврежен. И... О ками, что он имел в виду, называя себя прекрасным принцем, а меня — спящим чудовищем? Неужели?..
— Моя жизнь кончена! — решил я, оделся и поплелся поглядеть на злосчастное озеро, злосчастную ходячую рыбу, а заодно — оплакать свою злосчастную судьбу, обещающую теперь превратиться в настоящий ад подколок и намеков.
И все же интересно, почему у меня такое хорошее настроение?
Эпизод 9
ЗООПАРК
Морган Кейн.

Планета Серенгети, зоологический парк им. проф. Селезнева, 31 сентября 2103 г., полдень.
Мороженое было вкусным. Правда вкусным. С кусочками вишни. Или чего-то до боли похожего на вишню. С шоколадной крошкой. С прослойками фруктового желе. В вафельном рожке неимоверных размеров. Любезно купленное Амано и торжественно врученное со словами: «Иди пока погуляй, малыш!».
Тьфу.
Если я несерьезно выгляжу... То есть если не выгляжу, как положено кадровому офицеру и вполне уже взрослому человеку, это не повод представлять меня несмышленым ребенком. Хорошо, хоть не младенцем! Младшим братом! Тоже мне биолог хренов! То, что мы совершенно «разномастные», бросается в глаза уже шагов за пятьдесят, ну а, подойдя поближе, вообще никто не поверит в наше родство. Даже самое отдаленное.
Впрочем, словам Амано всегда верят. Когда он этого хочет. У меня так не получается. У меня вообще ничего и никогда не получается. По-человечески, я имею в виду. Временами хочется забиться в какой-нибудь темный угол и тихо умереть. Пока не умерли все остальные. Кто от смеха, а кто и...
О чем он только думал, шляясь по этим джунглям в одиночку? Ну да, конечно, ему же все звери родные, а самая завалящая травинка вызывает приступ эйфории. По мне, все это сено годится разве что на корм скоту. Цветочки эти колючие... Рыбы ходячие... Нет, рыбы — это уже из другой области. Из области ихтиологии — так, кажется, называется соответствующая наука? Или раздел науки? А, какая разница!
Воздух сельский, как же! Грязь и гнусь. Плохо выбритые мужики, которые ввечеру стучатся в домик и заговорщицки подмигивают, показывая высовывающееся из кармана горлышко бутылки с чем-то мутным... И гадостным, что характерно. Амано у нас вообще не пьет, поскольку обширные медицинские познания не позволяют ему совершать такие глупости, а я... Мне в моем недолеченном состоянии достаточно одного стакана. Кстати, глаза-то в лесу были! И не одни. В смысле не одна пара глаз. Только не буду я рассказывать ему, как после очередного тоста «за здоровье!» играл в гляделки с... Допустим, животным. А может, и растением. Что любопытно, мы не просто пялились друг на друга, а, кажется, еще и вели вполне осмысленную беседу. На философские темы, конечно же. Надеюсь, до стихов дело не дошло. Хотя... Может быть, именно после прослушивания моих виршей глаза два дня подряд вообще никому не показывались, что подтвердили все егеря, с которыми мне пришлось распивать запасы спиртного. Особенно после поимки злостных нарушителей закона.
Амано-то что — лежал себе и сопел в две дырочки! Как обычно. А мне снова пришлось копаться в дерьме. В прямом смысле этого слова, потому что допрос — вещь сама по себе неприятная, а допрос людей, которые заставили меня перепугаться до смерти, это... Совсем ничего хорошего.
Перефразируя старинную песенку, когда «весь покрытый пятнами, абсолютно весь», мой напарник с лицом неуверенного в себе идиота (поверьте, зрелище весьма прискорбное) появился на террасе, мне было невесело. Хотя бы потому, что, в отличие от Амано, я в медицине не разбираюсь. Совсем. Но сразу понял, что дело плохо. И даже нашел в себе силы и мужество сделать ему инъекцию какого-то универсального лекарства, которым комплектуется любая аптечка в нашей службе. Правда, лично мне колоть сие произведение фармацевтического искусства нельзя — по причине пресловутой «индивидуальной реакции». Настолько «индивидуальной», что лучше глотать примитивный средневековый аспирин, чем прибегнуть к помощи новейших чудодейственных разработок кудесников в белых халатах. Самый безобидный вариант — сыпь и почесуха. Самый небезобидный... Нет, о грустном не будем. Умереть я, конечно, не умру, но могу натворить много всякого разного. Хм, если бы эта рыба меня своим хвостом задела, боюсь, приступ бреда был бы куда занимательнее, чем словоизвержение моего напарника.
Да, слушать пришлось. А что было делать? За врачом в срочном порядке отправился человек, знакомый с местностью, а я сидел и тупо ждал результатов действия лекарства. Под аккомпанемент разборчивого и не очень бормотания о... занятных вещах.
Мы, оказывается, такие обидчивые! Я, оказывается, совершенно недопустимо себя веду! Особенно в отношении своего напарника. Мне, оказывается, где-то «хвост прищемили». И чувства юмора у меня нет.
Ну, нет. И что? Живут же люди без этого самого чувства! И без любви тоже живут. И прекрасно себя чувствуют, между прочим! Мне уже осточертели шутки в Отделе, так теперь выясняется, что я виноват в том, что уделяю мало внимания Амано! Угу. Чтобы каждый второй умильно лыбился, встречая меня в коридоре? А каждый первый интересовался: «Ну, как у вас дела?» «Как», «как»... Каком вверх. Или вниз — это уже по желанию спрашивающего.
Я невнимательный! Он, можно подумать, интересуется моим мнением! Хоть по какому-нибудь вопросу. Впрочем, да. Один вопрос его сильно занимает. «Почему ты меня так не любишь?» А как я его должен любить? И вообще, должен ли? За что, спрашивается? Вон неделю лежал, бедняжка, на обследовании в клинике — обо мне хоть раз вспомнил? Ни черта! Может быть, я немного виноват, но, во-первых, кому-то нужно было разбираться с делами, а во-вторых... Когда я зашел все-таки его проведать, то стал свидетелем сценки весьма интимного содержания, если не сказать хуже. Признаю, медсестра была довольно миленькой. Наверное, даже красавицей. И ни один здоровый мужчина не смог бы удержаться от тактильного исследования округлостей под мягкой тканью бирюзового халатика. Амано тоже не удержался. Более того, был в полном восторге. Медсестра, надо понимать, тоже. Конечно, напарник мой — парень видный. Картинка из модного журнала. Особенно когда дает волю своей врожденной способности очаровывать все, что приблизится к нему на расстояние взгляда. Действуют сии чары безотказно. Вызывая в женских сердцах трепет, а в мужских... Не знаю, что именно. Впрочем, Джей же сохнет.
В общем, посмотрел я на разврат в больничной палате и вернулся к стойке регистратуры. А там еще одна медсестра (тоже милая, но немножко в другом колере) меня окликнула:
— Вы к кому?
— К мистеру Сэна.
— А, вы, наверное, его брат?
Брат?! С какой стати? Впрочем, если он так хочет меня называть...
—Да.
— Мистер Сэна просил вам передать... — она блаженно улыбнулась, витая в собственных мыслях.
— Что передать?
— Что, как только его выпишут, он сразу выполнит свои обещания, а пока... Умоляет, чтобы его не беспокоили.
— А какие обещания — он не говорил?
— Ну... — Она хлопнула ресницами. — Кажется, он собирался отвести вас в зоопарк.
А почему не в цирк? Я жутким усилием воли удержался от ругательства, которое совершенно не соответствовало моему новоприобретенному статусу «брата».
Затратив на прочесывание местных магазинчиков не один день, я экипировался с ног до головы и встретил своего выздоровевшего «братика» при полном параде. В совершенно неописуемой маечке с героями детских передач, в коротеньких шортиках, сандалиях на босу ногу и со связкой воздушных шариков в руке. Холодно, черт возьми, — октябрь на подходе, хоть и бабье лето! Самых больших усилий стоило удержать на лице безмятежно-идиотское выражение и не расхохотаться, увидев озадаченную физиономию напарника. Ну а потом... О, это была сладкая месть! Потом я на него набросился. Повис на шее, болтая ногами (при этом — бесчеловечно пачкая брючины его светлого костюма) и лепеча всяческую чепуху. Висел долго. Пока не услышал злой шепот:
— Я тебе это припомню. Слезь с меня, обезьяна недоделанная!
Я слез. Но только после того, как запечатлел на его щеке «братский поцелуй». Очень «братский». С характерным красноватым следом на коже, за что получил гордое звание «пиявки».
Когда мы оказались вне поля зрения нежелательных наблюдателей, Амано посмотрел на меня так, что в другое время я бы испугался. Честное слово! Но не сейчас.
— Ты что вытворяешь?!
— Играю по твоим правилам. — Я пожал плечами.
— По каким еще правилам?
— Ты же объявил меня своим братом. И обещал сводить в зоопарк.
— В какой зоопарк?!
— Ну, это на твое усмотрение!
— С такими фокусами на кой тебе зоопарк?! Ты и животных-то не любишь.
— Положим, люблю. А вот некоторые...
— Что?..
— Некоторые любят не только и не столько животных, сколько...
— Ты на что это намекаешь? — Голубые глаза опасно сузились.
— Я? Намекаю? Я говорю прямым текстом!
— О чем?
— О медсестрах!
— Каких?
— Которых ты тискал в своей палате! — выпалил я и понял, что совершил ошибку, потому что лицо Амано начало приобретать то самое игривое выражение, которое всегда ставило меня в тупик.
— Подглядывал?
— Очень надо!
— Тогда откуда знаешь?
— Да у тебя все на лице написано!
— И что же именно написано?
— Что ни одной юбки мимо не пропустишь!
— Тебя это злит? — Он почти улыбался.
— Мне совершенно все равно!
— Ты бы предпочел, чтобы я не пропускал мимо брюки?
— Знаешь что...
— Или в данном случае шорты?
Тьфу! Сволочь несчастная! Впрочем, почему несчастная? Очень даже счастливая. Счастливый. Опять перевел разговор в совершенно неприемлемую сторону, и как ему только это удается? Нет, чтобы я еще хоть раз куда-нибудь с ним отправился... Ни за что! Повешусь в ближайшем туалете.
— Раз уж обещал, надо выполнять обещанное, — довольно ухмыляясь, протянул Амано.
— Что? — обреченно выдохнул я.
— Сводить тебя в зоопарк!
...Вот я и сижу на скамейке. С мороженым. А мой напарник обхаживает очередную девицу. И где только их находит? Наверное, особый талант. Мне это не дано. Ни под каким соусом. Тот единственный раз...

Малый космопорт «Дельта-Си», март 2103 г., вторник, ближе к вечеру.
«Сообщение для встречающих! Прибытие лайнера из Новой Океании ожидается через четверть часа...».
Четверть часа? Уже что-то. Могли ведь и дольше задержать... Впрочем, пятую точку я уже отсидел. И кто только проектировал кресла в зале ожидания? На них не то, что сидеть, рядом стоять — и то неуютно. Если бы не настоятельная просьба Мэг, ни за что бы не поперся в другой конец города, чтобы в духоте и неудобной позе ждать неизвестно кого. «Она тебе понравится, Мо, вот увидишь! Она чудесный человек... К тому же их экспедиции, кажется, нужны специалисты по базам данных: вдруг ты подойдешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39